Пока не вспыхнул меч

Рей плакала, пока ей не стало уже физически больно, а потом плакала еще немного. В какой-то момент Бен вместе с ней переместился на кровать, и теперь они лежали там. Он на спине, она — свернувшись у него под боком, положив голову ему на грудь. Прижавшись ухом к телу, она слышала стук его сердца, и мерное биение заставляло ее захлебываться слезами каждый раз, когда она думала, что наконец успокоилась. Оно будто издевалось над ней. Они молчали. Рей пыталась вспомнить, как провела утро предыдущего дня. Встала с рассветом. Расчесала и заколола волосы. Думала о том, что она может сказать Кайло Рену. И что сказать Финну, когда он про это узнает. И успеет ли она еще немного поработать на кораблях в ангаре перед тем, как нанести визит. Такие простые, обыденные мысли. Все из другой жизни. Она знала, что следующий рассвет станет худшим в ее жизни. Потянув носом, она зарылась лицом в тунику Бена, пытаясь вдохнуть как можно больше его запаха, пока еще могла. Она подумала, не спросить ли его, чем он мылся, чтобы купить побольше того же самого и оставить себе хотя бы запах, если не оставалось ничего другого. — Это несправедливо, — прошептала она, сама не зная, хотела ли она, чтобы Бен ее услышал. — Это правосудие. Нет ничего более справедливого, — отозвался он. — Пусть катится такое правосудие… Если это правосудие, то я обойдусь без него. — Рей, ты должна помнить, кем я стал. И что я сделал. — Я знаю, что ты сделал. Я не собираюсь это забывать. Я не говорю даже, что прощаю это. Но я никогда не хотела, чтобы ты погиб. Даже после Хана. Там, на снегу, я оставила тебе шрам, но не смогла убить. — Она вскинула голову и глядела теперь прямо на него. — Должно ведь быть какое-то другое наказание, не такое… ужасное. — Какое, например? Домашний арест? Слишком рискованно. Даже в этой камере я остаюсь для них обузой. Мне никогда не поверят настолько, чтобы позволить присоединиться к Сопротивлению. Даже моя мать не поручилась бы за меня, и я не могу винить ее за это. — Я бы поручилась за тебя. — На каком основании? Сказала бы, что я отменил наложенные на тебя жуткие темные чары, и теперь ты помнишь, как лазила вместе со мной по деревьям, когда тебе было пять, а значит, все меня просто глубоко неправильно поняли? — Он пытался привнести в события толику юмора, но Рей не смеялась. Увидев выражение ее лица, он обнял ее покрепче. — Ты знаешь в глубине души, что это необходимо. Так же, как и я, когда меня схватили, знал в глубине души, что будет дальше. И как бы то ни было, я не боюсь. Мне сейчас спокойно, как не было уже очень давно. Есть вещи хуже смерти, Рей. — А как же те, кто остается? — хрипло спросила Рей, глядя в стену. — Что насчет них? Куда мне теперь идти? — Вперед. Обучать новых джедаев. Мой дядя не станет больше пытаться этим заняться, теперь эта обязанность ляжет на тебя. Воспитай юнлингов. Принеси равновесие в Силу. И убей Сноука за меня. — Убью. Даже если погибну сама, я прикончу его. — Спасибо, — тихо выдохнул он, но Рей услышала. Они долго лежали в тишине. Потом Бен снова заговорил. — Прости меня за то, что я сделал. Прости. Если бы я мог вернуться… — Я знаю. — Рей вздохнула. — Я стал бы более терпеливым. Всю жизнь у меня был тот еще характер, но я спокойнее бы вел себя во время обучения. Не был бы таким самодовольным. — Если бы Сноук с самого детства нашептывал свои поучения кому-то другому, кто угодно перешел бы на его сторону. — Ты не перешла бы. Сноук мог бы пытаться склонить тебя на свою сторону каждый день хоть тридцать лет подряд, но ты просто отмахивалась бы от него, как от букашки. — Ты этого не знаешь. — Знаю. Ты всегда была тем светом, что взывал ко мне. Рей шмыгнула носом, проглотила слезы и изо всех сил постаралась остаться спокойной. — Ты мог бы очень сильно помочь джедаям. Нет, я серьезно! — добавила она, когда Бен хмыкнул. — Ты мог бы возглавить Серых джедаев, про которых говорилось в архивах. — Их методы тоже были очень сомнительны. — Может и так, но они были благородными и трудились во имя общего блага. — Джедаи не могут жениться. Не могут любить. Может быть, я никогда не годился в джедаи. — Так было раньше. Многое меняется со временем. — Не настолько сильно. Во мне все равно было слишком много от Вейдера. — В нем тоже было хорошее. Он любил Падме. По-настоящему любил. Бен глубоко вздохнул. — Я подарил бы тебе семью. И много детей, если уж на то пошло. — Интересно, какими бы они были? — прошептала Рей. — Скорее всего, вечно проказничали бы. Рей хихикнула: — Похоже на правду. — Я представляю себе девочек, с темными волосами, бойких и дерзких, как ты. Сила, да я бы с ума сошел, пытаясь уберечь их всех. — Девочек? Почему девочек? — Понятия не имею. Просто такое ощущение, что у нас рождались бы в основном девочки. Почему-то я это чувствую. Рей задумалась и улыбнулась: — Понимаю, что ты имеешь в виду. Но мальчики у нас бы тоже были. — Наверное. В общем-то, для меня это не очень важно. Мальчики, девочки, все равно они все были бы наши. Мне хотелось бы сделать все для них правильно. Показать, что Скайуокеры тоже могут растить детей. Все это фантазии, как я и говорил. — Наверное, с ними стало бы трудно управляться, когда они стали бы подростками. И все наши девочки начали бы приводить домой мальчиков. — Никаких мальчиков, — сразу постановил Бен. — Никогда. Рей засмеялась. На секунду ей просто стало весело от мысли, как Бен отпугивал бы потенциальных ухажеров их дочерей одним своим видом и пылающим световым мечом. Любой, кто попытался бы проникнуть к ним в дом, должен был бы пройти через испытания не хуже экзамена на джедая. Либо они просто подписывали бы себе смертный приговор. Она смеялась какое-то время, пока не поняла, что Бен молчит. Взглянув на него, она увидела на его лице выражение благоговения. — Что такое? — спросила она. — Я… никогда не слышал, как ты смеешься. По-настоящему смеешься. Взрослой. — Да ты должен был слышать. — Нет. Я слышал, как ты фыркаешь на меня… но ты никогда не смеялась. — Он потянулся к ней рукой, отвел со лба упавшую прядь волос и заправил ей за ухо. — Я и не думал, что услышу. — Слышать, как ты смеешься, тоже странно, — созналась Рей. И они просто смотрели друг на друга, наслаждаясь возможностью быть рядом, так близко. — Я никогда не выйду замуж. И не заведу детей. Если я не смогу быть с тобой, если мне придется быть джедаем, я последую путем старых мастеров. Я буду жить одна, — решительно сказала Рей. Это прозвучало почти как клятва. — Ты можешь еще встретить кого-нибудь. Кого-то, кто будет заботиться о тебе. — А вот это прозвучало слабой попыткой оправдания, даже для Бена. — Нет. Я умею выживать, когда обо мне никто не заботится. Значит, так и будет. Обнимающие ее руки Бена чуть напряглись, и Рей уткнулась лицом ему в грудь. Гладя рукой твердые мышцы, она вдруг почувствовала какое-то тягостное желание, которого никогда не испытывала до того, как снова встретила его. Рей обдумала эту мысль и начала действовать. Дотянувшись до одной из застежек туники Бена, она расстегнула ее. — Рей, что ты делаешь? Она продолжала. Еще одна застежка. И еще одна. — Рей, мы не можем. — Я никогда не выйду замуж, не заведу детей. Никогда не буду так близка с мужчиной, как сейчас. — Ее пальцы двигались, продолжая свою работу. — У меня не будет ничего из того, что я хотела бы иметь с тобой. Кроме одного. Мы можем сделать это. Если ты хочешь. Она не смотрела ему в лицо, опасаясь, что смелость может покинуть ее. Наконец, застежки закончились, и она распахнула тунику. Она любила его плечи. Их широкий размах всегда вселял в нее странное колющее раздражение при одной только мысли о них. Сейчас он лежал, весь распростершись перед ней, и ей совершенно не хотелось жаловаться. Он схватил ее за руки повыше локтя, и она была вынуждена перевести взгляд на него. Все в нем было диким, буйным, едва укрощенным, начиная от волос и до глаз, до самого дыхания. Она никогда не думала, что ее может настолько привлечь такая бурная, непостоянная натура. Но так и было. То, что она чувствовала к нему, поначалу пугало ее, заставляло нервничать. Теперь она в каком-то смысле смирилась с этим. Помогало и то, что он явно чувствовал к ней нечто похожее. — Мы не можем. Что, если ты… — Нет, этого не случится. Здесь в Сопротивлении есть медицинский центр. В свое время противозачаточные имплантаты, которые устанавливали на старой базе, показались ей хорошей идеей. Не то чтобы она с вожделением смотрела на кого-то из мужчин, работавших на базе, но решила, что лишним это не будет. К тому же, если это поможет убедить его… — И ты никогда раньше… — Бену не нужно было заканчивать мысль. — Никогда. — Но ты этого хочешь. — Я хочу ощутить вкус нашей фантазии. Хотя бы раз. И в подтверждение своих слов, она перекинула ногу через его бедра и села на него верхом. Последняя тень сомнений испарилась. Он быстро сел на кровати, и Рей пришлось ухватиться за его плечи, чтобы не упасть. Его дыхание вновь горячило ее лицо. Он был так близко, что она видела тонкие карие ободки радужки у него в глазах. Обвив его руками за шею, она снова приникла к его губам. Их первый поцелуй был скорее исследованием, пробой, экспериментом. В этом же было нечто утверждающее. В нем был голод, а Рей всегда ненавидела голодать. Она знала, что нужно насытить себя, чтобы выжить. О крифф, она любила его губы. Они были созданы для поцелуев. И как бы ни был хорош он на вкус, она знала, что хочет, наконец, увидеть его всего целиком. Сдвинув ткань одежды с плеч, она скользнула руками дальше, по его спине. Она услышала, как что-то рвется и падает у нее с талии. Свободно повисшая туника подсказала ей, что с нее только что сорвали пояс. Туника последовала за ним, и от прохладного воздуха по обнаженной коже побежали мурашки. Рей никогда не считала свое тело каким-то особенно привлекательным. Годы жизни впроголодь на Джакку сделали ее фигуру худой и тонкой, почти мальчишеской. Благодаря тренировкам с Люком и здоровому питанию она уже не выглядела такой хрупкой, но и женственности не приобрела. Ее укололо сомнение. Мужчина под ней был старше ее на десять лет, и она была не настолько наивна, чтобы полагать, что все время на службе у Сноука он соблюдал целибат. Скорее всего, его власть и могущество притягивали к нему множество красивых женщин. И посмотрев теперь на нее, сочтет ли он ее желанной? Пауза, которая последовала за тем, как она сняла с себя верх одежды, едва не подтвердила худшие ее опасения, но затем Бен утробно зарычал и впился губами ей в шею. Рей судорожно втянула воздух. Она не понимала, что он делает, но это было приятно. Она даже не подозревала, что прикосновения к шее могут дарить такие изумительные ощущения. Она вздрогнула, почувствовав, как его язык опустился ниже, к ямке между шеей и плечом, и… о крифф, она только что застонала вслух? Рей вцепилась пальцами в его волосы и потянула, заставив его снова зарычать. Она хотела его. О Сила, она хотела его за годы до того, как все это произошло. Она всегда хотела этого. Ее пальцы у него в волосах, его рот, жадно рыскающий по ее телу, они вместе, плотно прижавшиеся друг к другу, кожа к коже. Она знала, что они не самая красивая пара с точки зрения общепринятых стандартов внешности, но обнаружила, что, когда он обнимает ее вот так, она верит, что красива в его глазах. И еще Рей решила, что любой, кто считает, что он не самый желанный мужчина в мире, просто ничего не понимает в страсти. Страсть делает мужчину тем, кто он есть. И здесь ее было в избытке. В какой-то момент они оба избавились от штанов, и Рей едва это заметила. Пока его губы исследовали ее тело и обнаруживали постепенно, что ее шея, уши и нижняя часть груди невероятно чувствительны, Рей казалось, что она теряет рассудок. Ее снова окатила волна смущения, когда Бен провел пальцами по ее нижним губам. Раньше она почти не касалась собственного тела. Каждый ее день обычно заканчивался тем, что она уставала до невозможности и хотела просто уснуть. Иногда она пробовала изучать свое тело, и дотрагиваться до некоторых мест было приятно, но всякий раз она балансировала на краю чего-то, до чего добраться не могла при всем желании. Когда это делал кто-то другой, все и ощущалось по-другому. Когда это делал он. Когда контроль был у другого человека, все ощущения от самых легких касаний и поглаживаний резко обострялись. Он сместился к низу ее живота и паху и начал играть с маленьким спрятанным внутри бугорком (тем самым, дотрагиваться до которого было приятно), и она содрогнулась всем телом и с невероятной силой вцепилась в него. Она боялась сперва, что ухватилась слишком крепко, судя по вздоху, который вырвался у него, но, взглянув на его лицо, увидела на нем одобрение и поняла, что он, вероятно, вовсе не против. Она все так же сидела сверху, когда приблизился к ее входу. Ее отчасти успокаивало то, что она руководила процессом. Она старалась не думать о том, как он уместится (широкими у него были не только плечи), и попыталась выразить взглядом свое доверие ему. Доверие в этом — все, что она могла ему сейчас дать. Когда она уселась на него верхом, было больно, и она почувствовала, как что-то внутри подается и рвется. Вдохнув поглубже, она сосредоточилась. Она привыкла к боли. И продолжила двигаться, пока не приняла его в себя целиком. Закрыв глаза, она дышала глубоко. Несмотря на боль, было что-то всепоглощающее и почти приносящее облегчение в том, чтобы соединиться с ним вот так. Ее девственность теперь принадлежала ему, и ей приятно было знать, что здесь она в надежных руках. Боль ослабевала, и удовольствие понемногу нарастало. Открыв глаза, она посмотрела на него сверху вниз. Ее лицо пылало, а у него к взмокшему лбу прилипла челка. Он выглядел сейчас так же, как тогда, когда она сопротивлялась ему на допросе, словно сражался за право контроля. Но в глазах не было злости. Она медленно качнулась и ударилась о его бедра. Наверное, слишком слабо. Основы она все же знала, но волновалась, не покажется ли ему при этом чересчур неуклюжей и неопытной. Его дыхание сбилось, он начал ловить ртом воздух. Потом она начала ощущать легкое покалывание и позабыла о том, что нужно волноваться. Долгое время они просто двигались так, и все, что она знала, — это чем больше она двигалась, тем менее заметной становилась боль и тем смелее она себя чувствовала. Иногда от напряжения у нее вырывались странные звуки, а Бен уже не сдерживал стоны. Дикая и безрассудная часть Рей вдруг пожалела о том, что в руке установлен имплантат. Ей захотелось, чтобы после всего этого у нее осталась при себе частица Бена. Частица их обоих. Частица той нафантазированной жизни, которая могла бы у них быть, если бы их имена не значили так много. Пусть это стало бы концом для нее самой, она не пожелала бы более прекрасного конца. Понимание, что этому не суждено случиться, заставляло ее двигаться быстрее, яростнее, агрессивнее. Снова всколыхнулась печаль, которую она загнала глубоко внутрь, и теперь от нее нужно было убежать, нужно было бежать как можно быстрее, вперед, к тому ощущению, что всегда от нее ускользало. Руки Бена впились пальцами ей в бедра, его толчки стали жестче, движимые инстинктом. Он терял контроль над собой и уже даже не пытался подавлять издаваемые звуки. Это было неважно, Рей тоже перестала пытаться. И словно переполнилась чаша, куда наливали все больше и больше, — и вот оно выплеснулось через край. И протекло через нее. Прямо в нее. Рей не знала, стонать ей, смеяться, плакать или молчать. Тем лучше было от ощущения, что Бен в ней близился к завершению. Она почувствовала, как он задрожал, испуская низкий стон. Неожиданно опустошенная, она слезла с него, морщась от въедливого жжения внутри и ощущения нехватки чего-то, и легла рядом. Она заметила пятно крови у себя между ног. Почему-то видеть его было приятно. Они лежали, просто переводя дыхание. Ни один не знал, что сказать, и не хотел портить момент. Секунду спустя они взглянули друг на друга и поняли, что в словах нет нужды. Они были здесь, они были вместе, и они были живы. И этого было достаточно. *** Уставшая Рей крепко уснула, и почти сразу после нее задремал и Бен. Наверное, он проспал около часа, но, проснувшись, понял, что не чувствовал себя таким отдохнувшим уже много лет. Столько всего случилось за эту ночь. Столько всего открылось, столько было сказано. Быть рядом с Рей, быть с ней, быть ее первым… Он не знал, как объяснить все это, не сойдя при этом за сумасшедшего. Он не сразу заметил, что уже несколько минут как может видеть комнату без света свечей. В окно камеры било солнце. Наступил рассвет.