What is your favourite colour?

Проницательному Хосоку хватает доли секунды, чтобы считать с лица Тэхена его внутренние декадентские настроения, ориентировочно догадываясь, чем они могут быть вызваны. Хосок, которого никто не переубедит в том, что он знает брата лучше, чем кто-либо, более всего жалеет о том, что не предупредил Тэхена о специфике характера Чонгука, которую необходимо учитывать, планируя выстраивать с ним какие-либо отношения. Чонгук представляет собой весьма неустойчивый тип личности, он очень зависим от сиюминутного настроения, а потому зачастую говорит одно, а в уме держит нечто диаметрально противоположное. – Попробуй игнорировать его некоторое время. Знаешь, может быть, я сейчас приведу несколько нелепое сравнение, но в детстве и подростковом возрасте, если хен сколько-нибудь серьезно обижал меня, я устраивал ему «темную» и расхаживал с важным и неприступным видом, выжидая, когда осознавший вину Чонгук принесет извинения. О, можешь верить мне на слово – это не тот человек, которому легко даются словечки вроде «прости», «спасибо», «ты мне нравишься», «я люблю тебя» – человек, хотя бы раз услышавший от него доброе слово, считается избранным, без преувеличений. Чонгук не привык выражать чувства, но я ручаюсь – внутри него безумствует океан, о масштабах которого не догадываюсь даже я. Необходимо прожить с ним достаточно продолжительное время, и тогда ты начнешь подмечать, как он на самом деле к тебе относится. Думаю, что, зорко наблюдая за его поведением день за днем, ты научишься видеть то, что на первый взгляд скрыто от глаз, – многозначительно подмигивает Хосок, уверенный, что у Тэхена и Чонгука все непременно сложится. Тэхену не без сложностей приходится принять тот факт, что, находясь в четырех стенах с человеком, с которым сталкиваешься ежедневно, можно смело избегать его. Хотя, если разобраться, обстоятельства как нельзя лучше благоволят тому, чтобы Тэхен и Чонгук практически не пересекались – последний возвращается поздно и сразу заваливается спать, редко заставая Тэхена в бодрствующем состоянии, а ранним утром снова покидает квартиру. Единственное исключение в отлаженном механизме – выходные, когда Чонгук либо валяется в кровати до обеда, либо занимается китайским, либо разрисовывает обои иероглифами, либо выполняет заказы, иногда захватывая с собой Тэхена. Установка на игнорирование живого человека явно противоречит всему существу Тэхена, однако он заключает, что испробовать данный метод все же стоит – Хосок пламенно убеждал, что способ работает безотказно, он-то знает наверняка. Однако Тэхен слабо представляет, каким образом это должно выглядеть – они и так не разговаривают после отповеди Чонгука, поэтому Тэхен не находит ничего лучше, чем утром выходного дня, ничего не сказав Чонгуку, собрав лишь самое необходимое, двинуться к матери. Завтра она отмечает юбилей, где любимый сын просто обязан присутствовать, сегодня же они вдоволь поболтают, накупят продуктов и просто хорошо проведут время, так, как Тэхен давно хотел. ...Чонгук предается размышлениям на больную тему того, как в дальнейшем вести себя с Тэхеном – очевидно, нужно что-то предпринимать, поскольку напряжение между ними становится невыносимым. В редкие минуты полной честности с самим собой Чонгук признается, что просто-напросто боится привязываться к людям – ну, впустит он Тэхена в свою тщательно распланированную жизнь, а дальше? Мало того, что Чонгук уже не может не думать о Тэхене, так тот еще, как полноправный жилец, наводит образцовый порядок, сортирует вещи, закидывает их в машинку, развешивает в ванной комнате, моет посуду, не отвлекает Чонгука и ничего не требует. За эту бескорыстную доброту последний бесконечно благодарен, однако Тэхен ни разу не услышал элементарное «спасибо», продолжая как ни в чем не бывало создавать комфорт и уют в их скромном уголке. Чонгук знает себя досконально и отчетливо понимает – Тэхен, не отдавая себе в том отчета, привязывает Чонгука к себе, факт чего, увы, не только нельзя отрицать, но, самое страшное главное – запущенный механизм не остановить. Поэтому Чонгук вынужден очертя голову бежать от самого себя, хотя его сокровенное желание, залегающее в глубине души, заключается в стремлении безнадежно упасть в другого человека, не раздумывая ни о каких последствиях. Вместо этого он отчаянно выдумывает отговорки о том, что чувства – не для него и вообще его ждут великие свершения и далее по списку. Чонгук облегченно выдыхает, не обнаруживая Тэхена в квартире – так Чон избежит неловких взглядов, что порядком замучили, и даже угрызений совести (да-да, этого Чонгук не лишен!). Но, как только густая чернота ночи укрывает собой столичный город, взволнованный Чонгук покрывается неконтролируемыми мурашками, что вызваны вовсе не дождливо-ветреной погодой за окном. Как-то сама собой рука дотягивается до телефона и спешно набирает номер Хосока, а голос вероломно срывается (чуть-чуть) и не слушается хозяина. – Неужели переживаешь? Что-то не похоже на тебя, – с язвительной усмешкой издевается Хосок, не могущий нарадоваться тому, что Тэхен, наконец, смог привести в движение эту застывшую статую. Да, черт возьми, Чонгук не на шутку встревожен и внимательно прислушивается к мертвой тишине, надеясь, что дверь в прихожей вот-вот распахнется и его взору представится невредимый Тэхен. Но этого не происходит вот уж который час, и Чонгук злится сильнее, слыша в трубке откровенно насмешливый тон. – Просто скажи, если знаешь, где он, иначе я не отделаюсь от мысли, что зря протираю штаны здесь, – активированный режим благородного рыцаря пробивает Хосока на приглушенный смех – он ведь прекрасно осведомлен о местонахождении Тэхена – тот отзванивался другу буквально два часа назад, увлеченно рассказывая, как здорово проводит время. Напрасно беспокоить Чонгука не входит в планы Хосока, но он страсть как доволен неподдельными переживаниями брата. Камень с души Чонгука благополучно сваливается, стоит ему узнать, что Тэхен в безопасности и должен прибыть обратно завтрашним вечером. – И да, хен – не вздумай обижать Тэхена – я тебе запрещаю, – в голосе Хосока различаются нотки повеления и даже угрозы, и они неприятно укалывают Чонгука куда-то в область сердца. Он не находит, что ответить на предъявленный ультиматум, поэтому тянет короткое «угу» и отключается. У него в арсенале ровно сутки на размышления о том, как действовать дальше.

***

Тэхену до жути хочется поведать матери о том, чем он теперь занимается после университета, чему научился и даже то, где и с кем живет. Он с трудом держит язык за зубами, предвидя наперед реакцию мамы, которая неизбежно запричитает, что ее многострадальный сын не должен проживать под одной крышей с малознакомым парнем, у которого невесть что на уме. И бесполезно разжевывать, что Чонгук адекватный человек, который не позволит себе ничего лишнего – подобные аргументы пронесутся мимо ее ушей, ибо главное здесь то, что Чонгук – не Хосок и не безобидная девушка, а значит, представляет гипотетическую угрозу. Поэтому Тэхен вынужден привирать, рассказывая, насколько весело обитать с (якобы) Хосоком, воображая при этом Чонгука, с которым, наверное, было бы интересно читать книги из его хранилища, смотреть старые фильмы, придумывать собственные блюда, в обнимку засыпать и просыпаться в одной кровати… Солнце неторопливо клонится к горизонту, а значит, пора отчаливать. С другого конца города до дома Чонгука ехать довольно-таки далеко – так что, еще раз напоследок поздравив маму с юбилеем, Тэхен отправляется на ближайшую остановку и некоторое время ждет автобус, что доставит его практически до места назначения. Правда, потом придется немного пройтись на своих двоих, что слегка напрягает ввиду стремительно надвигающейся темноты. К тому же, упрямый автобус как назло приходит лишь спустя полчаса ожидания и движется так, будто является экскурсионным. Мобильное устройство Тэхена некстати разряжается, так что Хосок каждые пять минут трезвонит брату, дабы справиться, явился Тэхен или нет. Чонгук, недавно закрывший дверь за последним клиентом, сам сидит как на иголках, в конце концов решая пуститься на поиски – на улице недетская темнота и от ветра шатающийся Тэхен, субтильное телосложение которого кричит о том, что его необходимо всячески защищать и оберегать. Тэхен ловко выпрыгивает из автобуса, желая как можно скорее оказаться в квартире Чонгука, опасливо озираясь по сторонам. Убыстряя шаг, Тэхен переживает эффект дежавю – примерно год назад точно такой же вечер, тускло освещенный сгорбившимися фонарями, не предвещал беды, однако Тэхену не удалось ее миновать. Темень еще не поглотила всех и вся, и на улицах встречаются отдельные прохожие, и взбудораженный Тэхен успокаивает себя, чем может. Он не переносит, когда кто-то плетется за ним позади, если есть возможность обогнать, ибо это здорово настораживает и понуждает сердце проделывать великое множество ударов в секунду. Сейчас как раз таки подобный случай, и Тэхен паникует и не может перевести дыхание – перед глазами плывут многоэтажки, бешено колотящееся сердце, кажется, вот-вот выскочит из груди, когда с непомерным ужасом он чувствует, как чья-то крепкая рука неуверенно дергает его за запястье, а над ухом гремит до боли знакомый мелодичный голос: «Тэхен?..» Тэхен медленно разворачивается, рефлекторно пытаясь вырвать руку, хотя отлично знает, что ее обладатель не причинит ему никакого вреда – Чонгук почему-то не спешит расцеплять ладонь, а безмятежный взгляд сверкающих черных глаз и тихо играющая улыбка на бледном лице заставляют внутри все сжаться и испытать растекающееся по телу тепло, несмотря на прохладный вечер и относительно легкую одежду… – Прости... – видя, как Тэхен направляет взор на все еще сжатое запястье, мямлит Чонгук, неловко отступая – только что он прикоснулся к чему-то потрясающе нежному, ощутив ритм чужого пульса. Чонгук чуть слышно усмехается, представляя, сколь глупо он выглядит (прямо как в сопливых романтических фильмах), аккуратно накидывая на острые плечи поеживающегося Тэхена свою безразмерную куртку, безнадежно пропахшую ярким ароматом фиалки, что успел полюбиться Тэхену. Он вдыхает как можно глубже, заполняя легкие, и подтягивает воротник выше, а боковое зрение работает на то, чтобы Чонгук ничего не заподозрил. Тем временем поставленный на беззвучный режим телефон Чонгука начинает буквально разрываться от количества входящих вызовов – Тэхен чувствует вибрацию и сообщает об этом Чонгуку, который совсем позабыл об ошалевшем Хосоке, от которого сейчас этим двоим здорово достанется – как беспамятному Чонгуку, так и непредусмотрительному Тэхену. Тэхен не без улыбки смотрит, как Чонгук усмиряет разбушевавшегося брата, уверяя, что Тэхен вышагивает рядом, и они успешно приближаются к подъезду. Тэхен протяжно выдыхает, стоит им зайти в тесный лифт, и неожиданно чувствует бесконтрольно накатывающую волну нежности – Чонгук сейчас недопустимо близко, пускай всего на пару секунд, и Тэхен из последних сил сдерживается, боясь окончательно растерять рассудок и кинуться на шею Чонгука, благодаря которому дорога до дома из сущего кошмара превратилась в прекрасную вечернюю прогулку. – Спасибо, хен, – взгляд в пол и стыдливая полуулыбка – а внутри взрываются красочные фейерверки и хочется прыгать до потолка от щенячьей радости, словно маленький ребенок, заполучивший долгожданную игрушку. – Не за что, Тэхен… и да… – Чонгук с неотвратимой ясностью понимает, что пора, в конце концов, это сделать, – я думаю, нам нужно обменяться номерами. Так, на всякий случай… Тэхен с самого первого дня пребывания здесь твердо решил, что те чудесные стихотворения он будет читать лишь в книгах, бережно перелистывая страницы, вдыхая их неповторимый аромат и ведя пальцами по любимым строчкам, поэтому предыдущий вечер он провел без поэзии, намереваясь сегодня с лихвой компенсировать вчерашние упущения.

Как я не таился, Цвет любви моей проступил Слишком приметно. Отчего ты ходишь тревожен, Все спрашивают меня.

На следующее утро Тэхен пробуждается не от запахов кофе или духов, но, напротив, потому, что не чувствует ровным счетом ничего – вовремя не вылеченный нос снова дает о себе знать. Тэхен, похоже, неотвратимо заболевает, ощущая неприятное першение в горле и общее разбитое состояние. В голове противным молотком бьет досадная мысль, что на учебу все равно придется идти, отчего становится только хуже, и Тэхен зарывается с головой в одеяло, сползая с подушки и подавляя вырывающийся наружу кашель. Чонгук еще не проснулся, и Тэхену очень не хочется будить его раньше времени. Спустя десять минут тщетной борьбы Тэхен обессиленно простирает руки к рюкзаку, доставая первый попавшийся спрей, и с грустью понимает, что, скорее всего, если его состояние не стабилизируется, он будет вынужден покинуть Чонгука, дабы не заразить его и не отягощать своим бесполезным присутствием. Чонгук то и дело слышит сдавленный кашель и, не зная, имеются ли у Тэхена необходимые препараты, наклоняется к нему, дотрагиваясь до нагретого одеяла, стремясь открыть лицо. Тэхен активно сопротивляется, бурча: «Хен, ты заболеешь, лучше отойди», и, натягивая одеяло так, чтобы оно закрывало голову целиком, случайно соприкасается своей рукой с ладонью Чонгука, отчего тот вздрагивает, ощущая исходящий жар. Чонгук отстраняется и приказным тоном заявляет: – Я смотрю, лекарства у тебя есть, так что лечись и не ходи в университет, – Чонгук краем глаза подцепляет расстегнутый рюкзак, набитый различными медикаментами. Тэхен понемногу стягивает одеяло, открывая вид на горящее лицо, с трудом при этом выговаривая, прокашливаясь через каждое слово: – Ну конечно, тебе ли не знать, что у нас полагается за пропуски! Чонгук раздраженно вскидывает бровь и парирует: – Значит, по твоему мнению, проще сходить один раз и разболеться в лучшем случае на месяц, чем неделю отлежаться и выйти более-менее здоровым? Тем более, твои пропуски – по уважительной причине. Я вызову врача, и он выпишет тебе справку, и все будет легально, не переживай. Тэхен хотел было возразить, но силы оставляют его – он ненадолго засыпает, разлепляя глаза через час от чеканного покашливания доктора, который после непродолжительного осмотра выносит суровый приговор – неделя постельного режима и должный уход за больным, а на вопрос Тэхена о справке заверяет переживающего студента в ее обязательной выдаче по окончании курса лечения. Ослабленный Тэхен, приняв положенные таблетки, ломает голову над тем, что делать дальше. Находиться в квартире Чонгука – верх неприличия – к чему он здесь, если не приносит практической пользы в виде эскизов, а, распластавшись на диване, беспробудно спит, просыпаясь иногда от острой необходимости прокашляться или еще чего-нибудь такого. Но, с другой стороны, Тэхен, побывав в гостях у мамы, воочию убедился, что две женщины ютятся в небольшой студии, где точно нет места больному молодому человеку. Однако дилемма разрешается на удивление скоро – на все воля Чонгука. И вот уже Тэхен забывается глубоким сном и не слышит, как Чонгук возвращается чуть раньше, чем обычно…