First Line. Узник Могильника

Выходя из кабинета Януса, я услышала странный грохот, а затем из коридора появилось трое медбратьев, которые буквально волоком тащили того мальчика, который чуть не сбил меня с ног какими-то минутами ранее. Мальчик отчаянно хотел выбраться, вырывался, кусался, но ему было не совладать с тремя мужчинами. И тут я увидела его лицо. Седая челка, яростные оранжевые глаза. Неужели, именно этот сорванец будет моим подопечным? В ту минуту я ощутила такую горечь и чувство, как будто меня подставили. За мальчиком, вероятно, всегда должен был вестись строгий контроль ввиду его ужасного поведения, но никто, как я поняла, брать на себя ответственность за него не хотел (и тратить нервы тоже), поэтому решили переложить все на так удачно появившуюся новую, молоденькую медсестру. А я ведь пошла на медсестру не для того, чтобы следить за упрямыми мальчишками, которые совершенно не хотят лечиться, а чтобы помогать людям, чтобы спасать их жизни. Все это пронеслось у меня в голове, пока я смотрела на то, как волокут неудавшегося беглеца. Затем его увели, а я, с совершенно испорченным настроением, поплелась в свою комнату. Перед ней меня уже ожидала сестра Роза, женщина явно в возрасте, низенького роста и слегка полноватая, которая ещё больше добила моё настроение, объявив, что сегодня вечером меня ещё ждёт разговор с беглецом. Знакомство так сказать и воспитательная беседа. — Я могу пожелать тебе только удачи, дитя. Волк этот настоящий хулиган, никто с ним сладить не может. Все время сбегает, лечиться не дает, а один раз он даже устраивал поджог. Эти слова были явно лишними, потому что я и так уже знала, какой Ад меня ждёт. Но сдаваться было не в моем духе, и я просто не могла себе позволить взять и уволиться. Поэтому, когда Роза заглянула ко мне через час и испуганно зашептала, что сейчас ко мне приведут Волка, я постаралась взять себя в руки. И вот, в комнату вошёл он, гроза всех медсестёр. Растрёпанные волосы, старые синие джинсы, грязные кеды на босу ногу, шнурки не завязаны. Я еле сдержалась, чтобы не вздохнуть со всей горечью и тоской, на которую была способна. Волк (мне было очень непривычно звать человека таким прозвищем) гордо вскинул взгляд на меня, в его яростно сузившихся глазах отчётливо было видно презрение ко мне и ко всему этому персоналу лазарета. Но я все же смогла взять себя в руки и проговорила. — Что ж, давай знакомиться. Меня зовут Агата, а тебя? — я попыталась сделать как можно дружелюбное лицо, но улыбнуться все равно не вышло, да и он и так понял мою наигранность. — Вы знаете, как меня зовут. — голос его был мальчишеский, но такой уверенный в себе. — Нет, я спрашиваю не о кличке, а о имени… — Волк. — отрезал мой хмурый собеседник. — Что ж, ладно, проехали. Скажи мне пожалуйста, Волк, зачем ты хотел убежать? Ты разве не знаешь, что у тебя проблемы с позвоночником и тебе необходимо лечение? — Я и без вас это прекрасно знаю, просто осточертело сидеть в четырёх стенах уже почти пол года. — тут голос мальчика наполнился такой горечью и отчаянием, что мне самой стало дурно. Конечно, я понимала его, он, видимо, совершенно не мог сидеть на месте, был человеком действия, так сказать, а его запирали в одном помещении и лишали свободы. Такой человек, как Волк, не мог этого стерпеть. — Да пойми же ты, мы хотим тебе только добра. Как только ты перестанешь сбегать и устраивать погромы, другими словами, мешать лечению, мы сможем тебе быстрее помочь, и ты быстрее выйдешь отсюда. — Ещё посмотрим, кто кого. — только и проговорил Волк, но в голосе его было уже намного меньше решимости и злости. — Будешь чай с конфетами? — неожиданно спросила я. Что-то на меня нашло в тот миг, не знаю, может, материнское чувство? Я просто вдруг осознала, что этот ребёнок, что сидел передо мной, несчастен, болен, брошен родителями, но все равно не теряет боевого духа. Он ведь совершенно обыкновенный ребёнок, просто жизнь его труднее, чем у некоторых. И я хотела показать ему, каким весёлым и замечательным может быть детство, когда не нужно бороться с медсёстрами и персоналом, а можно просто попить чай с конфетами, а добрая сестра в это время выслушает твои проблемы. Конечно, я понимала, что он ничего мне не расскажет, но все же, стоило попытаться. Я хотела, чтобы наше с ним общение не походило на общение подопечного со строгой и стервозной учительницей. Я хотела, чтобы он мне доверял. После моего предложения он минуту сидел, видимо, раздумывая, а затем, наконец, ответил. — Можно только конфеты? Три. Я попыталась спрятать улыбку, и вроде бы, мне тогда это удалось. — Конечно, держи. А скажи-ка мне, дружок, есть ли в лазарете ещё ребята, с которыми ты мог бы пообщаться? — я подумала, что, может, ему просто скучно здесь одному, компании не хватает, вот он и норовит все время сбежать. — Есть. Их двое. А теперь, до свидания. — он даже не развернул свою конфету, но я поняла, кому предназначались две другие. Волк хлопнул дверью, напоследок одарив меня своим тяжелым взглядом из-под белой чёлки. "Неужели, она и правда седая?", - подумала я в тот момент. А затем почувствовала облегчение, граничащее даже с каким-то счастьем. Все прошло не так страшно, как я думала.