пытаясь отпустить (это когда-нибудь вернётся?)

ничего уже не изменится. н и ч е р т а уже не изменится, и я чувствую, что сдаюсь. с каждым днём улыбок становится меньше, тёрпких тяжёлых сигарет — больше, а сон постепенно уходит всё дальше. песни, не вызывающие ассоциацию с тобой, уже не помогают. потому что потом всё равно становятся частью меня, имеющей к тебе прямое отношение. я будто чувствую твои прикосновения на плечах после тяжёлого дня. в голове то и дело играют картинки, где ты тут, тебя можно не только чувствовать, но и видеть, трогать, чувствовать твой запах и слышать голос. любовь сводит с ума. именно поэтому я готова сорваться с места прямо сейчас, купить билет в один конец и букет цветов — обязательно красных, обязательно семь штук, — и сказать всё тебе в лицо. говорить о том, что ощущаю, о том, как всё валится из рук, о том, как вижу тебя везде и во всех, о том, как больно от тех самых песен. говорить, пока не услышишь. пока не начнёшь слушать. ничего уже не изменится. вот, какую цель ты себе поставила: ничего не менять, не пускать меня обратно, не верить обещаниям. табу на всём, что со мною связано. и я тебя понимаю, боже, ещё бы не понимала. ещё бы злилась. ещё чего. но что-то внутри дёргается, ногти впиваются в руки до крови, губы прокусываются насквозь, а стакан виски осушается за один глоток. но что-то внутри искренне не имеет ни малейшего понятия, почему и за что. глупое что-то, да? согласна. писать тебе письма вошло в привычку. большинство так и не сходят за пределы бумаги, но иногда срывается. иногда пишется и так и рвётся на свободу. я за это не ручаюсь, извини. ничего уже не изменится. не знаю, удастся ли мне когда-либо с этим смириться.