- Я буду жить для тебя. - Я никогда не брошу тебя.
День близился к концу. На улице уже стемнело. В пустом доме, на полу лежали два парня и думали ни о чём. - Знаешь, я гей. - Да ладно?! Серьёзно?! Спасибо, кэп. Америку открыл, - ехидно сказал Макс. - Нет, я не в этом смысле. Просто, я отгонял тебя потому, что мне по статусу нельзя быть геем. Тогда бы меня не боялись, а гнобили. Никто никогда не задумывался о том, что если человек себя как-то ведет - это просто защита... Все сразу начинают его осуждать, а он совсем не такой, он может быть полной противоположностью того человека, которого вы видите. Я просто не хочу, чтобы знали меня настоящего, так проще. Поэтому мне пришлось создать образ дерзкого парня гомофоба. - Жизнь слишком коротка, чтобы притворяться, - сказал Макс и мило улыбнулся. - Но всё же. Сколько бы мы не притворялись или наоборот же, были бы искренними. Всё равно смерть – дело одинокое. - Не всегда. Не зря же люди сочиняют сказки про долго и счастливо. Где влюблённые всегда умирают в один день, прожив прекрасную жизнь. - Но в жизни такого никогда не было, нет, и не будет. Мы рождаемся и умираем одинокими. Одиночество - преимущество сильных. Иногда это правда, сложно — оставаться сильным. - Одиночество стало какой-то стыдной болезнью. Почему все так его чураются? Да потому, что оно заставляет думать. В наши дни Декарт не написал бы: «Я мыслю — значит, я существую». Он бы сказал: «Я один — значит, я мыслю». Никто не хочет оставаться в одиночестве: оно высвобождает слишком много времени для размышлений. А чем больше думаешь, тем становишься умнее — а значит, и грустнее, - Макс смотрел мне прямо в глаза. Больше он ничего не говорил. Он лишь молча лежал и перебирал мои волосы в своих руках. Я уже чувствовал, как проваливаюсь в сон.***
Сквозь сон я услышал, как кто-то шуршит на кухне. Это был Макс. Он ходил из комнаты в комнату. Он почти что бегал. Я посмотрел на часы. Время 3:50. - Эй… Ты чего? Ты спать собираешься или нет? - М? Нет-нет. Я не хочу. - Ты когда-нибудь вообще спишь? - Ага, конечно, - сказал он, как будто я отвлекаю его от какого-то важного занятия. – Спи. Я не мог держать глаза открытыми, поэтому я вырубился. Но ненадолго. Опять меня что-то разбудило. Я встал. На часах 4:10. “Чёрт. Что происходит,” – подумал я. Макс стоял одетый и, судя по всему, собирался свалить куда-то. - Далеко собрался? - Гулять. Идём со мной, - он схватил меня за руку и куда-то потащил. На улице темно. Все спят, а этот идиот куда-то тащит меня сонного. - Эй! Не спать! - Зачем ты вытащил меня на улицу? - Ты посмотри как на улице хорошо, - сказал он улыбаясь. Казалось, он был счастлив. Как будто того разговора про одиночество вовсе и не было. Он побежал куда-то вперёд и с разбегу залез на высокую каменную ограду. - Эй, хватит. Слезай. - Быть или не быть, вот в чём вопрос, - он начал ходить по этой ограде. - Достойно ль смиряться под ударами судьбы, - он встал на руки. - И в смертной схватке с целым морем бед покончить с ними? Умереть. Забыться, - он резко спрыгнул с ограды, сделав сальто. - Ты что творишь? - Что я творю? – улыбаясь, спросил он. - Не делай так больше. - Волнуешься за меня? - Представь себе, да. - Хах. Ладно. Учту, - сказал он и опять побежал куда-то вперёд, продолжая цитировать. - И знать, что этим обрываешь цепь сердечных мук и тысячи лишений, присущих телу. Это ли не цель желанная? Скончаться. Сном забыться. Уснуть... и видеть сны? Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят? Вот в чём разгадка. Вот что удлиняет несчастьям нашим жизнь на столько лет, - он резко замолчал. - Ты чего? – запыхавшись, спросил я. Я его еле догнал. - Ничего. Просто. Тут так прекрасно. Так тихо. Знаешь что? - Что? - Беги за мной. Мы побежали куда-то в темноту. Я не уверен, что он знал куда бежит. Мы пролезли через какие-то кусты. - Это должно быть здесь, - сказал он и достал из кармана фонарь, которым стал освещать путь. - Ты что, фонарь с собой таскаешь? - Да. А то, мало ли. Он посветил вперёд. Я пошёл за ним и через что-то споткнулся. - Эй. Посвети сюда, - он навёл фонарик на меня. Я упал на какой-то камень. – Что это? – там было что-то написано. – Амелия Понд (1950 – 2008). ЧТО?! ТЫ КУДА МЕНЯ ПРИВЁЛ?! - Тише, спокойно. Ни к чему лишний раз содрогать воздух. Я привёл тебя на кладбище. - Да я уже понял. Пошли отсюда. - Нет. Я люблю сюда приходить. Присмотришься, даже нравится вся эта пустота и глушь. Приноровились на всё отвечать риторическими вопросами. Помнишь, как обещали друг другу стать лучше, а стали взрослыми? - Что? О чём ты? - Хах… Догоняй! Он побежал куда-то вглубь кладбища. Через чьи-то могилы и надгробия. Я постоянно спотыкался, а он убегал всё дальше и дальше. - Стой! Остановить! - но, по-моему, он меня уже не слышал. "Ладно" - подумал я. - "Он вернётся". Я побрёл домой. Не знаю как, но я дошёл до дома. Я чуть не потерялся на этом кладбище. Ещё и в темноте. Дома так тепло и уютно. Время 5:40. Ложиться спать бесполезно. *Звонок на домашний телефон.* "Кто же это может быть?" Я взял трубку. - Да? - Эм... Здравствуй. Макс? - Нееет. Ошибочка вышла. Я не Макс. - Ой, извините. Наверное, я номером ошиблась, - это был женский голос. Такой взволнованный и отречённый. - Я передам ему, что Вы звонили. Кстати, кто вы? - Так вы живёте с Максом? - Да, можно и так сказать. - Я мать Макса. - Ааа. Та, что сплавила своего сына, а сама живёт в другом городе? Нам не о чем с вами разговаривать, извините. - Нет! Постойте. Всё не так. Макс сбежал от нас. Он просто ушёл ночью и ничего не сказал. Просто взял и ушёл. Мы еле нашли этот номер. Назовите, пожалуйста, адрес, где находится наш сын? - Зачем вам это? Он же не зря сбежал. Был же повод. - Не хотите говорить, где он, хотя бы ответьте, он принимает таблетки? - Что? Какие таблетки? - Он вам не сказал? У него маниакально-депрессивное расстройство. Чтобы его поведение не вышло из-под контроля, ему надо принимать таблетки, и хоть иногда он должен посещать психиатра. Хотя... Возможно, что вы - очередное его желание в момент эйфории. Однажды, он выучил наизусть всю трагедию Шекспира "Гамлет". - Да, это я уже знаю. - Пожалуйста, берегите его. Присматривайте за ним. Особенно в депрессионный период. - Да, ладно. До свидания, - я положил трубку. Этот разговор дал мне понять все поступки Макса. То он счастливый, то он плачет и хочет умереть в одиночестве. Судя по всему, у него начальная стадия и таблетки он не принимает. А я даже не знаю где он сейчас. Жив ли он вообще. Ладно, увижу, поговорю с ним.