What is your favourite colour?

Снедаемый чувством вины Чонгук, не получающий ответа на бесконечную вереницу оправдательных сообщений, принимает решение приступить к мерам более предприимчивого характера. Окей, первая более-менее серьезная размолвка с кротким и беззлобным по характеру Тэхеном есть эпизод, определенно, знаменательный и, признаться честно, в какой-то степени непредвиденный. Их возвышенные взаимоотношения дали неизбежную трещину, что, вообще говоря, настораживает, свидетельствуя о том, что пробил час наглядно обосновать истинность собственных чувств. Он сбегает вниз по лестничному пролету, что видится сейчас бесконечно долгим, и застает зрелище а-ля «ангел и демон» – охваченный оптимизмом Юнги о чем-то тараторит, шепелявя в свойственной ему манере, а задумчивое лицо Тэхена, потупившего взор, отображает тягостный мыслительный процесс, неизвестно насколько растянувшийся, если бы не категорический тон Чонгука: – Тысяча извинений, хен, но, боюсь, я вынужден выкрасть у тебя своего парня, – проговаривает уверенно и не смыслит, куда пристроить руки – Тэхен хоть и приподнимает медленно полные признательности глаза, но Чонгук не осмеливается до поры до времени прикасаться к нему. – Послушай, Чонгук, нам всем здесь есть двадцать один и больше, – плутовато начинает Юнги, наталкиваясь на ожидаемый подозрительный взгляд, – а мы до сих пор не повеселились вместе, по горло занятые работой, – Тэхен окидывает бывших друзей сомнительным взором, но, похоже, вникает в правила инициированной Юнги игры. – Почему нет, хен, отличная идея, как и всё, что приходит в твой светлый ум, – с наигранным безразличием парирует Чонгук, неторопливо потирая указательным пальцем складку между носом и верхней губой. Юнги лишь заговорщически ухмыляется. «Что ж, порезвимся, дружище» Вечерний Новый Амстердам встречает молодых и прекрасных всеми возможными разноцветными огнями, броскими рекламными вывесками на каждом шагу и сплошной цепочкой желтых такси – небезызвестные символы города, ассоциативно вызывающие в памяти отрывки кадров из фильма «Таксист» с еще молодым Де Ниро в главной роли, хотя с тех далеких времен утекло немало воды, и легендарные автомобили претерпели существенные изменения во внешнем виде. Завораживает. Юнги, который по долгу службы нередко бывает в американских городах, смекает, чем впрямь можно заинтриговать, наверное, любого человека, в первый раз посетившего Большое яблоко – не набившей оскомину Статуей Свободы или каким-нибудь Центральным парком, отнюдь; все дело в том, что на одной из уютных улочек Уильямсберга располагается комфортабельный руфтоп-бар «Berry Park», откуда открывается панорамный вид на залитый пестрыми цветами город под покровом ночи. Увиденная картинка долго не укладывается в сознании впечатлительного Тэхена – над головой – гирлянды из неисчислимых ярких лампочек, вокруг – большие пространства для крупного скопления всякого разного народа, а слух ласкает приятная ненавязчивая музыка. Пока любопытная натура Тэхена с интересом озирается по сторонам, задумчивый Чонгук хмурит брови, размышляя, существует ли в меню данного питейного заведения столь непривычное понятие, как «безалкогольный напиток», на худой конец, минеральная вода. Ведь он обязан прослыть героем в глазах своего возлюбленного. Хитрый лис Юнги великодушно предлагает покутить за его счет, на что дальновидный Чонгук учтиво отказывается – хорошо, сам он на кончике языка не помусолит треклятое крафтовое пиво или фирменные коктейли, но и не позволит кому-либо угощать его Тэхена. И пусть стильный черный бумажник не ломится от изобилия гринбеков, платить за Ким Тэхена имеет право только он, Чон Чонгук. А пока брюнет примеряет на себя роль абстинента, добросовестно уплачивает за тэхенов «Huckleberry Lemonade 12» и, за неимением занятия увлекательнее, уплетает «Фиш энд Чипс» за обе щеки. Атмосфера всеобщего веселья и праздника много способствует тому, что установившаяся было напряженность между корейской троицей постепенно сходит на нет – подвыпивший Юнги, размахивая в воздухе стеклянным стаканом бельгийского светлого эля, опять трубит о новинках в любимом блэкворке; самый трезвый на этой крыше парень в очередной раз разделяет с Юнги обожание к черному цвету и выказывает устойчивое стремление добиваться дальнейших успехов в сверхсложном дотворке; и только застенчивый поклонник ярких, сочных красок и чего-нибудь в стиле акварель скромно потягивает холодный коктейль, изредка вставляя пару фраз и любуясь на ночной Нью-Йорк с высоты птичьего полета. В качестве награды за железную выдержку, проявленную стойким Чонгуком на протяжении беспечного вечера, он получает легкое прикосновение к своей ладони, запрятанной под столом, и смутную улыбку, что трактуется им как знак желанного примирения. – Горжусь тобой… – чуть пьяненький шепот раздается возле самого чонгукова уха, а герой-трезвенник сегодняшнего вечера готов прийти в полнейшее отчаяние – ребята не упивались друг другом с тех пор, как покинули пределы родной земли, поскольку поселились в крохотной квартире Юнги, тонкие стены которой вкупе с громогласным басовитым голосом Тэхена явно не содействуют удовлетворению естественной потребности. Свободная рука сжимается в крепкий кулак, и Чонгук горячо убеждает себя, что мужественно вытерпит все выпавшие на его долю испытания. При одном немаловажном условии – если кое-кто до невозможности родной неизменно будет рядом.

***

Дни на континенте свободы пролетают с невероятной скоростью, и Тэхен как-то меланхолично и громко вздыхает, сознавая, что сегодняшний день – последний, когда сплошь и рядом звучит американский английский, а также множество других разнообразных говоров, когда в любой момент можно полакомиться питательным бургером размером с человеческую голову, и вообще ощутить себя гражданином мира. К тому же, в недавнем телефонном разговоре мать восторженно уведомила о поджидающем Тэхена «сюрпризе» по возвращении, к известию о чем парень отнесся весьма и весьма скептически. Если бы это являлось, к примеру, новостью об отце, которого, наконец, изловила доблестная сеульская полиция и заключила под стражу с остальными членами его сомнительной шайки, миссис Ким сказала бы напрямую, ничего не утаивая, Тэхен более чем уверен в своих догадках. А значит, собака зарыта в ином месте. – Мама сообщила о неком сюрпризе, что ждет меня, когда мы вернемся домой, – решает поделиться сокровенным Тэхен, когда Юнги, отвлекшийся на входящий звонок, спешно извиняется и отдаляется в сторону. В прохладный вечер перед отлетом он любезно проводит масштабную экскурсию по медленно погружающемуся в темноту Нью-Йорку – со стороны все выглядит так, будто между ними троими, довольно своеобразными друзьями, прошлый накал страстей утихомиривается и уступает место нормальным отношениям. Чонгук понемногу завоевывает доверие обратно, сопротивляясь натиску собственных пристрастий и, по сути, заново покоряя Тэхена, который отныне всегда будет начеку. – Не знаю, быть может, она желает дать свое родительское благословение или что-нибудь наподобие того, – пробует приподнять павший дух своего парня Чонгук, пожимает плечами и, затаив дыхание, следит, не смея оторвать зачарованных глаз, как полуулыбка неторопливо распускается на лице, успевшем обрести красивый ровный загар. Чонгук не в силах дать рациональное объяснение почему, но на чужбине Тэхен будто бы совершенно по-особому прекрасен (хотя и так почитается Чонгуком в качестве восьмого чуда света) – наверное, привольные условия обитания имеют на него столь необычайное воздействие, не иначе. …Абсолютно не выспавшиеся парни, которые спустя несколько долгих часов прибудут в родные края, полулежа-полусидя устроились на неудобных стульях в аэропорту – по обе стороны от неподвижного Тэхена, скрестив руки на груди, расположились Чонгук и Юнги, нашедшие плечо младшего самым подходящим местом, куда ранним утром возможно пристроить сонную голову. Юнги, к слову, также вынужден совершить перелет через океан из-за каких-то внезапных семейных проблем. Светлые рваные джинсы оголяют смуглые коленки Тэхена, на которых покоится разноцветный ловец снов – кудесник Юнги, как выясняется, поделывает на досуге традиционные индейские амулеты и бескорыстно дарит людям уникальную возможность видеть исключительно приятные и добрые сновидения, более того, избавляет от надобности приобретать приевшиеся сувениры типа наскучивших брелоков, магнитов, футболок, кружек и прочей рухляди с обязательным изображением американского флага или дурацкими надписями. Естественно, что продвинутые (и более обеспеченные) туристы, путешественники или просто-напросто гости города устремляются в пропитанные духом старины и нежной романтики антикварные лавки или же в студии местных талантливых дизайнеров, художников и прочих деятелей современного искусства. Бывает, в таких укромных уголках, где воздух пронизан нетривиальностью, творческие люди тоннами черпают вдохновение, но, увы, достаточного количества времени (и финансов) не представилось, однако постоянно открытый новым экспериментам Тэхен (под наплывом свежих впечатлений от поездки вообще) обещает себе, что в будущем каким-либо образом наверстает упущенное. По прибытии на родину в жизни ребят начинаются нелегкие времена – Чонгук, по многим основаниям отказавшийся продолжить университетское образование, принимается разыскивать какую-никакую работенку и выучиваться непростому искусству – грамотно совмещать трудовую деятельность и выполнение заказов, численность которых заметно подскакивает, поскольку его бывший наставник, влиятельный мастер, переполненный гордостью за своего питомца, не поленился и разрекламировал подающего надежды даровитого татуировщика, пока тот еще пребывал на родине краснокожих. Разумеется, Чонгук мог бы, как в идеализирующих жизнь кинолентах, в основе которых заложена привлекательная концепция свободолюбивой жизни, послать ко всем чертям обременяющую обязанность и полностью посвятить себя украшению чужих тел, однако Корея не та страна, что особо жалует подобных персонажей. Здесь либо прилежно учишься и вкалываешь в поте лица, либо стремительно нисходишь на обочину жизни. Что же касается Тэхена, которого крайне редко подводит интуиция, то предполагаемый «сюрприз» не приходится юноше по нраву уже с первых минут знакомства с ним – так называемый отчим, рослый широкоплечий мужчина, старше миссис Ким на несколько лет, но в целом выглядящий свежо и бодро для собственного возраста, отчего-то не в состоянии своей наружностью внушить доверие. Соскучившаяся женщина уговаривает ребенка нанести визит, что Тэхен, в принципе, и так рассчитывал совершить, поскольку вот-вот грянет новый учебный год, когда студент, нагрузка на которого неслабо возрастет, не будет обладать предостаточным количеством времени для реализации всего задуманного. Собственно, в первую очередь Тэхена не устраивает то, что мать, похоже, прочно обосновалась в квартире своего без пяти минут нового супруга, куда непосредственно зазывается Тэхен. После жаркой ночки в комнате с китайскими иероглифами, что истосковалась по звонким бархатным стонам, Тэхен приезжает в самый центр Сеула, где его и представляют будущему отчиму, а затем, после его отлучки куда-то, любезно чаевничает с мамой, ждущей от сына захватывающих историй, одаривает ее купленными на распродаже духами (прямо из Штатов, таких у миссис Ким точно не имелось!), немногословно и с неохотой отвечает на расспросы о Чонгуке и об их взаимоотношениях, и далее по списку. А еще ясно понимает, в чем дело, когда входная стальная дверь робко приотворяется и запускает внутрь фруктово-цветочный аромат летних духов, шлейфом тянущийся за их юной обладательницей, дочерью нового избранника миссис Ким. Еще бы. Тэхен ни на миллисекунду не сомневался, что мать ни за что не смирится с нетрадиционным выбором сына без труда и с легкостью и, в общем-то, морально готовился к тому, что право любить того, на ком остановило выбор сердце, еще предстоит отстоять. Так что нельзя утверждать однозначно, будто молодой человек огорошен столь предсказуемым ходом событий – интерес представляет лишь, как долго мать знакома с человеком, с которым вроде как сожительствует, и почему умалчивала об этом раньше. На первых порах у Тэхена складывается впечатление, будто юная леди чрезмерно пуглива и стеснительна – неловко переминается с ноги на ногу, опускает глазки, даже умело напускает на себя румянец, но сей спектакль длится ровно до тех пор, пока миссис Ким не оставляет молодежь наедине под каким-то благовидным предлогом. И тогда на глазах Тэхена свершаются поразительные метаморфозы. – Послушай, оппа, – Со Ён бойко подсаживается ближе к вперившемуся в телефон Тэхену, который в юмористической форме докладывает Чонгуку об обстоятельствах разыгрываемого фарса, и задевает нового знакомого своими кудрями, выкрашенными по технике сомбре, а Тэхен разворачивает голову в ее сторону и краем глаза подмечает, как солнечные блики играют на них, – мне обо всем известно, и я предлагаю кое о чем предварительно условиться, – Тэхен коротко усмехается: – Я весь внимание. Но девица по неведомой причине безмолвствует с минуту, во все глаза таращится на насыщенные красные пряди рядом и экзальтированно выпаливает: – Вау, твои волосы так красиво сияют на солнце, – в ответ на столь неожиданную похвалу девушка получает чуть озадаченную улыбку, но быстренько припоминает, о чем в действительности собирается поведать, – ах да, насчет моего предложения. Понимаешь, оппа, твоя мама давно нравится моему отцу, и, насколько можно заметить, это взаимно, а потому наши родители наверняка очень огорчатся, если мы не оправдаем их надежд. Поэтому я советую притвориться, будто мы неплохо общаемся, а спустя какое-то время с горечью на лицах и прискорбием в голосах объявим о том, что якобы не сошлись характерами. Ну, можно выдумать что-нибудь менее шаблонное, сейчас главная задача – мастерски прикинуться, – Тэхен выслушивает внимательно и обдумывает, – ну как, согласен? В конечном счете, тщательно взвешивает все «за» и «против» Тэхен, избранная Со Ён стратегия поведения имеет право на существование, кроме того, видится единственным более-менее сносным планом действий. Правда, Тэхену ой как не по душе тот малоприятный фактор, что в процессе претворения теории на практике мать неотвратимо усомнится в серьезности его чувств к Чонгуку, но, мыслит юноша, в любом случае придется чем-то «жертвовать». Если расчету будет сопутствовать удача (на чем делается ключевая ставка), женщина, вероятно, наконец уяснит, что насильно на этой планете никто ни в кого не влюбляется, а потому оставит в покое сына и его странную любовь. – По рукам, – безнадежно охает Тэхен и против воли принимает выдвинутые условия, а девушка неподалеку светится лучезарной улыбкой, не переставая засматриваться на красочную макушку, – только, пожалуйста, не переусердствуй, когда будешь исполнять свою роль… Проинформировать Чонгука об условиях заключенного договора или нет Тэхен, если честно, не знает – если сам поинтересуется – выложит правду, нет – значит, нет. В конце концов, Тэхен не склонен строить из себя персонажа романтической дорамы – крайняя сдержанность и завидное хладнокровие – вот важнейшие составляющие взятой им на себя роли.