***
[2] Сады Кадингир были одним из самых красивых мест в известном мне фрагменте Ада. Они раскинули свои чёрные толстые ветви в долине, центром которой был мой дом. Я шёл, наслаждаясь одиночеством и чувством знакомства с каждым корнем или камнем. Я не мог не радоваться, встречая памятные скелеты, красиво подвешенные на чёрных кронах; видя вазы, украшенные лепниной из сплавленных вместе рук людей; ощущая черепа, коими выложена каждая дорожка. Кадингир по большей части украшался именно человеческими останками. Так уж вышло, что это место более всего нравилось полководцу Лазарусу, а он уважал людей. Мне это казалось несколько странным. Да, один человек показал свою мощь и даже получил право умереть своей смертью. Но все остальные были убиты за ничтожный промежуток времени! Разве одного героя достаточно, чтобы почитать всю расу целиком? Впрочем, это тоже не имело значения, потому что я пришёл домой. Исписанные фресками врата гротескного монастыря были наглухо закрыты. Забавно, я покинул его не так давно, а уже кажется, будто вселенная успела родиться заново. Оттого ли это, что не осталось в живых ни одного моего друга? Лазаруса нет, Карцери пал, Хеллтайм мёртв… Лишь я, Маледикт и Венатрикс, чья судьба меня не заботит. Я убрал оружие, раскинул лапы и приготовился вспомнить былое. Разбег. Прыжок. Захват. Я достиг декоративной бойницы и спрыгнул по ту сторону стены. Сразу стало ясно, что что-то не так. Мой монастырь всегда был чист! Туда не было дороги ни одному низшему! Тогда откуда здесь следы и этот мерзкий запах? Нет-нет, я рано убрал оружие! Полный негодования, я пересек двор и вошёл в келью. Как только грохот дверей утих, до меня донёсся отвратительный храп. Слева зияла дыра в стене, которую, очевидно, грязные демоны использовали в качестве входа. Весь пол был облит кровью, помётом, и усыпан остатками пищи, просто несовместимыми с прекрасными позолоченными клетками для жертвоприношений и светильниками из радия. У одной из резных колонн валялось двое жирных розовых демонов. Я хотел, было, застрелить их на месте, но решил чуть усложнить задачу. Я, ступая как можно тише, подошёл к чану с жертвенным маслом, с радостью убедился, что тот в порядке, и опрокинул его на пол, позволяя маслу разлиться. Затем я поднёс к нему лапу и заставил донкельхейтум заискриться. Огонь вспыхнул мгновенно. Я отступил к дыре, желая видеть, как грязные демоны будут гореть.***
Состояние монастыря было поистине удручающим. Внешне он выглядел сносно – не было заметных следов разрушений – но везде, абсолютно везде царили грязь и смрад. Словно кто-то специально согнал сюда самых нечистоплотных тварей Ада, чтобы посмеяться сквозь зубы когда я вернусь. Ужасно. Прежние хоромы встретили меня тусклым красным светом поцарапанных окон, скрипом песка на каменном полу, а так же растоптанной земляной ямой в углу, когда-то предназначавшейся для сна или медитации. Помнится, одно переходило в другое и в конечном итоге приводило к посещению битвы или гарема. Да, гарем… я даже не стал открывать лазурные врата, ведущие туда. Дабы не думать об осквернении этого некогда чудного места, я шагнул к груде толстых обглоданных костей и черепков, принадлежавших громадному быкообразному существу. Моя живая лапа подняла вытянутый рогатый череп с непропорционально выдающимися вперёд гнутыми бивнями. Нельзя было не отметить явное родство его обладателя с баронами ада. Я положил механическую лапу на лоб черепа… Знакомая картина всплывает перед глазами. Те же хоромы, но в куда лучшем состоянии. Снаружи доносятся звуки. Поднимаюсь и иду открывать двери. На чистом, залитом чарующими багровыми лучами, дворе возвышается торс мускулистого демона, нижняя часть которого вечно скрыта под землёй. Когда он движется, земля разламывается впереди и зарастает позади него. Его могучие руки от плеч до кистей лап опутаны пульсирующим канатом. Возле его шеи висит, словно тонкая вошь, бледно-фиолетовая, обернутая в свежие, ещё кровоточащие балахоны, тварь с полукруглым гребнем на голове. Венатрикс. Я уже запамятовал, когда последний раз видел их порознь. Не желая принимать её здесь, я молча указываю на неё и на ворота. Лазарус низко шепчет ей что-то, и она, махнув тканью, соскальзывает наземь по его руке и напыщенно, самодовольно вылетает вон. Лазарус приветственно кивает мне и изрекает: - Садху, я несу гнусные вести. Хеллтайм обнаружил спрятанную планету ингуофов, бежавших от нас с детьми Титана много времени назад. Лорд Маледикт, едва узнав сие, повелел готовиться к новому походу. Вновь мы несём смерть тем, кого когда-то называли своими братьями. И всё – по вине Умана! Будет прекрасно найти его там… - Поймав мой пристальный взгляд, он опускает голову. – В мыслях Умана крылась тень истины. Однако он избрал неверный путь для её донесения. Он хотел изменить внешнюю сторону нашего общества, не глядя на то, что её породило. Он бы принёс лишь хаос. Я знаю, нам необходимо что-то поменять. – Он смотрит на меня исподлобья. - Садху, слышал ли ты о Хигеру? Он всецело посвятил себя изучению нашей природы, достиг успехов Хеллтайма и даже обогнал его. Но в то время как Хеллтайм ратует за поддержание и улучшение нашего текущего порядка, Хигеру собирается решить извечные проблемы – вырвать тот корень, что заставляет нас раз за разом отправлять на убой бесчисленные легионы наших меньших братьев. Быть может, сия война сможет быть остановлена. Представь, Садху, ингуофы снова будут с нами! Я даже слышал, что Кризалис жива! О, я вижу блеск в очах твоих! - Он улыбается и хохочет. – Видно, ты совсем закостенел! Я поворачиваюсь к нему спиной и иду в хоромы. Лазарус грохочет мне вслед: - Всё может обернуться как великолепнейшим образом, так и ужаснейшим. Но в одном я могу быть уверен: эта война изменит многое. Сейчас мой путь лежит на Аргент Д’Нур, к Маледикту и Хеллтайму. Мы обсудим план действий. Клянусь, я сделаю всё, что будет в моих силах, чтобы продвинуть идею возвращения ингуофов в наши ряды и наименее кровопролитные пути воплощения сего в жизнь. Я обмениваюсь с Лазарусом прощальным взглядом, закрываю двери и иду прямо к своей яме, извлекаю из неё две испещрённые всевозможными символами каменные пластины. Донкельхейтум. Если Лазарус не преувеличивал слов о Хигеру, то мне стоит принять меры. Я должен буду наблюдать из безопасности, и вмешаться, если потребуется. Пластины удобно лежат в моих лапах… Пластины покоятся на моих лапах, окружённые остатками брони. Видению конец. Да, здесь я, после долгих раздумий, перенёс всю энергию своего тела в донкельхейтум, который потом забрали ингуофы-учёные, в который потом ворвался дух Титана. Наверное, сложно постигнуть все метаморфозы, через которые мне пришлось пройти. К счастью, это не обязательно. Суть дела не изменилась. Странно, кстати, что мои останки никто не разбросал. Я поглядел на вход. Та встреча с Лазарусом была последней. Должно быть, на том совете Маледикт и оборвал нить его жизни, забрав его тело в качестве трофея или марионетки. Интересно, как Хеллтайм смотрел на это? Знал ли вообще о происходящем, или же Маледикту удалось провернуть всё без его ведома? Например, после совещания? Впрочем, ни один из этих вопросов не имеет значения. Сегодня я убиваю демонов, а не размышляю о судьбе их мира! Я распахнул ворота в часовню, откуда собирался попасть в Некрополь – кладбище материка Кадингир. Там я и собирался поднять Маледикта на уши.***
Синий череп-ключ я нашёл сразу. К нему вёл изумрудный камень-телепорт в левой стороне часовни. Кладбище Кадингир было святыней, куда не было дороги низшим тварям, поэтому оно запиралось на два ключа, при подбирании которых на посетителя спускали самых сильных неразумных демонов. Впрочем, это не было проблемой: новые захоронения случались не часто, да и боевая разминка никогда не была лишней. [3] Погрузив череп в рюкзак костюма, я достал маховикомёт преторов и наблюдал, как проход к телепорту закрывается колючим забором, а из вспышек по краям помещения появляются два манкубуса, и барон ада – в глубокой борозде, делящей зал пополам. Рычащий подобно урагану снаряд врезался в плечо барона ещё до того, как тот успел оскалиться. Ровно секунду волокна маховика распахивали его плоть, а затем прогремел взрыв, разметавший по стенам кровавые ошмётки. Перекувырнувшись в сторону от зарядов манкубусов, я понёсся к одному из жирных демонов, на бегу вооружаясь двустволкой. За мгновение до столкновения я подпрыгнул, собираясь выстрелить в упор в голову. Но враг опередил меня, и, уперев пушки в пол перед собой, вызвал ударную волну, которая швырнула меня к дальней стене. Что ж, это освежает. Причём в достаточной мере, чтобы я успел заметить, как второй манкубус стреляет под себя и перелетает через борозду ко мне. Со спокойной душой я упёр дробовик ему в жирное брюхо, выплеснул ему кишки через спину, а затем пролез в его брюхо, спасаясь от струй огня оставшегося демона. В следующее мгновение я, перемазанный в крови и внутренностях, вывалился из трупа прямо в борозду, выхватил пушку Хигеру и материализовал кусок камня прямо во лбу у высунувшегося манкубуса. Тот, обезумев от боли, принялся палить во все стороны, круша колонны и грозя обрушить потолок. Благо, он уже считался за мертвеца – проход к телепорту снова был открыт. Вернувшись в часовню и по привычке поглядев на потолок, усеянный толстыми шестернями, я ступил на второй телепорт, ведущий к жёлтому черепу-ключу. Я оказался в прямоугольном зале, наполненном шипением и хрипами. Странно, этих иссохших лошадей с воткнутыми в спины факелами раньше здесь не было. Вероятно, кто-то из разумных демонов позабавился над любопытными исследователями. Методично отрывая головы бесцельно шатающимся мешкам сухих понячьих костей, я приближался к черепу. Эти бедолаги даже не сопротивлялись, не тревожились. От их убийства даже не чувствовалось прибавки к энергии! Абсолютно инертный и бессмысленный элемент интерьера. Лучше бы их отправили в качестве гуманитарной помощи нуждающимся чертям на Деймосе! Вдоволь налюбовавшись мягким синим свечением черепа и отправив его в рюкзак, я приготовился к встрече с врагом. Телепорт закрылся забором, по залу разнеслось хрюканье. Едва заметные силуэты поплыли по направлению ко мне. Невидимые твари взволновано принюхивались и не спешили нападать. Я не сразу понял, в чём дело. Но ответ был прост: будучи невидимым, этот подвид пинки-демонов был слеп, и в основном полагался на обоняние и слух. Очевидно, что, побывав в брюхе манкубуса, я пропах манкубусом, а этого монстра они опасались. Меня искренне позабавило такое благоразумие с их стороны, так что я решил избежать боя. Топая и глухо рыча, я дошёл до забора, вырвал его к дьяволу, и ступил на телепорт. И вот я снова в часовне. Подхожу к двум колоннам, в которые нужно вложить черепа. Странно, если подумать… что происходит? Почему мне так хорошо? В самом деле, такое впечатление, будто я получаю удовольствие от происходящего! Как будто час или два назад я не прикончил свою подругу Шейди Болл и не застрелил жену из вот этого дробовика! Я вложил жёлтый череп. Это и есть - Палач Рока? Возможность спокойно игнорировать кошмарные события, что сломили б любого? А как же неиссякаемая ярость и жажда возмездия? Да я спокоен! Синий череп тоже отправился в свой паз. Механизмы под потолком зашевелились, заурчали. Хм, а если я – демон, то зачем убивать других демонов? О, нет-нет-нет! Есть куда более интересный вопрос: зачем мне хоть над чем-то задумываться? На протяжении всего своего пути я занимался нытьём не хуже одной красно-чёрно гривой особы. Под конец стало уже совсем невыносимо. Так зачем же роптать? Где, кстати, моя игрушечная Литлпип? Проклятье! Похоже, потерялась. А вот это обидно. Механизмы вдруг замолкли. Из пола выдвинулась искрящаяся изумрудная платформа.***
[4] Кладбище Кадингир представляло собою ущелье, где над бурным водным потоком цепями были подвешены рубленные каменные платформы с вазами для праха. На каждой вазе изображались лучшие моменты жизни мертвеца. Быть погребённым здесь означало великую честь. Здесь стоило увековечить и Лазаруса, но при Маледикте в этом не было смысла. Учитывая, что нас осталось всего трое. Четверо, считая Хигеру. Возникнув из телепорта на левой скале, я сконцентрировался, представил, как ослепительный поток энергии вырывается из донкельхейтума и устремляется прямиком в болезненно-бледные небеса. Меня точно заметят. Это место видно из любого конца сей планеты. И верно, враг не заставил себя ждать. Тысяча или даже три импов разом вывалилась на моём берегу, и столько же – на другом. Без щита от руны Эффусума мне грозила смерть, но я решил повременить: орда никем не управлялась, а потому не могла действовать слаженно, что позволяло мне позабавиться бегом по острию ножа. Так что я понёсся в бешеную толпу демонов, принимая фаерболы на плечи. Но стоило мне оказаться внутри неё, как до меня никто не мог добраться. Демоны на противоположном берегу метали огненные шары в своих собратьев на этом, что только играло мне на руку. Я таранил, давил и топтал демонов, попутно паля во все стороны из волшебной двустволки Эффусума, которая даже не требовала перезарядки. Донкельхейтум упивался поступающей тёмной энергией. Грохот! Визг! Стоны, и хруст лопающихся костей! Удивительно, но я не был зол. Просто ломать черепа и рвать челюсти доставляло какое-то маниакальное удовольствие. Я вовсе не отводил душу за всё пережитое! О нет! Напротив, ублажался настоящим. Смерть и разрушение! Рвать и метать! - Ты… - С шёпотом в разум ворвалась мучительная боль. Я едва сумел задействовать защитную руну Эффусума, когда вокруг меня выросли скалы и сомкнулись, пытаясь расплющить меня. Вот только всё, что касалось щита, либо аннигилировалось, либо отправлялось в другой конец вселенной, так что я пробился сквозь камень, и, выхватив маховикомёт, пальнул в чудовищную горгулью, появившуюся в небе. Тварь метнулась вбок, но ей это не помогло: не представляю, как это получилось, но мне удалось выцелить летящий маховик пушкой Хигеру и телепортировать его прямо в шею монстру. Демон заметался, а затем разлетелся на куски. Однако в следующее мгновение из ниоткуда появилась другая крылатая дрянь. Каждое слово, возникающее в голове, сопровождалось скалой, пытавшейся меня пробить. - Как. Я. Только. Мог. Забыть. О. Тебе! - Скрипящий, резкий голос Маледикта был подобен зазубренному ножу, разрубающему разум. Горгулья нависла надо мной и разинула пасть. Пришлось зажмуриться – столько огня с молниями я не видел за всю жизнь. С трудом верилось, что от смерти меня отделяет лишь абстрактный сияющий контур. И, судя по падающей нагрузке на донкельхейтум, он слабел. Превозмогая головную боль, я телепортировал Маледикта в каменную плиту под собой. Его тело тут же издохло, но сам он наверняка переместился в какого-нибудь соседнего демона. Бой мог продолжаться до бесконечности, или пока мой щит не исчезнет совсем. Нужно было подпитать его! И я понёсся, тараня встречных демонов. Те, кто пытались прорубить щит, лишались лап; кто не успевал уйти с дороги – исчезал без следа, возмещая часть потраченной тёмной энергии. Всё шло превосходно, до того момента, как внезапно возникшее каменное кольцо не отделило меня от демонов. Или демонов от меня… Очередной приступ головной боли не дал мне увернуться от кусков скал, градом посыпавшихся сверху. Да, они исчезали от соприкосновения со щитом и не наносили вреда, но я явно ощущал, что продолжаться это будет ещё недолго. Я не придумал ничего лучше, кроме как вбуриться в плиту под ногами и прожигать себе дорогу. Это оказалось плохой идеей – защитное поле стало слабеть ещё быстрее, а заряда для повторного использования руны не хватало. Странно, что я не боялся. Всё происходящее казалось чем-то самим собой разумеющимся. Но стоит ли жаловаться? Щит исчез в то мгновение, когда я вырвался из скалы и полетел в ущелье, навстречу воде. Однако враг и не думал терять меня. Я не сразу понял, что произошло. Просто падение внезапно прекратилось. Потом я с недоумением обнаружил, что два каменных шипа, растущие из противоположных утёсов, упёрлись в модули донкельхейтума и пытаются меня сдавить. Здоровенный чёрт, высунувшийся надо мной и искрящийся энергией, был явно озадачен. Через секунду он, тем не менее, пришёл в себя и зарядил фаерболы. Каким-то неведомым усилием мозг сумел нацелить пушку Хигеру на меня, на воду внизу, и нажать на спуск. Это было больно. Просто неописуемо больно. Моё многострадальное тело возникло прямо внутри водного потока. Жидкость оказалась в лёгких, в коже, в мышцах… одна лишь голова появилась на поверхности. Тело плохо слушалось, кровь бурлила от каждого движения, вода с урчанием хлестала изо рта. При этом я не тонул. Меня даже не тянуло на дно. Не знаю, вызвано ли это моим перерождением из яйца в Лабиринте, или чем-то ещё, но это не важно. Как, впрочем, подумал и Маледикт, ведь произошло нечто такое, что заставило меня забыть о боли и борьбе за жизнь. Дикий грохот достиг моих ушей, а когда я посмотрел на небо, оно уже было разрезано ослепительным порталом шириною в пять или десять хуфбольных площадок, из которого хлынула вода. Очень, очень много воды. Она ещё не достигла земли, и оттого казалась маленькой тёмной струйкой, поднесённой близко к глазу. Из-за грохота, подобного взлёту самолёта, я не слышал, а только видел, как скалы, образующие ущелье, откалываются и устремляются в небо. Маледикт спешно возводил в небе колоссальный водосток. Когда камни скрыли свечение портала, я увидел планету пони. Там, где раньше виднелся сложенный дугой океан, теперь сверкал такой же портал. Вот теперь я был удивлён. Обрушить целый океан на врага? И для приманки врага им понадобился я?! Нельзя ли было попроще? Свет снова ударил в глаза: портал, видимо, расширился. И поток просто-напросто снёс постройку Маледикта. Теперь скалы вперемешку с водой летели вниз, прямо на меня! Что было б, если Найтмер Мун бы не возникла надо мной и не окутала меня своим сиянием?***
Тело грохнулось на мерзкий влажный пол. Сие можно было бы назвать грубым жестом, если бы не улучшенное самочувствие. Внутри больше не булькало, по крайней мере. - Мы даровали лорду демонов уверенную пощёчину, - довольным тоном провозгласила Найтмер Мун, нависнув надо мной как привидение. – Ты ненадолго отвлёк его, и мы беспрепятственно переместили рубленые части Лабиринта Презрения на поверхность Ада. - А так-к-к же вылили на неё несметную массу воды, наполненную моими частицами. Это весьма полезно в вопросе моего распространения. – Голос Хигеру доносился из стен и потолка, но не из моей собственной головы, как раньше. Уже хорошо. – Ответь, бывший ингуоф: не вмешайся Найтмер Мун, к-к-как-к-ковы были бы твои шансы на выживание? – Он взял паузу. - Полагаю, намёк-к-к ясен? Мне захотелось порычать. Неужели меня только что поставили перед ультиматумом? Неужели без них мне ни с чем не справиться? Хотя… в принципе, да… Хигеру великолепен, когда нужно раздавить кого-то морально. Кого-то вроде меня. Рвать душу за самые сокровенные нити, уродовать и измываться, выставляя это философией… Хигеру прекрасен! Кто ещё бы догадался придумать такой… такой… давящий, безумный интерьер? Кто ещё бы догадался выдать измученному пони ребёнка и детородное оружие, а потом отправить в бой с самыми омерзительными существами во вселенной? Кто ещё бы заставил меня сознательно уступить место демону в голове? Неповторимый, замечательный Хигеру… Я бы отдал, наверное, всё, что осталось – даже победу в этой войне, даже сладкое забытьё, даже Рейнбоу – лишь бы нащупать его больную струну, со смаком натянуть её до предела и разорвать! Ощупать его крик, вдохнуть его отчаяние, искупаться в его ужасе! Да… я буду играть в цепного пса, в жеребёнка на побегушках, буду жадно ловить каждое его слово, пока не найду его сокровенного страха… - Ты вообще слышишь Нас, плебей?! – Прогремела Найтмер Мун, чем заставила меня отвлечься от сладких дум и поднять на неё глаза. - Мне повторить? – Спросил Хигеру с нотой насмешки. - Нет. Нас раздражает твой дефект речи. Итак, Палач, дабы при выполнении следующего задания ты с большей вероятностью сумел продержаться до нашего соответствующего законам жанра вмешательства, решено оснастить тебя Руной Йорр. С нею, затрачивая некое количество энергии, ты будешь способен как снабжать скопления этих существ заданиями, так и создавать их в принципе. Так как Лабиринт Презрения был разделён, поймать Эффусума, так же обладающего этой руной, представляется излишней тратой сил и времени. - А посему, - вмешался Хигеру, на что Найтмер зло сверкнула змеиными глазами, - руну мы заберём у Венатрик-к-кс. Ты должен её помнить. Я обращаюсь к-к-к Садху. Мы бы отдали руну тебе сразу, но демонесса желает видеть тебя лично. Напомню, Венатрик-к-кс нам не враг. Она бежала от смерти, от Маледик-к-кта. Ск-к-коро она произведёт на свет дитя твоего близк-к-кого друга, Лазаруса. Теперь я обращусь к-к-к ингуофу внутри тебя. Венатрик-к-кс была обещана защита, и слово моё останется нерушимым. Не хочу пок-к-казаться… излишне грубым, но если ей будет нанесён хоть малейший вред… О, я отвечу тебе на вопрос: реален к-к-коридор, или нет! – Я прекрасно понимал, о чём он. И это не радовало. – Ведь единственное, что помогает тебе жить – неизвестность. Ты не уверен, к-к-кем или чем являешься. Ты не ведаешь, что есть я. Возможно, ты и не задавался этим вопросом, но реальны ли были к-к-кобылы, к-к-которых ты прик-к-кончил? Неведение, безумие – твоя защита от… - Полагаю, он не нуждается в этом монологе. – Процедила Найтмер и окутала меня сиянием рога. Мы возникли на лесной поляне. Ад красовался над нашими головами, разве что теперь на нём было больше синего и бледного. Розоватый кусок плоти размером с двухэтажный дом лежал перед нами, паутина зелёных труб обвивала его, спускаясь к пяти висящим над самой землёй яйцам-коконам. Внутри каждого проглядывал силуэт пони. Я косо взглянул на Найтмер, подошёл к тем самым коконам и пригляделся к одному. Знакомые черты бросились в глаза. Кажется, это была Эпплджек. Её глаза были закрыты, а в нос и рот входили трубки. В следующем яйце - в таком же состоянии - покоилась Флаттершай. - Они все здесь, - негромко произнесла Найтмер, подходя к яйцу с принцессой Твайлайт Спаркл. – Все, кроме Рейнбоу Деш. Эта война доказала, что они не всесильны. – Аликорн провела копытом по стенке кокона. – Подумать только, едва ли больше десяти лет назад они победили Нас в битве. «Очистили» и заставили просить прощения у сестры, изгнавшей Нас в вакуум на тысячу лет. – Она усмехнулась. – Но теперь… сестра мертва, а Элементы Гармонии отправлены в царство снов, и полностью в нашей власти. – Поймав мой взгляд, она отступила от яйца. – Сестра отдала свою магию и погибла ради нашего спасения. Сочтём сие достойной платой за унижение… Зачем нам это говорить при тебе? Положим, ты не издаёшь лишних звуков – а это уже весьма ценно. Если останешься жив, мы сделаем тебя слушателем при дворе. – Она снова усмехнулась, и указала своей изящной ногой на клапан в стене. - Что ж, вперёд. Венатрикс ждёт тебя с руной, Палач. Я улыбнулся про себя. Интересно, как долго она будет тёплой после смерти? Клапан открылся от моего касания и впустил меня в куполообразный зал, в центре которого возвышалось некое подобие микроскопа, но только шириной метра в два, а высотой – в четыре. Там, куда должно было помещаться предметное стекло, лежала, как на ложе, худая красно-фиолетовая тварь. Заслышав мои шаги, она поднялась на локтях, с которых свисали исписанные руническими символами, одежды. Три глаза – два узких с одной стороны морды и один большой с другой – уставились на меня. Высокий гребень-кокошник придавал небольшой голове демонессы размера и внушительности. Но, всё же, Венатрикс выглядела слабой, болезненной и хрупкой. Причём такой она казалась всегда. Более того, насколько я помнил, она вообще была рождена уродцем, неспособным жить. Кто-то настоял на том, чтобы охотник Хеллтайм помог ей. Я подошёл к ней и протянул механическую лапу. - И… ты ничего не скажешь, Садху? – Просипела демонесса, а когда я не отреагировал, откинулась на ложе, глядя в потолок. – Если ты не желаешь говорить со мной, то не надейся получить от меня что-то. Ты не попытаешься забрать руну силой – Хигеру не даст. У тебя нет выбора. Давай же, прерви молчание! – Я убрал лапу, исподлобья глядя на жалкое существо. – Что, Садху, всё считаешь меня недостойной твоего величия? А ведь ты прав! Я никогда не была самостоятельна. Право жить мне подарил Хеллтайм, смысл жить – Лазарус. Ты же – полная противоположность. – Она снова приподнялась. - Теперь, когда время Ада, быть может, сочтено, отчего ты не желаешь поделиться хоть словом? Ну же! Одно… любое! О, да ей скучно! Она просто хочет поразвлечься! А я уж начал искать причины такого поведения с её стороны. Ладно, сейчас она получит зрелище! Я поднял лапы с донкельхейтумом и нежно, аккуратно коснулся лба Венатрикс, посылая к ней видения. Воспоминания, как, одурманенный Титаном, я убиваю Арчвайла; как взрываю Охотника Инвала сразу после того, как тот уничтожает грифину Тигги; как вижу Венатрикс, уничтожающую ворота, от которых Шейди украла череп-ключ; как расстреливаю Карцери; наблюдаю, как после применения элементов гармонии кто-то стреляет Охотникам Берсеркерам в спины; обезглавливаю Хеллтайма; казню Кибердемона… Слова всплыли в воспоминании. Призрачный шёпот чуждого голоса, что принадлежал тогда мне: - Я убью ваших лордов и распну их, я убью ваших солдат и посажу их на колья, я убью ваших детей и оскверню в жертвоприношении самому себе… так же, как это сделали вы! Я отстранился. Очи демонессы светились ужасом. Хигеру так переживает за неё… это та самая струна. Но всё будет позже, позже… Она дрожащей рукой отцепила маленький символ-медальон от кожаной ткани на локте и положила мне в протянутую механическую лапу. - Когда ты убьёшь Маледикта, - едва слышно прошептала Венатрикс, пока я вставлял руну в паз и наслаждался свечением и молниями, - ты придёшь и убьёшь нас всех? Я поднял лапу в воздух, выпустил багровое облачко Йорр и велел им сложиться в слова демонического наречия: «Если не успеете уйти» Затем я погладил демонессу по костному гребню-кокошнику и вышел вон. Найтмер Мун разглядывала деревья, повернувшись спиной ко мне. Её грива и хвост развивались на невидимом ветру, закрывая большую часть её статного, утончённого тела. - Почему бы тебе не убить кобыл гармонии? – Ни с того ни с сего спросила она и обернулась. Её змеиные очи впились в меня. Я остановился, посмотрел на беззащитные коконы и покачал головой. Найтмер оскалилась. – Не хочешь? Не станешь? Но отчего? Что удерживает тебя от этого, к слову, весьма логичного поступка? Принцесса Твайлайт полна энергии, которая могла бы помочь тебе в грядущих битвах, а не бессмысленно пропадать в этом яйце. Нет, Найтмер, конечно, красивая, но после этих слов всё очарование рассыпалось. За кого она меня принимает? Если я убью хоть одну из этих пятерых, то как мне потом дружить с Рейнбоу? Скрыть не смогу, как и удержать её силой. Может, тоже убить? Тогда вообще никого не останется. Я не хочу воевать всю оставшуюся жизнь, и тем более не хочу провести её в одиночестве. Мне нужен хоть кто-нибудь, и пусть этим кем-то будет не Найтмер Мун. Я топнул ногой и кивнул на небо, дескать, отправляемся. Королева ночи отступила, уголки её губ чуть приподнялись. - Рейнбоу Деш может прибыть сюда в любую минуту. Чем успешнее мы будем сражаться в Аду, тем меньше вероятность нападения на неё. Более того, чем выше будут твои заслуги перед Нами, тем скорее Мы выступим в нужную минуту, дабы сохранить ей жизнь. Это не шантаж и не деловое предложение. Скорее… мотивирующее напутствие. – Её рог окутало призрачное тёмно-синее свечение, готовясь перенести нас в Ад. – Хигеру сообщил, что у него для тебя новое задание. Вперёд.