***
Гермиона Грейнджер никогда не позволяла себе предвзято думать о людях, а уж тем более — о преподавателях — но как бы она ни старалась, какая-то часть её самой вынесла вердикт новому учителю спустя семь минут после начала занятия. Диагноз был очень простым и от этого ещё более прискорбным — Джейкоб Фонтейн, молодой преподаватель по ЗОТИ был... идиотом. Думать так о симпатичном, скромно улыбающемся юноше, который был старше своих учеников максимум лет на пять, было не очень уютно, но всё-таки приговор в голове волшебницы был подписан. В первую минуту урока ей даже польстил тот восторг, с которым мистер Фонтейн произнёс «Гермиона Грейнджер! Подруга великого Гарри Поттера!», но как только имя друга стало фигурировать в речи новоиспечённого профессора каждые тридцать секунд, тревожный звоночек зазвенел в голове учащённо и раздражающе. Однако окружающие тревоги, видимо, не заметили. Гермиона посмотрела на Джинни, сидевшую рядом и буквально подпрыгивавшую от каждого упоминания Поттера, и желание схватиться за голову взмыло буквально до небес. Здесь что, действительно никто не видит того, что заметила Грейнджер? Девушка оглянулась назад и встретилась с мечтающим взглядом Полумны, смотрящим куда-то в угол класса. Что подруга там нашла, волшебница проверять не стала, но невнимательный вид когтевранки поубавил степень возмущения Грейнджер. Если уж представительница самого умного факультета школы далека от урока, то не всё потеряно. Гриффиндорка повернула голову в сторону, наблюдая за немногочисленными сокурсниками, и наткнулась на слизеринский стол, за которым сидели Забини и Малфой — единственные представители «зелёных» на ЗОТИ. От взгляда Гермионы не ушло то, что Блейз писал слишком быстро для темпа речи мистера Фонтейна, и девушка поняла, что слизеринец делал конспект с учебника, лежавшего на коленях. А вот его сосед явно слушал лекцию, без всякого интереса уткнувшись взглядом в пергамент. Тот факт, что Драко Малфой конспектировал многочисленные отсылки к герою войны, показался Грейнджер едва ли не захватывающим, и волшебница даже заинтересовалась, понимал ли парень, что он записывает... Но ответ пришёл сам. Как только мистер Фонтейн произнёс «Гарри Поттер» в юбилейный двадцатый раз, Малфой вдруг вздрогнул, будто проснувшись, и отнял перо от пергамента. Гермиона видела, как парень перечитывает несколько последних абзацев, как округляются его глаза и насколько выразительный взгляд он бросил на нового преподавателя. Сдержаться от смеха девушке помогло лишь чудо. Она вернулась к своему пергаменту, взяв в руки перо, и подняла глаза на Фонтейна, когда он вдруг остановил свою лекцию. — Мистер Малфой, чем вы занимаетесь? Гермиона могла поклясться, что услышала удивление слизеринца, равно как и всех вокруг. Из всего класса перо в руках держали только она и Забини, остальные же лишь слушали преподавателя, порадовавшись халявной лекции, а сейчас быстро зашуршали пергаментами. — Записываю лекцию, сэр, — голос обманчиво учтивый, истинно малфоевский, и Грейнджер тихо выдохнула — беды не миновать. — Тогда почему вы не держите перо? — Отложил на пару минут, чтобы послушать. — Минус десять очков Слизерину. За невнимательность на уроке, — просто сказал Фонтейн и продолжил занятие, когда как в голове гриффиндорки словно всё взорвали Бомбардой. Она быстро оглянулась, наблюдая, как Драко сжал челюсти, но всё же взял в руки перо и продолжил писать под тихий шёпот Блейза, и волна несправедливости, что обрушилась на Малфоя несколько секунд назад, за каким-то чёртом поглотила и её. Гриффиндорка кожей чувствовала неправильность произошедшего, но... не кричать ведь ей об этом?! Девушка тряхнула головой, натыкаясь на удивлённый взгляд Джинни, и заставила себя улыбнуться, украдкой передразнивая учителя. Уизли усмехнулась, подмигнув, и вернулась взглядом к профессору, когда как Грейнджер тихо выдохнула и начала вслушиваться в лекцию, стараясь вынести из неё хоть что-то новое. Гермиона медленно дышала, всматриваясь в красный балдахин над своей кроватью и вслушиваясь в тишину соседней комнаты. Колин Криви не так давно вернулся с дежурства и наверняка уже спал, уткнувшись в пуховое одеяло, и Грейнджер, подождав ещё несколько минут, но так и не услышав ни одного постороннего звука, поднялась с постели. Она быстро натянула на себя бордовый свитер — несмотря на тёплую осень, ночью в замке было холодно — и, взяв волшебную палочку, быстро выскользнула сначала из своей комнаты, а потом из общей гостиной, попав в тёмный лабиринт коридоров школы. Ноги сами повели её к заветной цели, ведь исходили этот путь уже вдоль и поперёк за столько лет, но Гермиона всё же иногда нервно оборачивалась, вслушиваясь и всматриваясь — попасться Филчу или кому-нибудь из преподавателей ей хотелось в последнюю очередь. Благо, в три часа ночи весь замок мирно спал, включая вредную Миссис Норрис... Не спала только Гермиона. Но это уже стало привычкой. Надеяться на то, что в Хогвартсе кошмары, уже являвшиеся неотъемлемым элементом жизни, исчезнут, было глупо и самонадеянно. Запасы кофе, привезённые из дома, были почти исчерпаны, равно как маггловские таблетки от головной боли — ходить к миссис Помфри за настойками так часто возможности не было, как, собственно, и желания, ведь школьному колдомедику пришлось бы всё объяснять... А диагноз Гермиона знала и без сочувствующих взглядов и слов — она пережила войну, этим всё сказано. Гриффиндорка уже почти достигла поворота, за которым находилась библиотека, как вдруг услышала за спиной быстрые уверенные шаги. Резко метнувшись в сторону, скрываясь в тени возле двери какого-то из кабинетов, Гермиона мысленно начала перебирать отговорки, которыми собиралась воспользоваться, и даже открыла рот, чтобы сразу же вывалить оправдания... Однако человек, так испугавший её, просто прошёл мимо, повернув в библиотеку. На секунду Грейнджер опешила — ведь то, что незнакомец её увидел, было понятно и без слов. Тогда почему...? Но ответ пришёл сам собой. Девушка быстро вынырнула из своего укрытия и, вооружившись палочкой, юркнула во всё ещё открытую дверь библиотечного зала. Малфой уверенным шагом миновал стойку мадам Пинс и прошёл между многочисленными стеллажами с книгами, направляясь в сторону Запретной секции. Слизеринец, не задумываясь, перешагнул верёвку, ограждающую несколько шкафов с опасными фолиантами и, достав палочку, шёпотом произнёс «Люмос», всматриваясь в корешки книг. Гермиона, спрятавшаяся за одним из стеллажей, затаила дыхание и изо всех сил пыталась разглядеть название книги, которую схватил парень, но вдруг: — «Сильнодействующие зелья», Грейнджер, — тихо произнёс Драко, не отрывая взгляда от содержания, и гриффиндорка почувствовала, как кровь приливает к щекам. — Как ты узнал, что я здесь? — спросила она, выходя из своего укрытия и подходя ближе, заглядывая в книгу, которая была открыта на странице с сильнодействующим снотворным зельем. — Ты дышишь громко, — и всё так же, не поднимая на неё серых глаз. Не обращая внимания на то, что между ними всего несколько шагов. Забывая, что Грейнджер староста школы. Впрочем, Гермиона и сама словно наплевала на свою должность, Малфоя и позднее время суток. Её взгляд был прикован к рецепту зелья на страницах фолианта, и девушка не смогла сдержать тихое: — Дай мне, — и протянула руки, забирая книгу. Драко посмотрел на неё внимательно, продолжая держать палочку над рецептом, и заметил, что действие стандартных заклинаний, которыми девушка пользовалась вот уже долгое время, постепенно стало спадать, а синяки под её глазами — не лучше Малфоевских — стали отчётливо проявляться под карими глазами. Юноше не понадобились объяснения. Он усмехнулся, не возражая ни словом, ни полусловом, и почувствовал, как губы тронула лёгкая улыбка при мысли о том, что он и Грейнджер не такие уж и разные... — Слишком много ингредиентов, — прошептала девушка, бегло просматривая строки рецепта, и вдруг подняла на Малфоя глаза, смотря на него задумчивым взглядом. Драко почувствовал, как резко свело внутренности, и медленно выдохнул, стараясь игнорировать усиливающийся шум в ушах. Её карие глаза смотрели на него, прямо и открыто, с надеждой, как тогда в Мэноре. — С тобой всё в порядке? — голос Грейнджер вдруг донесся до него, будто из другого мира, и Драко почувствовал, как её рука дотрагивается до его плеча, сжимая. — Малфой? Слизеринец резко выдохнул, мотнув головой, и отступил на шаг, крепче обхватывая волшебную палочку. — Все ингредиенты можно достать в шкафу у Слизнорта. Ну или докупить в Косом переулке, — произнёс он хрипло, быстро приходя в себя. — И как же ты собираешься попасть туда до каникул? — язвительно начала Гермиона, но вдруг закрыла глаза, делая глубокий вздох, и прошептала: — Ну конечно, трансгрессировать из Хогсмида. Всё гениальное просто. Малфой скривил губы в усмешке и кивнул, забирая книгу и внимательнее вчитываясь в рецепт. — Четыре месяца — и больше никаких снов, — парень хохотнул и посмотрел на Гермиону. — Прям сказка, а не зелье. — Но его очень сложно готовить, — прошептала девушка, опуская глаза, но Драко только махнул рукой. — Справимся. И тут же замер, округляя глаза. Он только что сказал «справимся»? Драко посмотрел на Гермиону, которая выглядела так, будто попала под действие заклятья, и хотел было открыть рот и сказать первое, что придёт на ум, но гриффиндорка его опередила. Её замешательство продлилось всего несколько секунд, и вернувшееся самообладание — получше Малфоевского — позволило вести себя так, будто изо рта парня только что не вылетело то самое неправильное слово. — Если допустить ошибку в приготовлении… — свет от её палочки упал на потрёпанную страницу книги, и Грейнджер быстро зашевелила губами, глазами бегая по нужным строкам. — Малфой! Ты это видел? Слизеринец поднёс книгу ближе к себе и прочёл, следя за лучом от чужой палочки: «В случае несоблюдения ингредиентов, порядка приготовления и дозировки эффект от зелья непредсказуем и может привести к летальному исходу». Настойчивый голос разума, так кстати прозвучавший в голове девушки, советовал держаться подальше от сомнительной авантюры с зельем с ингредиентами сомнительного происхождения, а непоправимый исход, наступавший при малейшей погрешности, пугал и добавлял ещё одну тяжёлую гирьку «против» на чашу весов. К тому же, уверенности не добавлял и компаньон, который и предлагал эту самую авантюру. Это же Малфой, с первого курса прославившийся своими выходками! Почти всё, что он делал на протяжении учёбы в Хогвартсе, выходило не только за рамки закона, но и за рамки здравого смысла. — Ты понимаешь, к чему это может привести?! — гриффиндорка недоумённо посмотрела на парня, всё так же сжимавшего в руках фолиант, — «...может привести к летальному исходу»! — Я умею читать, Грейнджер, — будничным тоном, будто секунду назад получил список покупок для грядущего учебного года, а не информацию о возможной смерти. — У тебя есть гарантии, что вот эти травы, — девушка провела пальцем по незнакомым названиям, — есть в Косом переулке? Уверена, Слизнорт не держит их на виду у себя — слишком рискованно. А что, если продавцы подсунут нам какие-то заменители? — Не подсунут, если покупать у проверенных людей. Парень действительно знал, о чём говорил, ведь Пожиратели готовили сильнодействующие зелья буквально в промышленном масштабе, а подвал Мэнора часто служил лабораторией. Снейп нередко использовал Драко в качестве курьера, доставляющего необходимые для зелий ингредиенты, забирая их у надёжных поставщиков, которые были посвящены в дела Волан-де-Морта, но желали оставаться в тени, боясь замарать свою драгоценную репутацию. Малфой охотно выполнял эти поручения, не боясь быть пойманным — в любой ситуации можно было воспользоваться своей фамилией, чтобы уйти, не объясняя своих действий — и теперь у него оставались координаты тех, кто с большим удовольствием — за большое вознаграждение — находил самые разные компоненты для снадобий, включая те, что запрещены на «белом» рынке. — Я не уверена, что происходящее со мной... — девушка перевела взгляд на Малфоя и, сглотнув, продолжила, — происходящее с нами стоит того, чтобы лишать себя жизни. Наверняка, есть ещё какие-то способы. Осознание того, что способов больше нет, било по вискам, словно в гонг, заставляя зажмуриться и в сотый раз перебрать в голове все «за» и «против». Способов. Больше. Нет. Об этом красноречиво говорили яркие синяки под глазами обоих, невероятное количество выпитого кофе и всевозможных зелий, слабые заклятия, эффект от которых держался не больше нескольких часов, и сильные, помогавшие продержаться по нескольку дней. Кошмары напирали всё сильнее, а не опробованных способов, которые могли их сдержать, не осталось совсем. — Этот — последний. И я хочу им воспользоваться. Я им воспользуюсь. Холодный, как каменная стена, Малфой не допускал никаких возражений касательно своего бесповоротного решения. Видеть во сне ужасы жизни Пожирателей Смерти за длительный срок стало хоть и привычным, но отнюдь не приятным, и ему не терпелось от этого избавиться. — Пути назад не будет, Малфой. Один глоток, и ты... — страшное слово, которым Гермиона уже была сыта по горло, повисло в воздухе, так и оставшись несказанным. — Один глоток — и я перестану видеть эти чёртовы сны! — И жизнь — та цена, которую ты готов за это заплатить? Жизнь. Он отдал бы тысячи тысяч своих жизней, чтобы избавиться от криков в голове и пульсирующей метки на предплечье. — Да, Грейнджер. Если ты не со мной, уйди с дороги и не мешай, — один взмах палочкой — и в его кулаке мёртвой хваткой зажаты копии нужных страниц. Мэрлин, Грейнджер! Ты ещё на втором курсе готовила оборотное зелье, несколько лет бегала с Поттером под мантией-невидимкой и незаконно использовала Маховик времени. Почему же ты останавливаешься сейчас? Малфой — не Крэбб и не Гойл. И даже не Рон с его энциклопедическими познаниями. Драко действительно может стать хорошим соратником в непростом деле, ведь цель для него такая же желанная, как и для неё, и достичь её вместе будет гораздо легче. — Я в деле, — и взгляд карих глаз такой, будто согласие даёт королева. Драко ухмыльнулся своим мыслям, оглянулся вокруг, будто опасаясь чужих глаз, и, сделав ещё одну копию, протянул Гермионе листы, на долю секунды задевая её пальцы своими. Книга вновь заняла своё законное место, когда Малфой, по алфавиту проверив очерёдность, раздвинул два толстых тома с потёртыми от времени корешками, и не стоило даже и волноваться о том, что мадам Пинс поднимет тревогу. Унеси отсюда хоть целый стеллаж, никто и не подумает его искать — книг в библиотеке слишком много, чтобы замечать пропажу нескольких из них. — Нокс, — Малфой подошёл к двери библиотеки и, приоткрыв её, повернулся к Гермионе. — Идёшь? Или останешься ждать Филча? Спрятав листы в карман брюк, гриффиндорка быстрым шагом прошла мимо и вышла в коридор, оглядываясь и прислушиваясь. Школа всё ещё спала, но рисковать и медлить девушке не хотелось. Она почти бегом двинулась по коридору к лестницам, краем глаза замечая идущего рядом Малфоя, и старалась не рисовать в голове эту картинку — слизеринец и гриффиндорка, героиня Войны и бывший Пожиратель Смерти идут рядом. И, кажется, понимают друг друга.4.
15 июля 2017 г. в 22:20
— Что за херня?! — Драко даже не пытается скрыть своего раздражения, ведь крики, доносящиеся с первого этажа, заглушают всё вокруг, включая мысли Малфоя, и он уже не может это выносить.
С началом войны Мэнор превратился в огромную камеру пыток и утонул в крови — Хвост то и дело притаскивает пленников, чтобы бросить их в подземелье, ждать своего часа. Беллатриса пытает всех — медленно и жестоко — до тех пор, пока у них остаются силы говорить. После этого они признаются во всём, даже в том, чего не совершали, тем самым подписывая себе смертный приговор, который незамедлительно приводится в исполнение одним из Пожирателей-палачей.
Малфой хлопает дверью, и сгорбленный домовой эльф, сидящий на ступеньках и с интересом наблюдающий за происходящим, удивляется порыву юного хозяина спуститься и только пожимает острыми плечами, будничным тоном объявляя:
— Госпожа развлекается.
Госпожа непрерывно развлекается уже третий час, с тех пор как Сивый и его хвостатая компашка притащили ей новую игрушку — какую-то девчонку, которая, по их мнению, связана с Поттером и его приспешниками, и от тёткиных развлечений у Малфоя на мелкие кусочки раскалывается голова.
Парень преодолевает оставшиеся ступеньки в два прыжка, по пути нечаянно пнув ойкнувшего эльфа, и попадает в большой зал, уставленный антиквариатом, который бережно собирает Люциус уже много лет.
В углу корчится девчонка, которую пытает Беллатриса, раз за разом отправляя в неё Круциатус. Безоружная жертва извивается ужом и хрипло стонет — сил на крик у неё уже нет. Тётка истерично смеётся и, обернувшись на тихие шаги Малфоя, одобрительно кивает — ей льстит, что племянник проявляет интерес к нестандартным методам допроса. Из виска девчонки тонкой струйкой сочится кровь, и волосы, которые, по-видимому, были белее снега, похожи на кровавое месиво. Пленница закрывает лицо руками и даже не пытается сопротивляться, потому что знает — это бессмысленно.
— Я не знакома с Гарри Поттером, — единственное, что сквозь всхлипы может расслышать Малфой.
— А это что? Что это?! — Лестрейндж наклоняется к волшебнице и выхватывает газету из худых рук, что вцепились в неё мёртвой хваткой.
— При... при... "Придира", — девчонка не понимает, почему газетёнка, которую ей сунули в каком-то переулке, может быть причиной смерти.
Малфой тоже не понимает. Это похоже на очередную попытку Сивого выслужиться перед Тёмным Лордом — он вертится волчком и приносит мячик, как дрессированный пудель, чтобы получить косточку от хозяина. Но тётка даже не пытается разобраться, виновна ли пленница.
Беллатриса любит убивать, стоя вплотную к жертве. Так, чтобы видеть ужас в испуганных глазах, чувствовать сбившийся пульс и прикасаться к трепещущей на шее венке. Это приносит непередаваемое наслаждение — смотреть, как личность превращается в тряпичную куклу, готовую беспрекословно подчиняться. А женщина любит, когда ей подчиняются. Правда этот сладостный миг длится недолго — до зелёной вспышки Авады, что уносит с собой очередную жизнь.
— Не бойся, девочка, больно не будет, — шепчет Беллатриса в самое ухо жертве, которая хочет лишь одного — прекратить свои страдания как можно скорее.
Волшебница почти не лжёт — больно не будет. Больно только тем, кто боится умереть.
Одна лишь поправка — боятся все. Дети, в истерике зовущие маму, женщины, закрывающие лицо руками, и мужчины, несгибаемо идущие навстречу Смерти. Они боятся. И страх течёт по их венам, выступает на бледном лице и отражается в безжизненных глазах. Они — страх, они пахнут страхом. Беллатриса знает, как пахнет страх. Он источает едкий и липкий запах, который без труда можно уловить за версту. Все лгут, когда говорят, что не боятся смерти.
И эта девчонка, бесстрашно поднявшая голову навстречу чужой палочке, боится.
— Покончи с этим! — Драко взрагивает, услышав голос отца, раздавшийся из-за спины. Люциус сгорает от нетерпения — истерия порядком надоела и ему.
Пожирательница с кошачьей грацией подходит к Малфою-младшему и тянет за рукав чёрной рубашки, на несколько шагов приближая к жертве. Истерично смеётся в предвкушении, оголяя кривые жуткие зубы.
Драко спиной чувствует, как по нему скользит взгляд отца — от макушки до пяток. Люциус сомневается. Не верит, что его сын сможет вынести смертный приговор. Боится, что случится то же, что и с Дамблдором. Но возразить не решается — Беллатриса не допустит промаха.
Малфой знает, что от него хотят. Как и девчушка, которой осталось жить несколько минут. Она шумно выдыхает и, сделав над собой нечеловеческое усилие, встаёт, не отводя взгляда от Драко. Такая смелость поражает его. Он никогда не видел этого взгляда прежде. Только если...
Парень зажмуривается, стараясь избавиться от дурных мыслей, и достаёт палочку из кармана. Девчонка смотрит на него взглядом, который снится ему каждую ночь, изо дня в день. Девчонка смотрит на него взглядом Грейнджер, и Малфой не намерен это терпеть. Он не может позволить себе, чтобы этот взгляд нашёл его в реальности. Подходит ближе, сокращая дистанцию, и почти шёпотом произносит:
— Авада Кедавра!
Малфой откупорил бутылёк и вдохнул терпкий аромат полыни, который начал расползаться по комнате, укрывая всё вокруг лёгкой дымкой. Поморщился и закрыл глаза. Один глоток — и кошмар закончится, больше не будет бесконечной войны и алой крови на руках. Ни-че-го. Он сделал вдох, позволяя мерзкому запаху до отказа заполнить лёгкие, и вдруг рука занемела, словно под заклинанием. Он увидел карие испуганные глаза и крупные слёзы, катящиеся по бледным щекам. Блять. Малфой заткнул флакон пробкой и отбросил на противоположный край кровати.
В коридоре гудели студенты, опаздывающие на занятия, портреты то и дело делали им едкие замечания, не сдерживаясь в выражениях, а Драко никак не мог понять, какие из голосов настоящие, а какие просто звучат в его голове. После очередной бессонной ночи мозг решил, что совсем не обязательно отфильтровывать речь, которая непрерывным потоком лилась в уши Малфоя, с лёгкостью минуя закрытую дубовую дверь.
— Они там с ума посходили! — подытожил Забини, кое-как протиснувшийся в комнату. — Первокурсники никак не могут запомнить, куда им нужно идти.
Блейз продолжил познавательную лекцию о том, скольких студентов довёл до нужного кабинета, как выловил до смерти напуганного мальчишку из туалета Миртл и сколько баллов снял за нарушение порядка за утро. Для Малфоя это было больше похоже на очередной отчёт Министра магии на страницах "Пророка" — картинка медленно двигается, красноречиво жестикулируя, текста до жути много, но невозможно разобрать ни единого слова.
Сидя на кровати, Драко вертел в руках очередную кружку с коричневой жижей, но блядский кофе не помогал продержаться даже часа. Малфой перепробовал тысячи способов прожить без сна — его собственный рекорд — трое суток. После этого он свалился в беспамятстве на двенадцать часов и не видел никаких снов. Это было одно из хороших воспоминаний Малфоя.
— Где ты шатался всю ночь, Малфой? — голос Блейза вытолкнул из недр сознания, и Драко даже пришлось поднять на парня взгляд, чтобы осознать услышанное.
— Гулял, — как будто замок предоставляет большой выбор развлечений.
— Ещё скажи, что тебя не сцапал никто из префектов, — Забини недоверчиво усмехнулся, складывая толстые учебники в аккуратную стопку. — Неужели тебе удалось обойти вездесущую Грейнджер?
Уотерс, до этого не подававший признаков жизни, оторвался от пергамента, на котором усердно выцарапывал что-то для грядущих занятий, и повернулся к соседям по комнате, посмотрев сначала на Забини, потом на Малфоя. Он ожидал услышать захватывающую историю о том, как строгая староста укротила самого Драко Малфоя, дерзкого наследника всемогущего рода и одного из приспешников Того-Кого-Нельзя-Называть. Но, к его удивлению, услышал сухое и холодное:
— Встретил её на одном из этажей — обменялись любезностями, и она сняла с факультета пару баллов.
Забини пожал плечами, показывая, что другого он и не ожидал, а Джон, чьи надежды не оправдались, с прежним усердием взялся за домашнюю работу.
— В этом году Министерство обещало нового преподавателя по ЗОТИ. Как думаешь, кого они поставят на эту должность в этот раз?
— Мы пережили Локонса и псевдо Грюма, не думаю, что в Министерстве подберут достойного им конкурента, — Малфой перестал вертеть в руках кружку с кофе и поставил её на прикроватный столик. — Они даже не удивят меня, если пришлют кого-то из вчерашних выпускников. Они же теперь Авроры.
Ав-ро-ры. Противное и мерзкое слово, склизкое, словно жаба. Похожее на те методы, которыми пользовались студенты для того, чтобы бросить учёбу, при этом не получив нагоняй от родителей и Министерства. Первое время после Войны в отряд брали почти всех, особо не разбираясь в заслугах. Главным и, пожалуй, единственным критерием отбора было отсутствие каких-либо связей с Волан-де-Мортом и Пожирателями. Со временем ряды новоиспечённых Мракоборцев редели, но были и те, кто успел укорениться на новой должности, законно бросив учёбу.
— Тогда студенты завалят СОВ, — резонно заметил мулат, — Директор такого не допустит.
— Директор, — Драко усмехнулся. — Я бы не возлагал слишком большие надежды на эту должность.
— А ты бунтарь, Малфой! — парень усмехнулся, но, будто вспомнив об Уотерсе, которому проникаться духом чисто слизеринского раздолбайства не следовало бы, добавил. — Но я бы не стал так легкомысленно к этому относиться.
Игриво подмигнув, Блейз вышел из комнаты, оставив во внезапно повисшей тишине Малфоя, который не успел ничего ему возразить, и Джона, с интересом поглядывавшего на Драко.
— Челюсть отвалится, — беззлобно заметил юноша, возвращая в пальцы кружку с кофе, и не сдержал тихий смешок, глядя, как первокурсник заливается краской и утыкается носом в пергамент.