Хейл-Стилински-Арджент

[Чтобы понять конец, постарайся понять начало].

Элли понимает, что Малия вернулась, когда видит пикап Скотта, которого не было тут две недели, возле гаража. Она щипает себя за руку, но вдавленное внутрь крыло, отвалившиеся калифорнийские номера и поцарапанная левая дверь не исчезают. Из выхлопной трубы на подъездную дорожку капает масло. – А, это ты, - Малия высовывается из-под капота, натягивая рукава толстовки до пальцев, и складывает руки на груди. Джинсы болтаются на ней, как на пугале посреди кукурузного поля из какого-нибудь фильма ужасов типа «Детей кукурузы», и она выглядит так, будто в ней включен режим зомби, а не мамы. - Привет. – У тебя тут... типа кровь, - Элли показывает на свою бровь. – Ерунда, - Малия облизывает губу. - Там, сзади, есть содовая. Если хочешь, - она кивает на машину. Через облитое дождевой водой стекло в салоне Элли замечает парковочные квитанции, бумажные салфетки и банки из-под холодного персикового сока. И две содовых «Кэнада драй» на коробке с детской кроваткой и матрасиком в полиэтиленовой пленке сверху. – Вообще-то, - она неуверенно ведет плечом, чувствуя себя глупо, как если бы она ела именинный торт из одной тарелки с Бобби Сойером или назвала Кору мамой. - Я хотела сказать, что тогда не имела в виду... То есть... Я типа вовсе не хочу, чтобы ты умирала. Надеюсь, он не обиделся, - говорит она своим кроссовкам. Ей хочется, чтобы Малия позвала ее в дом посмотреть новые кабельные каналы с животными или попросила принести какао с ванильными снеговиками из кухни: они бы сели на холодный багажник с кружками в руках, бок о бок, и Элли сказала бы: «Жалко, Коры нет, она бы быстро это вернула на место», и спросила бы что-то типа: «Это был фургон «пепси» или летающая тарелка? Или ты врезалась в дорожный знак типа «ограничение скорости?». А потом они говорили бы про малыша и ели расплавленные «Хостес сноуболлс» алюминиевыми вилками в растаявшем маршмеллоу, с натянутыми на лоб капюшонами и болтающимися в воздухе ногами. Может быть, они бы даже смеялись и обсуждали фильмы про путешествия во времени. И Элли добавила бы что-то вроде: «Ты и правда классная» или «Малышу очень повезло». Но все это остается в ее голове, потому что Малия молчит, затолкнув руки в карман на животе. Он не такой, как если бы она запихнула под свою толстовку еще несколько толстовок, но Элли его все равно заметила. – Ну, я пойду, - в конце концов, говорит она, обтирая ладошки о потертый деним с пятнами от шоколадного мороженого. И только когда она гонит свой обклеенный Спайдерменами велосипед мимо малышей в колясках и распродажи тыкв в прицепах, она вытирает глаза скользкими от соленых слез пальцами, но теряет равновесие и влетает в дорожный знак на ограничение скорости: speed limit 10. (Ситуация: без названия). // Стайлз наливает себе американо в автомате, слушая скрип стула под раскачивающимся на нем Коффи с коробкой из «Данкин донатс» и картонным стаканчиком с чаем. – Помнишь дело Эшли Бенсон? - спрашивает он, дергая ногой под заставку детективного радиошоу S-Town. - Уже давно можно было предъявить обвинение. По-моему, мы собрали достаточно улик и сейчас просто тянем кота за яйца. – По-моему тоже, но я не окружной прокурор, - отвечает Стайлз, делая глоток, и тут же выбрасывает полный стаканчик в ведро. – Ты в последнее время какой-то нервный, босс, - комментирует происходящее Коффи. - Просто говорю, - он вталкивает в рот пончик с тягучим сливочным кремом и облизывает пальцы. Потом Стайлз замечает, что Коффи смотрит куда-то за его спину. Оборачивается и видит Малию, раздраженную и уставшую, с пластырем на брови и в промокшей от тумана ветровке с их семнадцати, застегнутой под подбородок, как у ребенка. – Ну просто Бруклин 9-9, - шутливо замечает Коффи. - Скажи мексиканцу, что я занесу им фирменную лазанью своей жены. Ты глянь, он ее плохо кормит. – «Симпл Плэн» на компактах из колледжа необходим вашему ребенку так же, как нормальная мать, - говорит Стайлз, когда они с Малией остаются вдвоем в его пропахшем гречневой лапшой кабинете. Жалюзи опущены, на столе картонные коробки из-под тайской еды. Стайлз сгребает их в корзину, занимая руки, чтобы в порыве злости не ударить в стену. Куртка на Малии задралась, и он видит резинку джинсов на ее округлившемся животе, но потом она торопливо одергивает слой нейлона вниз и сжимает зубы. – То, что происходит между нами со Скоттом, не имеет к тебе никакого отношения. И я не понимаю, какого черта ты взял на себя ответственность нести звание вестника нашей семьи, - цедит она. – Ну прости, что мне пришлось сказать нашей дочери, что ее мать, вообще-то, ждет ребенка, потому что сама она была слишком занята тем, чтобы держаться подальше от стресса и детей от бывших в своей чиллаут квартирке в Лос-Анджелесе. Если ты не забыла, дорогая, Элли такой же твой ребенок, как и он, черт возьми! – Да, но разница в том, что отец этого ребенка не бросил меня, когда больше всего был мне нужен! – Я тебя умоляю, я любил тебя, и ты это знала! Я сделал бы все для тебя! И я согласился на то, чтобы ее забрал Арджент! Я пошел на это, потому что ты так захотела! – Это не чертова прихоть! Я сделала это, потому что ты не оставил мне выбора! Это было единственное правильное решение для подростков, один из которых вечно твердил, что я не забеременею, если мы будем трахаться без резинок! – Это было одиннадцать лет назад! - орет Стайлз. Ему хочется ее встряхнуть, но вместо этого он ударяет кулаком по столу, опрокидывая стопку дел о жертвах домашнего насилия. Он думает о том, что было бы, если бы он ударил ее. Он бы потерял все. - Ради всего святого, твое правильное решение никогда не предусматривало то, что наша дочь может узнать правду! Оно лишь подогревало твою уверенность, что можно мотаться по свету, как все эти восемнадцатилетние бунтарки из частных школ, бросившие вызов своим парням или своим родителям; свалить куда-нибудь к побережью Индии, где все такое дешевое, чтобы жить, не неся никакой ответственности и вечно повторяя себе это «я не была готова». Ну естественно, тебе же никогда не приходилось думать о том, что ты пропустишь момент, когда она сделает свои первые шаги или скажет первое слово, - Стайлз надавливает ладонями на виски. - Знаешь, Малия, я не святой, я тоже совершил много дерьма, и в этом мы похожи, но мне надоело с тобой нянчиться. Надоело проявлять понимание. Я иссяк. Реально иссяк. Дети не даются просто так. Я знаю, тот выкидыш и все эти неудачные попытки забеременеть заставили тебя подумать о том, что значит для тебя Скотт. И потом мне все хотелось надеяться, что материнство поможет тебе понять, что в этом мире есть одна маленькая девочка, которая всегда в тебе нуждалась. Только вот какой смысл было об этом думать? Тебе повезет, если ты вообще хоть когда-нибудь сможешь стать нормальной матерью. // Папа уехал и оставил ее у Стайлза и Лидии, хотя она сказала, что может сама жарить себе яичницу с беконом и ездить в школьном автобусе все эти три недели, пока он будет в Канаде. Она уже большая, и ей не нужна нянька. Она может справиться с Водожором в подсобке, позвонить в доставку пиццы и оплатить счета. И перед сном ей не нужно читать книгу про динозавров или целовать ее в лоб, хотя иногда так хочется. Но папа все равно отвез ее к Стайлзу, и на ужин они ели вегетарианскую лазанью, а потом весь вечер хотели играть в «Ты там, Мориарти?», но Элли стукнула Томаса слишком сильно, он расплакался и сказал, что больше не хочет с ней разговаривать и хочет, чтобы она ушла домой. А потом Стайлз и Лидия разрешили ему спать с ними в одной кровати, и они читали ему, лежа по обе стороны от него, и они смеялись над щекоткой и тем, как Стайлз говорил смешными голосами. Никакого «Кинг-Конга» уже не смотрели. Стайлз уснул, и Лидия зашла пожелать ей спокойной ночи, когда она стояла в ванной с полным ртом зубной пасты и думала о Коре, которая ложилась между ними с Олби в трусах и футболке с «Трансформерами» и говорила голосами из «Улицы Сезам». И она вспоминала, как за пару недель до появления Джей-Джей они с Олби лежали головами на ее огромном животе и ели фисташковое мороженое из ведерка на ночь прямо в пижамах. И даже со Скоттом и Малией они всегда были вместе: сначала они с Малией спорили из-за пиццы и Скотт сдавался и брал обе, а потом Элли таскала куски с салями и брынзой из коробки Малии тайком и чувствовала себя самой счастливой. А тут. Тут все по-другому. Утром у Томаса поднимается температура, он лежит в гостиной с мокрым полотенцем на лбу под одеялом с героями из «Тачек» и смотрит мультики. Стайлз рядом гладит его по маленькой руке, свесившейся с дивана, как у зомби. – Пап? - Да, малыш? Элли отворачивается и размазывает апельсиновый джем по тарелке. – Я лучше на школьном автобусе поеду, - кричит она, отодвигая завтрак от себя и заводя лямку рюкзака за спину. - Он остановится в паре кварталов отсюда. Фигня, - она ведет плечом, зная, что автобус давно ушел. Если она побежит, то успеет к началу математики. – Я тебя отвезу, - Питер заходит в кухню через заднюю дверь со стаканчиком из «Старбакс» как раз в тот момент, когда она поднимается, одергивая шорты между ног. - Я сделал тебе ланч. Фалафель, китайская лапша и пудинг. Крис говорил, ты не ешь тыкву, поэтому я приготовил морковный суп с карри. – Лидия собрала ей ланч. Элли оборачивается: Стайлз упирается ладонями в раздвижные двери, и Элли кажется, он становится в несколько раз больше, словно может удержать всю Северную Америку у себя на голове. – Ну зачем же? Мы с Лидией разговаривали утром, и я предложил забрать Элли на весь день, раз уж парнишка заболел. Я взял два билета на новый эпизод «Звездных войн», но могу вернуть, если ты хочешь пойти на что-нибудь другое, - говорит он уже ей. - Хотел провести отпуск за ненавязчивой игрой в гольф в Западной Калифорнии, но можем прокатиться по побережью, и я покажу тебе места, где выросли мои племянники. – Нет, не можете, - перебивает Стайлз. - Сперва ты должен был поставить меня в известность. – Ее отца, - поправляет Питер. - Я должен был поставить в известность ее отца. Так вопрос давно решен. Кристофер считает, ей полезно узнать, что на куске картона с изображением ее генеалогического древа должно быть больше имен. И тогда это происходит. Стайлз встает к Питеру лицом, как перед дракой в фильмах с Чаком Норрисом, и Элли становится страшно, что Стайлз может убить его. – Я ее отец. И лучше бы тебе пойти на хер отсюда вместе со своей проснувшейся совестью. – Слушай-ка сюда. Думаешь, те китайские побрякушки, которые ты ей возил на дни рождения, или это жалкое подобие нормального общения из забегаловок с бесплатным вай-фай в Виргинии делают тебя ее отцом? Тогда ответь мне, где же ты был, когда у нее резались зубы или когда она попробовала свое первое мороженое? Где ты был, когда твоя девушка узнала, что беременна? Где ты был, когда в этой истории вдруг появился твой лучший друг? Брейнсторминг - хорошая вещь. Может, есть идеи насчет того, почему была годовщина ваша, а праздновали мы с твоей женой вдвоем? Нет, еще одно. Что общего между Санта-Клаусом и твоим достоинством? Тут уже я отвечу. Их не существует. Так что никакой ты не отец и не муж, мальчик мой. Ты кусок дерьма. И сразу после этого левый кулак Стайлза вылетает вперед, как шарик, привязанный к ракетке для пинг-понга, и попадает Питеру в голову. А потом все происходит, как в этих фильмах, которые дети смотрят через щелочку между пальцами, и Элли кажется, что это все не по-настоящему, потому что только по телику может быть столько крови и маленький мальчик в пижаме с Дартами Вейдерами может так кричать. – Какого черта вы делаете?! - Лидия, злая на 101 процент из 100 и продолжающая выглядеть так, словно только что взяла корону Мисс Вселенной, бросает мокрые пакеты из «Уолмарт» и отталкивает Стайлза от того, что еще недавно было лицом Питера. - Пошли вон! Вы, оба! - одной рукой она держится за живот, как будто он у нее болит, и Стайлз почему-то тяжело морщится из-за этого. – Самый простой пример убедительнее самой красноречивой проповеди. Я прав? – Закрой рот, - Стайлз влепляет Питеру по зубам. Томас визжит, когда кровь брызгает на его пижаму. – Это кетчуп. Это кетчуп, - шепчет ему Элли. – Ты мне противен, - говорит Лидия Стайлзу, и в одной вселенной одна Мэри Джейн бросает одного Питера Паркера. - Лучше уйди, - она поднимает Томаса на руки, как обезьянку, и смотрит на нее. Элли тянется к носу. Если кто-то и заметил, что у нее пошла кровь, тогда это не имело никакого значения. У нее всегда идет кровь. Она к этому привыкла.