Чат для одиноких

Писалось под James Newton Howard — He Sleeps — И как ты собираешься это сделать? — Пока не знаю, но что-нибудь придумаю, — ответил Грейвс, водя пальцами по крышке ноутбука. — Надо это сделать. Это единственный выход. — Неужели? — послышался удивленный голос Эрика Холла в смартфоне. — То есть вариант признаться ей и попробовать создать крепкую и любящую семью ты не рассматриваешь? — Нет, и ты знаешь это, — спокойно ответил Грейвс, но нотки раздражения в его голосе можно было услышать. — Хорошо. Какие идеи? Сбросишь его с поезда и напишешь от лица семейного адвоката, что он умер, и его последними словами было признание в любви Мышке? Персиваль откинулся на спинку стула и усмехнулся. — Ты смотришь слишком много сериалов. — Ну, прости. Как есть. Нахмурившись, он еще раз прошелся подушечками пальцев по холодной металлической крышке и резко отдернул руку. — Тогда она будет страдать еще сильнее, а я хочу сделать все наоборот: чтобы после моего исчезновения она вздохнула с облегчением и нашла себе кого-то другого. Поступать так, как ей не понравится, и выставить себя самым ужасным в мире человеком. — Нет! Не делай этого! Не делай! — кричал в динамик Эрик с такой громкостью, что его друг невольно нахмурился. — Почему? Что не так? — Что? А! Это я не тебе, а Джейн. Она тянула руки к розочкам из крема. Я уверен, что ты не знаешь, как их сложно делать. — Без понятия. Решил порадовать жену? — У Джейн завтра в школе праздник, и они там будут хвастаться своими кулинарными изысками. Я решил, что мы не хуже. Правда, наша мама как всегда задерживается на работе, но ничего. Она придет и увидит, какую красоту мы сделали. Я верно говорю? — Да! — послышался радостный девичий крик. — Надо было мне жениться на тебе. Сейчас бы и проблем не было. — Что я могу сказать? Ты упустил крупную рыбешку, Грейвс. Очень крупную. И все же, это неплохая идея. Я не про то, чтобы нам сбежать с тобой в Лас-Вегас и там пожениться. Правда, думаю, что моя жена этого бы не заметила. Я про Тину. Он потер подбородок и слегка сощурил глаза. — Но предупреждаю сразу — вероятность осуществления твоей идеи равна шести процентам. — Почему? — Потому что на это есть две причины, друг мой. Первая: не факт, что такое поведение настроит ее против тебя. Женщины - самые непредсказуемые существа в мире. Легче предсказать конец света, чем то, как они отреагируют на то или иное. Поэтому ты можешь получить обратный эффект и влюбить ее в себя сильнее. И вторая: влюбленные люди весьма глупы и не видят дальше своего носа. А она в тебя влюблена, и это факт. Подумай и взвесь все. Тяжелый вздох пронзил тишину комнаты, поднимаясь куда-то на самый верх и исчезая в воздухе печали. — Я подумаю. Спасибо. — Всегда, пожалуйста, и… Вот черт! Мой бисквит горит! Твою мать! Джейн, беги за огнетушителем! И быстрее! Послышались гудки. — Удачи с бисквитом, — сказал мужчина и положил смартфон на стол, снова невольно коснувшись ноутбука. Поднявшись, он налил из графина, что стоял на столе, в бокал ароматную жидкость карамельного цвета и, сделав внушительный глоток, подошел к большому окну. Панорама вечернего Нью-Йорка, открывшаяся его взору, захватывала дух: фонари, чей свет падал на землю, освещали людей, спешивших домой или, наоборот, тех, кто только шел по делам; тонкая полоска, что разделяла землю и небо, отдавала последними лучами заката, провожая день и встречая ночь, становясь с каждой секундой темнее; жильцы соседних домов озаряли бликами своих квартир ничуть не хуже, чем звезды, что стали появляться россыпью в темном небе, празднуя очередную ночь. Смотря на всю эту красоту, Грейвс лишь сделал еще один глоток и, повернув голову, снова взглянул на ноутбук. Все оказалось сложнее, чем он себе представлял. Намного. К его великому сожалению, он проникся к Мышке теплыми чувствами и не хотел их отпускать, но образ Тины перечеркивал все, не давая даже объяснений. Налив себе еще и выпив все залпом, мужчина схватил пальто и вышел из квартиры, так и не взглянув на стол. Он шел по улицам Манхэттена, наблюдала за людьми, что обгоняли его или шли на встречу. Будучи молодым, Персиваль часто любил ходить по городу вечером и ночью, наблюдая, как Нью-Йорк никогда не спит, живя и дыша полной грудью, что бы ни творилось в мире. И как бы не было плохо, он всегда помогал прийти в себя и поднять настроение своими огнями на мостах, громким смехом прохожих, неожиданной музыкой из-за угла или удивительно вкусным круглосуточным ресторанчиком. Погрузившись в свои мысли, Грейвс перешел мост, который горел множеством огней, приковывая к себе внимание заядлых туристов, не сидевших в номерах хостелов. Двигаясь вперед и осматриваясь по сторонам, мужчина вдыхал теплый весенний воздух и аромат пробудившейся после зимы зелени. Такой сочный, такой терпкий и дурманящий, что ему пришлось остановиться, стараясь его запомнить. Он обошел небольшой парк и свернул за угол, отметив, что это место было знакомым. Еще пара шагов, и мужчина, увидев интересную картину, понял почему. — Не спится? Тина, испугавшись, подавилась мороженым и, подняв голову, удивленно взглянула на него. — Сэр? — И тебе доброй ночи, — весело произнес Грейвс, удивляясь, что пришел именно в то место, где они сидели с Голдштейн после больницы, стараясь привести ее в чувства. — Можно? Кивнув, девушка пыталась незаметно спрятать пустое ведерко от мороженого, которое уже успела съесть, но капитан перехватил его быстрее, метким броском отправляя в урну рядом. — Все так плохо? — спросил он, присаживаясь на скамейку. Хоть ответ и был ему ясен, все же в глубине своей души он надеялся, что она расстроена не из-за него. — С чего Вы взяли? — Первая порция персонального лекарства не помогла, а значит все очень плохо, и поэтому ты взялась за второе. — Вы очень внимательны и проницательны, сэр, — пробубнила девушка, отставляя лакомство в сторону. — Очень. — Поэтому я твой начальник, а не наоборот, — ответил он и взял мороженое в руки. — Опять фисташковое? — Я его люблю. Тишина между ними только прерывалась шумом машин и проходящих мимо людей. — Когда погибли мои родители, я долго плакала. Моя тетя решила меня подбодрить и купила фисташковое мороженое. Мы сели и долго разговаривали. Думаю, что с тех пор для меня оно — как признак заботы и некое подобие надежды, что скоро все плохое уйдет. Грейвс повернул голову и внимательно посмотрел на девушку. Такую хрупкую и такую сильную. Он никогда раньше не замечал за ней этой силы, что пряталась за тонкими плечами и слегка сутулой спиной. Протянув ей лакомство обратно, мужчина ободряюще улыбнулся. — Спасибо, — произнесла она и взяла ведерко в руки, но есть не стала. Просто держала его, чувствуя пальцами холод пластика. — Я люблю шоколадное. Теперь на ее лице появилась легкая улыбка. — Его почти все любят. — Я не отличаюсь в этом какой-то оригинальностью. Тина кивнула и снова как-то грустно улыбнулась. — Я бы спросил, что случилось, но не думаю, что лучший собеседник в личных проблемах и переживаниях. — Но Вы можете провести допрос. — Да, могу, — заметил Грейвс и глубоко вдохнул весенний воздух. — Но я не особо люблю применять этот навык в жизни. Покосившись на него, девушка замялась, а потом повернулась. В ее голове было множества «за» и «против» затеи поговорить по душам со своим начальником. Однако хуже о ней он уже вряд ли будет думать, да и скоро уволит, как ей казалось. Почему бы и не попробовать. — Я влюбилась, — прошептала смущенно Тина, переведя взгляд на дорогу. — Я познакомилась с человеком. Хорошим человеком. Все было отлично, и мы хотели встретиться. Мужчина тоже обратился к ней и стал внимательно слушать каждое ее слово, чувствуя, как неприятный комок собственной глупости, подлости и дрянных поступков подступает к горлу. — Мы познакомились на сайте новостей про Нью-Йорк. Может, слышали о таком? — спросила она и получила утвердительный кивок. — Начали переписываться. Он очень сильно поддерживал меня. Мы много общались, говорили обо всем. Даже когда я была пьяна и начала писать всякие глупости, он не отвернулся, а просто перевел все в шутку. С каждым днем он становился мне все ближе и ближе. Я уже не представляла дня без нашего общения и обрадовалась, когда он предложил встретиться. На лице Грейвса появилась неоднозначная реакция, а губы сжались в тонкую полоску, пока зубы прижимали язык, чтобы не сказать ничего лишнего. — И он не пришел. Я прождала его в кафе, но он так и не появился. Я думаю, что просто ему не понравилась. — Тина… — Он, скорее всего, пришел, увидел меня и ушел. Наверное, представлял, что я модель, а на деле оказалась обычной серой мышкой. Ее тонкие пальцы открыли крышку и, крепко схватившись за ложку, стали набирать ею мороженое. — Я думала, что он другой. Конечно, я не Куинни, от которой все сходят с ума, но он мог подойти и сказать мне это прямо в лицо. — Тина… — прошептал мужчина, не сводя с нее взгляда. — Просто мне обидно, что он так поступил, — продолжала она, не обращая ни на кого внимания, поедая свое «лекарство», просто глотая его. — Я думала, он другой. Думала, что он влюбился в меня, как и я в него. Ком в горле неприятно сдавил голосовые связки и едва пропускал воздух, напоминая о том, что он с ней сделал. — Тина, я… — И он больше не писал. Вот уже второй день, как от него нет ни одного сообщения, — говорила девушка, а в глазах стояли слезы. — Без объяснений он просто исчез. А я не думала, что будет так больно. Грейвс отобрал у нее ведерко и, посмотрев в мокрые и удивленные карие глаза, начал тихо говорить: — Тина, я… Запнувшись, он увидел в ее цветных радужках столько страданий, что повернул голову в сторону дороги. — Тина, я не мастер в любовных делах, и по мне это видно: я до сих пор не женат и без семьи, но позволь мне сказать, что ты явно не права. Ты очень красивая девушка. Не сравнивай себя с сестрой — вы абсолютно разные люди и всегда ими были. Ты умная, целеустремленная и милая девушка. У тебя такое терпение, что я бы на твоем месте уже убил бы братьев Ли или Абернати, нашел бы Ковальски и пытал его, пока он не вернет сестру, а также не смог бы терпеть все разговоры Миранды. Буду с тобой честен: моя голова начинает болеть после первых пяти минут ее рассказов о том, что нового случилось в нашем участке. Да, согласен, ты постоянно попадешь в глупые и, порой, удивительные ситуации, но ты также из них выбираешься, а глупый и трусливый человек не смог бы этого сделать. Наконец, посмотрев на нее, он заметил, как карие глаза чуть увеличились и радужки в них стали немного светлее обычного. Она глядела на него пораженно, словно увидела что-то небывалое впервые в своей жизни. — И не стоит наговаривать на себя все эти глупости — «не понравилась и ушел». Может, с ним что-то случилось. Ты проверяла сводки за тот вечер? — Да, но, к сожалению, я не знаю его имени и даже возраст. — Ясно, — устало произнес мужчина, ставя мороженое на скамейку. — Знаешь, в любом случае, может, это и к лучшему. Она вопросительно приподняла брови. — Узнать, что ты не права тогда, когда все только началось. Мой последний роман длился два года. Мы жили вместе, и я уже думал, что готов жениться на ней, когда она сообщила, что ей предлагают работу в Париже. Она была виолончелисткой и очень хорошей. Я сказал, что это прекрасно и что мы должны все обсудить, ведь у меня тут работа, а она лишь улыбнулась и стала собирать вещи, говоря, что уже согласилась и ее рейс утром. Я был удивлен такой решительностью, пока она не сообщила, что не вернется в Нью-Йорк и что мы больше не вместе. Она улетела, а я долго не мог понять, почему так. Мне было очень тяжело, но через месяц мне дали капитана, и работа спасла меня. — Мне жаль, сэр. Она поступила очень жестоко, — произнесла Тина и подсела к нему поближе. — Да, но я это пережил. Не сказать, что с легкостью и достоинством, но пережил. Время затягивает раны, оставляя шрамы, но без них мы не становимся теми, кто мы есть. Улыбка коснулась их лиц, и девушка кивнула в знак поддержки. В глазах все еще стояли слезы, но он был уверен, что и те пройдут. — К тому же, — продолжил Грейвс, откинувшись на спинку скамейки, — его могла сбить машина и все тело забинтовали. Каждый пальчик, и поэтому он тебе не пишет. Или, еще хуже! — Еще хуже, сэр? — Его похитили инопланетяне и сейчас проводят над ним эксперименты. Жестокие и ужасные эксперименты. — Какой кошмар! — сказала девушка, прикрывая рот ладонью. — Именно. Он кричит и говорит, что у него встреча с тобой, а они держат его и пытают. Держат и пытают. Тина не выдержала и тихо засмеялась, чем вызвала теплую улыбку начальника. — Вот когда его освободят, тогда он тебе и напишет. Поверь мне. Подняв свои большие карие глаза, она взглянула на него с нескрываемой легкостью. — Я верю. Они секунду смотрители друг на друга, стыдясь признаться сами себе, что им нравилось это: не было ни неловкости, ни смущения. Просто глаза в глаза. — Я надеюсь, — проговорил он, наклонившись чуть вперед. — И прекращай есть мороженое ночью на улице. Еще заболеешь. А больничный я дам тебе только после того, как ты поймаешь угонщика. Его пальцы пододвинули к ней ведерко. — Это последнее. Обещай. — Обещаю, сэр, — ответила Тина и взяла его в руки. — Я отвернусь, чтобы не видеть этого. Мужчина повернул голову в противоположную сторону, заметив, что машин стало меньше. — Только подумайте: есть мороженое ночью, сидя на скамейке. Это могла придумать только ты, Тина. Доедая мороженое, девушка лишь хмыкнула, иногда поглядывая на мужчину и думая, что с каждым днем Персиваль Грейвс открывается для нее с новой стороны. С той, о которой она даже подумать не могла. И, на удивление, ей это нравилось. Когда же с «лекарством» было покончено, капитан настоял проводить ее, и, не получив серьезного сопротивления, они медленно пошли в сторону ее дома. Иногда молчали, иногда разговаривали о работе, обсуждая те или иные дела, но оба для себя отметили, что им было комфортно. Комфортно друг с другом, когда они были на равных, когда не были в его кабинете и он недовольно смотрел на нее, ругая за очередное происшествие. У них оказалось много общих тем, и их общение вызывало только чувство спокойствия и улыбку. Подойдя к ступенькам, ведущим в дом девушки, они остановились и немного замялись, пока Тина не произнесла: — Спасибо, сэр. — За что? За то, что спас тебя от ангины? Всегда пожалуйста, Тина. — Нет. И я бы не заболела ангиной. Это точно, — ответила она и глубоко вздохнула, набирая в легкие больше воздуха. — Спасибо, что выслушали, поддержали и подняли мне настроение, сэр. Мне это было нужно. — Не за что. Хотя я уже говорил, что не специалист в этом. Вот мой друг Эрик — он профи. Сначала запугает до остановки сердца, а потом начнет успокаивать, вводя в еще больший ужас. — И все равно у Вас прекрасно получилось. Честно. — Надеюсь, что ты не обманываешь, — сказал Грейвс, закутываясь в свое пальто. — Нет. Приятной ночи, сэр. Она отвернулась и поднялась на одну ступеньку, как услышала, что ее зовут. — Не стоит принижать себя из-за чьей-то глупости. Запомни это. Получив улыбку в ответ, он медленно пошел дальше, ощущая, как ком в горле стал медленно растворяться, а в голове уже созрела идея, что же делать с Мышкой и Голдштейн.