***
Наиавел’Ваин не похож на другие эльфийские Дома, которые тебе доводилось видеть. По правде сказать, все Дома отличаются друг от друга. В Наиавел’Ваин нет огромных секвой, нет болот или необычных волшебных деревьев. Наши дома не строятся вокруг деревьев или в них. Это просто деревянные хоромы, изукрашенные зелёными и синими цветами. До определённого возраста от детей эльфов скрывают даже их происхождение. Лишь потом выявляют оставленные друидами метки. Сделано это в первую очередь для безопасности самих детей, дабы их не могли похитить и шантажировать высокопоставленных родителей, ведь дети для эльфов являются высшей ценностью. Думаю, ты догадываешься, почему. До перехода из детства в юность я не знала, что моим отцом был король Элэмар-Л’лариалл Андар. А я тогда носила имя просто Руаланнауз Луэазаэр ещё без корня Л’лариалл. Тогда я жила в славном городе…***
— Слышь, ты извини, но можно без ваших Зина-чего-то-там? А то у меня мозг через уши вытечет, пока ты закончишь, — хрипло попросил Дидрик. Луэазаэр тяжело вздохнула, но всё же решила сократить множество фамилий и наименований, которые готовились сорваться с её языка.***
Я жила жизнью обычной эльфийской девочки. Но с того момента, когда в зале старейшин была проведена церемония принятия в королевский род, всё сильно изменилось. Именно тогда выяснилось, что я была апостолом. Мой отец был в шоке от случившегося. Тогда он впервые потерял контроль над собой и начал кричать на старейшин. Он ругался и даже возвёл хулу богам. Ведь апостольство означало, что отныне я не принадлежу не только народу Наиавел’Ваин или королевскому роду, но даже себе. Я стала собственностью того самого бога. Отношение к апостолам у эльфов особенное. Они умирают для всех, переставая быть просто эльфами, и становятся орудиями. Такими же, как артефакты для магов. Инструменты. Более того, причинение обиды апостолу бог может принять на свой счёт. Потому эльфы отшатывались от меня, как от зачумлённой. Даже дети, с которыми я прежде проводила много времени, перестали со мной играть, боясь прогневать бога. Покинутая и одинокая. Такой я чувствовала себя. В те дни возле меня не было ещё ни Каэл’Дримэла, ни Кез’Ала. Старого воина нашего народа я увидела лишь спустя несколько лет, когда меня отдали ему в обучение. Наша первая встреча была не очень приятной. Каэл’Дримэл старался говорить со мной отстранённо и холодно. Его вежливость была безукоризненной, но обжигающе ледяной, словно вершины горных пиков. Кез’Ал же встретился мне немного раньше. Тогда он только приехал в наш Дом вместе с родителями и ещё ничего не знал о моём апостольстве. Он лишь увидел плачущую в тени деревьев девушку и проявил ко мне жалость. И хотя родители позже велели ему оставить меня в покое, он продолжал тайно навещать меня, за что я до сих пор благодарна ему.***
— То-то, ты постоянно крутилась около него в больничке Кригона, когда мы все там все в себя приходили. А я думал, что любовь-морковь, и все дела. — Можно испытывать светлые чувства к ближнему и без любви. Я, конечно, понимаю, что чувственный спектр эльфов шире человеческого или гномьего, но не думаю, что настолько сильно, чтобы ты не понимал этого. — Да уж понимаю, — проворчал Дидрик. — Есть у меня друган по ремеслу и учёбе. Я его в первую очередь навестил в Диж’Коббере. Не старейшин и прочую родню, а его. Мы, гномы, называем это дружбой. Может, у вас такое? — А что случилось с твоим другом в дальнейшем? — поинтересовалась Луэазаэр. — После битвы за столицу отправился домой к родне. Я тогда навестил его после боя, узнать, чем помочь, и сразу вернулся к вам. Жаль, не удалось уломать на совместное приключение — не любит он их. Но ты не отвлекайся. Что там дальше было с твоим апостольством?***
Прошли годы. Моё обучение у Каэл’Дримэла закончилось. Но сила моего бога всё никак не проявляла себя. Тогда я и услышала этот разговор. Мой отец и Каэл’Дримэл не знали о моём присутствии. Я проходила под окнами дворца, когда в очередной раз возвращалась от Кез’Ала поздним вечером. — Вы не можете так поступить! Она ещё ребёнок! Тот факт, что Луэазаэр оказалась способной в ратном искусстве, ничего не доказывает! — Тем не менее, мы не можем рисковать, Каэл’Дримэл. Мне самому горько принимать такое решение. Это горькая участь, а она моя родная кровь. Но сие молчание означает лишь одно. Она является апостолом бога, коего тронула скверна. — Вы сами верите в то, что говорите, Андар? Скверна. И какая же тогда эта скверна? — Ты прекрасно знаешь, друг мой, почему наши друиды всегда выступали против приглашения жрецов Триединого Ока. Мы не можем так рисковать, пока есть угроза распространения скверны на наших духов места. Мы даже эту проклятую башню Продавшихся вынуждены были оставить в наших землях совершенно нетронутой, чтобы отвадить служителей осквернённых богов. — Почему вы не рассматриваете другого варианта, повелитель? — раздражённым голосом продолжил старший рейнджер. — Что Луэазаэр может нести связь с чистой аватарой бога, пока ещё слишком слабой, чтобы подать голос? Что её богом могут быть неосквернённые Литид или Тиш’Зар, а возможно даже Орорьен, который всегда был нейтрален? — Литид?! Этот равнодушный бог, который даёт силу всем своим жрецам, невзирая на чистоту или скверну?! Тиш’Зар?! Она же безумна! Орорьен?! Он же аватара Смерти! Спасибо, Каэл’Дримэл! Ты очень меня успокоил! — теперь не выдержал уже король Андар. — Но… — Никаких «но»! Мы не можем рисковать всем своим Домом! Каэл’Дримэл, ты мой друг, но сейчас обязан подчиниться мне! И мой приказ такой: не снимай наблюдения с Луэазаэр! Через три дня её проведут через церемонию! И это моё последнее слово!***
— Что за церемония такая? — Дидрик был хмурым и старался не смотреть Луэазаэр в глаза. — Единение с природой, — тихо продолжила Луэазаэр. — Такое делают с апостолами тёмных богов, отправляя их души в вечное блуждание по лесам Оскальда. Для тела это означает смерть. Для души же потерю всякой надежды на перерождение. В лесах Оскальда много духов. И многие из них были прошедшими через эту церемонию эльфами. Так поступают, чтобы предотвратить возвращение тронутых порчей через тьму или небытие душ. — Сочувствую, Луи. Это хуже смерти. — Гном дёрнул плечами. — Только вот как ты сбежала?***
Тогда я поняла, что Каэл’Дримэл всё же неравнодушен ко мне. Ему был дан приказ следить за мной, и он исполнил его. Но никто не говорил сторожить меня и не препятствовать побегу. Кез’Ал тогда как раз вступил в ряды рейнджеров. Каэл’Дримэл не мог не знать о том, что мы близки, ведь его воины следили за каждым моим шагом, ревностно сторожа «оружие» Наиавел’Ваин. Он «случайно» проговорился о моей судьбе новому рейнджеру. Итог был очевиден. Кез’Ал помог мне с побегом.***
— Погодь, кое-что не сходится. Если он весь из себя такой сочувствующий и правильный, то почему так яростно искал тебя, нападал на нас, говорил о необходимости твоего возвращения? — А что ему ещё оставалось? В его подчинении рейнджеры, верные Дому, которые не испытывают ко мне столь тёплых чувств. — Луэазаэр грустно улыбнулась. — Но кое-что ты всё же проглядел, Дидрик. Каэл’Дримэл много говорил, но ни разу не пытался вернуть меня по-настоящему. Он легко смог бы одолеть меня и увезти ещё в столице Лоранда. Но лишь поднял шум и вынужден был отступить, чтобы не попасться страже. — А потом он пару раз приходил и якобы пытался вернуть тебя. Но ему всегда «случайно» мешали. То мы спасали тебя из лап мадриго раньше него, то уводили раньше времени из окружённого города. — Верно. Боюсь, что рейнджеры уже могли заподозрить неладное. Даже при том, что я старалась подыгрывать наставнику. — Эльфийка тяжело вздохнула. — У учителя никогда не было хороших актёрских способностей. Как бы ни случилось беды. — Там же ещё есть твой Каз’Ел, нет? — Кез’Ал! Неужели так сложно запомнить такое короткое эльфийское имя?! — вскинулась Луэазаэр. — Да я запомнил! Просто хотел взглянуть на твою реакцию! — хохотнул гном. — А ты всё же покраснела! — Да заткнись уже! — Эльфийка в самом деле смутилась. — Я-то заткнусь, но с чувством выполненного долга, подруга. — Дидрик поднялся и хлопнул Луэазаэр по плечу. — Ты выговорилась и пришла в себя. Даже огрызаться снова начала, как в прежние времена. — Меня всё ещё раздирают противоречивые чувства. Я боюсь вернуться в Наиавел’Ваин. Боюсь взглянуть в глаза всем тем, кто потерял близких в атаке Продавшихся, пока я гуляла в компании с вами по миру. Но в то же время я испытываю злость. Они отвернулись от меня в час, когда я нуждалась в поддержке, ещё не зная о своей судьбе как апостола. — Возможно, ты поступила правильно, что сбежала. Наши старые пердуны, конечно, те ещё засранцы, но казнить столь люто родных детей даже они не додумались. Да и, если бы ты не сбежала, тебя бы тут уже не было — бродила бы между деревьями. Но вот, что я тебе скажу. Я старых пердунов из старейшин тоже не люблю, и защищать их накопления не рвусь. Но ежели нужно будет встать за простых жителей моего царства, то встану хоть в хирд, хоть в ополчение! — Дидрик довольно ухмыльнулся. — Решение о твоей казни, называя вещи своими именами, принял твой отец, а не эльфы Наиавел’Ваин. Что же касается прочего, то дурни они, что сделать? Все дурни боятся того, чего не понимают, но стоит ли им платить за это жизнью? Дидрик направился к выходу, напоследок хлопнув эльфийку по плечу ещё разок. Как ни странно, но грубоватая речь гнома Луэазаэр немного приободрила. Она вновь вздохнула, но уже не так тягостно, и решительно поднялась на ноги. Будет ли это сражением за родной дом? Всё равно. Она обещала, что пойдёт до конца вместе с соратниками, сражаясь с Продавшимися. Так пусть так и будет!***
Эллис и Тристан рассматривали самую необычную карту из когда-либо виденных. Зал для совещания старейшин, союзников и военного вождя Дома по имени Лайм Риарис был сравнительно скромным. Весь центр занимал очень широкий пень, растущий прямо из пола, на поверхности которого была вырезана детальная карта местности. Лаэрдез’Руаэмар и соседние Дома со всеми владениями умещались на ней. На карте обозначались все поселения вплоть до постов на пять-шесть эльфов, границы, нейтральные земли, аномалии Оскальда (коих оказалось немало), а также расположения войск противника. — Наши друиды смогли определить примерную численность и состав войск неприятеля. Много несчастных животных погибло, чтобы мы получили эти сведения, — продолжил знакомый друид с волосами, сплетёнными в две косы. Эллис едва запомнила, как зовут этих друидов из числа старейшин. Нормальные имена, видимо, уже закончились к их рождению, или эта неизвестная ей традиция эльфов этого Дома, но большинство из них называли себя по прозвищам, а то и по номерам. Так, встретивший их друид носил громкое имя Шестнадцатый Филин. Защитница могла поклясться, что эльфы как-то обращались к друидам, и явно не по этим прозвищам, но почему-то эти имена она не смогла запомнить. Судя по виду Тристана, с ним творилась та же аномалия, хотя память у мага всегда была хорошей. Однако озвученные друидом цифры тут же выбили все прочие мысли и едва не заставили поседеть от ужаса. — Около пяти тысяч рядовых бледных воинов со звуковыми палками. Около тысячи странных зомби с раздутой грудью, которые исторгают жуткие звуки. Около сотни белых воинов с боевыми косами. Около трёх сотен искажённых тьмой животных: чёрные волки со змеиными хвостами, двухголовые медведи с кислотной кровью в жилах, красные кобры, плюющиеся огнём, крупные филины, достигающие размеров взрослого эльфа, с мощными когтями, орлы с бронзовыми клювами и стальными перьями, серые плотоядные кролики с огромными клыками. — Ну, кролики ещё не так страшно, — выдохнул Тристан. — Они размером с медведя, — добавил старейшина, криво ухмыляясь. В глазах его, впрочем, читалась плохо скрываемая ярость — друиду очень не понравилось такое издевательство Продавшихся над природой. — Это всё? — хмуро осведомился Лайм Риарис, малорослый, как и почти все здесь, эльф в роскошных серебристых доспехах. Его короткая шевелюра имела приятный оттенок молодого салата. Именно он должен был повести войска в бой. — Ещё нежить. Но к ним звери подходить боялись, потому знаем лишь примерное число. Большая часть — скелеты разных видов. Человеческие на вид. Они хрупкие, да и вооружены плохо. Их чуть меньше, чем зомби с раздутой грудью. Другой вид костяной нежити опознаны как хелекосты. Очень серьёзные противники, ведь они делаются из тел воинов, сохраняют все умение и навыки прошлой жизни, а нехватку мышц и связок компенсируют мощные чары. Кроме того, хелекосты слабо восприимчивы к серебряным сплавам и могут пользоваться магией, если владели ею при жизни. Их немного больше сотни. Также есть костяные големы. Они самые опасные, но их там очень мало, примерно пара десятков. Они сохраняют весь разум и могут даже использовать Волю и магию на том же уровне, что и при жизни. — Кто командиры? — осведомилась Эллис. — Кукловоды для нежити должны быть рядом. И если лишить врагов командования, монстры станут просто опасными тварями, хаотично шатающимися по окрестностям. А иные вцепятся друг в друга. Нежить и тронутые тьмой звери терпеть не могут друг друга. Стоит ослабить поводья, все эти химеры начнут пожирать костяных солдат. — Командует тоже нежить. Почему-то Продавшихся среди командиров не нашлось. Силы врагов поделены на пять частей примерно поровну. Против нас выдвинули немного больше нежити, а против Наиавел’Ваин побольше химер. Две армии, которые штурмуют наши границы, находятся под командованием двух чёрных рыцарей. — Это серьёзно, — помрачнела Эллис. — Такая высшая нежить получается только из сильных воинов Воли, которые добровольно присоединяются к тёмным. Они вдвоём стоят всех тех тысяч, которые вы назвали. Постарайтесь не провоцировать их на ближний бой и расстреливать издалека. — Оставшиеся в землях Наиавел’Ваин — два вампира, колдующий и генерал, а также один лич. Лича мы даже знаем. Это бывший ученик великого некроманта прошлого, Соула Крика, по имени Корай. Его убили в конце Столетия Ужаса. Видимо, учитель позаботился, чтобы ученик остался с ним хотя бы в таком виде. — Вампиры меня беспокоят больше. Эти твари всегда становятся такими добровольно. — Тристан явно нервничал. — Какие отличительные черты у них? — Генерал имеет бледную кожу и чёрные буркала вместо глаз. Он вооружён двуручным пламенеющим мечом и носит серые доспехи с изображением глаза. Колдующий выглядит обычным человеком, хотя и бледноватым, носит длинную алую мантию, а к его поясу прикреплена цепь с массивной книгой в чёрном переплёте. — Бледный Воитель, — едва выдохнул юный мастер. — А мы ещё надеялись, что этот орден давно сгинул в небытие. Эллис нахмурилась. Будучи Защитницей, она слышала об антиподах существующих рыцарских орденов. Бледные Воители, Секиры Уныния и Руки Хаоса. Секиры Уныния занимались тем же, чем и Небесные Клинки, но не защищали людей от монстров, а, напротив, защищали редких монстров от охотников на них. Эти рыцари были очень странными, но особой угрозы миру не несли, потому их воспринимали просто чудаками со своеобразным чувством прекрасного. В городах они появлялись редко, а вспоминали их и того реже. За последние десятилетия видели рыцарей этого ордена всего пару раз, хотя они всё ещё несут свою службу, защищая вымирающие виды чудовищ. Руки Хаоса — ходячие машины убийства, монстры, психи и просто кровожадные ублюдки. Всего в ордене тринадцать рыцарей, ни больше ни меньше. Они бессмертны и почти неуничтожимы. Если кого и удавалось убить, то такой победитель становился легендой. Одним из них был Стедвинг Релонг, сумевший в стародавние времена победить аж двоих рыцарей этого ордена. Раз в тридцать девять лет они выходили из своих логов и убивали тысячи разумных. Любых, кто встречался на их пути без разбора. Их не интересует вероисповедание, мировоззрение или происхождение. Они не гоняются за деньгами и славой. Только чистое разрушение. Ходят слухи, что Руки Хаоса напрямую питаются силой от Небытия, что объясняет их бессмертие, но пока их не смогли ни подтвердить, ни опровергнуть. Разумеется, за тридцать девять лет они успевают восстановить свою численность, если теряют кого-то в войнах. Последнее их «явление» было тридцать шесть лет назад. Оставалось совсем немного до следующего, чем Эллис и других новобранцев пугали во время тренировок, стимулируя развиваться быстрее. Впрочем, существование Рук Хаоса многие ставят под сомнение, ведь до сих пор не установлена личность ни одного из этих рыцарей — знают их лишь по прозвищам. Это могли быть жрецы тёмных культов от идеи Слияния. Массовые убийства вполне в духе этой идеи. Также это могли быть провокации уцелевших Жнецов Риссы. Истина неизвестна. В любом случае, даже сами Продавшиеся никогда не искали встречи с Руками Хаоса и не пытались завербовать их, что довольно странно. Бледные Воители же были полными антиподами Защитников. В их ряды стекались различные разумные тёмные создания воинского сословия. Вампиры, оборотни, личи, боевые колдуны из тёмных культов. Появился этот орден сразу после падения Жнецов Риссы, когда Защитники прошлись огнём и мечом по всему Плану, выжигая всё, подходящее под понятие «тёмного». Если кто-то думает, что после поражения Жнецов Риссы сразу пропало всё зло, засияло солнце, да расцвела радуга, то это серьёзное заблуждение. Иначе Защитников распустили бы после победы, ведь в мирное время такие бойцы не особо нужны. Тёмные не хотели сдавать позиции, а их хватало и помимо Жнецов Риссы. Потому ещё несколько десятилетий после падения власти Продавшихся в разных частях света шла непрекращающаяся мясорубка. Долгое время Защитники и Бледные Воители сражались друг с другом на просторах трёх континентов. Серьёзной войны в плане противостояний огромных армий и линий фронта на многие километры, конечно, не было, так как антиподы не имели ни баз, ни ресурсов, потому их атаки больше напоминали укусы партизанского движения из мрачных лесов и пещер. Но прошли десятилетия, и Бледные Воители потерпели поражение, когда их всё же вынудили пойти на генеральное сражение. Защитники сокрушили тёмных воителей Воли, а после забыли о них. Как оказалось, зря. Кто-то всё же выжил и многие годы точил зуб на бело-голубой орден, чтобы внезапно появиться, когда их никто и не ждал. — Это может быть серьёзной проблемой. А второй? — Немёртвый волшебник. — Вид у Тристана был такой же мрачный, как и у Эллис. — Если описание верно, один из семи Лордов Цепей. Именно они носили красные мантии и такие книги. Серьёзный противник из очень сильного клана, сгинувшего во время Столетия Ужаса. Возможно, что последний в своём роду. — Лорд Цепей? — деловито осведомился Лайм. — Да, разведчики видели, как он сковывает напавших на него в пылающие цепи. Те сгорали заживо за считанные секунды. Тогда он бродил вдоль нашей линии фронта. Сейчас переместился в Наиавел’Ваин. Но почему ты говоришь, что вампирами становятся добровольно? Разве они не заражают через укус? — Это распространённое заблуждение, — усмехнулся Тристан, с довольным видом поправляя очки. — На самом деле требуется целая серия из семи укусов, да ещё и при согласии жертвы. Даже если вампир похитит кого-то и укусит семь раз, то несогласный превратится лишь в упыря, нежить среднего уровня, и лишь когда умрёт от токсинов. Да, укус вампира опасен, но не более чем обычного ядовитого насекомого или змеи. Даже менее, ведь любой жрец и маг Исмаина выведет заразу из крови за пару часов. — А солнце? — Оно их раздражает, но они вполне могут находиться под его лучами. — Чеснок? — Его запах и вкус их бесят. Впрочем, некоторых людей тоже, так что не думаю, что эта черта только вампиров. Скорее, это просто непереносимость, которой страдают все вампиры. Вроде аллергии. — Осиновый кол? Если проткнуть сердце вампира им — он умрёт? — Можно подумать, что человек или эльф, если ему проткнуть сердце осиновым колом, встанет и побежит. — Маг издал короткий смешок. — Такое средство действует лишь на слабых вампиров, да и колья эти нужно обрабатывать и освящать особым образом. Легче тогда освятить обычное оружие. — Получается, что и серебро не помогает? — слегка расстроился Лайм. — А я уже приказал вытащить из арсенала серебряные стрелы. — А вот серебро, напротив, помогает против любой нежити. Впрочем, сильно не расслабляйтесь. Тот факт, что серебро способно упокоить нежить, не делает его совершенным оружием. Просто для вампира урон от серебряного оружия будет примерно таким же, как для человека урон от стального. Царапина не убьёт, нужно метить в голову или сердце. Только учтите, что вампиры очень быстрые, а их реакция превосходит даже эльфийскую. — У нас вампиры редкие гости. Рейнджерам не приходилось так уж часто встречаться с ними, — пробурчал генерал. Учитывая продолжительность жизни эльфов, эти «редкие гости» действительно очень редкие. Нежить крайне неохотно селилась в лесах Оскальда во все времена, что сотни, что тысячи лет назад. — Враг знал, кого выставить против эльфийских воинов, — заметила Эллис. — Ваши основные таланты: магия природы и стрельба из лука. В ближнем бою эльфы тоже сильны, но не превосходят гвардейцев людей. Животные нежити боятся. Вампиров вы почти не встречали, а стрелять в скелетов из луков то ещё извращение. — Лучше метить в череп. Без черепа костяная нежить долго не существует — рассыпается за секунды, — добавил Тристан. — Ты попробуй попади, умник! — рассвирепел Лайм. — У каждого эльфийского Дома максимум сотня рейнджеров, которые стреляют всегда в цель! Остальная тысяча — ополчение, которые попадут, дай боги, в половине случаев! Про рядовых эльфов я вообще промолчу! Эти стреляют только по праздникам или если совсем уж припрёт, как сейчас! И это против тысяч скелетов, которые не будут стоять на месте! — Я просто предложил! Не надо так реагировать! — отшатнулся маг от яростно подпрыгивающего коротышки. — Тогда сперва думай над предложениями! — Давайте продолжим совещание, господа. Времени осталось не так уж много, — вмешался посланник Исмаина, который всё это время молча стоял у стены с постным лицом. Скучающий мастер-телепортер должен был обеспечить переброску подкрепления в нужный момент. Тактика его не особо интересовала. Благо, здесь присутствовал такой же молчаливый, но внимательно слушающий стороны офицер королевской гвардии Арда, которого назначили командовать прибывшими силами союзников, состоявших из отрядов гвардии, рыцарей Защитников и нескольких боевых волшебниц, усиленных магами-медиками из Исмаина. Барон Борвальд, худощавый мужчина в форме лейтенанта гвардии, проявил себя благоразумно, легко согласившись с главенством Лайма Риариса, который знал эти земли куда лучше. Последующие часы строилась стратегия, выявлялись слабые и сильные стороны вражеской армии. С одной стороны, нежить давала Продавшимся явное преимущество над друидами. С другой стороны, это сильно ограничивало самих же тёмных. Во-первых, немёртвые требовали прорву энергии для подпитки. Во-вторых, живые союзники (даже тронутые тьмой животные) серьёзно нервничали рядом с нежитью, сражаясь с меньшей эффективностью. Нежить всегда распространяла вокруг себя гнилостную ауру уныния и могильного хлада. Конечно, это било по нервам живых врагов, вот только аура действовала в обе стороны. Потому даже самые конченные психи из числа некромантов не могли долго находиться в окружении исключительно своих творений. Либо старались держать их подальше, либо использовали какое-то время, а потом упокаивали. Вопреки сложившимся стереотипам, живые некроманты не горели желанием заполонить все земли немёртвыми. Соула Крика едва ли можно назвать нормальным, как и любого некроманта. Но и он тоже старался держать свою нежить подальше от живых. Благо, башня Капельмейстера была большая — места хватало всем. Гнилостную ауру кое-как сдерживали только два вида нежити: высшие вампиры и чёрные рыцари. Первые за счёт того, что их превращение было постепенным, добровольным и контролируемым. Вторые же легко подавляли ауру Волей, если было такое желание. Но даже в их присутствии, если оно достаточно продолжительное, живым становится не по себе. Друиды, сильно ограниченные в своих возможностях, могли использовать только растения и волшебных животных. В ход шли все «тузы», которые старейшины очень неохотно вытащили из рукавов. Нашлось пять волшебных драконов, которых решили пробудить ото сна. Это маленькие драконы, родственные мадриго, но в три раза меньше. Существа были похожи на классических зелёных драконов, но имели шкуру пошлого розового цвета, а в их пастях не было привычных для драконов (хищных созданий) клыков. Впрочем, у них вообще отсутствовала пищеварительная система, так как питались эти существа чистой энергией. Также друиды пообещали обеспечить летающую кавалерию. Крылатые кони всё ещё водились в лесах с вечными секвойями и охотно подпускали к себе эльфов. Правда, количество небесной кавалерии всегда было разным, ведь существа эти были свободолюбивыми, их никто не держал в загоне. Эльфы могли лишь попросить их помочь им, а уж количество зависело от того, сколько смогли найти по окружающим лесам. Но даже десяток летающих стрелков подарит огромное преимущество над в основном наземной армией Продавшихся. Угрозой могут стать только чудовищные филины и орлы, но их мало. Каменные кроты, существа очень ленивые и неторопливые, больше напоминающие помесь крота и свиньи с каменной шкурой, после некоторых увещеваний со стороны друидов согласились прокопать туннели и ловушки на полях сражений, чтобы армиям Продавшихся стало очень «весело» атаковать эльфов. Последними собирались пробудить громадные шагающие древа. Таких в лесах Лаэрдез’Руаэмар было очень мало, и те на границах с землями других Домов. Вечные секвойи, как говорят в мифах, тоже порождали Шагающих, но мифы эти касались времён столь древних, что казались выдумкой, да и пробудить их уже невозможно — слишком долго спали подобные исполины. Пока что надежда была только на дубы, тополя и вязы, что росли на границе с Наиавел’Ваин. Почему не брали в расчёт Шагающих с других границ? Из-за скорости. Добираться до поля боя они могли годами, а пользоваться Лесными Коридорами исполины не умели. — Конечно, сейчас у нас Шагающих нет. Сначала нужно прорваться к границе с Наиавел’Ваин, — заметил друид. — Но всё для пробуждения уже подготовлено, так что весь ритуал займёт меньше часа. — Если кто-нибудь даст этот час, — усмехнулся подавший голос барон Борвальд. — А это уже наша с тобой задача, — ответил ему такой же ухмылкой Лайм. — Хорошие у вас союзники. Часом единорогов нет? — продолжил барон. — Увы, эти чудесные создания очень редки и никогда никому не подчиняются, — с искренним сожалением ответил друид-старейшина. — Хотя даже один дивный сын природы может склонить чашу весов в нашу пользу. Увы, большая их часть ещё в Столетие Ужаса была тронута порчей, превратившись в чёрных, пепельных и багровых единорогов. Истинных осталось очень мало, и, к нашему величайшему прискорбию, в Лаэрдез’Руаэмар сейчас нет ни одного их племени. — А драконов? — полюбопытствовал Борвальд. — Только волшебные. Золотые уничтожены в Столетие Ужаса. Серебряные ушли на План Воздуха. Медные живут где-то в пустынях Континента Пустынь. Сиреневые драконы мудрости могут подчиниться только мадриго, но их ещё нужно найти на Земном Плане. Оставшиеся же… — эльф недовольно поджал губы, демонстрируя, что думает об этих «оставшихся». — Чёрные, белые, красные, зелёные и синие драконы — просто животные, имеющие лишь зачатки интеллекта. А их агрессивность невозможно сдержать. Потому мы не возражали против их истребления человеческими героями в былые времена. Конечно, есть Владыки этих драконов, с которыми можно было бы договориться, но цена будет слишком велика, да и далеки они от нас. Серые же драконы однажды просто исчезли с нашего Плана бытия, уйдя куда-то далеко, вне пределов взора даже самого искусного друида. — Мадриго могли бы… — начала Эллис. — Мадриго всего лишь несколько тысяч на весь План, — резко оборвал её барон. — Из них половина принадлежит к кланам нейтралов, которые никогда не вступят в войну, а ещё четверть откровенно слабы и трусят встать на чью-либо сторону, пока не ясна диспозиция. Из оставшихся только один род живёт на территории Арда, и он уже на нашей стороне, но полторы сотни даже этих драконов явно не хватит на всю линию фронта. Их всех уже рассредоточили в Диж’Коббере, Диж’Солве, Арде и Лоранде. — Ясно. На сей раз чуда в виде внезапного прибытия мадриго не случится. — Тристан только пожал плечами. Чего-то подобного он ожидал. Вскоре военный совет подошёл к концу. Имеющиеся силы, за исключением воздушной кавалерии, которую ещё готовили, распределили по линии фронта. Вернее, перераспределили, ведь уже почти все боеспособные эльфы Лаэрдез’Руаэмар сражались на границе. — Похоже, наша команда опять в диверсионном отряде в полном составе, — заметил улыбнувшийся Тристан, когда Лайм вынес своё решение. Мага немного позабавил тот факт, что у гномов было вынесено фактически такое же. Даже слова мало отличались. Правда, сказать об этом эльфам он не рискнул. — Если есть план получше, я внимательно слушаю. Или ты слишком высокого о себе мнения?! — тут же начал заводиться командир эльфов. Причём, завёлся он больше от собственного слова «высокого». Ничего не поделать — у жителей Лаэрдез’Руаэмар всегда был пунктик на тему своего роста. — Конечно нет! Просто хотелось бы обсудить детали, — поспешил успокоить его маг. — Хорошо. Но этот план не финальный. Положение может поменяться в любой момент. Итак, вот здесь, — палец Лайма ткнул в место около границы с Наиавел’Ваин, — мы проведём ритуал, который пробудит Шагающих. Ваша задача — охранять друидов, пока они делают своё дело. Может произойти всё, что угодно, так что ваши навыки пригодятся. Затем вот здесь, — палец переместился немного к югу, — пробудятся две дюжины Шагающих. Этого количества хватит, чтобы разметать всю вражескую армию в округе. Конечно, враги постараются закрыть дыру, да и мы будем разводить Шагающих по всей линии фронта, но на время там образуется безопасная зона. Вы быстро пройдёте всем диверсионным отрядом и откроете Лесной Коридор, чтобы оказаться возле столицы Наиавел’Ваин. Точка выхода расположена в зоне Васильковой Поляны. К востоку будет сама столица, а за ней старая башня Продавшихся. Там вам придётся действовать уже в кооперации с армией Наиавел’Ваин, но главная задача — прорваться в Башню, чтобы устранить командование. Кстати, силёнок хватит? — тут же спросил он у Эллис. — Магистр Крис считает, что хватит. — Девушка старалась, чтобы голос её был твёрд, но она испытывала сомнения по этому поводу. — В любом случае, других потенциальных диверсантов вы получить не успеете, — заметил барон Борвальд. — Сильнейшие рыцари ордена уже далеки от столицы и выполняют свои задачи. Как и лучшие маги Исмаина. Потому не думайте, что в любой момент может прийти сильное подкрепление. Максимум — пара небольших отрядов. — Что же, тогда и выбора нет. Начнём. — Лайм напоследок обвёл тяжёлым взглядом всех присутствующих. — Не буду просить помощи у богов. Попрошу у вас — сделайте всё возможное. Всё в наших собственных руках.