Муртаг

Она — красавица, Эрагон! И настоящая принцесса! А как держится! Стоило ей сюда войти, и я сразу понял: это одна из самых знатных здешних дам. Казалось бы, как в сыром подземелье может вдруг стать душно и жарко, так, что пот стекает прямо в глаза, соленые капли попадают на язык, а дышать нечем? Как можно ослепнуть после того, как увидел смерть и драгоценные камни придворных дам Урубаена? Казалось… Муртагу всегда так много чего казалось, как бы сильно он не убеждал себя, что видит мир настолько четким, что даже режет глаза. Казалось, что пустыня шагнула в камеру, и засыпало все золотым песком, по грудь засыпало, придавило, и где-то глубоко в животе застывшие черные угли вдруг вспыхнули красным, озаряя пепельные пустоши одинокой души. Казалось, прошли целые столетия, прежде чем идеальное изваяние из эбенового дерева шевельнулось и превратилось в живого человека. Глаза её, темные и густые, будто еще не застывший жженый сахар, смотрели пристально и настороженно. И Муртага будто ледяной водой окатило. Конечно, кто же почувствует себя в безопасности в такой компании? Эрагон почувствует. «Брр, что за бред? Она пришла надо мной посмеяться, другого варианта нет. К чему еще такой красотке спускаться в темницу? Запачкает еще свои прелестные рученьки. Тьфу, вот мерзость. Хотя, того стоило ожидать. В общем-то, чего я размечтался, все всегда меня будут ненавидеть!» Эрагон не будет. — Добрый день, — улыбнулась она, и Муртаг ощутил, как ночной ветер пустыни приносит долгожданную прохладу. Пепельная пыль немедля взвилась и заплясала в воздухе. «Ишь ты, издевается. Здоровается, будто я обычный человек. Интересно, а дальше она заявит, что я — поганое дерьмо? Хотя… может и нет, по виду она весьма благородна, так что, скорее всего, как-нибудь скрытно это скажет». — Меня зовут Насуада. Я дочь Аджихада. Я пришла поинтересоваться твоим самочувствием и спросить, удобно ли тебе? Муртаг чуть не поперхнулся. «Удобно? Мне? Да я в темнице, шейд тебя дери!» А Эрагон до сих пор не пришел. Впрочем, он благоразумно промолчал. Грубить отпрыску предводителя варденов — большей глупости и придумать нельзя. Он вскочил с кровати, отложил свиток, и осторожно подбирая слова, ответил: — Я… наверное, ты мое имя уже знаешь. Мне тут вполне удобно. Самочувствие такое же как и всегда. «Черт подери, что за хрень я несу? Про самочувствие? Зачем она пришла? Зачем она здесь, такая красивая, такая… Почему она не показывает отвращения? Это все неправильно, все не так. Не может быть, чтобы она пришла только ради того, чтобы что-то у меня спросить. Небось, станет уговаривать меня на проверку…» — Думаю, с твоим происхождением тебе раньше жилось несладко. Но здесь ты можешь не волноваться — мой отец обеспечит тебе защиту и не позволит кому бы то ни было тебе навредить. «Ты правильно думаешь, девушка из жгучей пустыни. Ты правильно думаешь. Но ты совсем не знаешь, каково это. И мне ты совсем не веришь. Верила — не дергалась бы так нервно в попытке вовремя вытащить кинжал». А Эрагон поверил. — Я благодарен за это. Можешь передать ему мою признательность. Наконец-то у меня появилась возможность не опасаться, что меня убьют. Тут я могу спокойно почитать и немного расслабиться. Она снова улыбнулась, и угли раскраснелись еще сильней, обжигая все внутри, отчего в животе затянуло. У всех были бабочки, а у Муртага сгоревшие угольки. Если бы не Насуада, они бы так и спали там до скончания веков, и никто никогда о них не узнал бы. Муртаг предложил ей присесть, и она грациозным движением опустилась на деревянный стул. Совершенно недостойное сидение для такой восхитительной женщины, решил про себя Муртаг. — Я очень этому рада. Знаю, ты никогда не согласишься на проверку… «Ну вот, а как все прекрасно начиналось! Так и знал, что ей только это и нужно. Вот двуличная стерва!» Он пытался угомонить угольки, втолковать им, что Насуада такая же, как и все, что она тоже хочет его изорвать на клочки, и ниток не хватит, чтобы их обратно сшить. Он и так истратил почти все, еще чуть-чуть, и полотно рассыплется на маленькие кусочки. Но они не слушались, а только разгорались все сильней. — …но я считаю, что ты не желаешь причинить нам вред. Тут достаточно лишь подумать. Ты ведь помог Эрагону сбежать из темницы, сопроводил его до Беорских гор, точно так же убегая от ургалов, ты спас его от раззаков. Просто постарайся понять, что это простая перестраховка, свойственная моему отцу и всем варденам. Мы только благодаря этому и существуем. Нам никогда нельзя расслабляться. И внутри что-то щелкнуло. Угли взревели и растрещались, превращаясь в настоящий пожар, и Муртаг чувствовал, что по телу разливается приятное тепло, а жизнь переворачивается, и хотелось остановить время, вырвать момент и протянуть навечно, лишь бы госпожа пустыни оставалась тут, улыбалась, обволакивая его переслащённым ароматом жженого сахара, лишь бы оставалась, забыв, кто он, и он согласен был забыть обо всем, об отце, матери, о всем мире. Лишь бы… — Я… Ну, не жалуюсь. В общем, ну, сам понимаю. Никого не виню. Да я понимаю, что это необходимо, — лепетал Муртаг, стараясь лишь устоять на ногах. Мысли разбегались как испуганные зверьки, а слова, что лезли на язык, казались глупыми и неправильными. А она все улыбалась и улыбалась, будто он не выглядел сейчас как баран, над которым можно только потешаться. — Да и к тому же, скорее всего, на меня обязательно напали бы, если б я вышел наружу. Так что мне и тут хорошо. Я не вру, я правда чувствую себя в безопасности. Только… — Да? Тебе что-то нужно? Только скажи, и если это в моих силах, я постараюсь тебе помочь, — она выглядела такой внимательной, такой живой, будто и правда интересовалась его, Муртага, жизнью. И он немножко ей поверил. «Останься здесь. Здесь, со мной. Притворись, что не ненавидишь меня, что я обычный парень. Только ты мне можешь помочь. Прошу, нет, умоляю, останься. Я даже… Даже на колени встану. Я тебя…» — О, ничего особенного. Я, в общем-то, привык к одиночеству, но мне очень хотелось бы перемолвиться парой слов с Эрагоном. Понимаю, он, наверное, очень занят, новые обязанности и все такое, но все же… — Конечно! — она облегченно улыбнулась и поднялась со стула. У Муртага упало сердце. Огонь замер и окаменел. Она сейчас уйдет? Вечность прошла так быстро? — Я как раз собиралась его навестить. Я обязательно передам ему твою просьбу. Но если тебе понадобится что-то еще, только скажи стражникам, они все принесут. Ну конечно! Эрагон! Великий Всадник. Кто Муртаг по сравнению с ним? Кому из них двоих покорять пустыню — одинокому путнику или соратнику дракона? Ничтожество, идиот, и ты посмел на что-то надеяться! «Уходи скорей. Я не желаю тебя знать. Еще чуть-чуть, и я соглашусь на эту проклятую проверку, чтобы только видеть тебя, притворяясь прислугой великого Эрагона. Поэтому уходи немедленно». — Муртаг? И имя обожгло, собственное имя, произнесенное её голосом. Никто и никогда не произносил это имя так нежно и заботливо. Никто, кроме его матери, но её он уже давно не помнит. — Быть может, что-то еще? К плечу будто приложили раскаленный прут, хотя там была всего лишь ладонь женщины, и Муртаг дернулся. Рука Насуады непроизвольно сжалась, и Муртаг отшатнулся в отчаянной надежде прекратить эту пытку. «Останься здесь, останься, останься!» — Все в порядке, клянусь, все в порядке, — прохрипел он, опуская лицо. Только бы она не увидела краски, горящей на его щеках. — Что ж, тогда я пойду. Быть может, я еще навещу тебя. «Нет, никогда. Не появляйся тут больше! Проклятье! Пожалуйста, ты должна прийти! Нет, что я несу, никогда, никогда, ясно тебе, никогда! Что за бред, конечно она больше не придёт. Посмотрела на забавную зверушку, и хватит! Хотя…» Дверь камеры захлопнулась, будто плеткой огрев его душу, и Муртаг обессиленно опустился на кровать, в отчаянии обхватил голову и прошептал: — Быть может?..