Daddy's little rose

Глава 18 POV Mr. Styles Припарковав авто на другой стороне улицы, я решил пройтись пешком до дома миссис Оллфорд. Попавшаяся мне по пути маленькая кофейня была как раз кстати, потому что ещё во время езды я подумывал над тем, что заявиться лишь с распростертыми объятиями будет недостаточным, тем более, если дело касается женщины. Так как время ещё позволяло, мне не пришлось торопиться с выбором, и я, не спеша, перемещал взгляд по небольшой доске, где мелом были не самым понятливым почерком накарябаны названия напитков. Не став экспериментировать и брать что-то с громким кричащим названием, я остановился на латте с более мягким вкусом, нежели капучино, различных вариаций которого здесь было предостаточно. — Может все-таки добавить сиропа? — когда картонный стаканчик был принесен баристой, девушка с бейджиком за кассой задержала его при себе и, озвучив своё предложение, вопрошающе взглянула на меня. Её румяное миловидное личико оцепила довольно странная, не понятная мне, улыбка, зрелищности которой добавлял хитрый прищур. — Вы предпочтёте карамельный или ореховый? — она потянулась к бутылочкам с топпингами, а её взгляд тем временем метался от моих рук, в которых я удерживал бумажник, к рубашке. Я даже начал опасливо поглядывать на собственную одежду в поисках каких-нибудь пятен или прочих несовершенств. — Ореховый, пожалуй. Я потянулся за деньгами и вызволил на свет пару купюр, одновременно с этим поглубже убрав оставшиеся. Девушка тем временем, будучи обращённой ко мне спиной, вероятно, старательно вырисовывала сиропом на пенке напитка что-то замысловатое, так как провозилась она с этим достаточно долго. Отсутвие клиентов, по всей видимости, ударило по её фантазии, и теперь она воплощала её на кофе, уже, наверняка, остывшем. Наконец, она, с ещё более осчастливленным выражением лица, нежели прежде, обернулась ко мне и поставила стаканчик перед собой. — Два фунта тридцать, — девушка придвинула мой заказ ближе, и, клянусь, ещё немного — и все кофе оказалось бы на моих брюках. Я бы посоветовал ей следить за движениями вместо того, чтобы смотреть на определённую часть моего тела, но, думаю, корректней будет умолчать об этом. Оплатив злосчастный напиток, о идее покупки которого уже успел пожалеть, я, по возможности не рассеиваясь на обилие слов и улыбок со стороны, уверенно зашагал к выходу. На раздумья мне было уготовано ещё семь минут до момента, когда я в очередной раз лицом к лицу встречусь с миссис Оллфорд. Несомненно, какая-то часть меня опасалась грядущего, если можно так сказать, события, но в преобладающем большинстве моё естество ликовало, заставляя сердце биться чаще с каждым шагом. Кажется, кофе становилось лишь горячее, находясь в моих пылающих от волнения и радости ладонях. Я старался идти неторопливо, размеренно, свободной рукой постоянно теребя верхнюю пуговицу рубашки, но ноги сами неосознанно прибавляли шаг: и причиной этому не была боязнь опоздать к назначенному мною времени. Мне не хотелось оттягивать на ещё большее время минуты, которых я так боязливо, с затаившемся восхищением, ждал минувшие сутки. Оказавшись на пороге дома Гвэн, я, с не подобающим мне смущением, пару-тройку раз отстучал костяшкой указательного пальца подле замочной скважины. Я не стал внаглую дожидаться её появления непосредственно прямо перед дверью, и поэтому спустился с пары невысоких ступеней и остановился в нескольких метрах от порожка. Через некоторе время дверь неторопливо приоткрылась — и в проеме появилась миссис Оллфорд. Я стыдливо переместил взгляд на её лицо. Мне сразу бросились в глаза черные стрелки, искусно очерчивающие тонкими линиями дрожащие веки, но не меньше внимания также привлекли вьющиеся, спадающими по плечам волосы, которые обрамляли аккуратный овал лица. Обычно я мог заметить лишь немного помады или блеска на изящных губах — и этого было достаточно, но, признаюсь, то, как она выглядела сейчас, только добавляло ей шарма. Холодная, словно стеклянная, красота, которая чувствовалась так горячо, стала болезненной отрадой для моей души и искусством для глаз. Я понимал, что должен был что-то сказать — хотя бы банальное «здравствуй» — но я не мог. Не мог так бесцеремонно лишить себя этих секунд эстетического наслаждения. Кажется, сегодня я излишне впечатлителен — никогда ещё мне не доводилось чувствовать себя подобным образом рядом с женщиной. Но, черт, как же она была прекрасна. — Если вдруг окажется, что вы лишились голоса и не сможете сегодня говорить, то я поспешу обрадоваться этому прямо сейчас, — она закрыла дверь, провернув ключ в замке, и обернулась ко мне, осторожно двигаясь ближе. Её не утяжеленные металлом колец или браслетов руки были сцеплены между собой, сразу давая понять, что сегодня моему классическому приветствию не быть. Но я и не стал бы делать этого. Во время телефонного разговора я пообещал ей, что не повторю прежних ошибок и не оплошаю вновь. Сказано — будет сделано. — Вы, как всегда, несказанно добры ко мне, — я протянул ей кофе, и, к моему удивлению, она не стала задавать лишних вопросов, а только переняла бумажный стаканчик из моих рук. — Спасибо большое, — небольшая улыбка проскользнула на уже не столь серьезном лице, — на будущее вам следует знать, что я никогда не отказываюсь от кофе. — Тогда я всегда буду приходить с ним, чтобы вы не отказывались и от общения со мной. Гвэн проронила негромкий смешок и в очередной раз улыбнулась — ярче и более искренне, чем минутами ранее. Она неторопливо зашагала к калитке, и я успел заметить, что она странно оглядывалась на тротуар, будто что-то высматривая. — Мистер Стайлс, что-то я не вижу вашего авто, — Гвэн ещё раз оглянулась на дорогу, а следом — на меня. — Снова мистер Стайлс? Мы же с вами договорились немного ослабить рамки, — я сравнялся с ней и запрятал подальше в карман брюк ключи от машины. — И я также говорила вам, что не буду звать вас по имени, — она хитро усмехнулась, крепче обвивая бледными пальцами стакан, — тем более, я думала, мужчинам нравится, когда к ним относятся и обращаются уважительно. — И именно поэтому вы несколько раз называли меня юнцом и несносным мальчишкой? — теперь легкая усмешка была адресована уже ей, и, готов поспорить, она ответит в разы острее, чем я могу ожидать. Но мои предположения не подтвердились, и миссис Оллфорд, словно прочитав мои мысли, решила предпочесть удобное молчание. Но на продолжительную тишину её разговорчивой и острой на язык натуры не хватило: — И все же, повторюсь, я не вижу вашего автомобиля. Не поверю, что вы пришли сюда пешком, — нотки высокомерия хоть и звучали сегодня реже, но без них все равно не обходилась ни одна произнесённая Гвэн фраза. — Почему же пешком? Общественный транспорт все ещё никто не отменял. — Скорее моя дочь признает в споре свою неправоту, нежели вы добровольно решитесь измять идеально отглаженную рубашку и вобрать в себя все утренние ароматы в вагоне метро, — озвучив все свои мысли и даже не поведя бровью, миссис Оллфорд положила ладонь поверх пластмассовой крышечки и прежде, чем снять её, обратилась ко мне, — и заметьте, я не сказала, что презираю это. Излишне отважная и броская в изречениях, сегодня она явно была в хорошем настроении, потому что даже небольшой опыт общения с этой женщиной доказывает, что ёрничает она исключительно для собственного удовольствия. Миссис Оллфорд, шедшая нескольким впереди, неторопливо отстукивала каблуками по брусчатке, и я уже настолько свыкся с этим звуком среди остальных, что без промедлений подгадал неладное. Остановившись и пригнув голову, она увлечённо всматривалась в содержимое ёмкости в её руках. Неужели, она найдёт изъяны и ни в чем неповинном напитке? — Эм, мистер, кажется это предназначалось вам, — странно поморщившись, Гвэн протянула мне клочок какой-то бумажки, сыроватой на ощупь. — Откуда вы это взяли? — я смерил недоверчивым взглядом удерживаемое в женской руке латте. — О Господи, — я устало выдохнул и пробежался взглядом по ровным циферкам номера и подписям, — прости за испорченный кофе. Она, вероятно, не думала головой. — Да ничего, все бывает, — уголки её губ приподнялись, — то есть это все-таки «она»? — В каком смысле? Нахмурившись и вопросительно глянув на Гвэн, я забрал стакан с кофе из её рук и, прошагав до ближайшей урны, избавился от него, помышляя о том, с каким лицом в следующий раз заявлюсь в ту кофейню. — Просто, вы так уверенно сказали, что это девушка, — миссис Оллфорд сделала паузу и отвела взгляд с толикой издевки в сторону, — словно это не мог быть мужчина. Её слова, мягко выразиться, повергли меня в шок. Что ещё сегодня выкинет эта, с виду, приличная женщина? — Думаете, что я — гей, и привлекаю мужчин? — Заметьте, я этого не говорила, — она ехидно хихикнула и теперь не скрывала насмешливой улыбки, — я не могу быть уверена насчёт первого, но вот тот факт, что вы довольно хороши, чтобы не удостоиться внимания какого-нибудь человека, я не буду отрицать. Верно же? Как бы Гвэн не хотелось запутать меня, у неё это не вышло. Я живу с маленькой женщиной слишком давно и уже научился ориентироваться в хитросплетениях дамских речей. — Знаете, у вас есть всё право сомневаться во мне и моей ориентации, но, миссис Оллфорд, — я сделал пару уверенных широких шагов вперёд, чтобы стать ближе к ней и не желая более быть услышанным остальными прохожими, — не нам ли с вами говорить об ошибочном влечении? Кажется, я угадал с калибром словесной пули, которая со свистом пролетела сквозь уже отнюдь не устойчивое к ответным ударам сознание. Гвэн была не из глупышек или тех, кто выдавал себя за умных, таковыми на деле не являясь. Она сразу же осмыслила все услышанное — я видел это по её загоревшимся дьявольским огоньком глазам, и без того темную радужку которого поглотила чернота пульсирующего зрачка. Я чувствовал себя так, будто нахожусь на американских горках: я мог предугадать резкий поворот, но не знал, как именно поведу себя на нем и насколько сильно тряхнет вагончик. Но ведь за этим мы и идем на этот аттракцион, верно? Нами движет жажда адреналина и редко испытываемых ощущений, от которых кровь стынет в жилах, а сердце работает в режиме нон-стоп. Мы хотим этого и одновременно боимся — так тяжело сделать первый шаг, когда ступаешь на эти ступеньки, ведущие в пучину самых разночинных чувств, дважды. Я чувствую, словно играюсь с вострым ножом, который вот-вот полоснет по зажившей ране. Мы влюбляемся впервые, даже не подозревая о том, что наряду с предвосхищением будущего счастья получаем заблаговременно запрятанный в ножнах кинжал, который будет радовать нас своим блеском и новизной. Но именно этот кинжал потом окажется воткнут в наши спины, и никто не вспомнит о том, как был рад блеску девственного лезвия на солнце. Влюбленность Я слишком много думаю. Я был бы счастливее, если бы не рассуждал так много. — А вы, Гарри, настолько не глуп, что даже кажетесь умным, — она обернулась ко мне и самодовольно усмехнулась собственным умозаключениям при очередном взгляде на меня, — прямо исконный образец английской галантности. Так умело завуалировать нехорошее содержание под аккуратными словами… Я даже завидую вам в этом. — Вы назвали меня по имени, кажется, или я не расслышал? Будучи сосредоточенной на очередных мыслях, внешне Гвэн оставалась непоколебимой до сего момента, но сейчас её лицо исказилось в непонятной мне гримасе, отчего галочки некогда сведённых вместе бровей удивленно подлетели кверху. — Ну, во всяком случае, вы услышали, что из моих уст это имя звучит не очень удачно, — поначалу я не понимал, что именно она имела в виду под определением «удачно» и почему так рьяно отказывалась его произносить ранее, но сейчас, услышав его впервые за все время нашего с ней знакомства, понял, что она подразумевала свой акцент. Мягкое и глухое французское «р», пожалуй, единственное, помимо темперамента, что роднило её с бывшими соотечественниками. Речь Гвэн, фактически, ничем не отличалась от говора рядового англичанина, но все же бывали моменты, когда мне доводилось сдерживать улыбку, заслышав не свойственные языку окончания. — Ваш акцент приятен на слух. Вы зря недооцениваете его звучание, — я снова сбавил шаг, оказываясь позади уверенно вышагивающей по тротуару миссис Оллфорд. — У меня есть причины, по которым я ограждаю себя от тех или иных вещей, — она расположила ладони на своей талии и оттянула ниже задравшуюся при ходьбе блузку, — и если мне не удаётся от них избавиться, я собственноручно позабочусь о том, чтобы они мне не досаждали. Акцент — одна из этих вещей, он мешает пониманию меня другими людьми, и я просто избегаю слов, где есть тяжёлые для моего произношения звуки, заменяя их иными. — Вы могли бы подтянуть язык — по мере улушчения навыков вам становилось бы проще с этим. Не все же время убегать от возникшей проблемы — всему есть решение, — глядя на то, как величаво она держала осанку, при этом оставаясь грациозной, я чувствовал непреодолимое желание почувствовать это изящное тело в своих руках. — Но я же не сбежала от вас. Вы стали первой подобной проблемой, которую мне захотелось решить.