Daddy's little rose

Наутро POV Harper Забравшись в машину, я сразу закинула рюкзак на заднее сиденье, чтобы он не мешался, и, потянувшись к рулю, провернула оставленный папой ключ зажигания. Знаю, что мне снова достанется за это, но, все-таки сидеть без радио в тишине тоже не хочется. Найдя любимую станцию, я прибавила громкости, и теперь из динамиков доносились звонкие голоса ведущих. Как это ни странно, я всегда любила утренние шоу или что-то вроде того. Особенно потрясающе, когда тебе предстоит долгая раняя поездка, и ты, купив два стакана кофе в подорожном кафетерии, заряжаешься этой непередаваемой атмосферой, когда на улицах только-только просыпается жизнь, а из динамиков уже доносятся бодрые голоса радиоведущих, сопровождаемые негромким постукиванием папиных пальцев по ободку руля. Но это, к сожалению, случается не так часто, как хотелось бы… — Харпер? Опять за старое? — приоткрыв дверцу авто и услышав музыку, отец недовольно покачал головой и уселся на водительское сидение. Хотя на нем сегодня не было костюма, он, по привычке, старался как можно аккуратнее расположиться, чтобы не измять брюки, и даже потянулся к джинсам, дабы, как всегда поправить собравшуюся ткань. — Мне было скучно в тишине. Я же не совершила преступление, — разведя руками в стороны и словив недовольный и, кажется, уже обречённый взгляд отца, я пристегнулась, прежде выправив футболку из джинс. Ничего не ответив на это, папа отступился от темы, спросив насчёт Эстер, а после и вовсе замолчал, потому что говорить начала уже я. — Она сегодня с мамой. Я не стала настаивать, — в последнее время я вру. Слишком много. Надеюсь, папе не понадобится утверждаться в моих словах и говорить непосредственно с Гвэн. — И да, я забыла спросить вчера, ты не будешь против, если она заночует у меня завтра? Просто мы так давно не собирались вместе, — а вот это уже сущая правда. — Дорогая, я не против, на самом деле, — не отрывая внимательного взгляда от дороги и все так же теребя нижнюю губу, он умудрялся следить за движением и разговаривать со мной, — но доверить вам двоим дом на ночь это отчаянный и, возможно, дорогостоящий шаг. Он помедлил с дальнейшими разговорами, так как впереди намечалась нехилая пробка. Дабы не встрять в неё, папа попытался свернуть на приближающемся повороте и, внимательно вглядевшись вперёд, все-таки сделал что собирался, вызвав негодование стоящих и сигналящих на обочине машин. — Ты сможешь оставить дом целым и невредимым до моего приезда? — В смысле? Ты о чем? — удивленно вскинув бровями, я, не поленившись повернуться всем туловищем в его сторону, вновь столкнулась с полным серьезности лицом. Почему когда мужчины ведут автомобиль, они всегда делают такой важный вид? — Завтра после обеда я уеду на встречу. Вернусь, возможно, ближе к утру. — Ты же говорил, что у тебя выходные. — Сегодняшний день — да, — он впервые за все время езды посмотрел в мою сторону и, как ни странно, улыбнулся, — обещай вести себя прилично. Иначе в вашу с Эстер компанию я подошлю бабушку. С ней будет ещё веселее. — То есть это «да?» Не успел он ответить, как в моих руках завибрировал мобильник. И, самое странное, что на экране высветилось «Бабуля». — Да, бабушка? Доброе утро, — приложив трубку к уху и пытаясь не захихикать, глядя на уже вовсю смеющегося отца, я отвернулась к окну. — И тебе привет, солнышко, — её голос был довольно бодрым, но не таким, как обычно. Кажется, она была излишне вкрадчива с нынешней интонацией. — Скажи пожалуйста, милая, а твой папочка сейчас рядом? — Да, он напротив. — Отлично. Дай-ка ему трубочку. Стоило мне передать мобильник отцу, он сразу перестал улыбаться и даже опешил от такого внезапного развития событий. — Я слушаю тебя, мам, — папа пытался продолжать держаться серьезно, но это выходило у него не очень удачно. В конце концов, у меня всегда был громкий динамик, и даже сейчас я могла отчетливо слышать, как бабушка называет его «безалаберным разгильдяем» и ругает за то, что тот не взял трубку во время её звонка. Неужели отец тоже будет так отчитывать меня в будущем, когда у меня самой будут взрослые дети? Пока они разговаривали, я занимала себя разглядыванием проходящих мимо прохожих — хоть это и было неинтересно, но зато нехило убивало время. Такие разные люди, разного статуса, с непохожими жизнями, но все живут с одной той же целью — заработать денег на то, чтобы жить. Замкнутый круг, не иначе. Неужели когда-то и я с таким же хмурым лицом и ребёнком подмышкой буду идти по улице, проклиная свою работу и всем видом показывая, что на сегодня моё настроение ни к черту? Зачем люди делают то, от чего их, в прямом смысле, выворачивает? Зачем работают там, где не хотят, если, наверняка, есть альтернатива? Зачем рожают детей по глупости, если не хотят? Почему любят не тех, кого любят, а тех, кого навязывают? Неужели нельзя избавить себя от этого? — Харпер, возьми, пожалуйста, телефон, — вырвавший меня из рассуждений голос отца несомненно подействовал как хорошая взбучка для слишком обременённого рассуждениями мозга. Забрав мобильник из его рук, я, вовремя выглянув в окно, только сейчас поняла, что уже нахожусь возле школы. Проехав ещё пару десятков метров, машина остановилась почти напротив входа, за что я буду папе очень благодарна — идти сейчас в толпе с кучей одноклассниц мне хотелось бы меньше всего. У нас с ними некоторые разногласия. — Я, конечно, не против твоей компании, Харп, но рюкзак сам себя в школу не понесёт. У тебя до начала занятий десять минут. Не вздумай опоздать, — он попытался быть серьёзным, но его сияющие смеющиеся глаза выдавали совершенно обратное. Он несомненно мог быть грозным и даже суровым, но это случалось настолько редко, что я даже забыла, когда последний раз видела его в подобном состоянии. Хотя, думаю, как раз в окружении подчиненных эта маска злого начальника является для него неотъемлемой частью рабочего дня — к сожалению, в современном мире нельзя показывать свои слабости, иначе можно прослыть жертвой людской кровожадности. — Хочешь сказать, если я опоздаю, то в качестве наказания ты запретишь мне сладкое на десерт после обеда? — потянувшись назад за сумкой, я не могла отвести взгляд от нарастающей на его лице ухмылки. — Почти. Лишу тебя Интернета перед сном. — А вот это уже серьёзно, — быстро схватив в руку лямки рюкзака, я открыла дверцу машины, — люблю тебя сильно-сильно, — подавшись вперёд и чмокнув его в щеку, я спешно, хоть и неохотно, покинула салон, словив следом ответное «люблю» с его стороны. Он даже не представляет, с каким удовольствием я бы сейчас нырнула обратно в машину и, наплевав на школу, поехала куда-нибудь вместе с ним, просто чтобы хорошо провести время. Мне не нужен никто кроме него и Эстери. Никто. Изнемогая от окруживших меня потных подростков и спёртого воздуха в душном коридоре, я рассчитывала ещё хотя бы на несколько минут выйти на улицу, едва зайдя в корпус. Но, правда, так как по пути мне встретилась Оллфорд, то пришлось немного притормозить. На её лице как всегда растянулась широкая улыбка, дополняемая милыми складочками в области рта и ещё ярче заигравшим взглядом. — Харпер! — она бросилась мне навстречу, по пути сбив с ног не одного человека, и крепко обняла, по привычке утыкаясь носом в мою шею. — Привет, Эстер, — приобняв её свободной от рюкзака рукой в ответ, я притянула девушку ближе к себе насколько это было ещё возможно, — смотрю ты сегодня в настроении. Вновь оглядев ее лицо, я убедилась в своих словах, даже не дожидаясь ответа. У неё явно случилось что-то хорошее. Эта девушка не из тех, кто будет устраивать праздник без причины. — Я соскучилась по тебе, — без предупреждения она резко впилась в мои губы, что было крайне неожиданно сейчас. — Эст, Эст, подожди, не здесь, — аккуратно оттолкнув девушку от себя против своей воли, я осмотрелась вокруг, но, кажется, всем было глубоко без разницы на происходящее вокруг. Я бы с удовольствием целовала её и дальше, если бы не кучи детей рядом. Они неправильно поймут это. — Боже, Харпер, тебе не плевать?! Это не их дело! — она грозно свела брови вместе, прежде вдоволь навозмущавшись. — Как ты хочешь заговорить об этом с отцом, если даже не можешь прилюдно поцеловать меня? Трусиха. — Просто я не привыкла ещё. Дай мне время, — пытаясь скрыть выступивший на щеках румянец, я опустила голову вниз и взяла за руку Эстер, хотя сначала она и отводила запястье в сторону. — Ты слишком правильная, Стайлс. Это погубит тебя когда-нибудь. Будь проще. Ты не обязана быть как твой отец, — обиженно, но с толикой злости, бубня себе это под нос, она зашла в класс и вызволила свою руку из моей ладони. Сев как и всегда за последнюю парту, она с заметным отвращением косилась в сторону обнимающихся неподалеку Джейсоном и Лили. Дабы выказать свою неприязнь ещё больше, она негромко, а затем громко, прокашлялась и с ещё большим грохотом вызволяла на парту тетрадь и остальные вещи. Чтобы не злить её ещё больше, я решила пока что оставить девушку в покое и, в какой-то степени, не обращать внимания. Не все же время ввязываться в конфликт, тем более, мне не хочется спорить с ней и причинять боль. Когда по школе раздался неприятный и режущий слух глухой от старости звонок, а в кабинет прошёл мистер Уолтер, весь класс, ворча и опустив глаза в пол, поднялся, а затем точно так же с шумом уселся обратно на свои места. Начало урока было как всегда однообразным и первые десять минут мы просто сидели скрестив пальцы, чтобы карандаш учителя не пал на нашу фамилию в списке. Никому из нас не хотелось распинаться с конспектом перед кучкой равнодушных к знаниям болванов, которых и близко не интересует зарождение реализма или других не менее важных вещей. Наверное, мистер Уолтер и я были единственными в этой комнате, кто серьезно относился к литературе и английской словесности в целом. — Мисс Стайлс, можете ли вы прокомментировать обособившееся от европейской культуры течение в литературе девятнадцатого века? Как будущий филолог вы должны обладать подобными знаниями, — поправив сползшие на кончик длинного худощавого носа очки, учитель указал рукой на место подле своего стола и вопросительно смотрел на меня до того момента, пока я не сообразила, что надо подняться. Сгребя в кучу листы с набросками ответов и конспект, я вышла к доске и, бросив кроткий взгляд на Уолтера, начала говорить: — Основное, отделившееся в эпоху классицизма, звено в английской литературе того времени активно зарождалось как новое явление реализма. Основными сподвижниками и деятелями являлись Диккенс, Остин и другие ведущие писатели того времени, — начав говорить, я устремила своё внимание в сторону Эстер, на что та не смогла сдержать улыбки. Кажется, во время рассказа я сама невольно начала улыбаться, и если не прекращу, то вскоре сошлю за дурочку. — Творчество последнего сыграло немаловажную роль: Джейн Остин уверенно ворвалась в историю страны со своим культовым романом «Гордость и Предубеждение», которое современники и последующие творцы искусства окрестили «первой леди английской словесности». Основная идея трактовалась… — Достаточно, Харпер, присаживайся, — вновь указав жестом на моё место и даже не удосужившись дослушать то, что я вчера с горем десять пополам вписывала в свою тетрадочку, он усадил меня обратно. Вернувшись к своей парте, я присела на стул и начала вновь раскладывать конспекты. Спустя какое-то время, почувствовав в своих волосах чьи-то руки — а это однозначно была Эстер — я попыталась обернуться назад, но она настойчиво оставила меня в прежнем положении, не покидая моих волос. — Я люблю твои кудри, Харп. Они так красиво переливались на солнце, пока ты стояла у доски, что я не могла не сделать этого. Хочешь, я заплету тебе хвостик? — неспешно пропуская через свои пальцы мои блеклые локоны, она чуть ли не мурлыкала позади, в то время как я с ужасом оглядывалась на учителя и нерадивых одноклассников. Когда урок подошел к концу и все начали с шумом вывалиться из класса, в том числе и Уолтер, я тоже принялась собираться, но Оллфорд снова остановила меня. — А вот сейчас нам точно никто не помешает, — расположив свои горячие ладони на моих щеках, Эстер крепко прижалась к моим губам. Теперь, когда только двое находились в пустом классе, и вправду можно было позволить отдаться чувству и сделать то, чего так спешно мы избежали в коридоре. В конце концов, что плохого в поцелуе двух любящих людей?