Неоновый рыцарь.

      Шла первая неделя их совместного заточения, которого они не замечали, увлеченные друг другом. Форд поправлялся, Уна выводила его в зал для тренировок, чтобы мышцы руки не отказали окончательно. Минут по пятнадцать она занималась его рукой, все остальное время посвящала своим тренировкам. Форд в это время, обычно, сидел за прозрачной ширмой с лэптопом. Находиться в одиночестве не хотелось им обоим. Он все чаще ловил себя на мысли о том, что чаще смотрит на девушку, чем в лэптоп.       Начиналось все с легкой разминки. После этого она, обычно, брала в руки длинный фигурный клинок. Он доходил ей едва ли не до пояса, и заканчивался ручкой, за которую нужно было держаться двумя руками. Как объяснила Уна, это был тренировочный клинок, снаряд для искусства фехтования, которое называлось Фьольд-Кард или Меч Фьольда.       Иногда Гаст составлял ей компанию. Он крайне неохотно соглашался на спарринг, объясняя это тем, что «предпочитает качать мышцы головного мозга». Тем не менее, в рукопашной, по мнению доктора, он был хорош. Сам подросток оценивал свои умения как «весьма сносно».       Сегодня поверх тренировочного костюма она надела тяжелый пояс с подвижными пластинами, похожий на юбку в пол с несколькими разрезами.       – Что это? – спросил Форд.       – Пояс для Арет-Су, это особый вид уличных единоборств.       Форд пощупал твердую пластину, она оказалась тяжелее, чем он себе представлял.       – С ним сложнее двигаться, но если научиться – тебе не будет равных рукопашной, – пояснила Уна. – Пластины специально такие тяжелые. Вся проблема в том, что в жизни все обычно происходит не так, как на тренировке. В жизни всегда что-то мешает. Или плащ путается в ногах, или места слишком мало для размаха. Очень полезное изобретение.       Форд поверил ей на слово. Пояс сильно стеснял движения, и сложно было поверить в то, что в нем вообще можно оказать хоть какое-то сопротивление.       – А что такое, это… Боевое искусство, которое ты назвала?       – Сейчас все сам увидишь.       Форд, как обычно, занял свое место за ширмой. Затянув пояс потуже, Уна задала комбинацию для тренировки на дисплее зала. С противоположной стены она сняла два снаряда – по одному в каждую руку. Они представляли собой что-то вроде коротких двусторонних клинков, рукоять которых располагалась посередине. Девушка вышла в центр зала. Оба клинка плотно прилегали к ее рукам до самого локтя, создавая дополнительную защиту. Выглядели они опасно и изящно.       В зале завис полумрак, а по углам появилось четыре человеческие фигуры, подсвеченные неоново-синим. Уна приняла боевую стойку, и фигуры пришли в движение. Они представляли собой схематическое изображение человека, недоработанное и угловатое, с ярко видимыми на них полигонами. Но в мире Форда не было и таких, поэтому он во все глаза следил за боем. Не мешкая, Уна разобралась со всеми поодиночке. Приближаясь по очереди, они нападали, рассыпались от прикосновения ее клинков и оказывались вновь в углах зала. Голограммы двигались быстро, но Уна была проворней, быстрая, как молния, и гибкая, словно змея.       Теперь они нападали по двое разом. Уна сделала шаг вперед, отведя одну руку далеко назад, а вторую выставив вперед. Затем, вращая обеими руками, она приблизилась к первой фигуре, резко оттолкнула ее ногой, развернулась и пронзила клинком вторую. Пластины пояса веером рассыпались вокруг ее бедер. Присев, она снова развернулась и ударила первую фигуру снизу, предположительно туда, где у нормального человека располагался бы пах. Голограммы рассыпались и Уна встала.       Бросив клинки, она взяла новый снаряд – длинный шест с двумя острыми наконечниками. Теперь все четыре неоновых солдатика приближались к ней. Вращая перед собой шест, она качалась на месте, оборачиваясь то вправо, то влево. Когда фигуры приблизились на расстояние удара, она прогнулась в талии, не прекращая вращать перед собой шест. Острый наконечник зацепил одну фигуру, и голограмма рассыпалась, больше не появившись в конце зала. Две фигуры подпрыгнули, сделав кувырок в воздухе, и поменялись местами. Энергично работая локтями, девушка фехтовала по очереди то с одной голограммой, то с другой. Техника борьбы преимущественно состоял из поворотов в прыжке и широких шагов. Ей удалось вывести еще одного противника, и вот их осталось всего двое. Ударив шест о колено, она разбила его на две половинки и принялась вращать ими почти синхронно. У Форда от этого зрелища захватило дух. Все произошло очень быстро, казалось, слишком быстро для человеческого глаза. Повернувшись и присев на одну ногу, она подсекла первую фигуру. Затем вскочив, развернулась в воздухе, всадила половинку шеста прямо в грудь второй. Не оборачиваясь, бросила вторую половинку назад и попала. Фигуры рассыпались, в зал вернулось прежнее яркое освещение.       Уна вернула снаряды на стенку и отключила программу. Форд буквально прилип к прозрачной панели. Казалось, он даже не моргнул за весь бой, так его захватил процесс. Когда кто-то смотрел на нее так, ей обычно становилось неловко, но это был не тот случай. Во взгляде доктора было открытое восхищение. Она не понимала, чего такого особенного делает, но что бы это ни было, ему это нравится.       – Это было великолепно, – сказал он, выходя из-за ширмы.       – Неужели в твоем мире люди так не умеют? – спросила она, склонив голову на бок.       – И в моем мире есть хорошие бойцы. Но не такие юные, как ты.       Молодец, доктор Пайнс, подумала она. Это именно то, что сейчас следует сказать. Она из кожи вон лезла, чтобы его впечатлить, и у нее это получилось, что было отлично видно в его глазах. Ох уж эта его сдержанность…       – Помоги мне, – приказала она.       Пояс застегивался на пояснице, Уна повернулась спиной, давая понять, чего от него хочет. На самом деле же ей хотелось почувствовать тепло его рук. Форд осторожно коснулся крепления, сосредоточенно сражаясь с крючками. Он был так близко, что на своем затылке девушка чувствовала его дыхание. По коже побежали мурашки, но заметить это было сложно. Длинные рукава прятали ее руки, а высокий воротник закрывал шею. Пояс упал к ее ногам, она перешагнула через него и направилась к выходу из зала.       – Я не юная. У солдат нет возраста.       Все еще не понимая, что же он сделал не так, Форд поплелся за ней, такой серьезной в своей свирепости. Свет в зале погас.