Жизнь, как она есть

Время близилось к ночи, когда мы с Джи и измученной девушкой-риелтором осматривали очередную квартиру. Я молился, чтобы моя дама сказала «Да». Сегодня, вопреки своим собственным словам, Джиджи отпросилась с работы около полудня и весь день мы посвятили поиску гнёздышка для совместного проживания. И сегодня же я увидел «обратную сторону Луны» своей «идеальной» девушки. При выборе квартиры Джи была очень капризной и придирчивой особой, заставляющей меня потирать виски при приступах головной боли, а нашего хрупкого риелтора трястись на своих чересчур высоких каблуках. Я мог только представить, каким тираном Джиджи была на работе и как заставляла всех ходить по струнке. Даже я сдался уже на пятом варианте просто потому, что у меня не было сил смотреть что-то ещё. В следующий раз, когда кто-то назовет меня придирчивым педантом, я укажу на свою девушку, потому как она переплюнула всё моё окружение своими замашками. — Нет, — строго и непоколебимо Джиджи вновь вынесла свой вердикт, заставив меня и риелтора одновременно испустить разочарованный вздох. А ведь этот день так хорошо начинался: утренний секс и вкусный кофе с фруктовым салатом. — Боже, почему мы не можем просто жить в моём доме в Беверли-Хиллз? — Джиджи взяла меня под руку, когда мы уходили из очередной квартиры, которая могла бы стать нашей, но не стала. — Потому что это твой дом, это раз, потому что я ненавижу частные дома, это два, — настроение у нас обоих было наипресквернейшее, и я старался максимально тактично подбирать слова, дабы не разбудить полыхающее пламя, которое способно спалить всё вокруг, под названием «Джиджи». Я правда не знал, что делать. У Джи было какое-то своё видение квартиры, в которой мы могли бы жить, но ни одно из пространств, которые можно было арендовать, ему не соответствовало. Хоть покупай квартиру и делай ремонт ночью, чтобы в итоге выплачивать аренду самому себе, честное слово. — Мисс Болдри, — нас догнала бедняжка Кейли. — Скажите, пожалуйста, ещё раз, чего вы ожидаете от квартиры? Я постараюсь найти варианты до завтрашнего дня. Риелтор сразу поняла, кто здесь главный, и даже не спросила моего мнения. Джиджи метнула на неё усталый и недовольный взгляд, но тут же смягчилась. Несмотря на свою придирчивость, шатенка была до одури вежливой с людьми и ни разу не сорвалась на Кейли (все стрелы достались мне). — Конечно, Кейли, — Джи вымученно улыбнулась, — Во-первых, мы смотрим квартиру, а не дом. Во-вторых, никаких авангардов, лофтов, минимализмов, фьюжнов, хай-теков и подобной дребедени. Я буду безумно благодарна и наконец-таки отстану, если тебе удастся найти что-то в стиле эклектики, прованса, шебби-шика ну или контемпорари. Конте что? На каком языке она вообще разговаривает? Кейли устало вздохнула и сказала, что позвонит нам завтра в полдень, если ей удастся что-то найти, а затем села в свою машину и, готов поклясться, сматерилась, заводя мотор. Мы же прошли чуть дальше по парковке, пока не нашли мой кадиллак. Я открыл Джи дверь и, убедившись, что она пристегнула ремень, прошагал в сторону водительского места. Джи включила Криса Айзека и под звуки его глубокого голоса мы отправились домой. — Послушай, — спустя какое-то время шатенка отстранилась от созерцания панорам за своим окном и взглянула на меня. — Прости за всё, но это правда важно для меня. Эта квартира — то место, куда я буду возвращаться с работы в те моменты, когда ты будешь в городе и когда уедешь куда-нибудь надолго. Мне должно быть там комфортно на все тысяча и один процент, понимаешь? — Я прекрасно понимаю это, Джи. Только не могу взять в толк, почему ты не хочешь хотя бы посмотреть на мой дом в Беверли-Хиллз? Вдруг тебе там понравится? Я полностью принял правила твоей игры, согласившись снимать квартиру и вносить аренду пополам, но ты просто не можешь дать мне вразумительного ответа, почему я должен безоговорочно следовать твоим правилам. А что это вообще было сейчас? Эклектика, прованс, конте что-то там. Ты даже не обсудила этого со мной. Возможно, я тебя огорчу, но мне тоже предстоит жить в этой квартире, а я даже не понимаю, что она будет из себя представлять. Джи закусила нижнюю губу, состроив огорченную гримасу, и снова повернулась в сторону своего окна. — Я не подумала об этом, — наконец тихо сказала она, нервно раздирая кожу на большом пальце своей левой руки и смотря куда-то вдаль. Я тут же оторвал руку от коробки передач и слегка шлепнул Джи по кисти, чтобы она перестала. — Не подумала? — спросил я, дабы шатенка продолжила. — Я не привыкла советоваться с кем-то, принимая те или иные решения, поэтому даже не подумала о том, чтобы спросить твоего мнения. Боже, мне так стыдно, Гарри. Мне хотелось обидеться. Как, блять, можно не подумать спросить моего мнения, если мы смотрели квартиру для совместного проживания? Я лишь крепче схватился за руль и продолжил разговор. — Бывает, — наверное. — Чем же тебя не устраивает мой дом? — Серьёзно? — Джи вновь взглянула на меня. От неуверенности и раскаяния на её лице не осталось и следа, теперь её глаза наполнись огнём. — Да, блять, серьёзно! — я ударил по рулю прежде, чем достать ключ из замка зажигания и выйти из припаркованной машины. Джи всё это время сидела на своём месте, покорно дожидаясь, когда я открою ей дверь. Но стоило мне сделать это и протянуть руку, чтобы помочь выбраться из салона, как она психованно прорычала «Я сама» и оттолкнула меня. Серьёзно, блять? Раз такая самостоятельная, что мешало тебе самой открыть эту чертову дверь прежде, чем я подойду? Я стоял сзади и нервно выстукивал каблуком по плитке, пока Джиджи возилась с входной дверью. Мы оказались в квартире и Джи, не сказав ни слова, взяла Джози и вышла обратно на улицу. Я был взвинчен до предела и уже сто раз пожалел, что приехал сюда. Мы поссорились? Что, блять, с ней не так? Я задал обычный вопрос, неужели я не мог получить на него вразумительного ответа? Мы вернулись к прежней модели, в которой Джиджи убегала от проблем. Но только сейчас эта проблема заключалась не в свидании с мной, а в совместной жизни. Если так будет всегда, то мне просто не хватит никаких нервов. Прошло уже около получаса, за которые я успел просверлить чашку с чаем взглядом, пока та полностью не остыла, а Джи всё не вернулась. Внезапно стены её дома начали безумно давить, заставляя почувствовать себя в нём лишним, грязным и ненужным. Я сидел в изнуряющем ожидании неизвестности, мечтая лишь о том, чтобы раствориться в воздухе и забыть этот ужасный день. Я начал анализировать свои слова и не смог найти в них ничего, на что можно было бы так обидеться и уйти от меня из собственного дома, не сказав ни слова. Я опустился на ковер около дивана, так как просто не мог позволить себе сесть на него, чувствуя себя здесь чужим. Ко мне подошла кошка и улеглась на колени, сладко мурлыча и перебирая своими лапками ткань моей футболки. В первый раз за все разы моего пребывания здесь она не пряталась от меня в ванной, а добровольно пришла и проявила ласку. — Если даже ты подошла ко мне, значит ли это, что все так плохо? — спросил я, аккуратно почесывая Герду за ухом. Кошка лишь вскинула голову и, встретившись со мной взглядом, продолжила щекотать мой живот своими крошечными лапками. — Сочувствуешь или издеваешься, маленькая ехидна? В этот момент до нас с кошкой донеслись звуки поворачивающейся ручки входной двери, и та поспешила убежать от меня и спрятаться под диваном, делая вид, что между нами ничего не было секунду назад. Женщины... Джи показалась в гостиной уже без куртки и с Джози на руках. Она прошла мимо меня в ванную, окинув то место, где я сидел, пустым взглядом. Замечательно. Мне не оставалось ничего другого, как встать на ноги и отправиться прямиком за ней. Я оказался у входа в ванную, неуверенно опёршись плечом о стену, и встретился со взглядом Джиджи, отображающемся в зеркале. Она домыла лапы собаке и повернулась. — Ты давишь на меня, — только и смогла произнести она, опуская Джози на пол. Я вопросительно вскинул брови, абсолютно не понимая, что под этим подразумевала шатенка. — Да, Господи, Гарри! Только дурак не поймёт, почему я не хочу жить в твоём доме! Он целиком и полностью твой, от крыши и до фундамента. В нём нет и никогда не будет ничего моего. Как, по-твоему, я буду чувствовать себя там? Что мне делать, если к тебе решат заглянуть родственники или друзья? А что будет, если мы поссоримся? Как я буду себя чувствовать? — Наверное, как я, когда ты ушла из дома, не сказав мне ни слова? Ты сделала это, чтобы проучить меня? — я чувствовал, как злость пробиралась по моим венам и наполняла всё тело агрессией. — Боже, конечно, нет! Я ушла, чтобы немного проветриться и привести мысли в порядок, — Джи сказала это таким тоном, будто её поведение было понятно всем и каждому, кроме меня, разумеется. — Пойми ты, твой дом и съемная квартира — это абсолютно разные этапы развития отношений. При втором варианте ещё не так сложно сделать шаг назад, как при первом! — То есть всё, что заботит тебя в наших отношениях — это поиск путей отступления? — и здесь я сгорел дотла. Адское пламя, бушующее внутри Джиджи, перебралось на меня и выжгло душу. — А разве я могу не исключать такого варианта, что в один прекрасный день ты решишь уйти от меня? — Джи уже откровенно орала на меня, её глаза, обычно медовые и тёплые, были наполнены разрушающей всё и вся стихией. Моя же реальность сломалась: я будто оказался в прошлом, наполненном скандалами и истериками, только теперь передо мной стояла не Кэти, а совершенно другая девушка. Девушка, с которой я думал, всё сложится абсолютно не так, как с Кэти. Девушка, которая заражала меня своей энергетикой и верой в счастливое будущее, сломалась. И сделала она это намного раньше, чем Кэти. — А разве я дал хоть крошечный повод усомниться в себе и в своих намерениях? — да что, блять, происходит? Все пространство вокруг начало кружиться и теряться в темных оттенках. Это розыгрыш? Какая-та дурацкая шутка? — Может быть, я дал этот повод, когда рассказал всему миру о тебе и наших отношениях? Или, когда сидел и писал признание в чувствах к тебе для журнала? Или, блять, когда забил хуй на своих работников и свой альбом, и летел через полмира, чтобы быть с тобой? — мне было так обидно и больно, что я не знал, куда себя деть. Внезапно из прихожей раздался звук брелка от сигнализации, и я поскорее поспешил к источнику шума, чтобы хоть немного прийти в себя. Оказавшись в прихожей, я услышал лишь приближающие торопливые шаги Джи и её плачь. — Не смей уходить! — она истерически рыдала, смотря на меня абсолютно безумным взглядом. — Я смогу простить многое, но не уход от разговора. Мой отец тоже всегда сбегал от ссор с мамой, и к чему это привело? — в эту же секунду Джи оказалась на полу, пряча лицо в ладони и содрогаясь в конвульсиях. Её плач раздавался на всю квартиру, как раскаты грома. В этот момент в моей голове всё встало на свои места. Тот кусочек пазла, что случайно упал за диван, наконец-то был найден. Всё это время дело было не во мне, а в ней. Она не сомневалась конкретно во мне, она сомневалась во всём, что окружало её, ведь всё напоминало ей о сломанном детстве, ушлёпке-отце и мученице-матери. — Ёбанный обмудак, — прорычал я, подхватывая на руки обессиленную девушку. В этот момент я со всей ясностью осознал, что можно ненавидеть всем сердцем незнакомого тебе человека. Её отец сломал две жизни одним ударом. Он был палачом, который приговорил двух близких ему людей к мукам. Джиджи была жертвой собственных страхов. Он взвалил на её плечи непосильную ношу, лишил матери, посеял в душе вечный траур и вселил чувство обречённости. Шторм в его море эгоиста сломал её неокрепшие паруса и заставил вечно томиться в тихой гавани, где давно не шумел прибой. Я аккуратно уложил продолжающую плакать девушку на постель и лег рядом, бережно, но крепко, сжимая её в своих объятиях. Я хотел забрать всю её боль, все её плохие воспоминания и тревожные мысли, но я мог лишь обнимать и целовать каждый миллиметр её лица, собирая горькие слезы. Спустя какое-то время Джиджи успокоилась, финально шмыгнув носом, и повернулась ко мне так, что теперь мы смотрели друг другу прямо в глаза. И мне было больно встречаться с её пустым, будто лишенным смысла жизни взглядом. — Прости за это, — хрипло простонала шатенка, прежде чем спрятала своё лицо в изгибе моей шеи и оставила там пылающий след от поцелуя. Она медленно поднялась поцелуями к моему подбородку, а затем и к губам. В её поцелуе была вся её боль, все страхи и неуверенность, вся обида и горечь. Вступив в схватку с её потрескавшимися губами, я искренне надеялся, что смогу забрать хотя бы толику этого всего. — Никто и никогда больше не посмеет обидеть тебя, и я в том числе, — сказал я, когда поцелуй был разорван. — Только, пожалуйста, делись со мной всем тем, что тебя тревожит. Я готов быть твоим рыцарем или о ком вы там, девочки, мечтаете. Джиджи усмехнулась моей последней фразе, поцеловав в кончик носа. Она обвила меня, как лиана дерево, руками и, свернувшись клубочком, прошептала: «Ты так нужен мне».