Daddy's little rose

POV Harper Наведя камеру на себя и наконец добившись фокуса, я расслабленно выдохнула и откинулась на спинке кресла, махнув Эстер рукой. — Чего ты так парилась? Тебя и без этих заморочек нормально было видно, — девушка негромко заговорила, и теперь её лицо крупным планом виднелось на экране. — Тебе так не холодно? Она указала на видимую ей часть моего туловища, на котором красовалось лишь одно единственное бюстье. — Просто не хочу ещё раз идти в душ. Пока буду рыться в шкафу — успею трижды вспотеть, — я сделала громкость чуть меньше, так как сопение Эст было слышно сильнее, чем мое собственное. — Как день прошёл? — Ты про те полчаса, которые мы провели по отдельности? — она рассмеялась, а я только сейчас поняла, что ляпнула сущую глупость. — Ох точно, прости… Просто я сегодня не могу никак собраться. Никогда не любила подобные сходки, — я откатилась назад и подняла с пола заблаговременно подготовленные туфли, чтобы те хоть как-то попали в объектив. — Одна из моих проблем. Только сейчас я вспомнила, что они мне натирают. — А другую обувь надеть — не вариант? — Можно конечно, но тогда придётся снова перемалывать содержимое шкафа вдоль и поперёк. Я поднялась с места и прошла к шкафу, открывая дверцу. Убедившись в том, что в обзор Эстер не попадают захламлённые полки, я указала ей на развешенные на вешалках рубашки и юбки. — Вот, весь ассортимент на сегодня, — все ещё будучи обращённой спиной к девушке, я по очереди показывала ей возможные для выхода вещи. — Как тебе эта рубашка и джинсы? — я приложила одежду к своему телу, но ответа все ещё не последовало. — Эст? Внимательно вслушиваясь, я уж было подумала, что звонок сорвался, так как динамики замолчали, но стоило мне обернуться — все встало на свои места. Девушка все так же сидела перед монитором, подперев ладонью личико и улыбаясь в самой привычной своей манере — пошло и дерзко, не скрывая озорства в загоревшихся глазах, которые теперь сияли ярче, чем лампочки на клавиатуре. — По-твоему я буду смотреть на какие-то шмотки, когда передо мной мельтешит такая красивая задница? Ты серьёзно? — она подалась ближе к камере, и теперь её хитрая мордашка была видна менее отчетливо. — Все-таки, который раз я убеждаюсь, что розовое на бледной коже — волшебное зрелище для глаз. — А мне больше нравится черное. Ну, на тебе по крайней мере, — я, сама того не ожидая, залилась румянцем, поэтому быстро поспешила отвести взгляд в сторону. Сдерживая подступающий смех при взгляде на меня, Эстер все так же придерживала рукой подбородок и наблюдала за тем, как плавятся мои щеки. Мы бы и дальше сидели вот так вот молча, время от времени вспоминая о нахождении друг друга на конце провода, но вот только, как бы сильно мне этого не хотелось, до выхода оставалось несчастные полчаса. — Так, ладно, — с неохотой вновь оторвавшись от ноутбука, я вернулась к шкафу, продолжив беседу с Эст уже в компании вешалок, — что насчёт этого? Показав ей прежний комплект, первичную презентацию которого она благополучно пропустила, я ждала её «вердикта». — Ты говорила, что идёшь на ужин. Разве нет? — она странно поморщилась, осматривая одежду в моих руках. — Да? А что не так? — У тебя же вроде были платья. Одно из них и одень, — она снова заерзала и, сощурившись, пыталась просканировать содержимое моего шкафа. — А вдруг все остальные окажутся в джинсах. Не будет ли это слишком пафосно с моей стороны? Эстер помедлила с ответом, но через минуту выдала мне, пожалуй, самый убедительный из возможных аргументов. — Ты идёшь с отцом и должна ему соответствовать. А он, поскольку я знаю, никогда не ходит в джинсах. — Тоже верно, — я повесила комплект обратно и достала одно из отглаженных платьев, которое удачно попалось под руку на прошлой неделе, когда я приводила в порядок нашу с папой одежду, — тогда вот это. Отойдя на некоторое расстояние, чтобы обзор позволял камере захватить платье целиком, я расправила складочки и приподняла его чуть выше. На самом деле, оно не отличалось слишком броскими деталями и, главное, не пестрило в глазах, и, наверное, поэтому было одним из моих любимых. Синяя плисса свободно спадала ниже колена, а длинные рукава доставали почти до кистей, делая платье максимально закрытым и, если так можно выразиться, безопасным. Правда, подводил вырез на спине, но его в случае чего можно было без проблем прикрыть кофтой. Думаю, сегодня это платье будет как раз к стати. — Надевай, а там уже посмотрим. Скомандовав, Эстер сначала вальяжно раскинулась перед монитором, ожидая зрелищного представления, но потом все-таки приняла зрительское положение и культурно отвела взгляд от камеры, пока я забиралась в платье. — Это восхитительно, — восторженный восклик девушки отозвался мелодией для моих ушей даже несмотря на то, что динамики начали фонить от такого громкого голоса, — почему ты никогда не одевала юбки со мной? Я подошла к ноутбуку и присела на кресло, желая быть ближе к виртуальному изображению. — Потому что чаще всего я мёрзну, — мне пришлось снова отрегулировать звук, так как громкость наших с Эст голосов постоянно варьировалась. — И вообще это не правда: я одевала недавно юбку, мы тогда ещё вместе ехали к тебе домой. — Все равно. Такие красивые ноги нельзя прятать. Нет, ну можно, конечно, но не от своей девушки, — уголки её губ вновь приподнялись, заставляя меня улыбнуться следом, — у тебя двадцать минут, помнишь? — Да, надо пойти привести себя в порядок, — оттягивая прощание как можно дольше, я и сама уже понимала, что до выхода — всего ничего, а мой вид оставляет желать лучшего. — Я напишу тебе, когда вернусь, если это не затянется надолго. — Обязательно, — она задорно подмигнула и поднялась с дивана, на котором сидела все это время, — пора выходить на тропу войны. Мама, кажется, уже вернулась с улицы и, наверняка, подслушивает под дверью. Она хотела было уже распрощаться и завершить звонок, но я притормозила её. — Как у вас дела? Вы не ссорились больше? — Она ходит сама не своя весь день. Тихая, молчит все время. Так что я даже не знаю, какого выпада и с какой стороны ждать на сей раз. Живу как на вулкане, — она негромко выдохнула и попыталась улыбнуться, но это вышло очень ненатурально, и за каждое её движение было натянутым. — Если ты опоздаешь, Стайлс, то подпортишь свою безупречную репутацию, так что поднимай свою упругую задницу и собирайся. Сильно люблю тебя. Не дав мне даже сообразить и поблагодарить ее, девушка быстро сбросила — и передо мной вновь появился рабочий стол с немногочисленными ярлыками. Непривычная теперь тишина и отсутствие чего-то радостного вокруг невольно заставили меня взгрустнуть. Но, соглашусь с Эст, если я позволю себе просиживать в этом кресле и дальше, то не успею даже к половине седьмого. Ударившее по голове осознание нынешнего времени и оставшихся минут быстро привело меня в чувства, и уже в следующую секунду я быстро вскочила с кресла и, по пути застегивая молнию сбоку, побежала в ванную. Причесавшись и заплетя волосы в две тугие косы, я в спешке умыла лицо и, чтобы не сойти за умирающего, решила хоть как-то освежить свою бледность розовой помадой. На большее меня не хватило. Я, наверное, самый настоящий везунчик, по крайней мере сегодня, так как едва я натянула носочки и втиснула свои ноги в туфли, внизу послышался хлопок входной двери. И, естественно, папа как всегда вовремя: на часах без одной минуты шесть и, если взять в расчёт поднятие по ступенькам, как раз в положенный час он будет здесь. Захлопнув монитор ноутбука и взяв со стола заранее заполненную всеми необходимыми прибамбасами сумочку, я вышла из комнаты, чтобы лишний раз не задерживать выход своей медлительностью. По пути вниз мне все ещё не довелось встретиться с папой, который, кажется, ещё не поднимался по лестнице, поэтому пришлось ждать его непосредственно в прихожей, чтобы не терять драгоценные секунды свободы даром. Пока он путешествовал по квартире, умело скрываясь от меня, я уже успела натянуть ветровку и даже разобраться с недочетами относительно натирающих туфель. — Ты как тут оказалась? — быстро сбегая по ступенькам вниз, отец удивленно оглядывал меня, стоящую на пороге и всевозможными способами улучшающую своё нерадивое одеяние. Оказавшись рядом, он обнял меня и по излюбленной привычке поцеловал в висок, чтобы не нагибаться ниже к щеке. Приятный, как и всегда, запах мужского шампуня с ментолом и так яро отрицаемого им одеколона создавали убийственный микс, от которого можно получить эстетический удар. — У меня к тебе тот же вопрос. Прокрался как мышь и мне даже не сказал, что приехал, благо хороший слух никогда не подводит, — я взяла сумку, отложенную прежде на комод, и теперь оглядела внешний вид папы. Да, с джинсами я бы и вправду прогадала. На нем был все тот же синий костюм, в котором он уезжал на работу. И, хоть я видела его всего лишь мельком, когда выбегала из дома, могу с уверенностью заявить, что его рубашка была другого цвета. — Девочки меняют туфельки, а мальчики — рубашки? Ты с утра был в другой, кажется. — Просто та была слишком мрачная. Эта несколько ярче, по крайней мере, на пару тонов, — он провёл ладонью по пуговицам, — готова к безудержному веселью в компании трёх скучных стариков? Рассмеявшись, я кивнула и застегнула ветровку, подходя ближе к нему: — Я — да, а вот насчёт тебя стоит поспорить, — оценочно пробежавшись взглядом по его одежде, чтобы ненароком не пропустить смявшиеся участки ткани, я остановилась на венце сего творения и запустила пальцы в густые вьющиеся волосы, которые уже давно требовали вмешательства опытных рук парикмахера, — опять дверь на ощупь искал. Чего растрёпанный-то такой? На мои замечания он виновато отвёл взгляд в сторону и несильно откашлялся, также в свою очередь потянувшись к волосам. — Поездка с ветерком отразилась на прическе, — выпрямившись и освободившись от моего вмешательства в святая святых, папа застегнул пуговицу пиджака и, взяв ключи, прошёл к двери, — позволь проводить свою леди до железной кареты, — он протянул мне руку, и я, вспомнив прежние времена, так же как и в детстве обвила его за плечо. Стоило нам только усесться в один автомобиль и изолироваться от вездесущей суеты в прохладном салоне, я без умолку начала тараторить, делясь всем и расспрашивая его обо всем, пока у меня есть такая возможность. Конечно, и в болтовне надо знать меру, но не передать даже словами то, как сильно я по нему соскучилась и сколько всего хочу прежде всего спросить. Я даже не представляю, как могла бы делать его с ещё одной женщиной, если мне и так чертовски не хватает его рядом. Наверное, я бы вела себя, как маленькая непослушная дурочка, но никогда не позволила бы ей занять свое место в его сердце. А если, не дай Бог, окажется, что её отношения и любовь будут ограничиваться лишь папиным кошельком, то, боюсь представить, какие сильные увечия она сможет получить. Возможно, это немного коварно и эгоистично, но я правда не представляю, как тогда обернётся моя жизнь. И то, что в последнее время я задумываюсь об этом все чаще и чаще, сводя вместе половинчатые улики и наблюдая за поведением отца, меня, несомненно, пугает. Особенно противно, когда он разговаривает с этой расфуфыренной девчонкой, которая годится ему в дочери. Фу, как омерзительно. Никогда не хотела бы себе такой мачехи. Разговорившись и войдя во вкус, слушая мелодичный и размеренный голос отца, я даже несколько взгрустнула, когда увидела знакомые ворота с виднеющимися витыми крестовинами. У Глейнов всегда был специфичный вкус и мания на все то, что столетиями назад считалось модным. Чего стоит их розовый сад, на поддержание которого уходит масса денег и кропотливый труд, но, надо отдать должное, эти цветы — лучшее, что у них есть. Даже Лукас не вышел таким красивым, как эти потрясающие полные бутоны самых разных оттенков. Остановив авто на приспособленной для этого лужайке, папа заглушил мотор и, прежде чем вынуть ключ, обернулся ко мне со всей своей неподдельной серьёзностью: — Харпер, давай с тобой договоримся, хорошо? Я говорю тебе это редко, но сегодня без этого напутствия никак. Без рукоприкладства, — ни одна морщинка даже не дрогнула на его лице, пока он произносил это поистине ненужное напутствие. Мне уже давно не десять, и я сама знаю, что кулаками дело не решить, и что сильнее всего ранить можно только словом. — Если Лукас снова назовёт тебя вредной, не бей его: можешь сказать мне, и мы с тобой культурно это обсудим. — Как скажешь, папа. Твоя дочь-задира тебя услышала. Поправив поднявшееся платье и взяв сумку в руку, я натянуто улыбнулась и терпеливо ждала, пока папа выйдет из машины и откроет дверь с моей стороны, так как если бы я сделала это сама, мне вновь пришлось бы слушать рекомендательные, но обязательные к исполнению в его компании, правила хорошего тона. На самом деле, я буду только рада, если он вновь начнёт поучительное повествование, но что-то сегодня я к этому не готова хотя бы потому, что уже подумываю над тем, как побыстрее вернуться домой. Покинув салон, я вместе с папой под руку прошагала к двери, вскоре широко распахнувшуюся прямо перед нами, озаряя залитую ярким светом гостиную и уже подготовленный стол, запах блюд которого уже успел донестись до моего носа. — Ну вот и Стайлсы пожаловали, — мистер Глейн широко улыбнулся, оголяя белоснежные зубы, и протянул руку сначала отцу, а позже молчаливым кивком поздоровался и со мной. Стоящий рядом с ним высокий светловолосый парень с ангельским личиком в свою очередь так же мило улыбался, создавая впечатление порядочного юноши, но вот только его хитрую усмешку я успела заметить прежде, чем он поспешил стереть её следы. Ну что ж, Лукас Глейн, вот мы и снова встретились. После того, как глава семейства вполне радушно поприветствовал нас, настала очередь отпрысков. Обменявшись рукопожатиями с моим отцом, он потянулся ко мне, чтобы приобнять, ну, а мне ничего не оставалось кроме того, что ответить ему тем же. После официальной сумасбродной части, которая, к счастью, долго не продлилась, Кейт пригласила нас за стол, появившись с верхних этажей, вероятно, после наспех законченного туалета. Но, стоит сказать, выглядела она как всегда сногсшибательно: роскошная женщина с умением преподнести себя на все сто. Я всегда восхищалась тем, как умело она совмещала семейные хлопоты и работу, при этом оставаясь такой моложавой красоткой. Я даже называла её принцессой, когда была ещё ребёнком, и она всегда улыбалась, как и сейчас. — Харпер, солнышко, вы только посмотрите, — она быстрым шагом засеменила ко мне и заключила в крепкие и действительно искренние объятия, — ты хорошеешь с каждым днём. Гарри, она становится внешней копией тебя, — женщина погладила меня по спине и нагнулась, чтобы шепнуть что-то на ухо, — и это только плюс, дорогая. Словив в ответ мою скромную улыбку, она приобняла меня и указала рукой в сторону стола, за которым вскоре все расселись. Засуетившись, миссис Глейн наворачивала круги по дому, пытаясь угодить каждому при том, что все и так были без ума от того, как она умудряется делать все и сразу. В один из подобных заходов из кухни в гостиную она заметила, что её сын стоит без дела, и подозвала его к себе: — Лукас! — она поманила парня пальцем и начала негромко о чем-то разговаривать с ним, в то время как я тихо и, по возможности, не привлекая внимания, сидела на отведённом для меня месте и рассматривала узор на сервизных тарелках. Через некоторое время мое спокойное времяпрепровождение закончилось и рядом присел мой долгожданный друг, который деловито придвинул мой стул ближе к своему, сев вовсе не так, как подобает джентельмену. — Мама хочет, чтобы я был деликатен по отношению к тебе, — произносимые им слова никак не вязались с растянувшийся на лице улыбкой. Это выглядело даже, отчасти, устрашающе. — Но я здесь не за этим. Если не хочешь просиживать свою симпатичную задницу за этим столом и захламлять мозг ненужными разговорами об упадке экономики и прочем, то предлагаю вовремя смыться отсюда. Ты со мной? Я, даже не подумав, кивнула. А я, оказывается, рисковая. Ничего не сказав более, Лукас самодовольно ухмыльнулся и, черт, должна признать, что он очень сильно изменился внешне. Вместо того, чтобы придумывать ответные нападки, я засмотрелась в его светлые глаза, которые были тёплого голубого оттенка, в точности, как у Кейт. Его некогда мальчуковое десткое личико преобразилось и сделалось более скульптурным, нежели прежде, когда на месте острых линий свисали мягкие рыхлые щёки. Пубертатный возраст шарахнул по нему сильнее, чем я ожидала, когда называла его пухлым уродцем. Теперь буду знать на будущее, что надо быть осторожнее со словами. Когда все окончательно собрались в кучку и теперь пребывали в ожидании кулинарных творений хозяйки, я расслабленно выдохнула, потому что теперь рассчитывала на то, чтобы побыстрее выйти из-за стола. Вскоре наполнившаяся передо мной различными изысками тарелка стала основоположником к развязавшейся беседе. Пока старшие обсуждали погоду и прочие формальности, дети, если можно так выразиться, обсуждали сами с собой друг друга. Не знаю, что за мысли затаились в извилинах Глейна-младшего, но вот мои были предельно ясны и однообразны: я просто удивлялась тому, как кардинально меняются люди внешне. Насчёт его внутреннего уклада я даже не зарекнусь, потому что уже догадываюсь о том, какими фразочками и уколами он будет донимать меня сегодня. Я бы и дальше продолжала монолог в своей голове, но мне помешал вопрос извне, по сути, обращённый в мою сторону. — Надеюсь, дочь не следует твоему примеру, — мистер Глейн с ехидной улыбкой оставил моего отца и обратился ко мне. — Верно же, Харпер, у тебя, наверное, уже есть молодой человек. Несколько секунд проведя в забвении в попытках совладать с мыслями, я молчала, уставившись в стену. К неописуемой радости, на помощь как всегда пришёл отец, избавивший меня от каверзного вопроса: — Девушки вольны сохранять это в секрете и не выносить на всеобщую огласку, — улыбчиво произнеся это, он поднес свой стакан с соком к бокалу мистера Глейна, — давай-ка, дружок, за счастливое будущее. Пока троица за столом разносила характерный звон хрусталя, Лукас подмигнул мне и указал на лестницу, уже поднимаясь из-за стола. — Сынок, ты куда? — заметив мелькающую фигуру, которая норовила вот-вот подорваться с места, Кейт окликнула сына, смерив его возмущённым взглядом. — Мы со Ст.., — он быстро поправился, — с Харпер уйдём наверх, чтобы не мешать. Лукас подошел ко мне и, притворившись культурным, отодвинул стул и точно так же держал марку, пока не скрылся с родительских глаз. Поднявшись по ступенькам, мы вышли в просторный холл, по бокам которого было немалое количество дверей. Открыв одну из них, парень пропустил меня в свою комнату и вразвалочку прошагал следом. — Помнишь, как усердно мутузила меня на этой кровати? — он рассмеялся, заметив мои покрасневшие щеки, и присел на матрас. — Хотя я был бы не против ещё раз поиграть с тобой, только в другие игры. Он ухмыльнулся и быстро отвёл прежде устремлённый на меня взгляд в сторону. Не желая сидеть с ним на одной кровати и дальше притворяться благовоспитанной мисс, я удобно уселась на полу, скрестив ноги и ссутулившись. — Хорошо ты начал общение. То, что ты старше меня на год, не значит, что я маленькая и тебе все позволено. Я может теперь и не «отмутузю» тебя, но вот по яйцам зарядить смогу. — Ухх, — он наигранно улыбнулся и также спустился вниз, нарочно сохраняя свою миловидность, — какие плохие слова ты говоришь. Папа знает? — Папа знает и похлеще, — заметив заинтересованный взгляд Лукаса, так интенсивно изучающего мои ноги, я опустила задравшееся платье и недовольно нахмурилась, — может будешь смотреть на свои? М? — Ты такая вредная сегодня. Так и хочется поставить тебя в угол, — он приподнялся, и я и вправду испугалась, думая, что он может поставить меня в угол, так как ему с его метром восмьюдесятью это не составило бы труда. Но, к счастью, он всего лишь принял более вальяжную позу. — Ты такой дерзкий, потому что девушки нет и хочется перед кем-то повыпендриваться? В ответ мою реплику он лишь помотал головой и как-то странно посмотрел на меня. — Ну нету. И что с того? — тон его голоса стал несколько ниже, и это не могло не пугать. Да что там говорить, когда ты наедине со взрослым парнем, которого последний раз видела полгода назад, тебя пугает все. — Ничего. Это вообще был вопрос, не требующий ответа. — Риторический, ты хотела сказать? — Умничаешь, значит? Поприкидывался скромнягой перед родителями, а теперь можно и истинное «я» явить? — подобравшись ближе к нему, чтобы не разрывать зрительного контакта, я снова оттянула платье вниз. — Кто бы говорил. И эта девушка целовала меня так, словно я был тающим эскимо. Вот же сучёныш. — Во всяком случае, эскимо уже растаяло, и мы договорились не вспоминать об этом. — И о том, как я трахал тебя пальцами, тоже?