IX
Пуст был и дом, заполненный тьмой. После вечера в тёмной квартире Дугласа, в тёмной машине Дугласа, в подчёркивающих темноту пятнах от слабых фонарей свет включать не хотелось. Я пожалел, что у меня и правда нет свечей в запасе. Нащупал фонарик на связке ключей, зажёг его. Голубоватый свет поплыл по тёмному коридору. Снял с плеча сумку, опустил её на подставку, повесил на плечики пальто. Прошёл на кухню, распахнул дверцу холодильника. Свет ударил в глаза. Только сейчас сообразил, что ужасно голоден. Я сел на пол перед холодильником, обозревая его внутренности и размышляя о странном экспириенсе, пережитом недавно. Может быть, всё это бессмысленно. Может быть, я ни на шаг не придвинулся к тому, чтобы разгадать загадку пятнадцатой группы. Подумаешь, музыка. 15624 мог какими-нибудь своими путями добыть запись… правда, это не объясняет того, каким образом он совершил всё то, что совершил… как пусто на полках… ну конечно, Пирс, кто же будет тебе покупать еду, как не ты сам… эх, чёрт… надо будет в субботу на рынке раздобыть мяса, наверняка у Коннелли найдётся лосятина… стейк из лосятины, мммм… размечтался. Двенадцатый час, тебе вставать в шесть. Чего-нибудь полегче… О, вот оно. Запаянные в вакуум сэндвичи с супер-белковым сыром. Не то, чтоб было особо из чего выбирать. Ну ладно, Пирс, сказал я себе после того, как уничтожил один из сэндвичей, запив его стаканом молока — всё в том же свете холодильника, уже начавшего нервно попискивать по поводу открытой дверцы — ну ладно, хорошо, теперь у тебя есть возможность использовать его тезаурус… этого 15624… я захлопнул дверцу холодильника и тут же что-то рухнуло и звякнуло в коридоре, остановив меня на середине мысли и оставив в темноте. Некоторое время я напряжённо вслушивался, но больше не доносилось ни звука. Нервишки пошаливают, а Пирс? До сих пор нервишки… ведь говорили тебе, что, возможно, будет лучше сменить жильё, но нет… со своими подвалами мы будем разбираться сами… и вообще, пора уже входить в форму. Когда это темнота была мне помехой? Я осторожно встал и бесшумно направился в сторону коридора. Включил свет. Сумка валяется на полу, упала с подставки. Из неё выкатился термос. Всё. Входная дверь закрыта? Подёргал ручку. Закрыта… Я походил по комнатам, щёлкая выключателями. Не параной. Всё спокойно. Но откуда же берётся это чувство, будто кто-то только что был в комнате и только-только перед тобой успел выскользнуть?.. Лёг около часу ночи, слушая вздохи старого дома, и долго ещё не мог заснуть. А когда заснул, мне приснился дождь, только он был чёрным. Словно тьма изливалась с небес на землю. Наутро, собираясь в ЦПИ, я обнаружил, что мемо-карта с оцифровкой исчезла. Я перекопал все внутренности своей сумки, все карманы одежды, которая на мне была накануне вечером, но так ничего и не нашёл. Может быть, я просто не взял карту, когда Дуглас мне её передавал? Не помню. Есть ли у Дугласа телефон или придётся снова ехать к нему? Ладно, чёрт с ней, с картой. Вряд ли бы мне захотелось снова прослушивать эти будоражащие треки… или? Гораздо сильнее меня обеспокоило состояние собственной памяти и нервов. А ведь сегодня я собирался снова беседовать с 15624, хочет он этого или нет. Я мрачно шёл по коридору Центра, погружённый в собственные невесёлые мысли и автоматически здороваясь с сотрудниками. Возле моего кабинета меня догнала Нелли. — Майор Грей, сэр!.. Доброе утро… — Что такое, Марчак? Доброе, да. — Насчёт 15624… — Ну? — Во время осмотра он… он попросил, если можно, поговорить с Вами. — «Попросил» или снова «дал знать»? — Попросил, то есть, он сказал мне об этом. — Прогресс… — Только… я не знаю… он просил, чтобы не было зеркал. — Мда. Когда арестанты начинают задавать свои правила… и почему именно со мной… — Я взялся за ручку двери. — Я так и сказала. То есть, что я не знаю, сможете ли Вы… но Вы ведь сможете? — Да куда уж мне теперь деваться. Такой случай, такой феномен… единственный представитель пятнадцатой группы… не обращайте внимания Марчак, я ёрничаю. — Я даже улыбнулся. — Вайсман ко мне, а сами возвращайтесь к своим делам. — Есть, сэр! — Нелли сверкнула улыбкой, и, взметнув золотистые локоны, скоренько зацокала каблучками по мраморному полу. Красотка. Появившейся через короткое время Дане я выдал инструкции. Подготовить вторую переговорную. Наблюдение вести через камеру. Отправить туда 15624 к десяти часам.X
И вот мы снова друг напротив друга. Во второй переговорной не было зеркала, скрывающего наблюдателей, но были четыре камеры по углам и забранное решёткой окно, выходящее в парк. Какое-то время мы просто сидели, изучая друг друга. Оранжевая форма на фоне серой стены. Чёрные волосы, белая кожа. Как плакат в четыре цвета. Кажется плоским в дневном освещении. — Ну что же, безымянный, как твои дела? 15624 немного напрягся и закусил губу. Помолчал. Потом тихо ответил: — Я должен извиниться. — За что? — За всё. — «Всё»? Сейчас скажет, как ему жаль сто двадцать шесть неповинных жизней. — За то, что я думал, будто это Вы. Опять за своё? 15624 продолжал: — Я… я… откуда же мне было знать, что это не Вы?.. — Прости, но я не очень понимаю, о чём речь. Он судорожно вздохнул. И, когда начал говорить, первый звук отозвался всхлипом. — Я… видел Вас… по ТВ… рассказывали про Центр… про ЦПИ… я… — его голос дал петуха и неожиданно сорвался. 15624 откашлялся и продолжил ниже и хрипло: — Я думал, что Вы специалист… Красота. А я, стало быть, дилетант? — Но… после вторника… я понял, что это были не Вы… это был другой человек, а я… я всё ему… мы… Он осёкся и замолк. — Да, — осторожно начал я, — но как же ты мог меня перепутать с… другим человеком? (С Эриком). — Потому что... — Он отвёл глаза, и его бледные щёки внезапно порозовели. — ...потому что он… я не знаю. Снова наступило молчание. О’кей, Пирс. Тут ещё есть, что копать. А пока что насчёт цитат. Я открыл папку, лежащую на столе рядом со мной, и начал выкладывать оттуда распечатки текстов и фотографий — то, что вчера принёс мне Жаров. Я клал один лист за другим перед 15624 и наблюдал за его реакцией. Удивление. Заинтересованность. Ужас. Он отпрянул от стола, как будто на нём свернулась ядовитая змея. — Ч-что это, сэр? — А ты не узнаешь? 15624 не издал ни звука, только шевелил губами, его глаза пробегали строчку за строчкой. На лице появилось мученическое выражение. — Откуда… — Я думаю, ты сам мне это скажешь. В этот момент в дверь постучали. Я встал и, не спуская глаз с 15624, приоткрыл дверь. Взволнованный шёпот Даны в ухо: — Сэр… камеры отказали… всё нормально? — Всё… мы спокойно беседуем. Камеры отказали. Или это наш «феномен»?.. Сделав успокаивающий жест, я снова прикрыл дверь и вернулся к столу. Мне нравилось это всё меньше и меньше. В техническом плане. В плане разговора было совершенно наоборот. — Сэр, если Вы всё это знаете, зачем же Вам говорить со мной? — Это 15624. Взгляд умоляющий. — А я ничего не знаю. Это ты мне объясни. Я только вчера прослушал этот альбом. — Это… альбом? Что за альбом? — Удивление его выглядело неподдельным. Вот тебе и «тезаурус». — Музыкальный. — Всё тот же непонимающий взгляд. Отлично. Бесподобно. 15624 склонился над распечатками и, наконец, выбрав фотографию самих Проповедников, ткнул пальцем в Ричи. — Я его видел. Затем в обложку «Святой Библии». — Это она. И потом в себя. — Я говорю. Выжидающе посмотрел на меня. Моя твоя не понимай. А, может быть, он просто сумасшедший? Хмм, хорошая теория. Невменяемый. Убивающий взглядом. Как василиск. И поэтому боится зеркал… 15624 помолчал, последил за моим лицом. Убедился, что мгновенный телепатический сигнал Пирс Грей не ловит. Высунул кончик языка и облизал губы. В тёмных глазах с расширенными зрачками мелькнула какая-то молния. Взгляд стал отсутствующим. — Я говорю, — повторил он. — Ты говоришь, — подтвердил я. — И вот. — Это, видимо, должно было всё объяснить. Мне захотелось снова запустить руки в волосы или просто побиться головой о стену. Теряю навыки. Терпение, Пирс. Между тем 15624 словно погрузился в какое-то подобие транса. Очень осторожно я начал снова: — Ты говоришь… текстами из «Святой Библии»? — Да. — Ты знал их прежде? — Нет. — Как ты их узнал? — Он... — Пальцем по фотографии Ричи. — Знает. — А она? — Она не знает. Это она и есть. — Другой человек… вообще-то, его зовут Эрик Ланге… вы говорили об этом? — Нет. Мы говорили о зеркалах. — А что с зеркалами? — Там она. В зеркалах она. — Скажи-ка, безымянный… как мне тебя называть? — Атратус*. Отлично. «Альфа-минус». Ну что же… Теперь осторожно. — Атратус, как ты убил всех этих людей? Молчание. Неправильный вопрос. Срываешься, Пирс… — Атратус. Кто убил людей на площади? — Я. — Каким образом? — Собой. — Что ты сделал? Пауза. Потом медленно: — Я убил их. Так мы будем долго топтаться. — Атратус… кто убил Магду и Зои Уильямс? — Я. На верхней губе у 15624 выступил пот. Он начал раскачиваться. Глаза невидяще смотрели сквозь меня. — Зачем? — Ей нужны силы. Она страдает. Она засасывает тебя всё глубже. Ты существуешь в её тени. Ага, опять цитаты пошли. Зрачки расширились так, что заняли всю радужку. Нет. Радужка стала чёрной. А затем и белки глаз… Словно чёрные дыры в… куда? По ту сторону? — Атратус… зачем тебе нужен Лукас? Молчание. — Атратус? Зачем. Тебе. Нужен. Лукас? — Лукас… нужен… для… разговора… и… чтобы… Нет! — вопль, подобный тому, которым он впервые встретил меня, вырвался из горла. 15624 согнулся пополам, чёрные потоки ударили в пол, и сперва я не мог понять, что происходит. Я вскочил на ноги и, в один миг оказавшись рядом, приподнял его голову. Глаза были полностью чёрными, чернота стекала по щекам, сочилась изо рта и носа, он и плакал и блевал чернотой… если бы я не видел этого собственными глазами, если бы мои руки скоро не оказались вымазаны в этой странной субстанции, я бы просто не поверил. Я ударил 15624 наотмашь по лицу, но не рассчитал силы, и он свалился на пол. — Лукас! — заорал я, больше инстинктивно. И тут же всё кончилось. Как будто ничего не было. В комнату ворвались охранники, на мой вопль среагировали. Я метнул в их сторону взгляд: «Не сейчас». Мы снова остались одни. 15624 лежал на полу, тяжело дыша, но, вроде бы, в порядке. Нигде ни пятнышка. Я помог ему сесть на стул. Несколько минут он не мог говорить, только сипел что-то непонятное. Затем, видимо, собрав все силы, всё-таки выдавил — с трудом — несколько слов. — Я не Лукас… больше… — 15624 опустил глаза. Мы помолчали. Сомнамбулическими движениями 15624 обшаривал складки своей формы, словно ощупывал, насколько уцелело то, что под ней. Потом всё так же невидяще, двумя пальцами, вынул некий небольшой предмет и протянул мне. Это была мемо-карта. — Возьмите, это Ваше, — бесцветным голосом произнёс он. — Откуда она у тебя? Нет ответа. — Почему ты считаешь, что её нужно отдать мне? Он без выражения пожал плечами. — Она Ваша. Я протянул руку и взял карту. В то мгновение, когда наши пальцы соприкоснулись, 15624 как будто очнулся и, испуганно отдёрнув руку, посмотрел на меня. Глаза вернулись к своему нормальному виду. Карта упала на стол. — Мистер Грей… что здесь только что было? Я что-то говорил? Что я говорил? — Ты нуждаешься в помощи, Лукас. Не вини себя. — Но как же… это опять произошло… я мог бы убить Вас… — Он начал задыхаться. — Мы просто говорили. Нам нужно больше говорить. Когда мы поймём причину того, что с тобой происходит, мы сможем тебе помочь. — Он тоже обещал. Но не вернулся. — Я не Эрик, Лукас. Мне казалось, что мы разговариваем вот уже несколько часов, даже странно было, что за окном всё ещё стоял день. Нет у меня таланта говорить с неуравновешенными подростками. Слишком много сил трачу. Вот сейчас — что делать? Потрепать его по щеке? хлопнуть по плечу? улыбнуться? Улыбаться меня не тянуло совершенно. Меня тянуло оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда, желательно, в месте, полном золотистого песка и тёплого моря. И чтобы никаких галлюцинаций, пропадающих предметов, исчезающих людей и дыр в другое измерение. Я всё-таки осторожно вытянул руку и провёл рукой по спутанным чёрным волосам. Взгляд, мелькнувший сквозь пряди, хранил на дне затаённую надежду.