***
Стражник решительно вышел из темноты, желая остановить непрошеного гостя, но, увидев, кто перед ним, почтительно поклонился и отступил. Король усмехнулся: его по-прежнему не любили, но боялись. ― В какой из камер вы содержите королеву? ― повелительно задал вопрос король. ― В последней камере, в конце коридора, ваша милость, ― чётко ответил стражник. ― Сейчас у её милости находятся служанки, готовятся к вечернему балу в честь свадьбы принцессы Белоснежки. Король кивнул и протянул руку, жестом требуя у стражника, чтобы тот проводил его. Стражник, взяв из железного гнезда в стене факел, направился вглубь по коридору, а король последовал за ним. Их шаги по полу из грубого необтёсанного камня гулко отражались от таких же каменных стен, а отблески факела таинственно играли на потёках селитры. Король усмехнулся. Подземелье его замка было одним из самых глубоких в королевстве. Тем временем они успели дойти до конца коридора, и стражник остановился, отстегнул от пояса связку ключей, нашёл нужный и вставил его в замочную скважину, повернув. Тяжёлая дубовая дверь бесшумно открылась наружу. Король увидел за дверью маленькую камеру без окон, в которой, очевидно, в обычное время стояла кромешная темнота. Сейчас же камера была освещена несколькими десятками восковых свечей и несколькими факелами, вставленными в принесённые с собой подставки. Посреди комнаты стояла большая деревянная ванна, до краёв наполненная горячей водой, от которой шёл густой пар. В ванне, спиной к королю, сидела его жена ― королева Элла. Её длинные золотистые волосы были распущены и только что вымыты, а одна из служанок ― молодая красивая девушка, усердно расчёсывала их черепаховым гребнем. Ещё несколько девушек расправляли на манекене платье королевы ― очаровательное произведение искусства от лучших швей королевства из золотистого, под цвет её волос, атласа. Король сделал жест, и стражник удалился, вставив факел в гнездо на стене. Убедившись, что стражник ушёл, король твёрдо и бесшумно шагнул в камеру. Служанки, хлопотавшие над платьем, заметили его и, сообразив, кто перед ними, присели в реверансе, не сводя с короля округлившихся от удивления и восхищения глаз. Король усмехнулся ― он по-прежнему был хорош собой. Он махнул рукой, и девушки, оставив платье, быстро прошмыгнули мимо него в коридор. Кроме короля с королевой, в камере осталась всего одна служанка, та, что расчёсывала волосы Эллы. Подойдя ближе, король смог яснее рассмотреть девушку. Она была действительно хороша собой ― коротко подстриженные тёмные волосы, беспокойные карие глаза и тонкие черты лица, в сочетании со стройной фигурой произвели на короля хорошее впечатление. Он положил руку на плечо девушки, нежно заправил за ухо прядь непослушных волос и прошептал так, чтобы слышала его только она: ― Ты сейчас отдашь мне гребень и немедленно уйдёшь. Возможно, я тебя найду. После бала. Девушка чуть вздрогнула от неожиданности, но отдала гребень и встала со стула, на котором сидела. Когда она передавала гребень, её пальцы нечаянно соприкоснулись с пальцами короля, отчего по всему телу короля пробежали мурашки. Девушка, тоже видимо что-то почувствовавшая, на мгновение остановилась, сделала реверанс, бросила на короля взгляд карих глаз, который мог выражать всё, что угодно, и тихо выскользнула в коридор, прикрыв за собой дверь. Король усмехнулся ― умная девочка, всё правильно сделала. Убедившись, что за дверью не маячат тени любопытных служанок и стражника, король сел на оставленный девушкой стул, поудобнее взял в руку гребень и принялся аккуратно расчёсывать густые волнистые волосы королевы. От них приятно пахло какими-то цветами. Король, вдыхая этот чудесный аромат, перевёл взгляд на маленькие изящные ступни своей королевы, которыми та легонько упиралась в край ванны. На мгновение он пожалел о том, что всего через несколько часов эта прелестная женщина с такими чудными ножками будет танцевать в раскалённых железных башмачках. Король нежно провёл свободной рукой по щеке Эллы и, наклонившись, коснулся губами макушки королевы. Элла вздрогнула ― она, должно быть, дремала, и, повернув голову, с изумлением уставилась своими голубыми глазами на мужа. ― Александр, ― сорвалось с её губ, ― это и правда ты? ― казалось, она не верила своим глазам. Королева повернулась в ванне и, встав на колени, так поднялась из воды, что показались её прелестные голые груди, а её нежная бархатная кожа, покрытая капельками воды, призывно заискрилась в свете факелов и свечей. ― Да, миледи, это я, ― хрипло ответил Александр, жадно пожирая глазами жену. ― Развернись обратно, я хочу поговорить с тобой. Элла, видимо, собиралась протестовать, решив, что он пришёл её освободить, но король настойчиво положил руки ей на плечи, отчего она нехотя развернулась к нему спиной. Александр вновь взял в руки гребень и принялся расчёсывать. ― А теперь слушай меня внимательно, миледи, ― спустя некоторое время заговорил он. ― Не думай, что я тебя освобожу. Ты хотела убить мою дочь и убила моего отца. Молчи, я всё знаю. Не сказать, что бы я любил старика, он был довольно мерзким типом, но, тем не менее, ты сегодня будешь танцевать. В раскалённых на углях железных башмачках. Ты, я думаю, хорошо представляешь себе, что это такое, какая это боль. После танца тебе будет позволено уйти. И ты уйдёшь. А, может, и нет, скорее всего, ты умрёшь раньше, от болевого шока. Поэтому, я хочу сделать тебе подарок, в счёт старых заслуг. Всё-таки, ― он усмехнулся, ― кем бы ты ни была раньше, теперь ты королева, а королевы уходят красиво, ― с этими словами Александр отложил гребень, встал со стула, расстегнул камзол и вынул из внутреннего кармана маленький пузырёк с морфием, тонкий длинный кожаный лоскут и шприц. Аккуратно открыв пузырёк, король набрал в шприц необходимое количество, и, затянув кожаный лоскут на руке королевы, сделал укол. ― Это морфий, ― ответил на немой вопрос жены Александр. ― Через полчаса ты перестанешь чувствовать вообще что бы то ни было. Желаю удачи, а это, ― он завернул пузырёк, шприц и лоскут в кусок золотистой ткани, ― оставь себе. Увидимся на балу, миледи. Король уже направился к двери, как вдруг за спиной раздался голос Эллы: ― Спасибо, ― почти одними губами прошептала она, ― мой принц. Александр несколько мгновений смотрел на королеву, а затем, вздохнув, вышел из камеры.***
Белоснежка, улыбаясь, шла в прекрасном свадебном наряде под руку с Фердинандом, а придворные осыпали её лепестками роз и выкрикивали поздравления. Сердце принцессы переполняли радость и гордость ― она стала королевой, женой одного из самых богатых и красивых принцев прилегающих королевств. Упиваясь свои триумфом, новобрачная прошествовала в замок, где должен был начаться великолепный бал в честь свадьбы наследной принцессы. Празднование свадьбы было в самом разгаре, вот-вот должен был быть объявлен первый танец, открывать который предстояло молодожёнам. Белоснежка, держа под руку своего принца, улыбалась ему и гостям нежной и в тоже время торжествующей улыбкой. Мгновение спустя, дирижёр приглашённого оркестра взмахнул рукой, и музыканты заиграли вальс. Принцесса и принц вышли на середину зала и закружились в танце. Белоснежка смеялась, на её глазах выступали слёзы счастья. Всё позади, шептала она себе, теперь можно отдохнуть. В этот момент тяжёлые, украшенные позолоченной резьбой двери зала распахнулись. В одно мгновение все гости замерли, обернувшись посмотреть, кто это пожаловал на торжество. В дверях стояла королева. Она неспешно обвела присутствующих надменным взглядом холодных голубых глаз и шагнула в зал. По толпе гостей пробежал шёпот, в котором страх смешивался с изумлением и презрением. Уголки губ королевы чуть дёрнулись вниз, казалось, что ей было ровным счётом всё равно на эту толпу разряженных павлинов и куриц. Она изящным движением поправила выпавший из причёски аккуратно завитый локон и направилась через расступающуюся толпу гостей к застывшей посреди зала падчерице. Белоснежка, увидев мачеху, невольно прижалась к Фердинанду, ища защиты. Ровным счётом ничего не значило то, что за королевой следовало четверо вооружённых стражников, готовых при первой необходимости защитить принцессу. Белоснежка по опыту знала, что её мачеха способна на всё. Но королева, казалось, не собиралась никаким образом вредить. Она остановилась на почтительном расстоянии от молодожёнов, окинула их придирчивым взглядом и, тихонько рассмеявшись, проговорила: ― Когда-то и я открывала первый танец на своей свадьбе, Белоснежка. Те времена минули, но я хорошо помню, как звенел хрусталь моих туфелек, когда они касались мраморного пола. Я знаю, что сейчас ты начнёшь говорить пафосные слова и прочие благоглупости о том, что я заслужила, а чего нет. Оставь это, не трать силы на цветистые речи. По взглядам собравшихся здесь дорогих гостей, ― королева наклонила голову в знак приветствия и тут же снова обратилась к Белоснежке, ― я поняла, что они уже знают о том, какой подарок я преподнесу тебе на свадьбу. Поэтому давай обойдёмся без лишних предисловий, ― королева распрямила плечи, вскинула голову и тряхнула кудрями, ― давай начнём. Но, так как я всё же была долгие семнадцать лет королевой, я хочу сама выбрать себе партнёра для танца. ― Мачеха обвела взглядом толпу гостей. ― Я хочу танцевать со своим венценосным супругом Александром! По толпе гостей вновь пробежал испуганный шёпот, а Белоснежка, приоткрыв от удивления рот, дивилась на бесстрашие и наглость своей мачехи. В её душе начало пробуждаться даже некоторое восхищение этой загнанной в угол, обречённой, но не сломленной женщиной. Принцесса решительно тряхнула головой, отгоняя начавшие зарождаться мысли о помиловании. Она умирала трижды, теперь настал черёд дорогой матушки страдать. ― Принесите башмачки! ― повелительно крикнула Белоснежка. Двое стражников тут же выступили вперёд, неся впереди себя раскалённые докрасна железные башмачки, которые, соприкоснувшись с мрамором, яростно зашипели. Королева Элла жестом отстранила от себя стражников, хотевших надеть на неё адскую обувь. Она подошла к башмачкам, широким жестом подняла подол платья, сбросила крошечные замшевые туфельки и засунула сначала одну, а затем и другую ногу в башмачки. Железо вновь зашипело, соприкоснувшись с нежной бархатной кожей королевских ножек, которые тут же начали становиться ярко-алыми. На лице королевы не отразилось ни одной эмоции, только губы она сжала плотнее. Она выпрямилась, обернулась и, увидев вышедшего в центр зала короля, направилась к нему. Железные башмачки гулко лязгали по мрамору. Дирижёр, сбросив оцепенение, махнул рукой, и музыканты вновь заиграли вальс. Королева, подойдя к супругу, вложила свою дрожащую руку в его широкую, покрытую белоснежной перчаткой ладонь. ― А помнишь, милорд, как мы танцевали с тобой в первый раз? ― проговорила королева высоким натянутым голосом. ― Когда я была для тебя прекрасной незнакомкой, а для родных ― Золушкой.