***
— Что вы от меня хотите? — удивленно переспросила Маринетт. — Чтобы ты перехватила один пакет, — повторила мадам Чжоу. — Полиция не сможет помочь, а этот пакет не должен попасть не в те руки. Девушка задумчиво опустила взгляд. Ситуация становилась все более странной с каждой минутой. Во-первых, спасительница принимала не в своем кабинете, как обычно, а в тонированном автомобиле. Во-вторых, за рулем сидел не личный шофер мадам, а ее помощница Юй. В-третьих, перед тем, как сесть в машину, Маринетт попросили отключить телефон. А теперь еще и просят ее перехватить какой-то пакет, словно она не официантка, а шпионка какая-то! — Я не совсем понимаю, — честно призналась Маринетт. В ее голове возникло слишком много вопросов, которые она пока не решалась озвучить. Что за пакет? Почему именно она должна его перехватить? И к чему такая секретность? — От этого пакета зависит расстановка сил в китайской диаспоре, — мадам Чжоу произнесла это мягко, подобно тому, как бабушка рассказывает сказку любимым внукам. — Ты ведь знаешь, что такое Триада? — М-мафия? — господи, только не это! Маринетт хватило противостояния с Бражником, еще семь пуль получить она никак не хотела. — Верно, — улыбнулась китаянка. — И сейчас змеиное гнездо зашевелилось, так как босс не у дел из-за болезни. Нет-нет-нет, ты не подумай, — махнула рукой мадам Чжоу, увидев, как у ее собеседницы округлились глаза. — Я не собираюсь захватывать власть. В моих интересах лишь то, чтобы один конкретный человек не встал во главе группировки. Иначе у многих моих девочек начнутся проблемы. О том, что под «девочками» мадам Чжоу понимала торгующих своим телом в различных массажных салонах, барах и клубах китаянок, догадаться было не трудно. Поначалу, когда она только узнала, что ее спасительница является покровительницей парижских проституток, Маринетт даже не знала, как на это отреагировать. Будучи героиней да и в принципе целомудренной девушкой, она крайне отрицательно относилась к подобного рода занятию. Вот только поделать с этим ничего не могла. Мадам Чжоу категорически не собиралась оставлять свой бизнес. Более того, китаянка гордилась тем, что не принуждала подопечных к этому занятию, как делало большинство ее предшественников, и как в свое время поступили с ней самой. Маринетт понимала, что если сдать женщину полиции, то на ее место придет новый сутенер. Да и поступать так с человеком, спасшим ей жизнь, она не могла. Оставалось только закрывать глаза на незаконную деятельность мадам Чжоу, сдерживать отвращение к этому бизнесу и радоваться тому, что никто не просил Эмму Ли оплачивать спасение своим телом. И Маринетт понимала, что наличие шрамов не являлось бы препятствием, если бы мадам Чжоу все-таки захотела завлечь ее в бизнес. — Но я не уверена, что у меня получится, — прошептала Маринетт. — У Эммы Ли действительно ничего не выйдет, — согласилась мадам Чжоу. — А вот Ледибаг могла бы и помочь. Глаза Маринетт округлились еще больше, дыхание перехватило, а стук взволнованного сердца заглушал все прочие звуки. Черт возьми, мадам знала о ее самом главном секрете! Неужели с самого начала? Но почему тогда она делала вид, что ей ничего не известно? Неужто ее спасли лишь для того, чтобы впоследствии воспользоваться? — Когда мои девочки выловили тебя из Сены, ты была в геройском костюме, — ответила женщина на незаданный вопрос. — Так что, да. Мне с самого начала была известна твоя личность, Ледибаг. Или мне называть тебя Маринетт Дюпен-Чен? Про это твое имя я тоже знаю, так как полгода запись твоего убийства не сходила с экранов новостей. — Но п-почему вы н-не гов-ворили об этом? — Маринетт совершенно не умела скрывать дрожь в голосе. — Мне казалось, что ты хотела сохранить свою личность в тайне, — мадам Чжоу произнесла эти слова с такой интонацией, словно разговор касался обсуждения планов на ужин, а не величайшего секрета героини Парижа. — Благодаря мне ты смогла спокойно прожить целых шесть лет. Не думаешь, что долг платежом красен? — Раз вы знаете, что я стояла на страже Парижа, — девушке все же удалось вернуть самообладание. — То должны понимать, что я против нарушений закона. — Понимаю, — кивнула китаянка. — Но в данной ситуации мы с тобой в одной лодке. Если пакет окажется в руках адресата, город утонет в крови из-за мафиозных разборок. Не обязанность ли героини это остановить? К тому же тебя не очень-то волновал закон, когда ты просила подыскать документы на новое имя. — Что в этом пакете, и почему тот человек так опасен? — в голубых глазах Маринетт наконец-то снова проснулась решительность Ледибаг.***
Мадам Чжоу сравнивала китайскую мафию с древним осьминогом, обхватившим своими щупальцами весь мир. Хотя и утверждалось, что Триада появилась лишь в семнадцатом веке, мадам была уверена, что эта группировка возникла одновременно с китайской цивилизацией. И уничтожить ее невозможно, так как слишком тесна связь с обычным народом. Нет, большинство китайцев, разумеется, были законопослушными. Но даже им порой была необходима защита, покровительство этого спрута, щупальца которого проникли почти в каждое государство. Закрытые китайские общины — чайна-тауны — находились словно вне зоны досягаемости местных полицейских. Ни один китаец не свидетельствовал против своих, отчего полиция была бессильна против Триады. «Не можешь победить — присоединяйся, но сохрани веру в свои убеждения» — такое решение приняла в свое время мадам Чжоу, войдя в ряды преступной организации. Бывшая проститутка взяла на себя опеку над парижскими куртизанками азиатского происхождения. Благодаря ее действиям, никто больше не принуждал девушек торговать своим телом, не избивал их, а уйти из бизнеса любая могла лишь заплатив небольшой выкуп. Мадам Чжоу гордилась тем, что ни разу не испачкала свои руки в чужой крови. Но таких, как она, в высших рядах Триады было немного. Большинство не гнушалось торговлей наркотиками, оружием, а некоторые торговали даже людьми и их органами. Нынешний глава парижского отделения китайской группировки до недавнего времени умудрялся держать в узде свору отпетых головорезов, но болезнь ежедневно подкашивала его силы. Своего преемника он так и не назвал, но ходили слухи, что им должен был стать некий Лю Чжин, и это означало конец мирным временам. Лю Чжина можно было по праву включить в десятку самых бессовестных негодяев из всех, что когда-либо существовали. Он занимался похищением людей, торговлей органами, подставами, рэкетом, наркоторговлей и торговлей оружием. Пожалуй, этот человек нарушил так много статей Уголовного Кодекса, сколько только мог нарушить один человек. И если бы он стал во главе французского отделения Триады, то вмиг лишился бы всех сдерживающих факторов. Разумеется, многих это не устраивало, но мало кто набрался бы храбрости ему противостоять. Еще одним кандидатом на руководство группировкой был владелец большинства китайских ресторанчиков Франции Сяо Лу. Этот человек, хотя и входил в элиту Триады, незаконные махинации проводил в основном для защиты живших во Франции соотечественников. Достать новые документы мигрантам, оказать помощь в поиске жилья или трудоустройстве, преподать урок задиравшим азиатов бандитам-французам, — с этими вопросами любой китаец всегда мог обратиться к месье Сяо. По словам мадам Чжоу, если бразды правления перейдут к Сяо Лу, то в Париже ничего не изменится. Осьминог продолжит существовать, но не станет активно вредить городу. Если же власть достанется Лю Чжину, то он сразу же начнет кровавую войну за передел сфер влияния. И тогда точно пострадают невинные горожане. Однако главной проблемой сейчас являлся не сам Лю Чжин, а темная лошадка Ван Бао — правая рука заболевшего босса. Что можно было ожидать от него — не знал никто. Но у него были все шансы возглавить французское отделение Триады. И именно ему из Китая должны были передать пакет, от которого зависело, кто возглавит китайскую мафию в Париже.***
— Допустим, я перехвачу этот пакет, — сказала Маринетт, выслушав рассказ мадам Чжоу. — Что дальше? — Узнаем содержимое, — ответила китаянка. — Если там есть что-то доказывающее преступления Лю Чжина, то его даже можно будет передать в руки полиции. В любом случае, решение о дальнейших действиях следует принимать только после того, как ты справишься со своей работой. — А если я откажусь? — Твое право, — кивнула мадам Чжоу. — Но сможешь ли ты спать спокойно, если Лю Чжин начнет зверствовать? — Сколько времени у меня есть на то, чтобы подумать? — чутье подсказывало бывшей героине Парижа, что не все так просто в рассказе мадам Чжоу. Но если часть о последствиях прихода к власти Лю Чжина правдива, то совесть не позволила бы Маринетт вновь бросить город без защиты. В первую очередь ей нужно было обсудить ситуацию с Тикки. Быть может, у живущей тысячи лет квами были идеи или подходящий опыт? — Завтра ты должна дать ответ.***
Пусть мадам Чжоу и знала, кто скрывался под маской Ледибаг, судя по всему, ей не было известно, что рыжеволосый товарищ бывшей героини Парижа тоже был не так прост. Мало того, что Натаниэль Куртцберг являлся нынешним владельцем Камня Чудес Мотылька, так он, в отличие от некоторых божьих коровок, достаточно часто прибегал к использованию своей силы. Да, из-за злодеяний предыдущего Бражника возможности Камня Чудес были ограничены, но Куртцберг нашел бабочкам лучшее применение. Он не мог наделять людей силой, однако вполне был способен за ними следить, причем, даже находясь вне трансформации. Более того, одна бабочка постоянно приглядывала за Маринетт Дюпен-Чен, так что и о ночном визите мадам Юй, и о разговоре с мадам Чжоу Натаниэль узнал сразу же. Поэтому, как только Маринетт вышла из машины китаянки, белый мотылек сел на ее плечо, передавая послание от нового Бражника. — Сегодня прямо день встреч какой-то, — вздохнула мадемуазель Дюпен-Чен, догадываясь, что друг за ней все же следил. Что ж, она в любом случае решила все ему рассказать, а теперь могла сэкономить немного времени. Вот только после того, как Маринетт узнала, что спасительнице давно был известен ее самый главный секрет, она не рискнула встречаться с Натаниэлем лично или звонить ему по телефону, опасаясь слежки или прослушки. В том, что жучков не было в ее комнатенке, Дюпен-Чен была уверена благодаря Тикки, но вдруг кто-нибудь мог перехватить сигнал телефона? Поэтому, вернувшись в свою тесную квартирку, девушка заперла дверь, плотно задернула занавеску и, моля всех богов, чтобы Кот Нуар в данный момент был вне трансформации и не мог засечь ее сигнал, впервые за семь лет надела геройское облачение. Чувство свободы, легкости и уверенности розовой вспышкой окутало героиню. Ей ужасно хотелось вновь взять в руки йо-йо и устремиться в полет меж парижских высоток, но страх перед возвращением был сильнее желания. Пересилив волнение от трансформации (она чувствовала, словно вернулась в прошлое на семь лет назад, когда еще любила Адриана, жила с родителями, дружила с Альей и враждовала с Хлоей), Ледибаг перевела йо-йо в режим коммуникатора. Не обнаружив на экране зеленой лапки, героиня облегченно вздохнула и нажала на изображение сиреневого мотылька. — Я могу сказать с возвращением? — хмыкнул герой в темно-фиолетовом костюме. — Это только на время, — ответила Ледибаг. — Ты ведь все слышал, да? Бражник утвердительно кивнул, и Леди продолжила: — Что думаешь по этому поводу? — спросила она. — Ты как-то говорил, что твои бабочки могут заглядывать в людские сердца. Насколько была честна мадам Чжоу? — К сожалению, мысли читать я не умею, — пожал плечами Бражник. — Могу только узнавать чувства. Мадам ощущала уверенность, словно заранее знала, как ты себя поведешь. В целом, желания солгать я не обнаружил. Что-то она наверняка не договаривала, но что именно — увы, не скажу. Тех, о ком мадам Чжоу говорила, проверить я не смог, так как у меня слишком мало информации, чтобы их найти, но мои бабочки в данный момент прочесывают город. — У нас есть еще время до завтрашнего вечера. Ты успеешь? — Не могу гарантировать. Теоретически, я могу найти любого человека, но на практике все сложнее. У меня на твои-то поиски три недели ушло в свое время. — А если подойти с другой стороны? — Ледибаг пришла в голову неожиданная мысль. — Можешь просканировать, что чувствуют люди при упоминании Лю Чжина? А заодно и всех остальных, включая мадам Чжоу? — Будет исполнено, — улыбнулся повелитель бабочек. Вот только ответ его не был услышан: на экране возникла зеленая лапка, и Ледибаг сразу же оборвала связь и сняла трансформацию. Вздохнув, Куртцберг последовал ее примеру. Встречаться с Котом Нуаром ему не хотелось.***
Натаниэль часто ловил себя на мысли, что ему был противен Кот Нуар. Он винил хвостатого героя в том, что тот не уследил за Ледибаг, отпустил ее одну на переговоры с Бражником-Агрестом и допустил покушение на жизнь Маринетт. И хотя парень понимал, что Леди сама ничего не сообщала Коту о своих планах, это никак не влияло на отношение Ната к Нуару. Почему-то ему хотелось верить, что будь он тогда напарником Ледибаг, то все бы сложилось иначе. Он бы не позволил Маринетт в одиночку пойти к врагу, не дал бы ей открыться и защитил бы ото всех!.. Совсем как в комиксах, что рисовал в детстве. Вот только сейчас, в отличие от того времени, у Натаниэля была суперсила. Пусть и не такая, о которой он мечтал, представляя себя всемогущим художником, но способная все же помочь героине Парижа. Он был несказанно горд, что ему, а не Коту, была известна личность Ледибаг, и что он, а не Нуар, в любой момент мог связаться с ней. Была ли это ревность? Вероятнее всего, да. Однако почему Нат ревновал Леди к Нуару, а не к Адриану (что было бы логичнее, учитывая чувства самой Маринетт), он не знал. Возможно, понимал, что даже если Маринетт вернется домой, она никогда не свяжет свою судьбу с юным Агрестом. Да, ему было видно, что она до сих пор любила бывшего одноклассника, пусть и всячески отрицала это. Да, на похоронах Габриеля Агреста он надеялся, что эта влюбленность подтолкнет ее к возвращению домой. Но Натаниэль был уверен, что на большее Маринетт бы никогда не пошла. Разве можно связать свою жизнь с сыном человека, который тебя чуть не убил? Совершенно в другом положении находился Нуар. Всякий раз, когда разговор заходил о нем, в глазах Маринетт можно было прочитать тоску и сожаление. Бывший напарник, с которым Ледибаг прошла сквозь огонь и воду, занимал особое место в ее сердце. Место, которое, черт возьми, так хотел занять Натаниэль! Белая бабочка, сидевшая на ладони Куртцберга, на мгновение окрасилась в черный цвет.