Not an Angel

Ягами Лайт завидовал, глядя на то, с какой легкостью L мог очиститься от липких последствий секса. Шинигами постоял под душем всего-навсего около минуты, а затем стал нематериальным, вынуждая капли воды упасть на кафель и оставить его совершенно сухим и чистым. Исчез даже легкий запах его пряного пота. Лайт уже много раз видел, как Рюк оставался совершенно сухим под дождем, поэтому это имело смысл. После душа, L открыл рот и застенчиво произнес: – Мне жаль. Если бы я подумал об этом раньше, то тебе бы не пришлось тратить силы на очистку моих крыльев. В качестве мести, Лайт поручил ему работу по собиранию всех кусочков отвалившейся кожи. Их нельзя было оставлять на видном месте, потому как всегда существовала возможность, что кто-нибудь из следственной группы вернется и случайно заглянет в спальню. Это было маловероятно, но идеальный план на то и идеальный, чтобы учитывать даже такие мелочи. Когда оба были вымыты и одеты, обрывки кожи спрятаны в коробку на дне ящика стола, а стирка запущена, они все-таки отправились в свое небольшое путешествие. L был очень разговорчив и даже немного менее сутул, чем обычно. И хотя он пытался принять свое излюбленное положение, крылья, по всей видимости, имевшие вес, тянули его в другую сторону, мешая осуществить задуманное. В результате всего этого, черноволосый парень выглядел еще более высоким и даже в некотором роде царственным, подавляюще огромным в своем присутствии. Но одновременно он был и по-детски невинным: спускаясь на лифте, шинигами сделал одну половину своего тела нематериальной, чтобы высунуть голову наружу, называя этажи, которые они проезжали, или опускаясь на колени на полу лифта, выглядывал через него, говоря что-то о механизмах. Что-то, что Лайт не мог понять по чисто физическим причинам: звук не имел свойства проходить через толстые железные стены, как это делал L. Снаружи L разглядывал все, начиная от людей и машин, заканчивая объектами, выставленными напоказ на витринах магазинов. Взгромоздившись на плечо Лайта в своей бесплотной форме, в которой он не имел никакого веса, L неоднократно предпринимал попытки оттуда упасть, махая крыльями для поддержания равновесия, но все равно теряя высоту, оказываясь посреди тротуара или улицы, позволяя пешеходам и машинам сновать прямо через его призрачную фигуру. Приглушенным голосом, оставляя свои губы неподвижными, так же, как он обычно переговаривался на публике с Рюком, Лайт пытался предупредить L несколько раз, но в результате добился лишь того, что тот согласился на какое-то время сдерживать себя, но долго это не продлилось. – Когда я нематериален, – парировал L. – Я не могу нанести вред поверхности своего тела, поэтому никакой опасности оставить свою кровь в общественном месте не существует. Весь путь, задуманный Лайтом, должен был составить три квартала, но L остановился где-то на половине пути, радостно дергая парня за руку и указывая на кафе, витрина которого демонстрировала покупателям огромный торт. Невольно отмечая очевидное сходство со свиданием, Лайт затащил счастливого, вертящегося по сторонам L внутрь кафе, заказывая семь кусочков пирожных разных видов, и выбрал места позади, чтобы другие покупатели не могли их увидеть. Пристально наблюдая за внешней обстановкой, Лайт кормил шинигами с ложки, готовый засунуть ее в свой собственный рот при малейшем намеке на чужое появление. Глядя на парня невинными глазами, L ел в такой манере, что это казалось намеренно эротичным, хотя, зная L, ничего нельзя было утверждать наверняка. Все, что тот делал при помощи своего рта, почему-то казалось соблазнительным. Оставалось всего два кусочка, когда на горизонте появилось знакомое лицо. Лайт попытался не реагировать, надеясь, что она уйдет, но, к сожалению, его план провалился. – Лайт, это ты? – практически сразу воскликнула она. – Ой, мне так жаль. Обычно я беру этот столик на обеденное время по четвергам. Мне правда не хочется тебя выгонять, но, боюсь, моя дочь начнет плакать, если я попрошу ее переместиться. Ничего, если мы присоединимся к твоему столику? Маленькая девочка, едва ли достаточно взрослая, чтобы самостоятельно ходить, показалась из-за угла. Ее маленькие ручки крепко держали руку матери. Пора здесь заканчивать, не вызывая подозрений, до того, как Юри успеет сказать что-нибудь про угон автобуса. – Все хорошо, Юри, я не против. Раз уж на то пошло, почему бы вам не занять весь столик? Я все равно уже наелся и как раз собирался уходить. Сейчас только попрошу официанта завернуть эти два куска. Лайт попытался встать, однако L неожиданно сиганул через стол, прижимая человека к месту и усаживаясь у него на коленях. – Я еще не закончил, – сказал L. – Хочу доесть свое пирожное! Лайт едва слышно прошептал, маскируя движения губ под усталый вздох: – Ты можешь доесть снаружи. – Нет, не могу. Там слишком много людей, которые могут это увидеть, – упрямо ответил L. Как назло, Юри приняла, по-видимому, молчание за знак согласия и проскользнула на скамейку напротив Лайта и L, помогая своей дочери сесть рядом. – Сколько прошло, уже три года? Или четыре? В последний раз, когда мы виделись, ты был на выпускном вечере у Масато. Тогда ты привел Мису Аманэ, свою девушку, чем сильно всех шокировал. Чем ты занимался все это время, Лайт? И почему только я не убил ее несколько лет назад, просто, на всякий случай, дабы предотвратить все ситуации, подобные этой? Лайт промолчал. – Ох, точно, – Юри понизила голос. – Я вспомнила. Ты собирался устроиться в НПА, а они не позволяют своим работникам распространяться об этом на случай, если вдруг Кира захочет уничтожить их всех целиком. Это правда? Не беспокойся, я никому не скажу. Ты ведь знаешь, я умею хранить секреты. Как тогда- – Лучше не обсуждать это при твоей дочери, – сказал Лайт. – Что если- – О, не говори ерунды, – ответила Юри. – Она ничего не запомнит, ведь сейчас ей едва ли исполнилось два года. Неужели она выглядит старше? – На самом деле, да. Как- – Мы скрыты от посторонних глаз во всех смыслах этого слова. Грустно, что НПА не позволяет никому преследовать Киру. Ты ведь такой умный, Лайт. Я знаю, ты поймал бы его в считанные дни! Люди думают, что L полный идиот, раз делает все насколько медленно. А ты, наверняка, имеешь сильное желание поймать Киру после того, как тот агент ФБР оказал нам помощь, а вскоре после этого по новостям объявили о его смерти. По спине Лайта пробежал холодок. – Этого инцидента не было в твоих файлах, – задумчиво пробормотал L. – Ну, тогда агенты ФБР преследовали всех, кто был связан с НПА. Так сказал мой отец. Всего было двенадцать агентов ФБР, которые контактировали с сотнями людей. Сейчас я не могу убить Юри. Все самое худшее, что могло произойти, уже произошло, к тому же сейчас L видит продолжительность ее жизни. Если она умрет раньше своего времени, будет очевидно, что это дело рук Киры. Юри повернулась через плечо, давая знак проходящему мимо официанту. В то время как L, после временного отвлечения, умял целый кусок пирожного в два укуса, заставляя глаза маленькой девочки расшириться от удивления. Он уже намеревался впиться зубами в последний оставшийся кусок, когда Юри повернулась обратно, и L остановился в нерешительности. Лайт встал из-за стола, привлекая внимание официанта, и, обменявшись минимальным набором прощаний с Юри, он покинул кафе, неся сиротливо покоящийся в коробочке кусок пирожного. L доел его в лифте, ведущем к тому месту, которое изначально выбрал для них Лайт. Это была зеленая демонстрационная крыша, публично открытая и расположенная на самом верху здания бизнес-центра. В отличие от парка, большую часть времени она пустовала, хотя иногда, примерно в полдень, сюда поднимались случайные туристы. Это место было одним из тех, в которых Лайт любил думать, сбегая подальше от шумной и назойливой Мисы. Большинство таких крыш было заставлено растениями, разделенными узкими каменными проходами. Обычно там было все, начиная от садовых растений и декоративного плюща, заканчивая небольшими деревцами в массивных горшках. Плакаты, кричащие о защите окружающей среды и пользе зеленых крыш, были развешаны по всему городу, и L даже пару раз останавливался, чтобы рассмотреть их. Вскоре они оказались на краю крыши, где располагалась круговая дорожка и перила. – Если нужна высота, – подал голос Лайт. – Прыгни с крыши. – Не будь таким очевидным, Лайт. L забрался на перила в кошачье манере, цепляясь руками и ногами и слегка наклоняясь вперед, расправив крылья. Он сделал пару глубоких вздохов, а затем спрыгнул с перил. Примерно так же, как он это делал ранее на тротуаре, L начал медленно падать, часто махая крыльями. Но на этот раз, прежде, чем коснуться земли, он начал подниматься вверх. Ритм движений его крыльев неуловимо изменился. А потом он снова потерял этот ритм, опускаясь на землю. Но это не удержало молодого шинигами. L заполз обратно на крышу прямо по стене, как какой-нибудь супергерой, прыгая с крыши снова и снова, каждый раз выучиваясь чему-нибудь новому. В конце концов, он смог даже долететь до крыши с самой земли, контролируя свое направление уже очень хорошо. Облетев кругом крышу несколько раз, по очереди приземляясь то на одном, то на другом дереве, L под конец обосновался на перилах рядом с Лайтом. – Я не научился парить на месте так, как это делает Рюк, но зато усвоил основы всех остальных техник. Боль от растущих крыльев... она того стоила. До того, как Ягами ответил, L придвинулся еще ближе, усаживаясь на перилах, как на жердочке, и притягивая парня в свои объятия. – Я чувствую, что мне снова требуется секс, – пробормотал L человеку в плечо, зарываясь туда своим острым носом. – Не здесь, – сказал Лайт. – Сейчас на крыше никого нет, и даже если кто-нибудь зайдет, мы можем тут же прекратить. Они не могут меня видеть, поэтому- – Я не стану раздеваться здесь. – На днях я подумывал о новых типах секса. Просто используй свой рот здесь. И тут, неожиданно, бинты между ног L стали свободными, а его теплый и твердый член уткнулся Лайту прямо в лицо. – Внутри твоего рта мокро. Думаю, это должно быть приятно. Засунь мой член туда, – предложил L. Никто не увидит нас с земли, если у них, конечно, нет телескопа, но даже тогда все это будет выглядеть просто как набор несуразных движений. Даже если шпионы Ниа следят за каждым моим шагом, они ничего не поймут. – Ладно, – согласился Лайт. – Только не засовывай его мне в горло. В отличие от тебя, я – человек, а люди нуждаются в кислороде. – Ты не можешь дышать при помощи носа? – Ноздри соединены с горлом, – пояснил Лайт, а затем прикрыл глаза, несколько раз коснувшись языком эрекции L, позволяя ему таким образом привыкнуть к самой идее. Чужой член вздрогнул от повышенного внимания, а хриплый вздох сорвался с губ, тонкие пальцы на руках сжались и разжались, путаясь в ткани футболки Лайта, а затем забрались прямо под нее, чтобы потрогать спину партнера, ласково погладить его кожу. Золотистые крылья тоже обернули Лайта плотным коконом, как бы добавляя еще один слой объятий, так же пробираясь под одежду, чтобы нежно потрогать и пощекотать, заставляя кожу партнера покрыться мурашками. Сначала Лайт смочил орган своей слюной, и затем, уверенно обхватил двумя руками основание, чтобы поглаживающими движениям стимулировать чувствительную кожу. Это должно было удовлетворить L достаточно, чтобы он не пытался продвинуться глубже. А потом, позволил верхней половине погрузится в рот, наслаждаясь дрожью, прошедшей по телу L, немного вкусом гвоздики и новым вкусом стекающей в его рот смазки, который было трудно опознать. – А-ах! – L вскрикнул и стиснул Ягами в своих объятьях еще сильнее. Дрожь, пробежавшая по чужому телу, была ощутимой. Лайт же продолжил сосать чужой орган короткими быстрыми движениями, пытаясь свести с ума круговыми движения языка вокруг чувствительной, пульсирующей головки. Он надеялся, что все делал правильно, хотя и не имел никакого опыта, но судя по тому, каким отзывчивым к его ласкам был L, все шло более, чем хорошо. И это сводило с ума самого Лайта: чувствовать вес его собственной растущей, оставленной без внимания эрекции, в то время как руки и крылья L скользили прямо под одеждой, сжимая его задницу. Перья оставляли дорожки мурашек, двигаясь вверх и вниз по его ногам, а влажные губы L прижались к спине. Множественные прикосновения, сверхъестественно достигающие его кожи через одежду, то и дело ощущались по всему телу Лайта, заставляя чувствовать себя обнаженным. Парни стояли на крыше, странным и невероятным дуэтом одетых и при этом голых, трахающихся на публике и при этом называющих себя приличными. Неожиданно захват обнимающих рук и крыльев усилился, сочетаясь с жалобным стоном, а затем обильный поток жидкости со странным вкусом заполнил рот Лайта. Парень сглотнул, подставляя рот под следующую струю, и затем сглатывая снова, высасывая из L остатки до тех пор, пока тот не оказался пуст, не способный оставить ни капли доказательства на крыше. Вкус был приятным. Неуловимый, снова пряный, но на этот раз Лайт не мог подобрать ему идентичного земного аналога. Он предполагал, что это была смесь тмина и аниса. В этот момент L резко спрыгнул с крыши. Лайт удивленно оглянулся и увидел садовника, одетого в униформу и пристально наблюдающего за ним. Вытерев рот и облизав губы, парень невозмутимо прошел мимо него к выходу с крыши. К тому времени, когда он добрался, целая толпа одетых в деловые костюмы бизнесменов вышла из лифта. Немного позже L снова появился возле него, присоединяясь к поездке вниз. Подождав ровно до того момента, когда они остались наедине, шинигами приблизился к Лайту, опускаясь на колени и неожиданно просовывая обе руки через стену. Лифт заскрипел и остановился. – Двери не откроются, если лифт находится между этажами, верно? – уточнил L. – Да. Не теряя времени, рот L опустился к месту, между пуговицей брюк и их молнией. Лайт помог расправиться с застежкой, желая поскорее избавиться от почти болезненного давления. Как только его брюки соскользнули с ног, опускаясь до щиколоток, рот L принялся за работу. Головка члена выступила из крайней плоти, и L как будто инстинктивно знал, что делать, потому как его мокрый язык моментально проскользнул в узкое пространство между вышеупомянутой складкой и чувствительной головкой, кружа вокруг нее, заставляя чужой орган увеличиться в размерах и напрячься еще сильнее. Лайт с трудом мог поверить, насколько он хотел этого. Тогда L аккуратно обхватил ее губами, просовывая сначала в рот, а потом пропуская глубже в горло, позволяя Лайту беспорядочно толкаться во влажное отверстие, не чувствуя ни малейшего сопротивления, в то время как L продолжал делать какие-то невероятные вещи своими губами и языком. В этот момент Ягами Лайт осознал, что он всегда, еще в прошлом, думал о том, как талантлив должен был быть L в оральном сексе. Эта мысль не давала ему покоя каждый раз, когда тот игрался с едой в своей чувственной манере. Лайт представлял, как это должно было быть, и, хотя годы разлуки стерли эти воспоминания из его головы, это происходило прямо сейчас и по-настоящему. Все было именно так, как он себе и поставлял: мокро, скользко, умело и мучительно приятно. И, ох, L определенно не имел рвотного рефлекса, поэтому Лайт мог свободно проталкивать свой член в эту мокрую глубину так требовательно, так сильно, как ему хотелось. L принимал полностью, принимал, принимал, и принимал, его зубы, язык и губы игрались с нежной кожей, дразня и возбуждая. Лайт едва мог удержать свои колени от того, чтобы разъехаться, все его тело странно ослабело, находя некоторую опору в стене лифта, в то время как L безжалостно трахал его своим ртом. С трудом собирая остатки контроля, Лайт пробормотал: – Ты... аах... ты должен проглотить. Оставлять сперму в...хх… лифте... это преступление. А затем он оказался еще глубже, чем прежде, даже его поджатые, напряженные яички частично оказались внутри рта L, наконец освобождаясь. Его спина соскользнула вниз по гладкой полированной стене лифта, несмотря на все усилия это предотвратить. L последовал за ним, руки Лайта запутались в лохматых черных волосах, когда его удовольствие волнами хлынуло внутрь L. Лайт хотел этого, нуждался в этом, и последнее мимолетное касание крыльев по бедрам стало высшей точкой его кульминации, коротким, острым взрывов блаженства. Он был опустошен, тяжело дыша, сидя на полу, с головой L на его коленях. Шинигами осторожно очистил его, и это чувствовалось слишком ярко для легких прикосновений языка, но Лайт терпел ради того, чтобы полностью избавиться от улик. У Лайта в голове появилась маленькая фантазия о том, как будто он признался прямо сейчас, что он Кира. А L просто принял это, как должен был, и занял свое место в качестве сторонника Киры, его великолепного крылатого ангела. Но это была лишь фантазия. Слишком рано было думать об этом сейчас. В конце концов, L поднял голову и сказал: – Этот вкус нельзя назвать приятным. Ты должен мне кучу дополнительных пирожных за то, что заставил меня проглотить. Ягами надеялся, что обратный путь обойдется без происшествий, однако L объявил, что раз уж они вышли наружу, то должны были обязательно зайти в книжный магазин. До ближайшего из них можно было легко добраться на такси. Лайт не особо беспокоился о том, какую информацию носят в себе продаваемые книги. Большинство издателей критично смотрели на взгляды противников Киры в значительной степени не потому, что Кира обычно карал несогласных, а потому, что всегда существовала такая возможность, основанная на тех немногих случаях, когда Кира все-таки покарал за это, поэтому вряд ли кто-либо из представителей власти имел желание испытать судьбу. Кроме того, сторонники Киры стали достаточно серьезной силой, чтобы их неодобрение могло иметь огромные финансовые последствия. Магазин, который они посетили, имел средние размеры: не слишком маленькие, чтобы специализироваться на том, что не было им нужно, но и не настолько большие, чтобы представлять непопулярные в обществе точки зрения. L выбрал книгу для подростков о человеческом теле и сексуальности, плюс несколько других книг по анатомии. Затем он начал искать материалы по делу Киры. Под прикрытием дружеских советов, Лайт тонко направлял его к большинству книг, которые поддерживали более приемлемую точку зрения. Поскольку L знал, что ему не разрешено самостоятельно брать книги с полок из-за камер в магазине, это немного помогло держать ситуацию под контролем. И когда L наконец-таки выбрал пять толстых книг по делу Киры, он неожиданно произнес: – Я долго пытался понять, нужен ли Кира этому миру или нет. Уровень преступности снизился на семьдесят процентов, и это факт. Но мне не кажется, что можно правильно оценивать его действия, руководствуясь одними только цифрами. Мне бы хотелось получить более широкие представления о ситуации. После этого, я вероятнее всего поймаю Киру. И к этому времени уже точно буду знать, как именно мне следует с ним поступить. Что? Лайт силой успокоил свое дыхание и очень тихим голосом, чтобы магазинные микрофоны не уловили его речи, спросил: – Почему ты хочешь поймать Киру? – Разве не очевидно? Твоя следственная группа имеет больше информации на Киру, чем любая другая команда расследования. Кира сделает свой ход очень скоро. Он не потерпит, чтобы тетрадь смерти и дальше оставалась в руках преступников. В соответствии с его профилем, он должен начать действовать, чтобы сохранить обожание публики. Когда это произойдет, я буду в гуще событий, и с моим уникальным пониманием ситуации и необычными для этого мира способностями я непременно одержу победу. Вдруг лицо L оказалось прямо напротив лица Лайта, глаза в глаза. – Как только мы получим подозреваемого или хотя бы просто место, где тот может скрываться, я хочу, чтобы ты под любым предлогом оказался поблизости. Если я смогу проникнуть в зону поражения, то буду идеальным шпионом. Я добуду все доказательства, которые тебе необходимы. Кроме того, есть еще кое-что. L сделал драматичную паузу, пока Лайт все-таки не сдался и не спросил: – И что же? – Рюк намекнул мне, что он знает, кто такой Кира. На мой взгляд, Рюк немного туповат. Используя хитрость, подкуп и достаточное количество времени, я уверен, что смогу вывести его на чистую воду. – А, это, – пренебрежительно бросил Лайт. – не верь всему, что говорит Рюк. Он постоянно дразнит окружающих такими вещами. Никогда не знаешь, он говорит что-то серьезно или просто пытается добавить драматизма. L моргнул, несколько мгновений выглядя разочарованным, но потом его глаза поймали что-то на верхней полке, и он приподнялся на мысочки, чтобы было легче достать. В его руках оказалась книга с говорящим названием: «Вся правда о величайшем детективе L». – Купи ее, – попросил L. – Нет, – прошептал Лайт. – Это просто глупые сенсации, не лучше, чем желтая пресса. Девяносто девять процентов из этого – просто спекуляции, либо предположения, основанные на меньшем количестве фактов, чем уже имеется у нас самих на компьютерах в штаб-квартире. – Там может быть что-то такое, что не имеет никакого смысла для вас или для широкой публики, но это могло бы привести меня к моей семье. Возможно, я вспомню некоторые детали моей прежней жизни. Я просмотрел все данные, которое у вас были. Жаль, что у вас даже нет видео старого меня. – Ну, это была твоя идея попросить помощника удалить все данные, если он почувствует, что умирает. Тебе следовало бы продумать запасной план, чтобы эти данные можно было как-нибудь восстановить. – Это действительно очень глупо, – сказал L. – И я не верю, что мог так поступить. Уверен, что бывший я создал секретную базу данных. Возможно, она существует и по сей день, и я смогу найти ее. Ваши самые ранние записи касательно дела Киры кажутся неполными. Полагаю, много времени уйдет на то, чтобы восстановить события в моей памяти, но, если бы я мог знать все с самого начала, возможно, я смог бы решить это дело прямо сейчас. – Мацуда вызвался отсортировать их, а, как известно, ему очень сложно сказать «нет», – добавил Лайт. L подпрыгнул и снова тыкнул в книгу пальцем. – Пожалуйста? Просто достань ее и подержи в открытом состоянии. Лайт достал небольшую табуретку для ног, снимая книгу с полки и открывая ее на первой странице, быстро пролистывая первые пять страниц, чтобы L мог пробежаться глазами по каждой из них. – Да, – произнес L. – Я хочу ее. Несмотря на то, что здесь говорится, что я высокомерный придурок. Наклонив голову на бок, L потрогал нижнюю губу пальцем. – Хотя, – сказал он. – вероятно, такое мнение сложилось из-за твоих действий, потому что посторонний человек едва ли сможет провести грань различия между нами. До того, как Ягами успел ответить, взгляд L упал на стопку журналов и газет, и он стал просить добавить их к растущей куче покупок, которую Лайт тащил. Это может быть опасно. Я не имею ни малейшего понятия, включили ли они невыгодные для меня статьи в эти печатные издания или нет. Однако выбора нет, я не могу позволить L заподозрить меня в отслеживании его информационного потока. – Не уверен, что могу позволить себе все эти книги, – попытался выкрутится Лайт. – Я знаю, что ты хранишь значительную часть своего финансирования, предназначенного для дела Киры, в резерве, и также знаю, что из-за секретности тебе не нужно посылать подробные финансовые отчеты своему начальству. Представь наши затраты как деловые расходы. Помощь мне – это помощь в деле Киры. На самом деле, ты также должен использовать эти средства, чтобы заплатить кому-нибудь, кто сможет исправить интернет. Тогда можно было бы провести больше исследований- – Я сам могу его починить. Будет глупо звать кого-то другого. – Твоя гордость тебя погубит, Лайт. Поверь мне. Будет лучше поскорее от нее избавиться, – посоветовал L. Внутри Лайта все сжалось, а холодок пробежался по его позвоночнику до самой макушки, вызывая легкое покалывание. Нет, спокойно. Он все еще ничего не знает. И абсолютно точно не симулирует свою амнезию. Он не смог бы. Тем временем, L спросил: – Ты уверен, что книг о шинигами не существует? Выравнивая дыхание, Лайт подождал, пока ближайший к нему клиент наконец не отошел, и только потом ответил: – Только научной литературы. А художественной полно. Самая большая партия находится прямо за твоей спиной с надписью «Bleach»* на корешке. Тем не менее, это почти не связано с тем, кем ты являешься. Возможно, мне действительно стоит вложиться в полную версию до последнего тома. Это могло бы обеспечить ему занятость без угрозы чьей-либо безопасности во время моего отсутствия тогда, когда я буду занят. Да, вот оно! Мне нужно как можно больше развлекательной атрибутики на все случаи жизни. Возможно, мне даже удастся превратить его в отаку**. В результате Лайт ушел со всем тем, что предложил L, с трудом взваливая на спину тяжелую ношу. Плюс, он договорился с менеджером магазина о специальном заказе целого ряда полных собраний самых сжирающих время и захватывающих аниме и манги, которые тот только мог придумать. Все это должно было прибыть на почту в ближайшее время. Парень на мгновение даже задался вопросом, отслеживал ли Ниа его почтовые отправления и посылки, а затем улыбнулся, представив себе замешательство соперника. Внезапный всплеск заказов пирожных, манги, книг и аниме не мог быть использован в качестве улики, но зато Ниа мог потратить кучу времени, пытаясь разобраться, в чем же дело. Это было бы просто восхитительно. Вернувшись домой, L провел долгие часы за раздумьями, держа книги и журналы перед лицом своеобразным захватом между большим и указательный пальцем, к которому Лайт уже успел привыкнуть. Ягами хотел проследить за чтением L, но этот захват вкупе с очень большими крыльями L не позволяли заглянуть через его плечо, не оказавшись при этом замеченным. L останавливал свой марафон только трижды. Первый раз, для дополнительного занятия сексом, во время которого L очень старался оказаться сверху, но потерпел неудачу. Во второй раз, чтобы заставить Лайта позвонить Мисе и убедить ее провести еще несколько дней на Гавайях, а в третий раз, чтобы показать парню рекламу в одном из журналов, на которой была фотография Токийского горизонта. Палец L приземлился на изображение такого знакомого небоскреба, выделяющегося среди всех остальных зданий. – Лайт, что это за здание? Сердце Лайта тихо ухнуло. Нет, он не помнит, он точно не помнит. – Ох, ты, должно быть, видел его в наших файлах? – Лайт выдавил из себя тихий смешок. – Это штаб, который ты построил. Мы потеряли право на его использование много лет назад. В настоящее время это дело увязло в юридической трясине. Несколько конкурирующих компаний, претендующих на небоскреб, до сих пор ведут споры о праве собственности, к тому же, оказалось, что здание строго нарушает закон о зонировании и должно быть подвергнуто капитальному ремонту прежде, чем оно сможет законно заниматься другими компаниями. Однако, поскольку это здание построено как бункер, предназначенный для противостояния ядерному нападению, его модернизация, помимо оплаты штрафов и судебных издержек, будет, вероятно, стоить больше, чем сам небоскреб. – То есть, оно пустует? – осведомился L задумчиво. – Верно. – Нам нужно пойти туда. Может быть, оказавшись там, я вспомню что-нибудь важное, или ... или, может быть, там находится моя секретная база данных или ключ к ее обнаружению. Лайт возразил: – Мы искали везде. Там ничего не было. Ватари удалил все данные, связанные с твоей личностью, которые существовали в природе. Кроме того, мы не сможем войти. Обеспечение законного права на обыск здания займет, по крайней мере, несколько месяцев и может дорого нам обойтись, вовлекая нас в судебное разбирательство. Внутри нет электричества, поэтому, даже если оборудование все еще работает, мы не можем включить его и обойти меры безопасности. – Уверен, что, если пробить дыру в каком-нибудь незаметном месте, проникнуть в здание будет несложно. Возможно, я мог бы снять дверь или подлететь к крыше- – Категорически неприемлемо. Мы не будем вламываться в эту высотку. Это очень серьезное преступление и вообще аморально. – Но ведь это мое здание, – парировал L. – Уверен, я могу вломиться в свое собственное здание, если захочу. Не вижу в этом ничего плохого. – Нет! L надулся и сказал: – Нечестно, что ты ограничиваешь мои движения и решения. Я могу заставить тебя пойти. Могу дождаться ночи, а затем подлететь туда, неся тебя на себе. Просто будь рядом, когда я буду делать это. Не нужно помогать, если тебе это не нравится. Он собирается заставить меня силой, не так ли? Ублюдок! Лайт вздохнул. – Если я не могу убедить тебя не делать этого, хотя бы дай мне время, чтобы разведать местность и получить необходимую информацию. Никому не будет лучше, если мы привлечем копов и меня арестуют. – В таком случае, ты сделаешь необходимые приготовления в ближайшее время? – Да. L вернулся обратно к своему материалу для чтения, а у Лайта появилось очень плохое предчувствие, которое со временем только усилилось. В добавок ко всему, L, по-видимому, больше не беспокоился о сне, а просто лежал, притаившись. Каждый раз, когда Лайт просыпался ночью, L не спал, а делал что-то, известное только ему.