***
Когда Снейп вышел из камина в своих комнатах, держа за шкирку старого эльфа, который, в свою очередь, прижимал к себе тонкими ручками недовольную птицу, его уже ждал Альбус. На бледном лице — умиротворенная улыбка, глаза опущены, плечи чуть сгорблены. Досада быстро уступила место удивлению, зельевар отпустил эльфа, поставил на пол саквояж и осторожно приблизился, гадая, не галлюцинирует ли директор. — Тише, Северус, не грохочи так, — маг поднял на него взгляд, и Снейп выдохнул. Конечно, что с таким станет? — Смотри, — подозвал его Альбус, чуть приподнимая длинную ладонь, на которой, свесив лапки и длинный безволосый хвост с кисточкой на конце, спал маленький зверек. Его остроносая мордочка была повернута набок, большие уши смешно прижаты к лысой голове, огромные — синие, должно быть, вспомнил Северус — глаза были закрыты. Полоска серого меха вдоль позвоночника, которая начиналась на макушке, была свалявшейся и почему-то влажной. — Вомфалитая литца? — зельевар присел на корточки, чтобы лучше рассмотреть редкого зверя. — Это подарок от Грюма, — негромко объяснил Альбус, осторожно гладя литцу кончиком длинного безымянного пальца. — Он с парой своих бывших учеников наведался к торговцу магическими животными в Лютном переулке и провел обыск. Аластор говорит, давно было пора, а тут такой повод. — Повод? — насторожился Северус. — Я сказал ему, что мне нужна литца. Понимаешь, несмотря на то, что Волдеморт арестован, есть вероятность, что они снова поменяются местами. А еще несколько лет не выпускать Гарри из безопасной комнаты слишком жестоко. — Вы хотите продолжать давать Волдеморту кровь, — медленно кивнул Северус. — Но зачем вы принесли литцу мне? — осторожно спросил он, начиная понимать и не представляя, как относиться к своей догадке. — Я тебе доверяю, — вздохнул директор. — Ты знаешь Тома, и он не сможет ввести тебя в заблуждение. К тому же, если ты станешь давать ему кровь незаметно, так, как делал до этого, вместе с зельями, он не станет пытаться избавиться от нее, и нам удастся избежать лишнего насилия. — Чтобы насилия стало ровно столько, сколько нужно? — неожиданно для себя самого едко спросил Снейп. — О чем ты, мой мальчик? — недоуменно спросил Альбус, но зельевар уже понял, что развивать тему не стоит. В конце концов, Дамблдор вряд ли стал бы пытать кого-то ради собственного удовольствия. Среди его многочисленных качеств сомнительного свойства сроду не водилось садизма. Ему просто нужно отыскать и уничтожить крестражи. Но Северус ни за что не хотел знать, какими именно способами директор станет добывать из Волдеморта информацию об их местонахождении. Ведь с таким талантливым окклюментом, как он, насилие может оказаться действеннее легилименции. — Но она ведь еще детеныш, — сказал Снейп, обрывая свои мрачные мысли. — И, кроме того, у меня есть небольшой запас крови, а потом можно будет… — Это незаконно, — проворчал Альбус. — Нам сейчас меньше всего нужен повод для подобных обвинений. А разрешение на содержание Кингсли скоро получит. Разумеется, официально литцы будут числиться за школой, в качестве пособия для уроков по Уходу за магическими существами, но… — Литцы? — перебил Северус, осматривая гостиную и замечая под столом большую клетку с еще по меньшей мере двумя детенышами. — Альбус, вы издеваетесь? — он с надеждой посмотрел на директора, но тот только пожал плечами. — Почему вы притащили их сюда, почему не к Хагриду? — По многим причинам, — посерьезнел маг. — Основная — это то, что забрать кровь они позволят только тому, кого знают очень хорошо, а если поручить забор крови Хагриду, через время об этом будут знать все, и нас обвинят в незаконном обороте опасных ингредиентов. — Лучше пусть они живут сразу в лаборатории, уж в этом-то случае ни у кого подозрений не возникнет, — саркастически хмыкнул Снейп. — Мой дорогой, неужели ты думаешь, что уже завтра, когда об аресте Волдеморта напишут в газетах, об этих малышах кто-нибудь вспомнит? Наша задача — просто не напоминать, а с ней ты справишься как нельзя лучше. — И Министерство не будет против того, что Волдеморта навещает Пожиратель смерти? — с сомнением уточнил зельевар. — Я почти договорился с Фаджем, — чуть помрачнел Альбус. — Но это моя забота. Просто будь готов к тому, что твоя работа не будет закончена еще некоторое время. Завтра вечером, надеюсь, я буду сопровождать тебя в Азкабан.Глава 16
21 июля 2017 г. в 21:56
Не верилось. Не в то, что Волдеморт в Азкабане — а что все закончилось. Просто потому что всегда, всю сознательную жизнь, каждый день был так или иначе связан с Темным Лордом. Северус восторгался или ненавидел, боялся или желал следующей встречи. Его тщательно лелеянная независимость против его воли всегда допускала одно исключение. И это, как ни странно, был не Альбус.
Через несколько минут после ухода директора Снейп воспользовался его камином. Он перенесся в свои комнаты, но только затем, чтобы снова исчезнуть в камине — единственном в мире, через который можно было попасть в бывшее укрытие Волдеморта. Ведь он, Северус, о чудо, был единственным в мире человеком, который мог воспользоваться им без риска для жизни.
В доме царили тишина и, казалось, запустение, хотя зельевар покинул его всего четыре часа назад. Ну вот, теперь он принимается считать время. Это уже никуда не годится. Помнится, на «десятый день, пятый час и двадцать третью минуту без Лили» он едва не сошел с ума.
От ненамеренно проведенной параллели затошнило. Северус с трудом взял себя в руки и прошелся по лаборатории.
Авроры наверняка в скором времени нагрянут сюда. Судя по тому, с каким воодушевлением Альбус унесся в Министерство, простым арестом дело не ограничится, будет расследование. А отыскать в документах имя Реддла-старшего — это вопрос времени. Как странно, что помешанный на чистоте крови маг не потрудился избавиться от упоминаний о своем родителе-маггле. Впрочем, это могло оказаться не так уж просто, раз уж здесь замешан Альбус. Но об этом пока лучше не думать.
Сейчас ему нужно уничтожить следы своего пребывания здесь. Потому что если его помощь Волдеморту Альбус и сможет объяснить секретным заданием Светлой стороны, то вот маленький склад запрещенных ингредиентов будет только на его совести, и Визенгамот не преминет воспользоваться этим обстоятельством, чтобы упрятать его в камеру по соседству с его повелителем.
Северус трансфигурировал перемазанный в каминной саже носовой платок во вместительный саквояж, обвел глазами лабораторию, испытывая странную тоску, и принялся выгружать из первого шкафа свертки и коробочки, уменьшать их и укладывать в саквояж. Туда же отправились исчерченные формулами и схемами тетради и кое-что из его личного оборудования, в том числе подаренный Альбусом на тридцатилетие бронзовый дандзометр. Готовые зелья он, подумав, просто уничтожил Эванеско. Все равно никому, кроме Волдеморта, они не подойдут.
Это было странное чувство. Похоже на падение во сне за секунду до пробуждения — томительное, на грани фантазии и реальности, покалывание в конечностях и не страх, но тревожное предчувствие. Казалось, он ошибся, где-то повернул не туда, но сам еще не заметил оплошности. Не могло все закончиться вот так просто. «А чего ты ожидал?» — промелькнуло у него в голове. — «Эпического противостояния добра и зла? Земля сотрясается, черное небо освещают вспышки заклинаний? Ага. И с одной стороны — слепой голем, в чьих венах вместо крови плещется обезболивающее зелье, а с другой — четырнадцатилетний оболтус с юношескими прыщами. Достойные друг друга противники. По части проблем с психикой так точно».
Возможно, через несколько десятков лет эту страницу истории Британии романтизируют и преподнесут на страницах учебников как славную многолетнюю битву; непременно найдется главный герой — Поттер или же сам Альбус, это уж как решит последний, и будет тщательно продуманная операция, месяцы подготовки, и будет подвиг, но Северус (хотя он, конечно, не доживет) и еще горстка очевидцев будут помнить правду. О том, что был взбалмошный, но везучий старый маг, трусливые чинуши, Темный Лорд, амбициозный до полной потери инстинкта самосохранения, и цепь ошибок и случайностей, которая привела к такому исходу. И никто не подумает, что герои-победители испытывали не только благородный страх за родное отечество, но и совершенно справедливо боялись за свою шкуру и своих близких, что они жили в этом состоянии годами, и со временем все эмоции, не только страх, бледнели, оставляя усталость и безразличие. Что с Пожирателями происходило то же самое, но при этом они боялись еще и своего повелителя не меньше, чем обыватели. Что и сам Волдеморт, наверное, тоже боялся. Северус не знал, чего именно — смерти, поражения, беспомощности, но боялся. Стоило провести наедине с ним всего несколько недель, и зельевар очень ясно понял это.
Темный Лорд, Мерлин его раздери. Свет и Тьма, чтоб их пикси драли под крики баньши. Нет никакого Света. Есть только уроды и еще большие уроды, расчетливые, испуганные, запутавшиеся и уверенные в своей правоте люди. Они все, в первую очередь, люди, не слишком хорошие и не обязательно откровенные мрази. А Светлые будут выбираться постфактум — кто окажется у власти, тот и станет заказывать музыку. И это было гадко, но правильно.
Что же до настоящих Светлых, был уверен Северус, они давно мертвы или благоразумно скрываются, растят детей, не лезут в борьбу, в которой потеряют либо этот самый свет, либо саму жизнь. Если бы Лили была настолько благоразумна, чтобы отступиться, пока еще не стало поздно… Но света в ней всегда было слишком много.
А какой Волдеморту виделась эта схватка? Снейп не имел понятия. Но сейчас, когда он оказался рядом с ним не двадцатилетним юнцом, а взрослым человеком, он больше не казался ему ни всемогущим, ни богоподобным, ни воплощением самого зла. Опасным — да, и эгоистичным, и гениальным. Интересным. Интерес не мешал ненавидеть, а ненависть не заставила бы держаться подальше, даже сумей он позволить себе роскошь выбирать. По крайней мере, теперь, когда он узнал его с другой стороны. Видимо, Северусу на роду было написано играть с огнем и не знать покоя. Впрочем, покоя он и не заслужил.
То, что он, кажется, был привязан к убийце своей дорогой Лили, вызывало смятение и едва ли не оторопь, когда он позволял себе задуматься об этом. Это было чем-то похоже на болезненный детский интерес к чужой смерти — плохо, неправильно, непонятно и жутко, и все равно не получается не смотреть. И Снейп смотрел — до сегодняшнего дня.
Нет, он все же испытывал облегчение — опасливое, смешанное с недоверием, оно накатывало каждый раз, когда он вспоминал, что Волдеморт заперт в сверхзащищенной камере в нескольких сотнях метров под водой. Он был рад, что маг наконец под контролем. Что ему, Снейпу, больше не нужно напряженно ожидать, когда начнется очередное кровавое представление, в котором придется принимать участие. И все же по тому Волдеморту, каким он был последние два месяца, он уже тосковал.
Правда, вполне возможно, что долго тосковать ему не придется. Сутки спустя придет время новой порции зелий, которую маг не получит. Обет не обязывал Северуса быть верным или честным, и даже желания немедленно броситься вызволять мага он не чувствовал и вряд ли почувствует вскоре, но здоровье Волдеморта было вверено его заботам. И скоро проклятое обжигающее давление напомнит ему о его обязательствах. Тогда он либо полетит прямо в Азкабан и станет развлекать стражей своими попытками добраться до своего повелителя, или останется в школе, где погибнет, потому что «не приложил все свои знания и умения, чтобы исцелить его». Ловушка, в которую он угодил, стала очевидной для него совсем недавно. И, какая злая ирония, он, возможно, мог бы ее избежать, если бы сам относился к доставшейся ему роли личного колдомедика чуть небрежнее. Но привычка постоянно задавать вопрос «что еще я могу сделать?», которая против его воли появилась в самом начале лечения, теперь подвела его под монастырь. Он почему-то не считал, что его работа выполнена, а Обет, как известно, ориентировался на его оценку своих сил.
Вполне логичная особенность, иначе в семнадцатом веке, когда заклинание и было изобретено, маги умирали бы десятками, физически не имея возможности выполнить свои обязательства. Нет, на разных людей одинаково сформулированная клятва действовала по-разному, и чем выше возможности мага, тем большего она бы от него требовала. Например, вздумай Волдеморт потребовать у первокурсника Хогвартса тот же Обет что принес он, Северус, малец непременно выжил бы, если, конечно, регулярно поил бы Темного Лорда теплым молоком и общеукрепляющим отваром. Именно поэтому формулировкам клятв в трактатах по высшим чарам всегда уделялось так много внимания. Правда, также их авторы считали, что магия Обета объективна и беспристрастна, и обмануть ее невозможно. Видимо, потому, что среди них не встречалось сколько-нибудь сведущих легилиментов. Ибо однажды Северусу уже удалось условно невозможное. Не желая рисковать, он запретил себе вспоминать о случае с Обливиэйтом, но то, что клятву, в принципе, возможно обойти, принял к сведению. Почему тогда он позволил себе так глупо попасться? Не потому ли, что какая-то его часть считала, что так будет правильно? Не важно. Главное, он, кажется, достиг цели, к которой шел уже долгие четырнадцать лет. Все остальное, в том числе его жизнь, не должно иметь значения. Но почему тогда ему так хреново?
Полчаса спустя Снейп почти закончил сборы. Он приступал к последнему выдвижному ящику стола, когда толстая резная дверь лаборатории медленно, со скрипом открылась, а крупная серая сова неловко переступила через порог, бросила презрительный взгляд на северусову палочку и взлетела на шкаф.
— Ну здравствуй, — проворчал зельевар, отставляя очередную склянку и подходя ближе к птице.
Та посмотрела на него сверху вниз и заклекотала.
— И как тебе удалось выжить? — задумчиво поинтересовался Северус, осматривая упитанное тельце с гладкими, блестящими перьями, а потом рассмеялся, тихо и грустно.
Ему пришло в голову, что себе он мог бы задать тот же вопрос. Сова тем временем смотрела выжидающе.
— Наш хозяин, — зачем-то сказал ей зельевар, — больше не вернется.
Птица сердито захлопала крыльями.
— Неужели будешь скучать? — хмыкнул он. — Если хочешь, я заберу тебя отсюда, пока… что-нибудь не решится.
Как будто была необходимость беречь птичьи чувства. Еще в юности он читал о том, одинокие люди склонны неправильно интерпретировать реакции животных, приписывая им человеческие качества. Ну, вот и он до этого докатился. И все же он подставил сове руку, подтянув рукав, чтобы уберечь кожу от когтей.
Пока Северус уговаривал птицу спуститься, кто-то дернул его за полу мантии, и он, едва не вздрогнув от неожиданности, опустил взгляд.
Дряхлый домовик, тощий и бледный, смотрел на него блестящими серыми глазами, настолько выразительными, что немота не была ему помехой.
— Лорд был… — зельевар осекся. — Лорд твой хозяин?
Эльф покачал головой.
— Значит, Петигрю? Почему ты остался здесь, когда он умер? Лорд ведь не был его семьей и не мог тебя унаследовать.
Существо отпустило одежду Северуса и пожало плечами.
«Но тебе было некуда пойти» — рассеянно подумал тот.
— Возьми с собой сову, — сказал зельевар, отчаявшись уговорить упрямое пернатое. — Я заберу вас в Хогвартс. Скоро здесь будут авроры.