Never Tell The Truth

— Ты мне так и не ответил, Чимин. Юнги протирает мокрую посуду фиолетовым полотенцем. Чимин тяжело выдыхает, просит оставить его в покое и продолжает мыть грязную посуду.  — Ты меня простил? Или ещё нет? Юнги ставит тарелку на столешницу.  — Не знаю, — Чимин выключает воду и смотрит на сосредоточенного мужчину. — Мне тяжело, Юнги. Где гарантия того, что в один прекрасный день не передумаешь и снова уйдёшь? Чимин вытирает руки полотенцем и смотрит в окно.  — Тогда ничего не стоит делать. Зачем ходить на работу, когда в один прекрасный день тебя уволят? Зачем встречаться, когда…  — Юнги! — Чимин беспардонно перебивает. — Ты понял, о чем я. Юнги кивает, понимает, что продолжать разговор дальше бессмысленно и что они топчутся на одном месте уже месяц. Чимин старательно избегает телесных контактов, не особо разговорчив, когда Юнги пытается завести разговор об их отношениях и смотрит на него исподлобья, когда тот уходит. Юнги понимает, что младшему тяжело, но в тоже время чувствует себя лишним.  — Я сегодня иду на приём к Сокджину, — информирует Чимин, протирая шваброй мокрый пол.  — Зачем? Может, не надо.  — Юнги, — Чимин слегка повышает тон, — почему тебя это так напрягает?  — Может, потому, что он твой бывший и волком на меня смотрит, когда я подхожу к тебе ближе, чем на два метра? Юнги садится на стул, берет в руки чашку с кофе и смотрит на Чимина. Тот что-то говорит про ревность и про хорошего специалиста.  — Я не люблю, когда меня контролируют. Тихо произносит Чимин, недовольно смотрит на мужчину, бросает швабру на пол и выходит из кухни.  — Да что я такого сказал?! Юнги кричит ему вслед и недовольно цокает, когда слышит хлопок двери. С Чимином в последнее время действительно сложно, и Юнги чувствует, как становится таким же раздражительным. Чимин то по ночам плачет, просит его не уходить, то ходит счастливым, то истерически смеётся. Юнги далеко не психолог и не психотерапевт, поэтому не знает, как помочь, что сказать, чтобы сердце Чимина успокоилось. /// Чимин на приёмах Сокджину душу изливал, и, если поначалу тот его выслушивал и давал советы, то сейчас смотрит на него равнодушным взглядом и, кажется, что совершенно не желает помочь.  — Ты ведь выбрал Юнги. На последнем сеансе говорит Сокджин и смеётся, когда Чимин смотрит на него не читаемым взглядом и упрекает в не профессионализме.  — Сегодня последний сеанс, — сообщает Чимин и наблюдает за тем, как Сокджин пытается сделать вид, что ему все равно.  — И что дальше? — спрашивает Ким, в руках крутит чёрный маркёр и изредка смотрит на Чимина.  — Найду нового специалиста, раз ты не хочешь мне помочь. Пока. Чимин встаёт, надевает рюкзак и выходит из кабинета. Сокджин произносит тихое «пока, Чимин», когда тот закрывает за собой двери. Пак подходит к регистратуре, просит девушку записать его к другому врачу. Та улыбается, просит оценить работу Сокджина, и Чимин ставит пять звёзд из пяти, потому что не хочет, чтобы у старшего потом были проблемы. /// Чимин возвращается домой поздно вечером и почти незаметно улыбается, когда видит, как Юнги тихо просит Одди дать лапу.  — Одди, дай лапу. Одди, лапу. Одди, пожалуйста, дай хёну лапу, я не хуже Чимина. Если дашь лапу, то я дам тебе это вкусное собачье печенье. Чимин смеётся, когда Одди только гавкает на Юнги и идёт к нему.  — Я знал, что Одди тебя больше любит, чем меня, — говорит Юнги, когда наблюдает за тем, как Чимин просит дать лапу, а собака послушно выполняет просьбу, — и почему у него женское имя? — Я сократил. Одди от имени Одиссей, ясно тебе. Ничего оно не женское. Чимин смеётся, показывает язык, на что Юнги закатывает глаза и произносит «ребёнок».  — Как у тебя дела? — спрашивает Юнги подходит ближе и не решается обнять. Чимин гладит собаку за ухом и смотрит на Мина.  — У меня доктор новый. Его зовут Ма Дон Сок. Не смотри на меня так, — он произносит это, когда замечает, как эмоции на лице Юнги изменяются, — ему около пятидесяти пяти, у него есть жена и двое детей. Лицо Юнги становится мягче, смеётся и спрашивает, откуда он знает. — Заходил к нему, и у него на рабочем столе стояла рамка с фотографией.  — Вдруг это не его семья?  — Тогда почему он говорил: «Смотрите, это мои детишки. Старшенькому уже девятнадцать, а младшенькой всего девять». Чимин имитирует голос мужчины и бьёт Юнги по плечу, когда тот имитирует голос младшего. Пак помирает со смеху и заявляет, что у него голос не такой притворный, как показал Юнги, и брови во время разговора так странно не двигаются. Юнги лишь улыбается, наблюдает за счастливым Чимином. За его улыбкой, за тем, как пытается перестать хохотать и прижимает Одди ближе к себе. А затем внимательно слушает о новом сериале, где, по словам Чимина, куча преступлений и крови. Юнги закатывает глаза, говорит, что младшему пора перестать смотреть одни лишь ужасы. Чимин хмыкает, когда вновь слышит однотипную речь о его предпочтениях в кинематографе, и заявляет, что он уже достаточно взрослый и лучше знает, что ему смотреть. Юнги соглашается, а затем обнимает.  — Спасибо за то, что не прячешься за маской. Спасибо за то, что настоящий.  — Не за что. Чимин не понимает, что именно имел в виду Юнги. Старший идёт в душ и говорит, чтобы Чимин долго не сидел на полу и не задушил собаку. /// Тэхён лежит на кровати в позе звёздочки и смотрит на белый, слегка потрескавшийся потолок. В последнее время его отношения с Чонгуком значительно ухудшились. Тот ревнует без конца, все время грубит, и Тэхён чувствует, что настал конец их отношений. В наушниках играет Clean Bandit feat. Zara Larsson — Symphony. Он краем глазом замечает, как к нему подходит Чонгук, вытаскивает наушники и просит, чтобы он поднялся. Тэхён непонимающе смотрит, но слушается и ожидает очередного скандала по пустяку. Чонгук просит его подождать, из-за чего Тэхён ещё больше нервничает. Он смотрит на сосредоточенное лицо младшего, который что-то ищет в своём телефоне, а затем довольно кивает и кладёт устройство на кровать.  — Чонгук, что ты от меня хочешь? О, нет… Только не эта песня. Тэхён делает глубокий вдох, когда слышит знакомые биты и чувствует, как Чонгук обнимает его.  — Хён, клянусь, эта самая прекрасная песня в моей жизни. Она должна победить на всех номинациях, которые только существуют. I’m in love with the shape of you.  — Чонгук, клянусь, что эта самая надоедливая песня в моей жизни. Когда-то я тебя убью за то, что ты её каждый день по несколько раз включаешь. Тэхён обнимает Чонгука в ответ, вслушивается в голос Эда. Чонгук отстраняется, одну руку кладёт себе на плечо, а вторую сжимает в своей руке.  — Чонгук, может, не надо, — произносит Тэхён, когда видит, как Чонгук осторожно делает шаги и смотрит вниз, чтобы не наступить ему на ноги.  — Прости, что ревновал. Ой, прости, я не хотел. Чонгук неловко смеётся, когда чувствует, как вновь наступает на чужую ногу.  — Именно поэтому ты заставил меня танцевать вальс под песню, которую ты, кажется, любишь больше, чем меня? И из-за этого факта я ещё больше ненавижу её. А ещё ты все время наступаешь на мои ноги и я не уверен в том, что мне не понабиться помощь врача. Тэхён чуть наклоняет голову в бок, смотрит на смущающегося Чонгука, что бывает достаточно редко. Тот что-то бормочет о том, что любит Тэхёна больше, чем песню, которую он все равно не понимает. Тэхён уже хочет ответить, как чувствует, что младший снова наступает ему на ноги и извиняется.  — Чонгук, — Тэхён садится на кровать, смотрит на свои пальцы, — у меня сейчас вместо ног будут ласты. Все, хватит танцевать. Я тебя и без танцев люблю и прощаю. Чонгук недовольно усмехается, говорит, что Тэхён испортил всю романтику.  — Какую ещё романтику? — Тэхён смеётся. — Наступать мне на ноги? Не нужна мне твоя романтика, Чонгукки. Я не девочка, иди лучше на мой мизинец посмотри.  — Я что ли мизинца никогда не видел, чтобы на него смотреть? — Чонгук недовольно произносит предложение, уходит и приносит тазик с тёплой водой.  — Спасибо, Чонгук, а то я на работе так набегался. Представляешь, клиентка хотела, чтобы я…  — Не надо, Тэ. Рассказывай это Чимину и… Юнги.  — Ты опять обиделся? Ну хоть песню выключи. Чонгук ложится на кровать, смотрит на Тэхёна, когда делает звук громче. Ким смеётся, берет Чонгука за руку, а затем на ухо шепчет.  — Чонгукки, I just wanna be part of your symphony. Will you hold me tight and not let go? /// Юнги просыпается от того, что чувствует над своим ухом тяжёлое дыхание.  — Одди, не сейчас. Юнги сонно машет рукой, надеется, что собака уйдёт, но потом чувствует, как Одди лизнул его щеку.  — Одди, прекрати, пожалуйста. Юнги берет собаку на руки, шипит, когда ступает босыми ногами на пол, и идёт на кухню. Одди внимательно наблюдает за тем, как мужчина ищет его миску, а затем и еду. Мин довольно улыбается, когда ставит на пол еду и питье, а собака бежит к мыскам.  — Приятного аппетита, брат. Не буди меня больше, буди того глупца. Юнги возвращается в спальню, тихо ложится рядом с Чимином, который по-прежнему спит, иногда кашляет. Юнги смотрит на чужую спину и чувствует себя каким-то чересчур счастливым. Ему вдруг захотелось и дальше встречать так утро, а затем говорит о пустяках, незаурядных вещах. Совсем на него не похоже. Юнги улыбается своим мыслям, прежде чем целует Чимина в щеку.

Продолжение следует…