Пока не вспыхнул меч

Он выглядел так, как будто хотел сойти с ума. Глаза заполнила смесь страха и злости. Все спокойствие, что он демонстрировал на суде, исчезло. Перед ней был тот Кайло Рен, которого она знала. Перед ней был Бен… — Где ты это взяла? — Он взглядом указал на кристалл. — Какая разница? — прорычала Рей. — О, разница большая. Блокирующая Силу камера действовала на всех форсъюзеров, находящихся внутри. Это означало, что не только Кайло лишен здесь своих способностей, но и Рей. Но у нее на поясе висело преимущество. Теперь, когда их возможности в Силе сравнялись, и Рей не была слабейшей, у Кайло все еще оставались его сила и ловкость, а черные одежды скрывали движения. И поэтому как только она достала меч, чтобы, если понадобится, выбить с его помощью из Рена все ответы, он схватил ее за запястье и завел обе руки ей за спину. От рывка она ударилась спиной о его грудь. Посторонний наблюдатель мог бы по ошибке принять это за страстные объятия, причем страсть была неконтролируемой, поскольку девушка билась и кричала. Рей извивалась, дергалась и даже пыталась его укусить, но он не менял положения. Его руки были настолько большими, что в одной с легкостью помещались оба ее запястья, а второй он обхватил ее шею, стараясь удержать ее на месте, крепко, но так, чтобы не задушить. И подобное проявление едва ли не жалости от этого человека – этого мужчины — ни капли не уменьшило ее гнев. Этот мужчина. Этот мальчик. Она уже не знала, кто именно держит ее. Она уже не знала, кого держит он сам. Она плакала, некрасиво, навзрыд, задыхаясь от слез, пока в голове возникали все новые образы. Бен. Ее Бен. Он всегда был Беном, которого она считала своим. Она все еще билась у него в руках, все еще продолжала бороться, продолжала кричать ему отпустить ее, но слабела. Он стоял и не шевелился. Поперхнувшись рыданиями, она потребовала ответа: — Ты бросил меня. Я помню, ты оставил меня на той планете. Ты. Ты! Почему? Ей было настолько плохо и больно, что она с трудом могла глотать, и ответа она почти не ждала. Но ответ ей прошептал на ухо голос такой же надломленный, как и ее сейчас. — Чтобы спасти тебя. Рей почувствовала, как оседает на пол. Она чуть не заподозрила, что он воспользовался Силой и лишил ее сознания. Но глаза оставались открытыми, и Кайло по-прежнему держал ее. Он соскользнул на пол следом за ней. Теперь это и правда напоминало больше не смертельный захват, а объятия. Будто бы он обнимал ее, потому что хотел этого. Из глаз Рей выкатилось еще несколько соленых слез, когда она поняла, что он действительно хотел. — Что ты знаешь? — Его голос стал звучать ниже, словно он опять надел свою маску. Все это время перед ней он носил маску. — Я вспомнила, что это была я. Тот смех — это была я. — Она говорила еле слышным шепотом. Так, чтобы он только-только и смог разобрать. — Да. Это была ты. — Я была ребенком. Падаваном. Ученицей. И ты был там. Ты знал меня. Ты… — Всего этого было для нее уже чересчур много, но все равно не хватало. Кристалл обрушил главные стены, блокирующие воспоминания, но не все. Словно двери в коридоре открылись, но каждая всего на несколько секунд. Достаточно, чтобы успеть заглянуть внутрь и увидеть, что там, и недостаточно, чтобы зайти и изучить это по-настоящему. Как раз в тот момент, когда она начинала видеть контуры события, дверь захлопывалась. — Я собирался тебе рассказать, — прошептал Кайло в ее растрепавшиеся волосы. — Сегодня. Это был мой последний шанс. Я не хотел умирать, зная, что ты не помнишь, кем я был. И кем была ты. Но потом понял, что… в результате получится вот это. — Рей чувствовала, как ее волосы становятся влажными. — Я не хотел, чтобы все было так. Часть ее знаменитых сил вернулась к ней, она вывернулась из его рук, метнулась на другой конец комнаты и сжалась в противоположном углу. Как будто то, что она забьется в угол, поможет ей сбежать из нынешней ситуации. Она обернулась. Он все еще сидел на полу, протягивая к ней руку, словно желая вернуть ее. Лицо его было мокрым, в глазах застыла мольба. Он выглядел сейчас так же, как она. — Во имя Силы, зачем мне верить хоть слову из того, что ты говоришь? — злобно выплюнула Рей, надеясь отпугнуть этим отчаяние. — Ты мне врал. Конечно, нечего было ждать честности и доверия, за тобой никогда такого не водилось. — Затем, что я не всегда был чудовищем. Я хотел показать тебе — хотел дать увидеть меня глазами тебя в детстве. — Я была ребенком! Я вообще ничего тогда не знала! — заорала в ответ Рей. — Ты знала меня! Меня! — он взвыл как раненый зверь. — Не Кайло Рена! Не Скайуокера! Не Соло! Бена, ты знала Бена! — Я хочу знать, почему! — рявкнула Рей. — Я хочу знать правду о том, что тогда произошло. Как я оказалась на этой несчастной планете-пустыне, если ты думал, что я так отлично тебя знала. Хочу услышать это из твоих уст. Если я была такой важной, то что же там такое случилось?! Кайло, казалось, перестал дышать, а потом выдохнул весь воздух из груди разом. Он пошевелился, но прежде чем Рей успела схватиться за меч и пустить его в дело, он просто отполз назад, к стене. Они сейчас сидели по разным углам камеры, один напротив другого. Точно двое детей, которых заставили играть вместе на одной площадке. Он не стал подниматься, и она тоже. Они сидели на полу, оба закутанные в свои одежды и смятенные чувства. Некоторое время спустя Кайло начал говорить. — Когда Сноук наконец убедил меня в своей правоте, я просто выпустил наружу ту часть себя, про которую все говорили… Я выпустил ее. Я дал Вейдеру в себе выйти на свободу. Если я не мог быть лучшим, я мог стать худшим из всех, и, крифф побери, я действительно мог быть худшим. Только им я и мог быть. У меня не хватило сил, чтобы быть хорошим. И я позволил окружающим меня бояться. Никто больше не смеялся надо мной, не было больше никаких дурацких шуточек. Некоторые боялись даже дышать в моем присутствии. И это было приятно. А еще была ты. Ты. Маленькая, худенькая девочка, ты совсем меня не боялась. Ты все время пыталась подойти ко мне. Все время пыталась. Ты брала меня за руку, бегала вокруг, теребила меня: «Что с тобой, Бен, что с тобой? Почему ты злишься? Почему ты грустишь?» Ты защищала меня. Про меня все время говорили разное, говорили, что у меня в глазах тьма, — а ты только трясла головой со всей уверенностью пятилетнего ребенка и говорила: «Нет. Нет, это не Бен. Бен хороший. Бен — мой друг». Такая слепая преданность! Я ненавидел тебя за нее. И я любил тебя за нее. Любил просто так, безо всяких условий. Мой первый вкус такой любви — и от пятилетней девочки, которая даже не понимала, насколько ошибается. Ты была единственной, от кого я такое увидел. Не от матери, не от Люка, не от Хана… Они слишком боялись показывать мне такую любовь, не зная, что я стану с ней делать. И поэтому… поэтому, когда пришло время, когда мне нужно было сделать то, что мне приказали — я не смог. Только не с тобой. Как я мог сделать это с тобой? Ты могла ошибаться, но ты ведь любила меня. И я уговорил тебя улететь. Сказал, что… что хочу полетать среди звезд, и не хочешь ли ты отправиться со мной? Конечно, ты хотела… ухватилась за тот криффов шлем и натянула на голову раньше, чем я договорил. Конечно, ты полетела со мной! Ты ведь была Рей. Со мной ты полетела бы куда угодно. Я оставил свой кристалл. Если я собирался сделать то, чего от меня хотел Сноук, я не мог брать с собой ничего из прежней жизни. Ничего из того, чего касалась ты… Мы прилетели на Джакку. Нужно было передать тебя кому-нибудь из тех, кто там жил. Мой план состоял в том, чтобы просто стереть тебе память. Стереть начисто и оставить тебя. Ты не узнала бы, какой была альтернатива, и так для тебя было бы лучше. Ты не знала бы ничего. Ты была бы в безопасности. И ты просто смотрела на меня, такая смущенная. Такая подавленная. И я… сделал последнее. Я дал тебе ложь, с которой можно было выжить. Я сказал, что вернусь. Но в тот момент я не лгал. Я правда собирался вернуться. Когда все утряслось бы. Когда я стал бы сильнее. Когда это стало бы безопасно. Ха, безопасно! Даже сейчас звучит так глупо. И пришло бы время вернуться и забрать тебя. Увезти домой. Завершить твое обучение, посмотреть, как ты выросла. И попробовать найти… хоть что-то хорошее в этом беспорядке, который я устроил. Я и сейчас еще слышу, как ты кричишь мне: «Вернись…» Я плакал все то время, что летел назад. Эта злость, эта боль — они помогли сделать то, что произошло потом. Я весь онемел. Не чувствовал ничего, кроме гнева. Потому что даже тогда я знал, глядя в твои глаза — в твои глаза — уже тогда я знал. Знал, что совершаю главную ошибку своей жизни. Вот что объединяет все ошибки: совершив их, тебе приходится жить с ними дальше. Проходили годы. Я все еще пытался… найти способ. Вернуть тебя домой. Забрать тебя и дать тебе все, что я хотел тебе дать. Но время всегда было неподходящее. Я был недостаточно силен. Сноуку нельзя было доверять. Я не смог бы тебя защитить. И год превратился в два, а два — в десять, и прежде чем я успел понять, ты… стала молодой женщиной, и я даже не знал, как ты теперь выглядишь. Потом пропал тот дроид. «Сбежал вместе с девушкой». Я знал. Знал. Не я тебя нашел, ты меня нашла. Когда я преследовал тебя в лесу… я все еще ожидал, что ты будешь маленькой. Ребенком. А ты выросла. Совсем выросла. И я, наверное… никогда не встречал такого… чего бы я хотел так сильно и что было бы от меня так далеко. Маленькая девочка, о которой я когда-то заботился, превратилась в девушку, за которую я готов был убивать. Пока ты лежала в том кресле без сознания, я просто смотрел на тебя. Мне хотелось коснуться твоих волос, чтобы удостовериться, что ты настоящая. И забавно, мне казалось, что этим я зайду слишком далеко. Я не смог. Ты очнулась и испугалась. Как же ты меня боялась. Я думал — сниму эту маску, покажу ей… Я все еще хранил мечту о том, что ты вспомнишь. Поймешь, кто я такой. Ты удивилась — наверное, тому, что под шлемом оказался человек, — но и только. Мне оставалось лишь отшвырнуть его в сторону и заняться тем, что нужно было сделать. Я должен был увидеть. Должен был увидеть, на что я тебя оставил. Одиночество. Отчаяние. Боль. Я хотел снять с Ункара шкуру живьем. Он должен был за тобой приглядывать. Я возненавидел себя больше, чем когда-либо прежде. Мой единственный хороший поступок, единственный акт искупления — и я приговорил тебя к жизни в нищете и голоде! Я заслужил твою ненависть. И заслужил твое отвращение. Знать, что ты теперь по-настоящему потеряна для меня. Что я всегда буду тем, кого ты боишься и презираешь. Что последнего голоса в мою защиту, последнего шанса узнать, что такое любовь, больше нет… наверное, это обрекло меня на гибель даже больше, чем тот миг, когда я пронзил мечом грудь Соло. Что может быть хуже, чем это? И что может быть хуже, чем это? Рей молча глядела на него. Потом подползла к нему ближе. — Сними блоки. Покажи мне мои воспоминания. Дай увидеть все. Кайло посмотрел на нее. Она посмотрела на него в ответ. Больше не было злости, только печаль. И, помилуй Сила, крохотная надежда. Он поднял руку, но тут же отдернул. — Запомни только кое-что. — Он говорил почти умоляюще. — Запомни, что несмотря на все, что случилось, и все, что случится, я все равно скорее всего сделал бы это вновь. Потому что ты жива. И за это я никогда не стану просить прощения. Он снова поднял руку и коснулся ее лба. Все, что осталось у нее перед глазами, — это цвет.