Рождённая тьмой

— Кто ты майа? — задал вопрос властный голос. — И кому ты служишь? Я сидела, свесив ноги во внешнюю тьму, подобно кокону окружающей этот мир. В руках моих были спицы. Я недавно стащила шерсть у Вайрэ. И теперь вязала себе кофту. — Можешь звать меня Унголиант, — ответила я, — И я никому не служу. Как таковая служба кому-то мне не претила. Но валар как оказалось я была не нужна. — Ты не выбрала себе валиэ? — медовым голосом начал пришелец, — Может вала подойдёт? Я как раз набираю свиту из майар. Он был хорош собой. Высокий. Статный. Черноволосый. Но вид его был надменен и высокомерен. Он будто говорил: «Я вала, не вам майар чета». Но более всего удивлял его рост. Он был огромен. — Я не принадлежу майар. — Но ты же и не валиэ. — Нет. Я, вообще, не дух Айну. — Эрухини? — Нет. У Мелькора закончились варианты. — Так кто же ты, наконец? Мне в ответ захотелось захохотать. Фауст, блин. — Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, — процитировала я известные строки. Мелькор задумался. Ответ ему понравился. При таких пирогах с котятами, мнилось ему, сию неведомую зверушку — раз она непонятно кто — будет легче привлекать к себе на службу. Ему поначалу думалось, что он нашёл маиэ Вайрэ, раз уж она занимается рукоделием. Но теперь он замечал, что мои руки живут отдельно жизнью, а мой взор прикован к внемировой тьме. Мелькор, чтоб стать мне ближе, уселся рядом, так что его длинный чёрный плащ намочился в эккайа. Он был на две головы выше меня и, потому я чувствовала себя неловко. — А кто глава этой силы? — поинтересовался Мэлько. — Обычно шайтан, дьявол, — легкомысленно отозвалась я. — И где я могу его найти? — вроде бы безобидный вопрос. — В данном мире это — вы. — Пытаешься записаться в мои творения? — Больно надо! Меня сотворила тьма. Мелькор был искусным лжецом, и потому обман распознавал сразу. Сидящий рядом с ним, дух не врал. Это что ж получается, есть творцы помимо Эру? Он Единый, но не единственный? Так же было странно. Он объявил себя Владыкой тьмы, а она без его ведома, творит сущности. — Ты дочь тьмы? — я утвердительно кивнула. — А я её Владыка. Владыка Сущего. Дарующий Свободу. Тебя сотворил я. Нечаянно при том, в каком-то особо удачном опыте. Я сотворил тебя из тьмы. Она послужила мне материалом. Я Творец этого мира, а не Эру, как говорят валар. Я только улыбалась, слушая его. Честно говоря, особой принципиальной разницы в том, кто меня сотворил, я не видела, но пыл моего нового знакомого следовало осадить. — Ты сам сотворённый. — Уже общалась с валар? — Да. И мне легче допустить, что спятил один Вала, а не все, — серьёзно отозвалась я. — Они в безумии сердец обратились ко лжи! — Можешь перестать распинаться. Я не считаю Эру образцовым творцом. С матерью общаться куда приятней. — Я это заметил, только не думал, что она разумна. — О! брат по разуму. Я её в первый момент посчитала бесчувственной. На подобные мелочи Мелькор не обращал внимания. Его самого звали бесчувственным. Только он не видел в этом ничего плохого. У всех кипели чувства, а у него вулканы Железных гор. — Так что, признаёшь меня своим Владыкою или вы с матерью подвластны Эру? — Я уже сказала, что он мне не нравится. Тоже мне обязанность — радовать его! А огорчил — всё мировое зло. Когда мне поведали об Айнулиндалэ, я, вообще, в шоке была. То пойте, что хотите, то радуйте меня. И вообще, я тут Автор и место в повествовании я вам уже определил. Недовольны? Записывайтесь в трансцендентальные бунтовщики. Мелькор рассмеялся. Он и не ожидал, что кого-то сманивать на свою сторону будет так легко. Унголиант сама говорила непозволительные слова об Эру и в разжигании к нему ненависти пока не нуждалась. — Так что пойдёшь под мою руку? Я самый могущественный из валар. Я крепко задумалась. Стоящий передо мной, вала вёл бесконечные войны. Скорей всего я ему требовалась, как боевая единица. Но требовалась же! При том ему единственному. — А что вы можете мне предложить? Мелькор оживился. Это был уже совсем другой разговор! Уж что-что, а договориться они сумеют. Главное приступить к переговорам. — Могу предложить власть над духами слабее тебя. У меня в государстве строгая иерархия, зависящая от личной мощи и преданности мне. Так как дух ты сильный можно основать для тебя крепость, в которой ты будешь наместницей. Я знаю, что тебя мучает волчий голод… в моей земле ты можешь утолить его, чем пожелаешь. Олвар, кэлвар, что угодно. Ну что, договорились? Я обдумывала предложение недолго. И, в конце концов, согласилась. — Покажешь свои владения? — спросила я. — Я владею всей Ардой! Но валар её у меня отняли, потому могу показать лишь Средиземье. Там моё владычество бесспорно, — говорил он это с лёгким оттенком досады, что ещё не вся Арда ему покорилась. — Ты примешь форму тени или твоя звериная форма умеет летать? — Пауки не могут ни плавать, ни летать, так что придётся развоплощаться. — Больше любишь быть воплощённой? — я кивнула, — Прекрасно тебя понимаю. Так легче воздействовать на мир. Развоплотившись я укутала нас двоих бессветием и мы отправились в путь. *** Утумно и гряда Железных гор произвели на меня впечатление. Они действовали подавляюще. Роль личности, если вы не Мелькор, конечно, здесь низводилась. Я не могла сказать, что мне было не комфортно, но к такому однозначно надо привыкнуть. Нас вышел встречать Готмог. И я тут же отметила, что рост у меня в сравнении с большинством обитателей этого мира уж больно низкий. Барлог был выше меня на пол головы. Так же стоило отметить, что он не представлял собой копию эльфа, как большинство Айнур, или человека, как я. Готмог выглядел так, будто сошёл с картин, изображавших демонов в христианской традиции. Буквально, каменная корочка его лица была оттенена полыхающей зарницей его огненных глаз, что делало его взор довольно-таки страшным, ибо не наблюдалось ни зрачка, ни радужки, ни белка — только пламя. Не хочется повторяться, но к такому определённо нужно привыкнуть. — Красуешься? — балрог на вопрос Мэлько лишь кивнул. — У него есть более приземлённый облик. Однако, произвести впечатление, испугав до полусмерти, он любит. Лангона, прошлое моё приобретение, он встречал так же. Отметив слово «приобретение», я позволила себе скривиться. Мелькор на это лишь усмехнулся. Понятно, указывает место. Что ж, посмотрим, как он поведёт себя далее, своего-то он уже достиг. Значит, и поведение будет более естественным. Пока ничего выходящего за рамки дозволенного он не совершил. Сказанное не обидней, чем в церкви слушать про то, что паства — рабы Божьи. А если так считает каждый второй Бог то почему, взяв с него пример, так не может считать его творение? Каждый достоин только того, что осмелится взять, сумев сие при этом удержать. — Ну… тот хоть отреагировал, не то что эта!.. — видимо балрога отсутствие моей реакции слегка обидело. Наклонённая к плечу голова, расширившиеся глаза и суженный зрачок не были восприняты таким уж страхом. Это было следствием шока. Я просто не знала, как отнестись к внешности своего… ну, наверное, правильней будет сказать коллеги. Радовало только одно — человек привыкает ко всему. А я, всё-таки, изначально человек. Должно ж мне это дать какие-то бонусы. — Созывай наших, — не терпящим возражений голосом отдал приказ падший вала. — Как видишь, у нас пополнение. По этому поводу решили устроить пирушку, на которой присутствовали все могущественные майар из свиты Мелькора. В основном, залу заполнили как раз таки балроги, выглядящие слегка поприличней своего предводителя. Были и обычные, не огненные, майар, но они были в меньшинстве. — А ты себе представляешь цунами? — спросил меня паренёк с мокрыми волосами, что здесь на севере смотрелось дико. Он, вообще, выглядел так, будто только что вылез из ванной. Кожа его, как и волосы, была мокрая, отчего слегка стянулась и покрылась морщинами. Губы, сидящего напротив майа, отливали синевой. Весь его облик кричал о том, то в воде его передержали. У него разве что, для пущего эффекта, зубы не стучали. Наверное, ему не было холодно только потому, что он являлся духом Айну. — С трудом. В живую никогда не видела, — отозвалась я. Парень был мне чем-то симпатичен. — Хочешь, покажу? — спрашивает он. Сразу видно, что это бывший вассал Ульмо. И вода — жизнь его. — Покажешь, покажешь. Только не сейчас, — я пытаюсь пригубить из чаши, но тут же отплёвываюсь. Язык я обожгла к чертям. Fana придётся латать. По-моему, слизистую рта, в некоторых местах я прожгла насквозь. Меня оглушило дикой болью. Кажется, в соответствии воплощения своему прежнему телу я перестаралась. — Что это? — приведя себя в порядок и залечив раны, спросила я. — Разгорячённая лава. Её балроги пьют, — объясняет всё тот же кадр, любящий цунами. — Понятно. А что-нибудь попроще здесь найдётся? — интересуюсь я. — Ты-то сам, что пьёшь? Майа засмущался. — Воду, обычную воду. Из минерального источника, — в Утумно такие запросы, как у него были не просто редки, а уникальны. Он пододвинул ко мне свою чашу. И в нос мне ударил запах сероводорода. Забавно. Минералку до этого я пила, в основном, из пластиковых бутылок, когда позволял бюджет, могла купить и Нарзан с Ессентуками в стеклянной таре, но вот воду из источника я не пробовала ни разу. И это притом, что меня в шутку можно было назвать минералочным алкоголиком. — Но здесь можно найти и вино. Ты, что будешь? — спросил парень, ища вино глазами. — Младших духов и за чем-нибудь экзотическим послать можно. Та же Тхуренгветиль вон кровь предпочитает. — Лей минералку. Не зачем гонять народ по пустякам, — тут мой собеседник смерил меня поистине странным взглядом. Утверждать свою власть над тем, кто слабее, здесь было нормой. В этом деле пустяков не было. Всё так же, пребывая в изумлении, он наполнил мою чашу. А потом вдруг до него дошло, что он, вроде как, исполнил моё повеление. И было даже непонятно, это его испугало или он заценил тот факт, что сделал он это абсолютно добровольно. — Что уже познакомились? — к нам подсел парень лет двадцати с длинными чёрными волосами, схваченными за спиной в не тугую косу. Он выглядел так, будто его только что оторвали от дела. Поверх штанов и рубахи был, накинут фартук. Руки защищали перчатки до локтя, видимо снять их он не успел. Вот тебе и отдых, практически, не отходя от производства. — Я — Майрон, — представился он и скромно добавил, — самый могущественный майа. Его имя в памяти отложилось тут же, задев какие-то нити сознания. Наверное, оно было самым русским из услышанных здесь мною наименований. Напоминало — Мирон, что значило «благовонный». — И кичится он этим ежедневно, — сдал как стеклотару напарника мой новый знакомый. На его высказывания Майрон внимания не обратил. Опровергать негативные оценки он смысла не видел. Тем более, спустя определённое время, при близком с ним общении станет предельно ясно, что это не так. И недоброжелатель всего лишь утрирует происходящее. — Я, кстати, Оссэ, — вспомнил о необходимости какого-либо именования себя любимого майа с мокрыми волосами. — А тебя как прозвали? — Унголиант. Я отчего-то подумала, что перевод собственного имени мне не известен. А это — непорядок. Я любила выражаться предельно точно и ясно, чтобы понять меня можно было лишь так, как мне было необходимо, а для этого нужно было учитывать все тонкости и знать все нюансы слов, понятий и вкладываемых в них смыслов. — А кому ты служила? — Никому. Можно ещё было сказать себе, но сути кардинально это не изменило б. Тем более, подобный ответ мог породить вопрос: с чего я вдруг решила изменить сие положение вещей. Не иметь хозяина — это одно дело. Оно не противоречит изъявлению желания его найти, приобретя такового невзначай. А вот служба себе указала бы на свободолюбие и могла бы потребовать объяснения изменению поведения. Либо могла б сообщить окружающим о непоследовательности, принимаемых, мною решений. Но всё равно, мой ответ поразил всех, включая балрогов. Для них это было дико. Я не учла того, что порядки здесь были во многом феодальные. Пришлось пояснять: — От меня все отказались. Всё. Туше. Некоторых начали посещать мысли, а на кой я нужна Мелькору, если никто из валар не нашёл во мне ничего для себя привлекательного? — Ты что же ничего не умеешь? — Умею, — опровергла я обидное предположение, — но не так, как им того надо. Превращаюсь я в паука. Когда Оромэ это узнал, — нас объединяла любовь к охоте — он чуть от меня не шарахнулся. Ни одну стихию до дрожи в коленках не обожаю. Гладью не вышиваю, хотя и вязать умею. Танцевать не люблю. Мне продолжать? Интересует меня оружие, более того огнестрельное. Они б, наверное, и не поняли б, что это такое. Ну… в лучшем случае не поняли б. Люблю историю. Внезапно, пыток. Там о подобном и заикаться нельзя было б. Мою характеристику моих же умений и интересов оценили все. Многие с недоумением сверяли пол и выданную информацию. Не вязалось. — А почему тебя Мандос с Тулкасом на пару к себе не взяли? Я прикинула, что технически можно было б ещё попробовать навязаться к Ирмо. В силу определённых обстоятельств я прекрасно разбиралась в психических отклонениях. Но по первичным наблюдениям ему это не требовалось, да и как выразился он сам, у меня не наблюдалось выдержки, необходимой в его сфере труда. — А они — шовинисты. Если бы валарин не был бы для майар всеобщим, меня бы не поняли б. Такого понятия между ними не было, как и необходимости в нём. Женщинам этого мира среди духов Айну, по крайней мере, до эмансипе далеко. — Ну, значит, они плохо разбираются в духах. Народ закивал, явно соглашаясь с этим утверждением. — Вообще-то это задача Ирмо Лориэна в духах разбираться. Тут со мной было не поспорить. Всё-таки именно Ирмо был штатным психиатром Арды. — Всё равно, странная история, чтобы от маиэ отказывались все. Ну, кто-то же должен быть твоим предназначением. Замысел-то Эру нарушен, а не ниспровергнут, — взял на себя роль самого умного Майрон. — А если она того… изначально маиэ Мелькора? У него же одного нет своих майар — он всех совратил, — вмешался какой-то балрог. Я слушала всех и раздумывала, какой фурор произведу и поверит ли мне кто-нибудь, если признаюсь, что я вообще не творение Эру. — А как получилось, что у него не было майар изначально? Как-то нечестно получалось, особенно если исходить из мысли, что падение Мелькора не планировалось изначально, и он должен был всей этой валинорской катавасией заправлять. Обделил его чего-то папаня. Нет, как вариант мы имеем случай, когда… ну, те же балроги и есть его майар. И тогда получается, что в их падении виновата не только, так называемая, слабость натуры, а изначальная предрасположенность к служению ему. — Я не явился на делёжку майар, — раздался из-за спины голос Мелькора. Ах, вот как! Ну, в таком случае, сам дурак. Что шеф у меня со странностями я уже поняла. — Я смотрю, ты быстро освоилась, — констатировал Мэлько. Для него было важно, чтоб все его последователи находили общий язык и могли своевременно скооперироваться. Так что его радовало, что Унголиант быстро вошла в колею. — Да, у вас тут неплохая компания подобралась, — подтвердила его слова я, — Особенно этот помешанный на цунами. Оссэ зарделся. До этого он женским вниманием избалован не был. Ему хватало одной Уинен. Да и пока в Утумно он был белой вороной. Тут уж, как говориться и вкусы, и запросы у него были странными, да и экзотичен он был, мягко говоря. Горячие балроги, представители огненной стихии не понимали ни текучести, в переходах его настроений, ни других его водяных закидонов. Майрон же… Майрон же был отдельной темой. Появлялся он в Утумно раз в пятилетку, чередуя главный штаб Мелькора со своим шпионством в Валиноре. Да и появлялся, чуть ли, не исключительно в кузне. А разговаривать во время работы этот трудоголик не любил. Так что Оссэ иногда вообще жалел, что поддался на уговоры падшего валы и покинул стройные ряды вассалов Ульмо. Там хоть поболтать было с кем… Что сам Ульмо, что Уинен. Уинен… Уинен… Зря, он об этом вспомнил. Мелькор, заслышав о «любителе цунами» довольно усмехнулся. Что мальчик не прижился, он видел. Утолять его потребность говорить ни о чём, пока приходилось ему. Будто у него дел больше нет! Делал он это только потому, что видел, парень колеблется. Перед ним был выбор: свобода для собственного неудержимого темперамента при внутреннем психологическом одиночестве или же постоянные попытки смирить себя при единстве с Уинен. Пока его останавливала только необходимость каяться перед Ульмо. Однако одному Богу известно, как долго сии колебания продлятся и куда он в итоге склонится. Так что тут намечающаяся связь между Оссэ и Унголиант была хорошим якорем для майа. Если разжечь меж ними страсть, а потом показать сие в нужный момент Уинен, то… Он надеется, что мост в жизнь былую для Оссэ будет сожжён, ведь редкая женщина простит своему возлюбленному измену. По логике, Уинен должна обидеться, да и прекратить свои попытки возвернуть Оссэ на его историческую Родину. — Только он понравился? — невинно глядя мимо меня, осведомился Майрон. В Валиноре он благодаря своим знаниям и умениям частенько оказывался в центре внимания. Да и Мелькор уже успел поработать с его самолюбием. Он привык раболепному преклонению более слабых духов, что всячески продвигалось сверху. С Оссэ, допустим, этот номер не прошёл. Но сферы их деятельности были настолько далеки друг от друга, что конфликт был исчерпан до его начала. А тут новенькая… — Ну… ты пока даже вкусы свои не обозначил, — звать я его решила на «ты», более того я не была уверена, что в том языке, который здесь в ходу, вообще есть разница между «ты» и «вы». К тому же Мелькор пока не обозначил моё место, в сей иерархии. — Так сказал пару фраз. Вскользь я отметила, что по ним можно диагностировать только наличие ума. — А Оссэ сделал больше? — пролистывая в памяти весь разговор, поинтересовался Майрон. — Он подчеркнул свою индивидуальность. Вода и внешний вид. У Майрона сошлось. Действительно, как-либо уникализировать себя он не стремился. Он брал власть через вливание в коллектив, а не через обособление от него. Значит, для сей маиэ важна индивидуальность… Он обсмотрел меня с ног до головы. Да уж… вот уж кого не назовёшь ординарной. Во-первых, он никогда не встречал духа Айну с короткой стрижкой. Мои волосы доставали до плеч. Во-вторых, я была в штанах свободного покроя, свитере под горло, поверх которого была накинута, собственноручно связанная, кофта. Сразу видно собралась на север. В общую картину не вписывался лишь один момент: я была босой. И это был только внешний вид. О характере пока судить было рано. Майрон не терпел скоро спешных выводов. А пока он заключить мог только то, что он, характер то бишь, не соответствовал выбранному полу. Возможно, это было допущено специально. К примеру, для того, что бы в выбранной специализации маиэ не считали бы такой уж знающей. Это, конечно, слишком дальновидно, потому как говорит об изначальном, не спонтанном выборе стороны, а это несколько пугает. Как итог: изюминка на изюминке. Перед ним, буквально, один сплошной виноград. В таком случае, чтобы заработать как минимум уважение, а он хотел большего, ему придётся подчеркнуть свою индивидуальность. Что странно, ведь балроги, а их было большинство, уважали его, в основном, в те моменты, когда он косил под Повелителя. Но ничего, он что-нибудь придумает. — Да уж… ты тоже его подчеркнула, — я в ответ ему лишь усмехнулась, думая о том, что сильнейший из майар собрался делать с этой информацией.