Daddy's little rose

POV Mr. Styles — Ну ты чего? Посмотри, совсем же не то распечатал, — недовольно нахмурившись и рассматривая взятые из вкладыша принтера листы, Дороти с отчаянным вздохом рухнула на кресло напротив и протянула мне бумаги. Теперь, держа перед собой свежеотпечатанный календарный лист, я действительно понял, что было бы неплохо взять себя в руки и сконцентрироваться на работе. Это уже не первый промах за сегодняшний день, и, подсказывало чутьё, а точнее угнетенный мыслями разум, что вовсе не последний, если он не избавится от посторонних мыслей. Для рассуждений есть более подходящее время и место, нежели кабинет, в котором на данный момент трудится только один человек. Дороти, обычно не проявляющая инициативы, с непохожим на неё усердием принялась за все то, на что сегодня не способен я. Очередная бессонная ночь вновь искалечила мой едва наладившийся режим, и теперь мой мозг способен разве что на признание собственной никчемности. Вчерашний разговор, а по большей части — крик, с миссис Оллфорд озадачил меня не меньше, чем когда-то новость о том, что моя благоверная оставила меня с грудничком на руках. За последние десять лет своей однообразной жизни я не испытывал такого шквала самых разночинных эмоций. Кажется, я и вправду стал староват для этого, раз не в состоянии справиться со своими мыслями и чувствами. — Сейчас я переделаю, — я потянулся к мышке и начал снова выискивать в смешавшихся в одну непроглядную буквенную кучу строках нужный документ. — Нет уж, — девушка поднялась и, мерно покачивая бёдрами, прошла ко мне и нагнулась перед монитором, невольно оголяя и без того открытую грудь в откровенном декольте чёрной блузы, — поднимайся. Здесь я управляюсь без тебя. Ты перегрелся, мистер Стайлс; у тебя уже тепловой удар от монитора. Пробежавшись пальчиками по крышке стола, она вызволила мышку из моей ладони и начала быстро водить курсором по яркому экрану. Неохотно и, кажется, даже кряхтя, я поднялся с места и уступил просторное кресло Дороти, но она лишь отмахнулась и с самым серьёзным видом, который не свойственен особам её возраста, продолжила заниматься делом в отличие от меня. Пока она один за одним сканировала и распечатывала приходящие файлы, спешно перемещаясь на высоких шпильках от стола к технике, я бездумно наворачивал круги по просторному кабинету и время от времени останавливался около начисто отполированного окна, которое позволяло до мельчайшей детали рассмотреть расположившийся словно на ладони Кенсингтон. На самом деле, обычно я находил это занятие развлечением для зевак, которым были чужды такие слова как «занятость» и «работа», но сейчас я и сам чувствую себя ни чем не лучше их. Кажется, что хорошего может прийти на ум во время того, как твой взгляд уже более нескольких минут застопорен на вышке какого-то здания? Правильно, абсолютно ничего. Уж лучше бы я все так же сидел за ноутбуком и казался глупым в лице Дороти, чем посвящал свои мысли навязчивым идеям и воспоминаниям. Почему эта женщина так крепко засела в моем сознании, если помимо того, что наши языки находят утешение в словесных перепалках друг с другом, нас больше ничего не связывает? Каждый раз, когда перед глазами всплывает её образ, который с каждым днём обретает более чёткие очертания и окрашивается красками новых, неизвестных прежде, оттенков, я теряю самого себя и поддаюсь безвольному наваждению. Но я до сих пор не знаю, что оно заставляет меня чувствовать, и, честно признаться, боюсь того, насколько глубоко оно въестся в мою душу. Миссис Оллфорд была лишь очередным препятствием, которое следовало или обойти или сравнять с привычной мне дорогой и продолжить путь. Но я почему-то остановился. Возможно, оттого, что она сама обездвижила меня. Я видел в ней воплощение дальнейшего спора, но столкнулся с враждой, которую что-то сдерживает. И я сам не знаю, что именно. Это, наверное, пугало. Потому что ничего не способствует будущим ошибкам сильнее, чем заблудившееся сердце. Почему совладать с самим собой так сложно? — Мистер Стайлс, — ладонь девушки легла на моё плечо, немного сжимая его, — мы закончили. Обернувшись, я мог видеть её самодовольную улыбку, очевидной причиной которой были скреплённые в папку документы в её руках. До сих пор не верится, что сегодня мы поменялись ролями. Не то, чтобы Дороти была глупа или не понимала каких-то аспектов в подобных вещах, наоборот — она являлась очень умной девушкой для своих лет, но как и все молодые люди была ужасной лентяйкой. Не сказать, что это сильно влияло на наши совместные успехи; просто, если я привык делать все и сразу, то она любила откладывать до последнего дня и чуть ли не каждый раз разбиралась со всем дома. — Ты сегодня просто умничка, без тебя я погряз бы тут до полуночи, — аккуратно взяв её за руку, которая прежде покоилась на моем плече, я пожал её в знак благодарности. Дороти, в отличие от остальных, уже привыкла к подобным моим жестам, и поэтому всего лишь улыбнулась и едва слышно хихикнула — Как насчёт совместного обеда? Ты же несильно занят? — девушка многозначительно растянула последние слова и перевела взгляд на наручные часы, кожаный ремешок которых поблёскивал на моем запястье. — Если я не ошибаюсь, то дети должны быть ещё в школе. — Если ты о Харпер, то она сегодня пускается в свободное плавание. Но только до шести. Я пробежался взглядом по кабинету в поисках своего мобильника. Хорошо, что Дороти упомянула о Харп: все-таки, не будет лишним, если я напомню ей о ужине ещё раз. — Папочка разрешил любимой дочурке уйти в отрыв? Или же это просто хороший способ не напороться на скандал с подростком? — Ох, Дороти, — склонив голову вниз, чтобы скрыть улыбку, я прошёл к дивану, на котором валялся мобильник, — этот, как ты выразилась, подросток — самое милое создание на свете, и спорили мы с ней только, когда не могли определиться с цветом колготок на её первый утренник. — Ну, знаешь, не все же дети такие шелковые лапушки, — она подхватила свою сумочку и легкий плащ, перекинув его через руку, — да и вообще, я не знаю родителей, которые бы хоть раз не пожаловались на своих отпрысков. Она, дожидаясь, пока я закрою кабинет, мерно покачивалась из стороны в сторону и оглядывалась в сторону проходящим коллегам. — Жаловаться на тех, кого сам не смог воспитать должным образом, и ещё обвинять в этом окружающих? Не кажется ли тебе это, ну, как минимум, глупым и нелогичным, — протянув ей руку, предплечье которой она заключила в плен своей ладони, я вместе с ней двинулся к лифту, попрощавшись с остальными. Уверенно вышагивая на высоченных шпильках, Дороти умудрялась при этом ещё и активно вести беседу, даже не смотря под ноги. — Гарри, о чем ты говоришь? Моя мама до сих пор называет меня «ошибкой молодости», — Дороти рассмеялась, — да я сама понимаю, что была не сахар. — Любила пошалить вдали от родительских глаз? — Пошалить — ещё мягко сказано. Чего я только не натворила за то время, пока училась в старшей школе, — она крепче взялась за мою руку, так как после того, как мы вышли из здания, ровная плитка сменилась сырой от моросившего дождика брусчаткой. — Видел то маленькое тату на внутренней стороне бедра? — Кхм, — я откашлялся, скрывая тем самым подступивший к лицу румянец, и воровато огляделся по сторонам. — Действительно, чего я спрашиваю. Конечно же видел. Так вот, — она, как ни в чем не бывало, продолжила, — я набила её на спор, по пьяне в шестнадцать. Кажется, я тебе говорила, да? — Хм, да, — мой голос сделался хриплым, не в состоянии озвучить предложение до конца из-за подступивших, как ком к горлу, воспоминаний. — Ты чего побелел-то весь? — она остановилась около авто и волнительно осмотрела моё лицо. Видимо, только сейчас поняв причину, она растянулась в коварной ухмылке. — Как вам не стыдно, мистер Стайлс, о чем вы только думаете? — Забирайся в машину, — открыв ей дверь на переднее сидение, я пропустил девушку вперёд, сам тем временем все так же улыбаясь и, правда, стыдясь собственных мыслей. Так же без лишних слов усевшись в салоне, я завёл машину и выехал на трассу. Так как, куда именно мы отправимся обедать, Дороти не уточнила, я решил довериться своему выбору и теперь держал путь в сторону небольшого ресторанчика в нескольких кварталах от соседнего переулка. Сегодня мне несказанно повезло с тем, что судьба оказалась благосклонна, и всю дорогу Дороти молчала, что-то усердно печатая в своём телефоне, отвлекаясь на редкие короткие звонки. Её манера говорить всегда и везде на любые темы сейчас была бы как раз не к стати. Сойти за буку никак не входило в мои планы — подобная «благодарность» опротивела бы мне самому — но, ох, я и вправду не был готов к пусть и бессмысленной, но все же болтовне. Особенно в сложившейся для моего мозга ситуации. Время от времени я украдкой поглядывал на соседнее сидение, но только вместо возникающей в моей голове фигуры насупившейся миссис Оллфорд со сжатым в ладонях ремешком сумки, я видел вальяжно закинувшую ногу на ногу Дороти с её неизменной легкой полуулыбкой. Знаю, что мыслю, как последняя скотина, но я был бы не против подвергнуть мои ушные перепонки очередному риску ради того, чтобы вновь оказаться так близко с этой женщиной, которая умело использует свою капризную натуру в общении с людьми. Попадись мне человек с таким же характером в рабочей сфере, я бы без лишних раздумий сжёг его визитку сразу же после встречи и поминал бы добрым словом ещё очень долгое время. Но это явно иной случай. — Значит мы с вами разные люди и живём в противоположных мирах. — Не забывайте, что противоположности притягиваются. Каждый день вспоминая те растянутые на долгие часы минуты в разговоре с Гвэн, я невольно корю себя за то, что позволил себе взболтнуть лишнего. Но и удержаться тоже было непросто. Да, пусть моё дополнение и озадачило нас обоих на некоторое время, но все же, думаю, она не утруждала себя лишний раз, чтобы распробовать на вкус его истинную суть. В отличие от меня. — Гарри, ты, кажется, проехал, — оторвавшись от мобильника, Дороти указала мизинцем на мелькнувшее мимо здание. — Ох, черт, отвлёкся, — раздосадованным взглядом я быстро пробежался по удивлённому лицу девушки и поспешил вернуться к дороге. — Там будет поворот через полмили. — Ты какой-то потерянный весь день, — послышался щелчок блокировки телефона, и в следующие секунды на моей руке, которая покоилась на рычаге коробки передач, ощутилась её ладонь, — тебе надо отдохнуть, расслабиться. Каждый день проводишь на ногах. В её словах была доля правды — отдохнуть мне действительно надо, но вот только я ещё сам не решил от кого именно. На сей раз наконец без приключений добравшись до ресторана, мы покинули машину и, как и всегда — под руку друг с другом — направились ко входу в излюбленное мною заведение. Я был здесь однажды с Харпер, но она довольно недоброжелательно относится к подобным местам, считая эти кружевные скатерти и разодетых официантов верхом нелепости. «Я прихожу есть, но вместо этого мне приходится следить за тем, чтобы не испачкать эти белоснежные салфетки. Неужели ими и вправду можно вытирать руки?» — так она говорила, когда мы в первый и последний раз с ней пришли сюда два с половиной года назад. Хотя, думаю, сейчас она стала более избирательна и учтива в этом плане. И, возможно, пригласи я её снова сюда, она бы расценила подобную обстановку более благосклонно. Пройдя за свободный столик возле окошка, занавешенного тяжелым кремового цвета тюлем, я помог Дороти с одеждой и повесил её плащ на стоящую неподалеку вешалку. Подошедший официант с вполне дружелюбным выражением, начав с формального приветствия, протянул нам меню и, к счастью, удалился обратно к бару, оставляя нас наедине. — Мой выбор, чувствую, ограничится только чаем, — пролистав меню, удерживая его в своих руках, Дороти поспешила закрыть его и отложить на край стола. — Почему же? Не нашла подходящего блюда? — Как раз-таки наоборот, — девушка выпустила сдавленный смешок, — здесь столько всего вкусного, что я даже не в состоянии остановиться на чем-то одном. — Если мне не изменяет память, ты любишь рыбу, — я так же закончил и со своим меню и вернул его подошедшему официанту, — у них очень не дурно выходит судак. — Ну что ж, тогда, мистер Стайлс, я рискну довериться вашему вкусу. — Дороти, у меня к тебе просьба. Девушка внимательно вгляделась в мои глаза, сделавшись несколько серьезнее. — Не называй меня больше мистером Стайлсом.

***

— Ты делала это специально, верно? — Только не говори, что ты против. — Скажи ты мне об этом раньше, я бы воздержался. — Не думаю. Девушка повела меня к постели, удерживая за галстук. Её ненавязчивые касания, ощущающиеся горячими ожогами на коже, и пленительная походка, которая казалась ещё соблазнительнее, стоило переместить взгляд на округлые ягодицы, заставляла дышать чаще. — Это ты имела в виду под расслабляющим отдыхом? — рухнув на её идеально застеленную постель, я потянул девушку на себя и усадил на колени. — Ну, отдохнуть тебе вряд ли удастся, — она провела указательным пальчиком по моей груди и поднялась выше, вонзив острые коготки в мою шею, — ведь вы сами всегда говорили, мистер Стайлс, что прежде, чем отдохнуть, надо потрудиться. И снова это режет слух. Никак не среагировав на скривившуюся гримасу, Дороти прикусила мочку моего уха и прижалась плотнее к уже подрагивающему от настигших чувству телу. Её тесная юбка, кажется, уже трещала по швам от того, как сильно я сжимал в своих руках её бёдра, а темная блуза уже давно перестала скрывать что-либо, неучтиво лишившись одной пуговки по пути к кровати. Просто мне не стоило так рьяно пытаться расстегнуть её левой рукой. Красивое изящное тело, так жаждущее продолжения, заставляло моё теперь уже искушенное сознание, в котором затаился новый образ, дрожать и не позволять здравому смыслу воцарить над похотью. Все-таки, девушка всегда будет занимать добрую половину моего рассудка, но другая все ещё будет тайно желать настоящих чувств. Оставляя рваные поцелуи на моей коже, которые заставляли меня издавать очень громкие и нехорошие звуки, Дороти одну за одной теребила в своих руках пуговицы моей рубашки, на удивление оставив галстук не тронутым. Девушка опускалась все ниже и ниже, пока наконец не выскользнула из рук и не опустилась на колени, устроившись меж моих ног. — Нам надо встречаться чаще, — она сексуально прогнулась в спине и потянулась к моей ширинке, — в неформальной обстановке. Молния брюк без лишних сопротивлений поддалась опытным рукам и заставила мой язык сказать что-то грязное, быстро дошедшее до слуха девушки. — Ты такой горячий, когда перестаёшь быть милым папочкой. Мне это нравится. Её пятая точка, все ещё обтянутая ненужной ситцевой тканью, просвечивала тонкую полоску белья, от чего желание разворовать эту юбку возросло до запредельных высот. Я догадывался, к чему она клонила, и не был уверен в том, что смогу сдержаться, чтобы не взять её прямо в этом официальном одеянии. Прозрачная блузка, расстегнутая наполовину, хоть и была темной, все равно просвечивала бюстье, лямки которого тесно врезались в точеные плечи, так как поза, принятая девушкой, полностью сковывала её свободу. Стянув с меня боксеры, она облокотилась руками о мои бёдра и, коварно усмехнувшись, подалась вперёд. Не зная куда деть свои руки, я схватился за простыни и до боли закусил внутреннюю сторону щеки, чтобы не ляпнуть в эмоциональном порыве ещё чего-нибудь. Её развязные стоны и томные взгляды, когда наши глаза сталкивались друг с другом в пошлом зрительном контакте, медленно убивали меня, подводя к финишной черте. Предугадав грядущую кульминацию, она оторвалась от процесса и провела розовым язычком по припухлым губам, на которых не осталось ни одного намёка на помаду. Это быстро выводит из себя. Если не сводит с ума. — Ты выглядишь уже не таким напряженным. Стоит только представить, какой чёрной смолью налились мои зрачки, которые все ещё не могли сфокусироваться на чем-то одном. Но быстро прийти в себя мне в очередной раз помогли слишком привлекательные изгибы извивающейся в ногах девушки. Я не знаю, чего она добивалась, но она этого добилась. Резко и, возможно, отчасти грубо, я поднял её и, крепко сдавив до побелевших костяшек её запястья в своей ладони, облокотил о матрас, сам тем временем поднявшись с постели. — Выпусти пар, Гарри, ты же так этого хотел, — она нарочно приподняла ягодицы, в которые вскоре впились мои пальцы. С треском сдернув с неё оставшуюся одежду и теперь воочию созерцая розовые стринги, ниточки которых врезались в аппетитное тело, я, не думая о последствиях, с пугающей самого себя злостью вгрызся в нежную кожу. — Прости, милая. Перед глазами все замелькало настолько быстро от бушевавшего внутри желания, что я счел нужным заранее извиниться, потому что я действительно не знал, чего от себя ожидать. Она сама добилась этого. Она хотела, чтобы я забылся. Это вряд ли выйдет, но ведь стоит попробовать. Кто-то говорил, что секс — лучше лекарство. Было бы неплохо, если это окажется правдой. Правда, никто ещё не придумал лекарства от яда.