***
Разум парня, который полностью отключался на минуты, вдруг резко начал кричать ему о том, что ему надо ехать к Арсу. Антон сорвался с места, таща за собой всю аппаратуру, включая наушники и микрофон. Все это с грохотом повалилось на пол, создавая в пустом офисе шум. Шастун выпутался из множества проводов и, захватывая по пути свою сумку, рванул к выходу. Только через двадцать минут езды в метро и отличной пробежки до дома Арса, Антон стоял около его двери. За ней было пугающе тихо. Настолько тихо, что он начал со всей силы долбить в дверь. Как же ему знакома вся эта ситуация. Уже который раз он, пытаясь выстроить нормальное сердцебиение и дыхание, стучал в эту дверь, потому что думал, что что-то случилось. Уже который раз он бегал сюда, заполняя подъезд крикам и шумом. Уже который раз он переживал за скрипача, странно вошедшего в его жизнь. Арсений пришел в его жизнь, как сон: сначала медленно, а потом полностью заполоняя собой все пространство, не давая покинуть его ни на секунду. Мысли Антона так резко изменились в сторону мужчины, что теперь парень думает, что так всегда и было: каждое утро и каждую ночь он засыпает и просыпается, вспоминая скрипача. Тихие шаги, которые вдруг донеслись за дверью, заставили Антона даже перестать дышать, только бы услышать хоть какое-нибудь движение. Щеколда вроде бы как открывается, но замок поворачивается в другую сторону, вновь закрывая дверь. — Уходи, — тихое, но столь жесткое слово. Шастун нервно сглотнул, не привыкший к такому тону мужчины. — Арс, прошу. Поговори со мной, — тишина, — я готов выслушать тебя, давай же. — Уйди, Антон, — его имя прозвучало так сухо и холодно, что парень ненароком подумал, не пьян ли Попов, но голос был четкий и трезвый. — Ну пожалуйста, не прогоняй меня. Нам обоим это нужно, поверь… Никого ответа не последовало. Но Антон не намеревался уходить. Уйти просто так сейчас — это тоже самое, что предать Арсения. Парень даже не обиделся на холодный тон скрипача, ведь что-то случилось. Он чувствует это. — Что ж, тогда говорить буду я, а ты слушай, хорошо? — Шастун понимал, что вопрос был риторический, ведь Попов все равно на него не ответит. Парень, не брезгуя, сел на холодный кафель подъезда, облокотившись на дверь мужчины. — Возможно, ты посчитаешь меня параноиком или что-то вроде того, но разве ты не думаешь, что это самое настоящее чудо, что ты позвонил именно в наш офис, именно я перехватил твой звонок и именно я услышал те главные слова, которые ты боялся сказать мне лично? — Они были предназначены не тебе, а… — резкий голос Попова раздался за дверью, но тут же стих. — Не мне? — просто переспросил Антон, уже искренне веря в слова, сказанные Арсом, — что ж, этого я не учел. Но я все равно не уйду отсюда так просто, как ты думаешь. — Ты мне понравился серьезно, — через некоторое мгновение тишины продолжил парень, чувствуя, что Попов все еще стоит за дверью. Но он не знал, что мужчина так же сел, облокотившись на дверь, и их спины отделяет лишь холодный кусок металла. — Что-то есть в тебе магическое. То, чем ты так привлекаешь людей. И меня в особенности. Раз уж те слова были не мне, то можно я просто выговорю тебе все, что накипело во мне и уйду? Мужчина в квартире устало потер переносицу, слушая голос зеленоглазого. Конечно же, он соврал про другого человека, но Антон не должен этого знать. — Знаешь, в ту первую ночь, когда ты играл в своей квартире, я видел только твой силуэт. Я не слышал музыки, не слышал ни одной ноты, но ты зачаровал меня настолько, что я не смог оторвать глаз. — А еще мне нравится смотреть, как ты улыбаешься. Черт, наверное, я выгляжу как четырнадцатилетняя девочка, но… Антон громко выдохнул, зарываясь лицом в руки. Он не знает, зачем он все это говорит, но ему так необходимо это. Уже долгие годы только он выслушивал проблемы людей, помогал им и давал надежду. Ему так нужен тот человек, который просто выслушает его. Тот невидимый слушатель… — Знаешь, я тут недавно песню нашел, — грустный смешок пролетел по пустому подъезду, — она такая девчачья, но прям идеально описывает тебя, Арс. — Ночь выжигает мои пьяные мысли, Ты видишь как небо над нами зависло. Тихий, но такой мелодичный голос Шастуна начал заполнять холодный подъезд. Он пел чуть дыша, но со всей искренностью. — Сколько мне ждать, когда ты успокоишься? Внимание твое — это моя утопия… Антон сделал небольшую паузу, прежде чем начать припев. — Когда ты улыбаешься, ноги подгибаются Арсений встал на ноги. Его сердце отбивало бешеный ритм, утихомирить который он был не в силах. — Тело рассыпается, Планеты взрываются. Арс сжал кулаки и нервно сглотнул, чуть ли не завыв. Этот удивительный юноша сидит прямо сейчас у него за дверью и поет песню, в которой чуть ли не признается ему в любви, а он… Он просто не может ответить ему чем-то. Это неправильно. Он не должен рушить жизнь Антона. Он не имеет право на это. — Когда ты улыбаешься… Когда ты улыбаешься… Парень тем временем закончил петь, оставляя после себя тихое эхо своего голоса. Антон знал, что Арсений все прекрасно слышал, но по-прежнему молчал. — Антон, — достаточно тихо произнес мужчина, но этого хватило, чтобы услышал парень и тут же подскочил на ноги. — Прошу тебя… уходи, слышишь? Уходи… — Арс! Нет! Я не уйду, черт возьми! С какой стати я должен уходить от человека, который мне симпатичен? Тишина. Она длится секунд пять от силы, но этого хватает, чтобы перед глазами Арсения пронеслась вся его жизнь. В глазах мужчины появилась влага, которая свидетельствует о том, что он просто больше не может терпеть. Руки Попова затряслись и он готов прям сейчас упасть на пол, свернуться калачиком и пролежать так до конца своих дней, но он не завершил еще кое-что… — Антон, уйди. Ты мне не нужен, — Арсений пытался сдержать дрожь в голосе, — это была игра, слышишь? Просто мне нужно было чье-то внимание и тут оказался ты. Хватит. У нас с тобой… ничего не получится. А тем временем горячая слеза уже катилась по сухому лицу мужчины. Его разум протестовал против слов, которые говорил Попов, но язык упорно твердил жесткие и холодные выражения. Еще с секунду бедный Антон буравил взглядом дверь, а после сорвался с места, громко хлопая уличной дверью. Арсений медленно скатился по двери на пол и позволил себе наконец выплеснуть все эмоции.***
Старый автобус с грохотом подъехал к безлюдной остановке, выжидая паузу под громкое тарахтение старого двигателя. Двери со скрипом открылись, пропуская Попова во внутрь. Из салона пахло пылью бензином и… безысходностью. В этом автобусе чаще всего ездят одинокие люди, потому что его маршрут ведет из города на железнодорожный вокзал. Арсений мялся около двери, крепко сжимая лямку сумки, которая висела на его плече. В голове мужчины проносились все моменты, связанные с Антоном. Больно. Очень. Больнее, чем ожидал скрипач. Надо вовремя уходить, Попов. Мужчина решительно ступил на пыльную ступеньку автобуса, проходя внутрь. Дверь со скрипом закрылись за ним. «Давай заполнять наши клетки агонией, Пустым одиночеством, до боли знакомым нам…»