Алые брызги на черном кафеле

Белый шум.* Эрен В чайной папаши Ляна пахло имбирем, корицей и вездесущим кунжутным маслом. Проглотив кусочек шоколадного мункейка, Эрен посмотрел в окно. За прозрачным стеклом пестрыми рыбками-гуппи мельтешили бесчисленные китайцы. Высокое майское небо отражалось в лужах ясной голубизной, слегка прикрытой белоснежным кружевом облаков. Весна… Сидя за столиком в левом углу, удобно наблюдать одновременно за улицей, входом и дверью на кухню. Достаточно легкого поворота головы, и вот уже в фокусе одна из многочисленных невесток престарелого китайца, несущая поднос с песочными пирожками фэнлису скучающей за стойкой женщине. Не зря Ривай всегда усаживался за этот столик. За три года непонятный угрюмый чувак почти стерся из памяти. Остались лишь грусть недоумения и редкие сны, в которых звали, сияя серым перламутром, широко распахнутые глаза, а тонкие губы шептали слова, которые никогда не удавалось расслышать. Вчера отгремел выпускной. Эрен с Микасой свалили с него по-английски, не дожидаясь выбора короля и королевы бала. Пусть плюшки достанутся Имир и Кристе. Они войдут в историю школки как первая коронованная гей-пара. Наверняка обе завизжат от привалившего щастья. Мики простилась невесомым поцелуем в щеку и укатила на гибридной «тойоте». Ее ждал Принстон. Эрен тоже мог выбирать. Он закончил четвертым. Пути в Лигу Плюща открыты. Но он принял решение. Университет Нью-Мексико в Альбукерке! Осталась сущая фигня — уговорить Эрвина. Кое-какие аргументы «за» все же имелись. Например, то, что Эрена брали сразу в магистратуру. А еще там выпускали лучших химиков в стране. Увлечение наукой своего подопечного техасский джентльмен, как ни странно, поддерживал. Но роль самого увесистого довода отводилась Ханджи. И она опаздывала. В кармане блямкнул эсмской айфон. Послание щедро украшали смайлики, а суть сводилась к тому, что сегодня несчастный адвокат обязан допилить брачный контракт мистера Смита и будущей миссис Смит. Хмыкнув, Эрен положил телефон рядом с опустевшей тарелкой. Ничего, времени достаточно. За пивом с кошаками они успеют выработать стратегию и тактику осады. А завтра ослабленное подготовкой к женитьбе на лос-анжелесских клубах Его Величество не сможет долго сопротивляться. Эрен заказал еще один Букет Императора. Он знал, что такое ждать… …Поздним сонным утром Эрен так и эдак рассматривал в зеркале пострадавшую шею. Потемневшие за ночь следы жестких пальцев на загорелой коже не бросались в глаза. Вроде бы. Саша слишком наблюдательна. И если не заметит синяки утром, то обязательно разглядит в обед. Идею с водолазкой пришлось засунуть туда, где не светит солнце, по причине очевидного дебилизма и восьмидесяти шести градусов по Фаренгейту. Уныло шевеля ногой разбросанное по карамельно-розовому мрамору барахло, он откопал свое спасение. Через пару минут, украсив шею красно-белой банданой, сунул нос в кухню. Ненаглядный орк блистал своим отсутствием. На длиннющем столе стояли только две тарелки, два стакана с апельсиновым соком и два стакана с водой. Чо за хрень творится? — Доброе утро, Эрен, — Саша отвлеклась от надрывно воющей кофеварки. — У нас хорошие новости! Мистер Эрвин срочно вызвал мистера Леви в Нью-Йорк. Наши беды закончились, и Новый год ты встретишь дома. А сегодня мы поедем в Ильеус, надо забрать «додж». Садись, пожалуйста, завтракать. Проглотив положенную порцию запеченной рыбы, он унесся на пляж и сразу окунулся в теплый прибой. Штудировать алгебру повышенной сложности не вкатывало. Совсем. Океан сегодня приветливо обнимал едва колышущейся синевой; надоедливых чаек не слышно-не видно; даже полуденное солнце не ослепляло, а задорно разбрасывало по волнам серебрящиеся блики. Только не было Ривая. Его баритона с хрипотцой. Его ехидных подколок. Его пронзительно-хмурого взгляда исподлобья. И «приятных» сюрпризов, когда он, внезапно схватив нежащегося в нирване Эрена, утаскивал за плечо в глубину, где, взявшись за руки, они кружились в пронизанном рассеянным золотым сиянием пространстве до тех пор, пока горло не начинало сдавливать удушьем. А потом заставлял плыть обратно к берегу кролем, покрикивая: «Шевели ластами, дохлая селедка, и дыши правильно: если левую ручонку вытягиваешь вперед, то верти тыкву вправо и — вдох». От этого часто хотелось разреветься и утопиться прям тут. Но когда Эрен, пыхтя, тащился по мелкому песку к фонтану, мордорский орк оборачивался и почти улыбался. А на груди всегда поблескивал торжествующий победу койот. — Э-э-эрен! — высокий голос шарахнул по перепонным барабанкам. У самой кромки прибоя нетерпеливо размахивала руками Саша. — Такси приехало! Пришлось прервать медитацию и вспомнить уроки плавания кролем. Дни мелькали перед глазами со скоростью свихнувшего болида Формулы-1. Двадцать четвертое. Двадцать пятое. Рождество они с Сашей встретили в католической церквушке рыбацкого поселка и продолжили праздник в компании бухих подружаек Жануарии-с-курями. Двадцать шестое. Утром двадцать седьмого декабря его разбудил звонок Эрвина. Недопроснувшийся мозг пытался переварить излагаемую инфу. С ровной доброжелательностью опекун вещал, что Новый год они встретят втроем с Ханджи в Лондоне, где побывают на выступлении Королевского симфонического оркестра в Альберт-холле, посетят галерею Тейт, Монетный двор и далее… Эрен же никак не мог вкурить: почему в неотвратимо заполняющем черепушку вязком потоке слов ни разу не прозвучало то самое имя. Куда делся Ривай? Его ранили?.. О худшем не хотелось даже думать. Задавать прямой вопрос было стремно… За накрытым на скорую руку завтраком, он попытался выяснить у Саши — что к чему и почему, но она могла только говорить о предстоящей поездке в Сан-Хуан. Добрый босс отпустил ее на неделю, навестить семью. Положив болт на все, Эрен открыл шкаф, вытащил с нижней полки сумку и принялся закидывать туда шмотки. Скоро ситуевина сама прояснится. И нечего ПМСить. Тащемта. Двадцать девятое. Полупустое пространство с рождественской елкой в центре. Умиротворенные копы прогуливались по периметру, перебрасываясь короткими фразами с местными охранниками. Немногочисленные похмельные пассажиры подремывали на черных диванчиках под сенью растущих в серых керамических кадках деревьев. Стайка хихикающих девиц пронеслась мимо на роликах. Атланта с трудом преодолевала посттравматический синдром праздничного балагана, задерживающихся рейсов, истерящих латиносов и потерянного багажа. После суеты Нью-Орлеана и перелета с парой орущих на руках у задроченной мамаши близнецов Эрен наконец выдохнул. Прямая, как телеграфный столб, и такая же высокая тетка попросила его снять гигантский чемодан с транспортера. Сухо поблагодарив, она зашагала к выходу, вколачивая толстые каблуки в блестящую плитку. Обогнув суровую леди по широкой дуге, навстречу Эрену с Сашей ринулась Ханджи. Только ядовито-зеленый плащ развевался за спиной. Следом осадной башней шествовал Сам. — Привет-привет! Чего такая кислая? Устала? — оглушительно чмокнув Сашу в лоб, мисс Зоэ прижала к себе Эрена так, что ребрам стало нехорошо. Ну и силища! — Ты в порядке? — очки сверкали как-то слишком взволнованно. — Укачало. Немного, — поспешил добавить он. — Отпустите… — Отпусти, — поправила Ханджи. Потрепав Эрена по макушке, Эрвин вручил Саше толстый конверт. Неловко поклонившись, она затолкала подарок босса в сумочку и заспешила к своему терминалу. Борт в Сан-Хуан должен был вылететь через полчаса. Широким жестом ортеза Король указал направление. Пришлось тащиться за ним… Коленки предательски подрагивали. К щекам приливала кровь. Где Ривай? Почему никто не говорит о нем? — Ханджи, Ривая убили? — собственный голос показался слишком высоким. — Что случилось? — Я хотел поговорить с тобой об этом в самолете, — Его Величество прервал шествие. — Мы разводимся. Так случается. Тебе не нужно беспокоиться, в нашей жизни все останется по-прежнему. Давайте все вместе хорошо повеселимся в Лондоне. Эрен замер. По-девчачьи спрятал лицо в ладонях. Губы сами предательски расплывались в довольную лыбу. Этого никто не должен заметить! Впервые, со дня смерти родителей, на него обрушилась сбыча мечт. Скоро мордорский орк напишет ему. Они смогут общаться в скайпе. От одной мысли о глазах, бьющих навылет, словно пули, и игре мышц под матово-бледной кожей, кровь отхлынула от щек, устремившись прямиком в пах. Он почувствовал, как чья-то рука деликатно легла на плечо. Ханджи. Она что-то говорила. Громко и неразборчиво. Успокаивала? Утешала? Слова влетали в одно ухо, не оставляя следа в сознании, вылетали из другого. Эрен сосредоточенно таращился на собственные кроссы. Рука потянула вперед. Шаг за шагом он шел за своим поводырем. Хотелось, послав нах приличия, подпрыгнуть, завопить во все горло «И-е-е!» С удивлением обнаружив себя пристегнутым к креслу на борту реактивного Гольфстрима-5, посмотрел в окно. Атланта стремительно превращалась в карту-схему. Самолет набирал высоту. Несмотря на сырость, промозглый ветер и отсидку двенадцати Лондонских симфоний Гайдна он хорошо повеселился в Лондоне. По возвращении в Нью-Йорк Эрвин отвел его в подземный гараж, где стоял рождественский подарок — гибридный мерседес С350е. На сиденье лежала плоская коробка, упакованная в матово-алую бумагу. Внутри оказались документы на машину и членский билет конного клуба в Джерси. А значит, он сможет сам, когда захочет, навещать Фридриха. Заебца! Гордо подрулив к школке, Эрен выпрыгнул на мокрый асфальт, расцеловал в обе щеки поджидающую Мики и с удовольствием погрузился в учебу. Нужно только дождаться эсмс или письма. Возможно, шифрованного? Он летал. Будто за спиной выросли крылья. Крылья свободы. Первое сомнение. Первая тревога. Первый страх — что-то пошло не так!.. Когда они появились? в середине января? в конце февраля? в начале марта во время ниочемной болтовни с Ханджи за мункейками папаши Ляна? Сначала они саднили тонкими порезами на сердце. Почему нет письма?.. Порезы не заживали. Только разрастались, кровоточили. Сначала Эрен забросил тренировки по плаванию. Обеззараженная мертвая вода бассейна постоянно напоминала колышущийся живым теплом океан и Ривая. Однажды ему показалось, что на соседней дорожке, размашистыми гребками подчиняя стихию, плывет орк. Глюк. В бассейн Эрен больше не заглядывал даже мельком. Вместо следующей тренировки он отправился в Джерси. Осторожно касаясь бархатистыми губами ладони, Фридрих схрупал принесенные яблоки, позволил оседлать, а потом они неслись по Тропе Лесорубов на самую вершину холма. Грива окутывала черным шелком, солнце скатывалось за горизонт, заливая сугробы желтым, оранжевым, алым. Только не было Его. Эрен начал прогуливать. Три (иногда четыре) раза в неделю отправлялся в конный клуб к фризу — единственной живой нити, связывающей со странным вечно усталым чуваком. Медленно, почти незаметно порезы сливались в одну болезненно ноющую рану, которая не давала спать, есть, жить… Саша пыталась кормить, соблазняла новой выпечкой, готовила рыбу по бразильскому рецепту. Он ковырял пахнущего розмарином и лаймом марлина, через «не могу» заталкивал в себя кусочек, растягивая губы в улыбке. Микаса тормошила, приглашала посидеть в кафе, пыталась разговорить. Он сбегал, отмахнувшись. Отрывая себя от котов и работы, неугомонная Ханджи таскала к папаше Ляну, где, пытаясь подсунуть ананасовые мункейки, настойчиво расспрашивала. Что ей отвечать? Он не знал. Почему нет письма? День больше не сменял ночь, а ночь — день. Сутки превращались в лиловые сумерки. Время остановилось. Вернувшись из Джерси, Эрен сидел за ноутом, тупо глядя на обои с Арагорном. В дверь постучали. Кто? Зачем?.. — Нам нужно серьезно поговорить, — раздался за спиной ровный голос Эрвина. — Помнишь, о чем мы договаривались? Я не требую от тебя отчета о каждом шаге, не проверяю телефон, не отслеживаю историю браузеров, не контролирую, с кем общаешься, а взамен прошу лишь оценок не ниже В. Позвонил Шадис. За последний тест по химии учитель поставил С только из жалости. Пришлось провести небольшое расследование. Ты прогуливаешь занятия, целыми днями пропадаешь в Джерси. Стул резко развернули. Льдистый взгляд заморозил, заставил съежиться. — Эрен, слушай меня внимательно. Фридрих отправляется к хозяину через два дня. Так будет лучше для всех. Завтра я отвезу тебя на обследование. Нужна помощь психолога — организую. Но ты обязательно должен вернуться к учебе. Понятно? Утром поговорим подробнее. Комната шаталась. Окна изгибались то вовнутрь, то наружу. Часы, оплетенные латунными завитушками, стекали по рассыпающейся в кирпичное крошево стене. Прикроватная тумбочка разрослась в углу скособоченным мухомором, увенчанным конической разноцветной шляпкой. Лампа? Эрен доплелся до кровати и рухнул навзничь. Получается, Ривай спокойно общается с Эрвином? Может, переписывается и с Ханджи? Только ему не отправил ни эсмски… Значит, на хрен он не упал мордорскому орку. И то, что происходило на ранчо — обычный флирт от скуки?! Да. Правильный вывод. Он повернулся набок. Обхватил руками колени, подтянув к груди, уткнулся носом в жесткую джинсу. С хуя решил, тупень, что малолетка вроде тебя нужна взрослому мужику? Перед отъездом Ривай мог запросто зайти в комнату и оставить записку. Но не сделал этого. Почему, как думаешь?! Ответ — вот он. Написан буквами размером со Стоунхендж: «Ты никто и звать никак». Незаживающая рана взорвалась миллионами осколков отчаяния, а затем неожиданно исчезла, оставив в сердце зияющую пустоту. Пустота быстро заполнялась равнодушием покоя, осознанием — так или иначе, но придется жить дальше. Нащупав под свитшотом цепочку, Эрен сдернул с шеи кулон-ключ и швырнул его в тумбочку. Пора перевернуть страницу. Впервые за долгие недели полуяви пришел спасительный сон. Сегодня солнечно. Это первое, что Эрен осознал, открыв глаза. На паркете темного дерева — ярко-желтый прямоугольник. Тумбочка с выключенной лампой. Разноцветные стеклышки абажура в дневном свете казались тусклыми и запылившимися. Часы невозмутимо висели на прежнем месте. Циферблат все также опутывали латунные загогулины. Стрелки показывали полдень. Комната выглядела вполне буднично. А еще он понял, что готов сожрать слона. И можно недожаренного. Быстренько ополоснувшись под горячим душем, скатился вниз по лестнице… — Доброе утро. — А? В гостиной на диване восседал чертов Эрвин. Нежданчик. Он чего, караулит? — Утречка. Я сначала поем? — желудок скручивало, мысли о горке блинчиков с хрустящим беконом и кленовым сиропом вызывали обильное слюноотделение. — Уже делаю какао! — донесся из кухни радостный возглас Саши. — Тебе приготовить блинчики или вафли с шоколадным соусом? — И то, и другое. — Иди. На прием мы уже опоздали. Но разговор не отменяется. Поглощая третью стопку залитой шоколадом и щедро посыпанной черникой и малиной вкуснятины, Эрен твердо решил — никаких ученых психологинь в золотых очечках. После гибели родителей задолбали сеансами-тестами-хитрыми-вопросами! Осталось развесить по ушам грозного опекуна изрядную порцию спагетти. В гостиную он вошел твердым шагом, уселся в кресло и с отчаянной решимостью встретил льдисто-голубой взгляд: — Сэр, я осознаю, что мое поведение принесло неприятности и обещаю приложить максимум усилий и исправить оценки. Сегодня же сяду заниматься и приступлю к изучению пропущенного материала… — Разговаривать со мной на канцелярите не обязательно. — Неужели замороженный хрен растаял? Гусиные лапки в уголках глаз появились… Похоже, смягчился. — Мы с Ханджи тоже виноваты — необходимо было уделить больше внимания твоему состоянию. Не каждый подросток справится с тем, что тебе пришлось пережить. Наверное, это был отложенный стресс… — Эрвин, прошу… — ногти невольно впились в подлокотник. Вот он — решающий момент. — Я хочу забыть похищение, перестрелку в клубе, побег в Бразилию. Я смогу сам. А если Шадис снова пожалуется, пойду на сеансы. Льдистый взгляд ничего не выражает. Холеная рука поглаживает узорчатую обивку. Секунды растягиваются в минуты. Минуты длятся вечность. — Ok. Старайся и помни — я тебе доверяю. Холодные пальцы скользнули по щеке смазанным отстраненным прикосновением. Хлопнула входная дверь. Сегодня пятница. У мистера Смита достаточно забот в бордельной империи. Эрен рванул к себе. Уселся за ноут (привет, «злоебучие диффуры»), он не лгал опекуну, когда говорил, что засядет за учебу. Утром понедельника чуткая Микаса сразу схватила его за рукав и, шепнув на ухо «надо поговорить, выбери место», умчалась на французский. Сегодня Эрен увиливать от разговора не собирался. Если и рассказать о случившемся, то лучше ее никого не найти. Они знают друг друга стопиццот лет. Кому еще доверить хотя бы часть своей тайны? Кто выслушает без лишних расспросов и не съест мозг. Только она. Когда уроки закончились, скинул адрес в Чайна-Тауне и поехал по знакомому маршруту. Насупленная Мики распахнула дверь ровно через двадцать минут. Никак главная заучка свалила с биологии? — Выкладывай, — бросив рюкзак на соседний стул, напряженно уставилась прямо в глаза. — Объяснишь, наконец, что происходит? — Я — гей. Но это не точно, — лучше начать какбэ с хумором. Он собрался продолжить и запнулся. Мики застыла, спрятав лицо до самых бровей в подаренный им когда-то красный шарф. Сгорбленная, скособоченная — словно превратилась в марионетку, забытую на стуле растяпой-кукловодом. Странно. Когда Марко признался, что заднеприводный, она улыбнулась. И все. А сейчас чего происходит? Не, хрень какая-то. — Давно это понял? Почему раньше не говорил? — голос звучал отрывисто. Жесткие интонации напомнили Ривая. Эрен вздрогнул. — Думал — не пойму? — замолчала. Размотав шарф, бросила на рюкзак. — Уже был парень… партнер?.. — И был, и не был. Бросил меня, — от сказанного стало легче: со словами ушли остатки боли, свинцовый взгляд, мелькнув короткой вспышкой, подернулся лиловой дымкой и исчез. — Прости. Не знал, как сказать. — Лора расстроится. Она уверена, что мы пара, — Мики горько усмехнулась. — Он тебя обидел? твой парень. — Мир жесток. Банальщина, но факт, — Эрен подался вперед. — И дерьмо случается. Они заказали Жасминовый Цветок и желе из водяного каштана, поболтали о преподах, об Имир, которая попалась в туалете с сигаретой, о грядущем на их головушки тесте по физике. Мики ушла первой. Закутала шею в красный шарф и села в свою «тойоту». Белая машинка быстро потерялась в потоке. Эрен поднял голову. Ночное небо, усеянное редкими блестками звезд, не разродилось судьбоносным знамением, а значит, ничего страшного не произошло. Лишь закончилась лавстори в стиле сопливого сериальчика. Но с ним остались Микаса, Саша и Ханджи. Жизнь продолжается. В команду по плаванию он не вернулся. Зато каждый уик-энд в любую погоду отправлялся в Центральный парк на пробежку. Четыре мили… восемь миль… пятнадцать миль. Когда снег окончательно сошел и газоны бодренько зазеленели, он преодолел двадцатимильный рубеж. Зачем нужен бег? Жизнь шла строго по расписанию: душ, завтрак, школа, рефераты, сочинения, тесты, совместные с Мики проекты по химии, физике. Потом два часа в тренажерке. Он научился держать угол в висе двадцать секунд вместо пяти, когда-то веленных Риваем… Трижды в месяц вместе с Ханджи оправлялся к папаше Ляну для поболтать. Порой неуемная тетка затаскивала его в свою квартирку, где они допоздна смотрели на огромной плазме то европейский артхаус, то анимэ, а Сони и Бин тарахтели меховыми дизелями на спинке дивана. Но лишь во время пробежки, когда по обочинам аллей мелькали искривленными ветвями старые вязы, в ушах ревели Limp Bizkit или Nickelback, вокруг образовывался некий вакуум и накрывало ощущением полета, отрешенной свободы, ненадолго возвращалась позабытая мечта. Учебный год закончился с тремя оценками В. По остальным дисциплинам вышло А с плюсом. Эрвин одобрительно потрепал по плечу и кинул на карту десять косарей. Награда. Ветер пронесся над вишневой аллеей, осыпая розовым траву, дорожку, серый замшелый валун. Взобравшись наверх, Эрен устроился на нагретом солнцем камне, смахнув со лба прилипшие лепестки. Май начался дождями и заморозками, а закончился жарой. Этим утром дневное светило задалось целью укатать ЗОЖников солнечным ударом в лобешник. — Йегер? Эрен Йегер? Пыхтя и отдуваясь, Эрен пытался понять, почему угловатый веснушчатый парень в пропотевшей майке кажется смутно знакомым. — Я Марко. Мы два года учились вместе в Бруклине. — Хай. Помню — ты тусил с лошадиной мордой. Кстати, Кирштайн еще не нарвался на перо? — вытянув из заднего кармана шорт бутылку с приготовленным Сашей лимонадом, он жадно присосался к горлышку. — Скажи, ты наш? Гей-радар меня не подвел ни разу. А с Жаном общался только из-за тебя, — уголок рта дернулся, Марко, переступив с ноги на ногу, сменил тему: — Бегаешь каждые выхи, и так, что не угнаться. К марафону готовишься? — Сталкеришь по-тиху? — прищурившись, Эрен бросил измотанному приятелю лимонад. — Ой! — Марко подхватил бутылку у самой земли. — Нет. Увидел случайно, в конце апреля. Ты садился в машину возле второго входа со стороны Пятой. Уже потом тоже стал тут бегать. — Понял. Таскался сюда из Бруклина. — Ты, это… — несчастный позеленел от смущения, слившись с газоном. — Давай встречаться? — Встречаться? — Эрен посмотрел на щербатую поверхность валуна, отколупнул кусочек мха, растущего в продолговатой выемке. — В понедельник уезжаю в научный лагерь на месяц. Увидимся здесь тридцатого июня, ровно в 8:00. Тогда и поговорим. Спрыгнув с камня, он побежал по аллее. Вишня засыпала облетающим цветом гладкое зеркало водоема Джеки Кеннеди. Вокруг бушевала пьяная солнцем весна. Марко — прикольный, добрый, симпатичный… Так почему бы и да? — Эрен, подожди! — взволнованный окрик издалека. — М-м-м, ты сверху или снизу? — Сверху! Не хватало еще душевой шланг в очко пихать: при одном воспоминании о видосе с промывкой кишок тошнить начинает. Свернув к выходу, Эрен ускорил бег. Спустя ровно тридцать один день Марко Ботт поджидал его, сидя на валуне возле подернутого утренней дымкой водоема. Вечером того же дня они переспали. Выйдя из ванной, Марко топтался у кровати, то и дело одергивая полотенце на бедрах. Эрен же, не стесняясь, изучал взглядом приятеля. Открытое добродушное лицо. Веснушки покрывали не только щеки: озорные рыжеватые крапинки бежали по плечам до самых локтей. Марко выглядел простым, понятным, почти родным. Эрен встал, осторожно прижавшись к сухим обветренным губам, просунул руку под влажную махровую ткань. Робкий поцелуй оставил привкус домашнего какао с маршмеллоу. И вот уже полотенце отброшено за ненадобностью куда-то к окну. Тихий всхлип в ответ на неуклюжее поглаживание. Кожа цвета топленых сливок покрыта мурашками. Казалось, Марко пахнет ранним весенним вечером и капельками дождя, застрявшими в паутине. Захотелось попробовать, каков он на вкус там, внизу. Эрен опустился на колени и с опаской лизнул головку. Чистая бархатистая свежесть заставила попробовать, расслабив горло, взять глубже. Почти получилось. «Посмотри на меня», — шепотом откуда-то сверху. «Поцелуй меня», — одними губами. Пытаясь подняться, он зацепился ногой за сползшее одеяло, боднул Марко в грудь, и оба рухнули на край кровати. Эрен едва успел откатиться в сторону, чтобы не порадовать свежеиспеченного любовника еще и коленом под дых. Тот улыбнулся повлажневшими глазами — «все норм» — и потянулся к резинке боксеров. Когда Марко провел языком от пупка к паху, Эрен застонал сквозь сжатые зубы. Возбуждение накатывало горячими волнами, захлестывало с головой. Течение уносило прочь от привычной отстраненности одиночества. Он не сразу понял, что яростно трахает парня двумя пальцами в уже растянутую кишку… Потом, вколачивая Марко в разбросанную постель, чувствовал только жар нутра, податливость угловатого тела и слышал сиплые выдохи сквозь реактивный гул в ушах. Спазм в пояснице. Разноцветные круги перед глазами. Крыши, залитые багрянцем заката. Коснувшись россыпи конопушек на плече, Эрен рухнул на смятые простыни. Комнату заполнял тающий свет уходящего июня. Сквозь тонкую дрему — пальцы по ключице. Поцелуй в висок. Обкусанные губы коснулись века. Нет! Эрен резко сел. «Никому не позволяй целовать свои глаза!» Ривай… — Чего такой дерганый? — Марко отшатнулся в недоумении. — Напугал? — Глаза это… не надо, — не хотелось лечить уши сказкой, но выхода не было. — У меня… гаптофобия. — Погоди, гаптофобия — вроде боязнь любых прикосновений, нет? — Глаза не трогай! — Эрен с радостью провалился бы сейчас поглубже, до самого земного ядрышка. — Договорились? — Больше не буду, — примирительно кивнул Марко. Так в расписании появился еще один пункт: секс по субботам. Эрен подал заявку на Нью-Йоркский марафон, не особо рассчитывая на то, что ему повезет в лотерее**, но выиграл счастливый билет и четвертого ноября стартовал со второй волной в десять утра на Стейтен-Айленд. Над колышущимся людским морем вихрем пронеслась команда «Приготовились!» Он скинул куртку. Выстрел стартового пистолета на секунду заглушил гомон толпы. Вперед! Под волнующий голос Фрэнка Синатры и пульсирующий бит свинга. Слева — родимый Манхеттен. Справа завис жирной стрекозой полицейский вертолет. Первый мост. Болельщиков нет. Только рядом размеренно дышат такие же азартные бегуны — главное для всех не поддаться эйфории, рванув вперед, чтоб потом благополучно сдохнуть на шестнадцатой миле. Бруклин. Боковым зрением он заметил, как в мешанине лиц сверкнули знакомые очки. Ханджи бросила дела на бедолагу Кейджа и, зажав в поднятой руке айфон, снимает панораму. Бруклин остается позади. На мосту Пуласки тихо и пусто. Лишь шуршание кроссов по мокрому от вчерашнего дождя асфальту и сбивающееся дыхание соперников. Северный ветер кусает, колет лицо. Словно хочет задержать, остановить, сбить с ног, не позволить двигаться дальше. Легкие начинают гореть. Но отметка полмарафона пройдена. Квинс. Здесь приходит второе дыхание. Эрен ощутил, как вокруг образуется защитный пузырь, внутри которого расправляются крылья за спиной. И вокруг уже нет никого. Остальному миру не дано пробить защиту. «Беги, Форрест, беги». Слова, донесшиеся из параллельной вселенной. Из прошлого. Из недолгого времени, когда верилось в чудо. Из оставшихся позади дней, в которых на бледном точеном лице: изредка — скупая улыбка, часто — жесткая вертикальная складка между бровей и всегда — пристальный взгляд свинцово-серых глаз… Знакомые аллеи Центрального парка. Ветер не сдается. Раскачивая желтеющие вязы, он жестоко забавляется с измотанными мужчинами и женщинами, швыряет в них охапки листвы. Гудящие икры заставляют некоторых остановиться в нескольких шагах от финиша, упасть в изнеможении на жесткую осеннюю траву. Финиш. Кто-то набрасывает на плечи термоодеяло. Кто-то, заботливо поддерживая, провожает до выхода на семьдесят седьмую. Добровольцы? И тут на Эрена налетает вихрь из очков, красного шарфа и веснушек. Ханджи? Микаса? Марко? Его в шесть рук тащат к знакомому «майбаху». Откуда он здесь? Эрвин ведь улетел в Остин к Мэри… Чей-то настойчивый голос пытается пробиться к сознанию: — Ты победил! Выиграл! Понимаешь, балбесина! — Ханджи? — Защитный пузырь лопается. На Эрена обрушиваются счастливые улыбки друзей и раздирающий душу и уши рев бабуина. При внимательном рассмотрении бабуин оказался мисс Зоэ. Триумфальный день завершился в Чайна-Тауне, где невестки папаши Ляна приготовили на втором этаже ванну, сомнительно пахнущую китайскими травяными отварами, куда Эрена погрузил смущенный Марко, и последующим распитием шаосиньского вина. Ханджи успела залить видос на Ютуб. Салютуя «нашему чемпиону» малюсенькой нефритовой пиалой, она зачитывала вслух комментарии. — Ты вписал свое имя в историю, — сдержанно поздравила Микаса. Преданный Марко тихонько сжал под столом его руку. Эрен поплыл. От усталости, от сытости, от желтого рисового вина, которое — «не парься, тут все свои, и ваще, а кто докажет?» — уговорила пригубить адвокат бордельной империи. Впервые за долгие месяцы стало по-настоящему уютно. А Ривай? Ривай — лишь больной сон. Прозрачные осенние сумерки с колючим привкусом северных ветров сменили ализариновые зимние рассветы над крышами за окном. За ними пришли весенние туманы над прудами в парке. Следом — душистые летние полдни Новой Англии в научном лагере Массачусетса, когда хочется сбежать в тень старых дубов на лужайке перед библиотекой. И снова Нью-Йорк… Последний год обучения ничем не выделялся из предыдущих, кроме порядкового номера — двенадцать. Учеба давалась Эрену без особого напряга. Четкое следование распорядку, заведенному им самим, продолжало приносить плоды в виде хороших оценок, одобрительных улыбок Шадиса, первых мест на конкурсах рефератов по химии с физикой и поощрительных сумм от опекуна на пластик. На Рождество Эрвин увез его в Остин, где познакомил с Мэри и ее детьми. После первого бокала мистер Смит с важным видом объявил о том, что в августе следующего года он и бывшая миссис Найл Док собираются вступить в законный брак. Это не особо удивило. Карла Йегер дураков не рожала, и Эрен давно вкурил, к чему ведут частые отлучки Короля Нью-Йорка в родной Техас. За три месяца до выпускного в его жизни произошло знаменательные событие: Эрвин переехал в имение «Роза», которое прикупил в Джерси для совместного проживания с будущей супругой и ее потомством. Оставшись в пентхаусе вдвоем с Сашей, Эрен только обрадовался. Теперь можно спокойненько приводить к себе Марко, не оглядываясь на непредсказуемый график медитаций опекуна в гостиной. Но вскоре они расстались. Ожидаемо и неожиданно. Последний разговор состоялся в середине мая. Возле того же валуна у резервуара Жаклин Кеннеди. После субботней пробежки они должны были, как обычно, отправиться к Эрену. Погонять часок в Split Second, где можно наебнуть друга-соперника телевышкой по капоту или красиво взорвать бензовоз, а затем… Но получилось иначе. — Давай притормозим, — голос Марко прозвучал рядом сухо и бесцветно. — Я собираюсь в Полицейскую академию Бостона. Здесь мне не светит, не потяну. — Не знал о твоих грандиозных планах служить и защищать, — остановившись, Эрен привалился к замшелому камню. — Только проблемы пока не вижу. — А ты уже выбрал — куда отправишься? — парень упорно смотрел мимо. — В Университет Нью-Мексико, — ответил Эрен. Он никак не мог понять: какого хрена происходит. — Мы сможем переписываться… — Ну да, дрочить по вебке! — Марко смотрел зло, горько. Обычно мягкие карие глаза потемнели не то от тщательно скрываемой тоски, не то от раздражения. — Потусили, и хватит. Уверен, такой красавчик не заскучает в компании горячих мачо. Марко рванул с места так, словно за ним гнался Джейсон с бензопилой. Пожав плечами, Эрен вскарабкался на валун. Он знал, эта связь не закончится свадьбой в Вегасе. Но чтобы вот так… Добряк и рохля Марко оказался способен рубануть топором по живому. Не дожидаясь, пока завянут помидоры страсти. Хотя… А, пофиг. Счастливого пути! Тащемта. — …Эрен, очнись, Земля вызывает! Нечто, вышитое розочками цвета бедра перепуганной до икоты нимфы, стукнуло его по лбу. — Ханджи? — Она самая. Восхитительная и прекрасная, — махнув проснувшемуся папаше Ляну сумкой-хобо, мол, ничего не надо, мисс Зоэ схватила Эрена за рукав. — Поехали. Я сделаю нам стромболи. Эх, тесто небось в холодильнике перестояло… Давай шевелись. — Запишите на счет, — пискнул в дверях Эрен, и его выволокли на улицу. — Ночуешь у меня? Ты на машине? — Нет. В смысле, да… Я на метро и с ночевкой, — поправился он. — Отлично. Подержи, — сунув ему сумку в розочках, чокнутая суматошно рылась в карманах желтой, как первый одуванчик, ветровки. — Где же чертовы ключи?.. Волею оказавшегося поблизости неведомого бога им удалось благополучно добраться до кошачьей обители, где Сони и Бин встретили хозяйку с гостем сиплым голодным мявом и клочьями шерсти на ротанговом половичке. — Щас, сделаю рулеты, засуну в духовку и поговорим обстоятельно, — Ханджи заторопилась на кухню. Развернувшись словно по команде «налево, кругом», куны заинтересованно потрусили следом. Стук, грохот, возмущенное фырканье — кому-то отдавили лапу? — Жрите, задристки. Если Ханджи бралась готовить, то живым существам лучше держаться подальше от ведьминых котлов. Эрен угнездился на кресле: диванчик занимать опасно — он принадлежит кисикам. Когда из кухни донеслись запахи чеснока, тимьяна и орегано (химик-любитель, точно отмерив ингредиенты, приступила к увариванию соуса) он решился. Целью сегодняшнего визита было не только обсуждение возможности учебы в Альбукерке… Нелепо распрощавшись с Марко, он снова стал зависать на радужных форумах. А там его убедили, что пассив далеко не пиздец с клизмой и сплошной вред здоровью. Особенно красочно некий ник Ass Playful расписал ужин с элементами порно на кухонном столе. Даже пруфы прикрепил — фотку собственной раздолбанной дырки с вытекающей кончой. Просто чудеса, сотворенные волшебной палкой для селфи! Короче, Эрен решился попробовать. И для начала отправился в собственную прямую кишку на поиски простаты. Рукой в латексной перчатке. Получилось. Результат настолько зашел, что захотелось попробовать все то же самое, но с вибратором или массажером. И тут, подобно члену в порноролике, встал во всей красе вопрос о покупке. Нехватки сайтов, торгующих подобным щастьем, не наблюдалось. Можно было заказать игрушки хоть с музыкой, хоть с лампочками, хоть с флакончиками искусственной спермы, которая заливалась в специальный резервуар и выплескивалась по нажатию кнопочки пульта ДУ. Только вот платить придется картой. А рожу опекуна, увидевшего эсмс о покупке в интернет-магазине «So Exquisite» или «Bad Boy», Эрен представлял себе слишком хорошо. Также воображение рисовало в красках жуткую картину дальнейших событий: восседающий в гостиной мистер Смит, замораживая глазами-льдышками, подзывает его к себе повелительным жестом холеной руки, изрекая: «Нам нужно серьезно поговорить». Б-р-р. Промучившись в сомнениях несколько бессонных ночей, Эрен задумался о Ханджи. За три года он не видел рядом с ней ни одного парня. Никого, кто мог бы сойти за бойфренда. Девушек на орбитах звезды по имени Зоэ тоже не наблюдалось. Вывод напрашивался сам собой — чокнутая предпочитает живым людям силиконовые дилдо. И сегодня он намеревался поискать в спальне нечто подходящее, испытать ночью, а утром потихоньку вернуть на место. Будто так и было. Покосившись на приоткрытую дверь кухни, он выбрался из кресла. Встроенный шкаф оказался забит пластиковыми контейнерами с химической посудой. На вешалках болтались несколько одинаково-черных деловых костюмов, штук пять белых блузок и знаменитая канареечная шубейка. Искомое обнаружилось на полке с нижним бельем. Ассортимент впечатлял. Яйцевидные штуки, грушевидные штуки, позолоченные штуки, похожие на петлю… отдельно, в упаковке, лежала неведомая фигня с кроличьими ушами. Это-то каким боком пихать?! Эрен открыл следующую секцию. Вот оно! Размер внушал. Вибратор цвета бешеной Барби покоился в окружении спортивных маек. Рядом лежали зарядник и инструкция. Двенадцать режимов вибрации. Семь режимов ротации. Ясно-понятно. Осторожно взяв прибор в руки, Эрен нажал кнопку. Изделие мягко завибрировало, головка начала медленно вращаться… — Вот ты где… — на пороге стояла раскрасневшаяся от кухонного жара Ханджи. — Э? Зачем? Мимо хозяйских ног в комнату протиснулись Сони и Бин. — Я… случайно. Нечаянно. Он дернулся засунуть игрушку обратно на полку, утопил какую-то кнопку, вибратор затрясся розовым червяком-переростком и выпал из рук. Изделие для услады, жужжа на полной скорости, запрыгало по гладкому полу. Выгнув спину, Бин отскочил в коридор. Более смелый Сони, обойдя кругом новый интересный предмет, тронул его лапой. «Мяк», — солидно произнес кошак. Вибратор откатился к ножке кровати. Поняв, что появилась возможность развлечься, Сони атаковал противника резким броском вперед. Расхрабрившийся Бин, издав боевое чириканье, устремился следом. Феерично размахивая хвостами, меховой клубок резво укатился под кровать, откуда тут же донеслись фырканье, шипение, пощелкивание, странный треск и явно нецензурный мяв. Под ноги Эрену вылетел черный аккумулятор. Следом за ним вылез пыльный, но довольный Сони с головкой в зубах и унесся прочь. Бин тоже не тормозил — выбрался со своим куском добычи и ускакал за братом. В растерянности Эрен уставился в потолок. Ебучий случай. — Солнце, топай на диван. Устраивайся спокойно — кисики у нас заняты. Рулеты скоро испекутся, а я пока забодяжу чайку с ромашкой. Ну в основном — с ромашкой… Подталкиваемый Ханджи, он поплелся в гостиную. Пипец. Надо бы повеситься — веревки нет. — На, пей, — не допускающим возражений жестом, чокнутая сунула ему под нос кружку зеленоватого варева. — Глотай помаленьку. Вот молодец, вот пусечка! А теперь выкладывай, для чего понадобился вибратор. Вы с Микасой снова вместе? Или нет?.. Эрен послушно хлебал зеленоватое варево. Мягкий приятный вкус постепенно ослабил звенящие струны нервов. Почему бы не выговориться?.. Хуже ведь никому не будет. — «Голубой» я… Он начал с той ночи, когда очнулся в больнице после попытки похищения (при воспоминании о мертвых голубых глазах на бледном личике леди до сих пор потряхивало). Когда, заметив сидящего в углу Ривая, почувствовал внутри разгорающийся уголек давно угасшей веры в чудо. Когда осознал, что хмурый, постоянно недовольный чувак заботится, охраняет, а не тупо исполняет повеление Короля Нью-Йорка. Под настороженно-внимательное поблескивание очков Эрен вываливал все подряд. Ханджи изредка прерывала наводящими вопросами: «Марко был не только другом?» или «Вы с ним расстались?» — А Ривай? Ты по нему скучал? — подняв окуляры на лоб, она напряженно переплела пальцы. Эрен посмотрел на остатки чая. Слева под лопаткой кольнуло острой иглой. Стершаяся зыбкость воспоминаний заколыхалась. Сквозь нее проступили контуры коренастой фигуры. Фигура обретала форму. Ривай на берегу. За спиной темнеет вечерней синевой океан. Пенистый прибой омывает босые ступни. По рельефной груди стекают капли пота. Под насупленными бровями непривычной мягкостью перламутра светятся серые глаза. Секунду назад он был подобен десятибалльному шторму и легчайшей ряби на глади тихого озера; крадущемуся ягуару и чуткому оленю; разящему лезвию и отражающему щиту. Секунду назад закончился танец смерти на мокром песке. Не надо! Воспоминания вернут больные сны, где холод зимы окутывает продрогшее тело ветхим саваном сумерек… — Скучал, не скучал… а хули толку? — проклятые слезы вот-вот брызнут. — Ему на меня пофиг! Свалил и забыл. Всхлипнув, Эрен проглотил остатки чая, поставил на столик пивную кружку. Но тут в голове шевельнулась мысль: — Я о Ривае — никому ни слова. Даже Мики не говорил, что мы с ним… Ханджи, почему я тебе это рассказываю? — Не волнуйся. На случай важных переговоров я разработала препарат. Не чета какой-то там сыворотке правды. Действует без осечек, никаких побочных эффектов. Ну и как бы накапала в ромашку. Чуть-чуть. Добровольно ты бы не раскололся… — глаза без очков казались глубокими и немного грустными. — Первые клинические испытания провела пять лет назад на Смитти, Майки и Ривае. От злобного карлика такого наслушалась… Впрочем, пожелает — сам узнаешь, — она задумчиво полировала лекторские окуляры подолом домашней футболки с надписью Shingeki no Kyojin. — Любит тебя Ривай. Сидит в Альбукерке, тоскует-горюет, вянет-пропадает. Для кого я видосы заливаю на Ютуб? С марафона, например. Помнишь, приезжала к тебе в Массачусетс, снимала пикник и потом, когда мы катались на катере по Вебстер-лейк? Для кого я это делала? Соображай. Соображалось хреново. Сердце прыгало, в горле булькало, глаза щипало. Перекрывший дыхание спазм взорвался судорожным рыданием. Слезы хлынули Ниагарским водопадом. — Эй-эй, чего ревешь? Нифига не понимаю. Вроде правильно дозу рассчитала… Или это особенности метаболизма? — Ханджи неуклюже похлопала его по спине. — Наверно, зря абсент добавила, блин, — донесшийся из кухни требовательный звон прервал сбивчивое бормотание. — Готово! Потерпи чуток. Щас пожрем, мозговой штурм устроим. Вытирая слезы видавшей виды подушкой-думкой, Эрен обреченно кивнул. Оставалось надеяться, что чокнутая ничего не подсыпала в еду. Стромболи на тарелке золотились румяной корочкой, истекали расплавленным сыром и аппетитно пахли прошутто с чесночным соусом. Проглотив первый кусок, Эрен наконец-то смог собрать мысли в кучу. Значит, мордорский орк не бросал его? Так? — Почему он уехал? Почему не написал? — остатки сомнений противно копошились скользкими слизнями, мешая поверить в сказку. — Почему бросил? — Не тупи. Тебе тогда и семнадцати не исполнилось, — Ханджи включила юриста. — К тому же Ривай был уверен, что вы с Микасой сладкая парочка, а случившееся той ночью запомнишь как забавный эксперимент. Не более, — она задумчиво ковырнула вилкой рулет. — Ты мне написал про Университет Нью-Мексико… — Да я ваще не знал, где он теперь живет! В Альбукерке собрался учиться не только потому… потому, — опять спазм не дает говорить. — Родители возили меня туда на фестиваль воздушных шаров. Красиво… Неужели возможно жить вместе с Риваем и каждую осень смотреть на взмывающие в ясное октябрьское небо пестрые монгольфьеры, среди которых обязательно будет один — цвета солнца?.. Эрен вскочил с диванчика. Свалившаяся кружка бумкнула об пол. Сони оторвался от клочка розового силикона и незамедлительно поспешил навстречу новой забаве. Бортанув брата меховой задницей, Бин успел первым наложить лапы на заманчиво перекатывающуюся штуковину. — Вы, брысь! — в воздухе просвистел ушами тапочек-зайчик. — Ты, сидеть на попе ровно! Эрен плюхнулся обратно. Рвануть, на ночь глядя, в Южные штаты на метре — херовастая идейка. — Насколько я поняла, историческое обсуждение твоего великого будущего Смитти запланировал на завтрашний вечер? Ни слова, ни полслова ему про Нью-Мексико. Скажи, что еще не определился, что выбираешь между химией и физматом, сравниваешь уровень обучения. Справишься? — сползшие со лба очки криво поблескивали на переносице. — Я же куплю билет до Альбукерке через Цинциннати. На… на… — Ханджи вытащила из кармана застиранных джинсов айфон. — О! Пятнадцатое июня! В этот день Смитти будет в Остине… Деньги-деньги-дребеденьги… — она задумчиво потерла лоб. — Придется крякнуть мобильного оператора Его Величества. Карту опустошишь после моего звонка. Сразу! В ближайшем бабкомете! Понял? Эрену оставалось только угукать филином. Скоро они встретятся. Ожидание разрасталось в сознании, заполняя его целиком. И больше ничего в голове не помещалось. — М-м-м… Вдруг Риваю не понравятся длинные волосы? — рука невольно потянулась к конскому хвосту на затылке. — Тогда он незамедлительно тебя оповестит. Даже не сомневайся. Но кое-какое приданое мы соберем. Первая ночь должна запомниться на всю жизнь, — подмигнув, чокнутая улетела в спальню и тут же вернулась, на ходу открывая ноут. — Начнем с труселей… Покидав в корзину чертову тучу стрингов, джоков и прочего, они переместились на известный Эрену сайт, где Ханджи сразу открыла страничку с плагами: — Смотри, можно заказать со стразом на фиксаторе или с фоткой, присланной покупателем. У меня тут есть Риваевская рожа, — кликнув папку, она поморщилась. — Выглядит так, будто год запором мается. Слуш, давай-ка подправим в фотошопе. Спустя несколько минут чокнутая, маньячно улыбнувшись, прикрепила фотку к весьма увесистому заказу и продолжила: — Щас реальный анатомический вибратор подберем. Соответствующий по размеру и по форме, — полистав картинки, она щелкнула мышкой. — Нашла. Вроде, похож. Откуда она знает, какой у Ривая член? Офигеть! Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. Классик оказался прав. Подумав, Эрен решил не задавать лишних вопросов. Тему житья-бытья Ривая в Нью-Мексико они перетирали до поздней ночи. Приговаривая «мы не пьем, мы лечимся», Ханджи подливала себе в кружку абсент, а потому в душ удалилась, цепляясь за стены. Засыпая в комнатке-лаборатории, он увидел в слабом свете бледное лицо и губы, шепчущие слова, которые почти удалось расслышать… Утром, болтая ложкой в миске хлопьев, дотошная адвокатша разразилась последними напутствиями: — Не бойся Смитти. Ему нах не упал скандал перед свадьбой, на которую приглашен сенатор штата с супругой и прочие властьебущие засранцы… Пардон за мой плохой французский, — она сконфуженно отвернулась к холодильнику. — Сока подлить?.. Э, фиг с ним. Продолжим. К тому же в Нью-Мексико никому вас с Риваем достать не выгорит. По местным законам девятнадцатилетние имеют право трахаться, с кем приспичит. Дыши ровно, действуй спокойно. Заказы придут послезавтра. Сама привезу. Саша не выдаст? — Не-не, незачем, — Эрен замотал головой. — Она после моего отъезда на учебу собралась вернуться в Сан-Хуан. Хочет открыть бразильскую забегаловку. Расчет Эрвин дал ей неделю назад. Сама рассказывала. — Слава Будде! За окном минималистичной кухоньки просматривался между стенами красного кирпича кусочек высокого майского неба. Разговор с Эрвином прошел на удивление гладко. Они чинно ужинали во французском ресторанчике на Седьмой авеню. Отрезая тонкие ломтики от утиной грудки в апельсиновом ликере, Эрен втирал о фундаментальной науке и важности выбора продвинутого факультета. Мистер Смит внимательно слушал и в конце ужина вынес вердикт: «Хорошо. Думаю, ты знаешь, что делаешь». Десерт из шоколадных завитушек, политых шафрановым соусом, вкушали молча. Но только простившись с грозным опекуном у подъезда, Эрен смог нормально дышать. «Вали на хрен», — подумал он, глядя, как огромным кашалотом «майбах» расталкивает пугливые японские машинки. Рука потянулась к висящему на груди кулону. Ключ словно сам прыгнул в раскрытую ладонь. Вчера вечером он рывком сломал злосчастную дверцу тумбочки, а потом сидел на полу до темноты, прижимая к губам подарок мордорского орка. Эрен еле дождался следующего дня и Ханджи. Чокнутая торопилась домой к меховым задристкам. Не церемонясь, поставила два пластиковых пакета посреди холла, с размаху чмокнула в куда-то в бровь и смоталась. Подобрав ценный груз, он бегом поднялся к себе. Мир вращался вокруг встречи с Риваем. Что ему сказать? Мозг напрочь отказывался генерить внятные идеи. Зато тело выдавало вполне конкретную реакцию. От Эрена будто не осталось ничего кроме наливающегося тяжестью паха. Именно туда переместились все осознанные и глубинные мысли. В комнате, освещенной лишь убывающей луной, он обреченно расстегнул ширинку. Обхватив внезапно вспотевшей ладонью ноющий конец, надавил большим пальцем на головку. Нет! Очко пульсировало между ягодиц. Такого еще не было. С членом наголо Эрен выбрасывал содержимое пакетов на ковер. Вот оно! Небольшая втулка со шнуром и пультом. Трясущимися руками он вскрыл прозрачный пластик упаковки. Откопав на дне другого пакета тюбик лубриканта, выдавил на пальцы прохладный гель. Джинсы с трусами отправились под кровать. Игрушка легко проскользнула внутрь. Теперь нажать кнопку… Деликатная дрожь отдавалась возбуждением в каждой клеточке. Тело выгнуло дугой. Кажется, он приложился башкой о тумбочку. Не ебет! Несколько судорожных рывков по окаменевшему стояку, и руку заливает белесым и тягучим. С трудом ухватив проводок скользкими пальцами, Эрен выдернул из себя втулку и рухнул на пол. Дощатый паркет приятно холодил щеку. Где-то на грани тишины знакомый хрипловатый баритон — жду тебя, нахальная мелочь. И тихое хмыканье. Люблю тебя. Две недели лихорадки, головокружения, почти небытия. Каждое утро Эрен встречал с бьющимся у горла сердцем. Еще на один день ближе к Нему. Каждую ночь Эрен засыпал на липких от кончи простынях, шепча в подушку Его имя. Время то старчески ковыляло, то неслось вскачь. Люблю. Операция по снятию денежных средств закончилась благополучно. Правда, пришлось опустошить два банкомата. Эрен почти ничего не тратил. Да и зачем? Вечерины не устраивал, по клубешникам не шатался, от приглашений Кристы и Имир, обожавших всевозможные, не всегда законные развлечения, отказывался. Ни к чему толкаться среди чужих пьяных тел или смотреть, как блюет глинтвейном на пожарной лестнице королева школы. Мики однажды побывала у нее в гостях и коротко поделилась впечатлениями. Слава яйцам Митрандира, регулярные подачки Смита плюс сто косарей за победу в марафоне поместились в рюкзаке. Сумма в двести тридцать две тыщи купюрами по двадцать и пятьдесят еще и весила дофига. Ровно в десять утра взъерошенная сильнее обычного Ханджи закинула чемодан с рюкзаком в багажник «тойоты». Пристегнувшись, Эрен осмелился задать вопрос, мучивший его во время поедания прощального Сашиного завтрака: — Может, стоило написать? Предупредить? В смысле, вдруг он занят или уехал. — Нет, — отрезала чокнутая. — Пусть будет сюрприз! Подумай — это же так прекрасно! Он смотрит на тебя, ты — на него… Хотела бы я увидеть рожу злобного карлика, когда вы встретитесь, — она романтично вздохнула. Эрен невольно поежился. Не факт, что при виде него Ривай начнет лучиться щастьем и восторгом. Стало боязно. Вдруг, насупив брови, мордорский орк процедит сквозь зубы: «Чего припёрлась, принцесса? Во дворце надоело?» И пошлет в такую далекую географию, что с джипиэсом не доберешься. — Не сомневайся, — Ханджи уловила ауру беспокойства. — Для Ривая ты — жизнь. Если не больше, — рука с облезлым маникюром взметнулась к крыше авто, жестом пытаясь изобразить бесконечность и величие мироздания. — Адреса у тебя есть. Возьмешь машину в прокате, и если его не окажется дома, поедешь в мастерскую. Дел-то на один дайм.*** Бесцветный механический голос объявил посадку на рейс. А ноги Эрена — забастовку, прилипнув к полу. Нужно идти. Нужно. Идти. Всего несколько часов, и они встретятся. Но какого хочется развернуться, вскочив в ближайший автобус, свалить обратно в опустевший пентхаус, забиться куда-нибудь под стол и сдохнуть? — Я не полечу. — Посмотри на меня, — Ханджи сдернула очки. Глаза потемнели. Медовая радужка скрылась под расплывшимся зрачком. — Хватит корчить из себя пармскую фиалку. Отправляйся к нему. Если начнет выдрючиваться… — очки вернулись на место. Чокнутая остервенело рылась в телефоне. — Вот оно, — Эрен услышал бряканье в правом кармане собственных джинсов. — Письма Ривая. Их три. Почитай в дороге. А щас — пшол. Схватив за плечо, мисс Зоэ показала пальцем направление, а пинком придала ускорение. Ногам пришлось последовать за остальным туловищем. Лайнер набрал высоту. Сидящий рядом дядька среднего возраста и упитанности с облегчением расплылся в кресле. Эрен вытянул из кармана телефон. Три письма. Первое: «Хай, очкастая. Ну и что за хуйня у вас творится? Смит женится на клубах? — это в его стиле. А куда он собрался мальчишку девать? Заставит жить с Мэри и Доковым потомством дружной семейкой придурков?» Вот те номер, чтоб я помер! Ривай думал о нем… Эрен открыл второе письмо: «Я должен видеть (!) что с нахальной мелочью все в порядке. А то могу и приехать». Содержание третьего письма заставило покраснеть даже уши. Два слова: «Спасибо, подрочил». Наверное, посмотрел ролик с пикника — Ханджи снимала, как он закладывал виражи на катере по Вебстер-лейк в одних бордшортах. Тот день, наполненный беззаботностью раннего лета, кряканьем уток и стрекотом кузнечиков, прозвучал мажорным аккордом на фоне белого шума жизни. О том, насколько эротишно выглядит в кадре, Эрен не задумывался. Просто чувствовал себя почти счастливым. Пересадка в Цинциннати. Бегом, спотыкаясь о чьи-то чемоданы, на рейс до Альбукерке. Снова кресло у окна и, по соседству, некий примерный семьянин с розовым галстуком поверх пивного пуза. Осталось два часа… В прокатном бюро аэропорта выбор оказался невелик. Несколько убитых развалюх и шикарный белый BMW-купе за чертову тучу баксов в сутки. — Конференция в Сандийских Национальных Лабораториях, — пожал плечами прыщавый менеджер. — Научники все расхватали. Берете купе? Через двадцать минут (газу — до отказу, скоростя — все сразу) Эрен несся по Pan American Fwy к Рио-Гранде. Съезд на Рио-браво, потом налево — Бродвей-бульвар. Возле автомастерской «Коробка Передач. Аккерман & Джин» он сбросил скорость, но, увидев на воротах табличку «Закрыто», утопил газ в пол. Пустынная Десерт-роуд промелькнула пышной зеленью акаций. Вот и Вторая стрит. Дальше заветный адрес — Лагунитас-лейн, 518. Проехав немного вперед, он остановился. Одноэтажное традиционное бунгало с узкой верандой, обмазанное охристой глиной. Слева гараж, рядом деревянный сарай с левадой. Одна створка приоткрыта. Ривай дома? Некто распахнул ворота сарая изнутри, из полумрака на солнце черной фурией вылетел фриз. — Фридрих! — собственный вопль оглушил. — Фридрих… Грива струится по ветру. Жеребец замер, раздул ноздри и субботнюю тишину разорвало приветственное ржание. — Господи, что стряслось? — из сарая, щурясь, вывалился тощий парень в хлопковой индийской рубахе. Изумленно переводя взгляд с коня на Эрена, спросил: — Мистер? Кого-то ищете? — Йегер. Ищу Леви Аккермана, — послав анатомию с физиологией через три колена к Гиппократу, сердце рухнуло вниз и запуталось в тонком кишечнике. — Он здесь? — Йегер, говоришь, — парень поскреб светло-русую бородку. — Заходи, что ли. Выпрыгнув из машины, Эрен устремился к ограде. Фридрих всхрапнул и коротко ткнулся мордой в раскрытую ладонь. — Он любит северные яблоки Рубиновый Иней… — А то без тебя не знаю. Ривай их заказывает в Нью-Джерси каждую осень. Эрд Джин, кстати, — запоздало представился совладелец мастерской. — Пить хочешь? — Ривай?.. — Уехал в Мексику часа два назад. Мозги проветрить, — Эрд открыл калитку. — Пойду, принесу чаю со льдом, — почесывая бороду, словно размышляя о чем-то, он скрылся в доме. Вот тебе и сюрприз! Надо было все-таки позвонить. — Он устраивает себе каникулы в Охинаге каждые три месяца. Уезжает повыть на луну в Радужную Игуану. Это бар для… э-м-м, гомиков, — парень протянул Эрену запотевший стакан. — Адресок дать? Эрд смотрел испытующе, но доброжелательно. Он знает? Догадывается? — Давайте, — Эрен залпом проглотил напиток — только лед о зубы звякнул. Через пятнадцать минут окраины Альбукерке остались позади. Ривай опережает его на два часа. Нужно торопиться. Эрен твердо намеревался ворваться в эту долбаную Игуану и, если потребуется, расхерачить притон по кирпичику. Однозначно и непоправимо. Нечего драть кого попало! Тащемта. Жаркий день медленно сползал в прохладный вечер. Под лучами заката Скалистые горы маячили острыми ржавыми пиками, переходящими в густо-фиолетовые тени у подножья. Дорога пуста. Изредка на серый асфальт западный ветер швыряет под колеса разлохмаченные шары перекати-поля. В воздухе стоит запах юкки и нагретого солнцем камня. Его запах. Вперед!