Фантазии

— То есть, — недовольно произнес Юра, — ты пришел на ресепшн и сказал: дайте мне номер с зеркалом во всю стену? — Не совсем, — ответил Жан-Жак, пытаясь расчесать волосы пальцами. — Я как-то останавливался в этом отеле с родителями. Попросил дать мне сорок второй, потому что это мое счастливое число. — Ответ на самый главный вопрос*? — Поэтому никто даже не удивился. — Жан-Жак бросил, наконец, попытки пригладить волосы и перевел взгляд на Юрино отражение. — Самый главный вопрос, Юрочка: пойдем гулять или, так сказать, не пойдем? — Я пойду мыться, — холодно отозвался Юра, рассматривая свои ногти. — Как скажешь. — Жан-Жак быстрым движением стянул с себя футболку. — Один. — Может, поиграем в другую игру? — спросил Жан-Жак. — Я буду гордо отворачиваться, а ты будешь ломиться ко мне в душ? — Неужели тебе надоело меня домогаться, — ответил Юра, по-прежнему изучая собственные руки. — Да сдался ты мне! — фыркнул Жан-Жак, пряча улыбку. Юра вскинулся, встретился с ним взглядом в зеркале и засмеялся. — Ладно, — сказал он. — Пошли вместе. — Вот еще! — попытался возмутиться Жан-Жак. — Я что, без тебя помыться не могу? И секс только в темноте и под одеялом! — Вот такого я точно никогда не говорил! — возмутился Юра. У него это получилось гораздо убедительнее. — Ну, когда ты перестал стесняться вообще говорить вслух о сексе со мной, это, конечно, было неактуально. Юра, не отводя глаз, потянул вверх край футболки, поводил пальцами по голому животу, облизнул губы. — Хотя на Олимпиаде ты сказал, что будешь у меня сосать, если я выиграю, — припомнил Жан-Жак, глядя на его рот. — Но это ты на адреналине был после проката. — Ой, иди уже в душ, — ответил Юра, поморщившись. Жан-Жак нарочито медленно расстегнул джинсы и потянул их вниз, нагнулся, стащил кроссовки с носками, стараясь все время смотреть в зеркало. Юра стоял в метре от него, так и не опустив футболки, но не делая никаких поползновений раздеваться дальше. Жан-Жак толкнул его плечом, проходя мимо в ванную, прикрыл дверь, но на замок запирать не стал. Открыл кран, передвинул лейку душа немного повыше, подставил лицо под теплую воду, закрывая глаза. Сделал напор сильнее, чтобы не слышать, как откроется дверь, и вздрогнул — чужие руки легли ему на спину гораздо раньше, чем он ожидал, поехали в разные стороны, погладили татуировки. Жан-Жак усмехнулся, напряг мышцы спины и сказал, стараясь придать голосу недовольный тон: — Хватит меня лапать, Юрочка… Юра! Блин. — Хватит меня лапать, Плисецкий, — посоветовал ему Юра, ведя ладонями от плеч к локтям. — Плисецкий, — повторил Жан-Жак. — Все равно у меня плохо получается притворяться тобой. — Да и вообще я уже не такой. Руки вдруг больно вцепились в бицепсы и резко потянули — одна в одну сторону, другая в другую. Жан-Жак подчинился и развернулся. Вода намочила Юре левую часть головы, волосы прилипли к щеке — выглядело мило и забавно. Жан-Жак было заулыбался, но тут его приложили лопатками о холодный кафель, и он стиснул зубы, пытаясь рефлекторно отпрянуть. Юра держал его крепко, но слишком высоко, чуть ниже татуировок, так что предплечья оставались свободны. Жан-Жак усмехнулся и быстро дернул ладонью вверх, пощекотал внутренний сгиб локтя. Юра ослабил хватку, и Жан-Жак, чтобы закрепить успех, тут же приподнял ногу и поддел его коленку сзади. Юра просел на один бок, разжал ладони, и Жан-Жак подхватил его, развернул и засунул под душ полностью. Вода радостно побежала по светлым волосам, сразу же делая их на несколько тонов темнее. Юра отплевался, протер глаза — Жан-Жак, пользуясь этим минутным замешательством, поцеловал его в нос. — Все равно ты, в итоге, все контролируешь, — проворчал Юра. — Какой смысл что-то менять? — Контролировать — вовсе не значит зажимать в углу, — заметил Жан-Жак. — Сам знаю. — Юра откинул голову назад, позволил струям воды распутать волосы, помогая пальцами. — Надо же с чего-то начинать. — Не надо начинать, как я. — Жан-Жак провел костяшками пальцев у него под подбородком. — Начни, как ты. Юра перехватил его руку и поцеловал пальцы, залез языком между средним и безымянным, потом провел им по ладони, накрыл губами запястье. Жан-Жак другой рукой собрал его волосы, шагнул чуть ближе, чтобы тоже оказаться под душем. Юра ответным движением прижался вплотную, устроился щекой у него на плече, выдохнул в шею. Несмотря на теплую воду, кожа от этого покрылась мурашками. Ладони заскользили по спине вниз, сжали ягодицы, потом вернулись наверх, обвили плечи. Жан-Жак повторил эти движения, и Юра выгнулся им навстречу, коснулся губами ключицы — один раз, два, три. Жан-Жак потянулся ему за спину за мылом, надорвал пакетик, кинул его в сторону, смочил мыло водой, провел им вдоль изгиба позвоночника, растер по лопаткам, на загривке, приподнимая волосы. Юра смазал по ключице носом и принялся целовать его в шею, потом, немного отстранившись, отобрал у него мыло, намылил руки, обхватил его член и начал водить ладонью умопомрачительно медленно, словно издеваясь. Жан-Жак застонал и потянулся к нему с ответным жестом, но Юра мгновенно отцепил от себя его пальцы и сказал прямо в ухо: — Не отвлекай меня. Тогда Жан-Жак толкнулся бедрами вперед, и Юра позволил ему это один раз, но во второй остановил, другой рукой нашел его ладонь, вложил в нее обратно кусок мыла. — Займись лучше делом. Жан-Жак намыливал вжавшееся в него тело, где мог достать — вода тут же все смывала, и он намыливал еще раз. Юра продолжал целовать под скулой, потом — с другой стороны, затягивал в рот кожу — нежно, без засосов, едва заметно терся о бедро. Его ладонь на члене лежала спокойно, потом вдруг сжимала чуть сильнее, делала плавное движение и замирала снова, отпуская. Кончить так не получилось бы, глаза из-за воды вынужденно оставались прикрыты, и Жан-Жак начал теряться в этих ощущениях. Он уронил мыло и обнял Юру под лопатками. Юра вдруг приподнялся на цыпочки, вытащил лейку из держателя, прижал сзади к его шее, потом втащил между ними, завел себе за спину, смывая остатки пены. Вода больше не лилась на лицо, Жан-Жак открыл глаза и, воспользовавшись тем, что он отвлекся, наконец-то поймал губами губы, просунул внутрь самый кончик языка, ожидая, что Юра продолжит вести, но тот, хоть и ответил на поцелуй, сразу подался назад. — Пошли. — Куда? — спросил Жан-Жак. Юра выскользнул из его объятий, отжал волосы, ступил на коврик, сунул ему в руки полотенце. — Куда, блять, на улицу. Вечерний променад. — Серьезно? — Еще один тупой вопрос, и будет серьезно. Жан-Жак засмеялся и прижал махровую ткань к лицу. Юра промокнул полотенцем волосы, но сам вытираться не стал, а вместо этого скрылся за дверью. Жан-Жак поглядел на свое отражение и вопросительно поднял бровь. Отражение ответило ему, как ни странно, тем же. Когда он вернулся в комнату, Юра сидел на кровати на коленях спиной к нему — и к зеркалу. На гладкой коже кое-где поблескивали еще не высохшие капли воды. Он не обернулся, и Жан-Жак залез на кровать позади него, положил руку на талию, поцеловал плечо. Юра чуть качнул головой в его сторону и сказал: — С другой стороны. Жан-Жак хотел подразнить его и поцеловать другое плечо, но не стал — перебрался сбоку, сел к нему лицом, заглянул в неожиданно серьезные глаза. Потянулся губами — Юра остановил его, уперся ладонями в грудь, заставляя отодвинуться дальше, схватился за правую лодыжку, потянул на себя. Жан-Жак понял, выпрямил ноги, развел в стороны. Юра подполз ближе, наклонился, облизнул горячим языком кожу у самого паха. Мокрые волосы защекотали живот. Жан-Жак резко втянул носом воздух, медленно выдохнул и перевел взгляд на зеркало. Нежно-розовые ступни, сведенные почти вместе колени, узкая щель между бедер, соблазнительные полушария ягодиц, до которых ему было не дотянуться, хотя очень хотелось. Жан-Жак вместо этого запутал пальцы у Юры в волосах, как мог, собрал их, заложил ему за уши, чтоб не мешались — и не мешали ему смотреть. Юра взял его в рот — неглубоко, только головку — прижал язык снизу к уздечке, пошевелил, а потом подался немного вперед. Бедра в зеркале едва уловимо качнулись. — Господи, Юра, — прошептал Жан-Жак. Юра сомкнул большой и указательный пальцы вокруг основания. Не волнуйся, подумал Жан-Жак, лаская взглядом его отражение. В моих интересах не кончать как можно дольше. Впрочем, через некоторое время он был готов забрать эту мысль обратно. Болельщики и журналисты, глядя на Юрину и по сию пору вполне невинную мордашку на пресс фотках, ни за что бы не догадались, как охуенно он сосет. Жан-Жак не знал, было ли тут дело в природном даре или его собственных советах, но ему нравилось думать, что они просто очень хорошо подходят друг другу. В любом случае, Юра мог довести его до оргазма за считанные минуты, а мог — как сейчас, дразнить. Он двигал губами медленно, едва-едва, на несколько секунд замирал, затем вдруг опускался ниже, заглатывая почти на всю длину и удерживая его рукой на месте за бедро — отстранялся, ласкал языком головку, водя костяшками пальцев по мошонке — бросал его вовсе, целовал живот, выпрямлялся, целовал в губы — Жан-Жак закрывал глаза и отвечал ему, а потом открывал и смотрел, как стройное тело в зеркале снова прогибается, возвращаясь к прерванному было занятию. Юра не запрещал себя трогать, но изворачивался, если Жан-Жак пытался дотянуться дальше лопаток. Жан-Жак ограничился тем, что держал его волосы, которые подсохли и норовили лезть, куда не следует. Он все-таки почти кончил, когда Юра снова пропустил его в горло и застыл на несколько секунд. Мозг поплыл, дыхание сбилось, но Юра, который не отрывал пальцев от стратегически важных мест, видимо, почувствовал, как опасно натягивается кожа, отстранился, сжал у основания, уткнулся лбом в живот. — Блять, Юра! — выругался Жан-Жак, но тут же сменил тон: — Юрочка, феечка, я тебя прошу, ради всего святого, хватит меня мучить. Юра засмеялся, щекоча дыханием волосы у него в паху, и ответил: — Это только начало твоих мучений. — Что ты задумал? — спросил Жан-Жак. Кожу обдало то ли жаром, то ли холодом, то ли электричеством. — Ничего особенного. Но тебе понравится. Юра вдруг выпрямился, резко чмокнул его в губы, а потом полез под подушку, извлек оттуда смазку — и презерватив, который отбросил в сторону — придвинулся к нему, нос к носу, и шепнул: — Не дрочи. И не трогай меня. Полагаюсь на твою честность, Джей-Джей. Жан-Жак попытался еще раз его поцеловать, но Юра не дался, и тогда он отклонился назад, опираясь ладонями о кровать позади себя. Юра развернулся к нему спиной и глубоко прогнулся, ложась плечами на простыню. Вожделенные бедра и ягодицы оказались в пределах досягаемости, только протяни руку — и Жан-Жак протянул, но потом вспомнил, что обещал не трогать — хотя вслух ничего все-таки не обещал — и встретился взглядом в зеркале с Юрой. Тот потерся щекой о белоснежную ткань, приоткрыл все еще красные и припухшие после минета губы. Челка закрыла ему один глаз, второй влажно сверкнул из-под ресниц. Жан-Жак выдохнул через рот и отдернул ладонь. Юра завел правую руку за спину и провел сзади поблескивающими от лубриканта пальцами, расставил колени шире, провел еще раз. Вторая рука возникла слева, оттянула в сторону ягодицу, открывая пальцам более свободный доступ. Жан-Жак едва дышал, стараясь не смотреть на то, что было перед ним, и смотреть вместо этого в зеркало, но там оказалось не лучше — пятна румянца на щеках, язык, то и дело высовывающийся, чтобы облизнуть пересохшие губы, прилипшая к виску прядь. Юра жмурился — хотелось думать, что от удовольствия. Он не впервые растягивал себя у Жан-Жака на глазах, но обычно по его же просьбе — неуверенно, несмело, отчаянно стесняясь. Эта стеснительность жутко заводила, но ни в какое сравнение не шла с тем, что творилось сейчас. Юра проталкивал в себя пальцы по вторую фалангу, тихо стонал, подавался бедрами навстречу собственной руке. Жан-Жак схватил брошенный им флакон, щелкнул крышкой, выдавил еще смазки ему на ладонь, борясь с искушением все-таки притронуться к подрагивающей коже. Юра вздохнул и пробормотал: — Спасибо, Джей-Джей, — и засунул пальцы глубже, почти до конца, чуть развел в стороны и снова свел, как ножницы. Жан-Жак впервые за много лет задумался о том, сможет ли кончить, не прикасаясь к себе. Ему это не удалось ни разу в жизни, даже во сне, но все случается впервые. Юра ввел третий палец, втянул воздух сквозь зубы и поджал бедра. Его лицо в зеркале исказилось гримасой боли, но почти тут же расслабилось. — Юра-а, — протянул Жан-Жак. — Юрочка. — Надень… — выдохнул Юра. — Ах, черт!.. Резинку… надень. Жан-Жак нащупал рукой презерватив, надорвал упаковку, натянул на себя, стараясь как можно меньше касаться члена. Сейчас не помешала бы пригоршня холодной воды или кусок льда. Юра вытащил пальцы, и Жан-Жак подогнул под себя правую ногу, намереваясь встать на колени, положил ладонь на его задницу, полагая, что уже можно. Юра дернулся, огрызнулся: — Куда, блять! — оборачиваясь, толкнул его в грудь, потом схватился чуть выше щиколоток, потянул внутрь, одновременно расставляя колени по сторонам от его бедер. Жан-Жак покорно свел ноги вместе, повалился назад, пытаясь заставить себя думать о чем-нибудь абстрактном. О чем-нибудь мерзком думать не хотелось, чтобы не портить этот прекрасный момент. Юра, помогая себе ладонью, начал медленно опускаться на его член, чертыхнулся, поднялся, опустился снова. Жан-Жак сначала раскинул руки в стороны, потом заложил под затылок, чтобы избежать соблазна гладить стройную спину или, хуже того, стиснуть узкие бедра и насадить его на себя сразу как можно глубже. Юра простонал, и Жан-Жак чуть повернул голову набок, чтобы видеть его в зеркале — он морщился, кусал губы, трогал собственный сосок свободной рукой, в то время как другая продолжала придерживать входящий в него член. Жан-Жак не двигался. Юра опустился до конца, убрал руку и осторожно сжал его мышцами. Жан-Жак едва слышно выругался. Юра был сверху не один раз, но впервые — в такой позе, спиной к нему. Так нельзя было поцеловать, нельзя было прижаться — у Жан-Жака уже не получилось бы даже сесть без того, чтобы сделать ему больно. Он мог только лежать и беспомощно смотреть, как двигаются его бедра, благо видно было замечательно, — сначала несмело, рывками, потом ровнее, решительнее — как в отражении сперва напряженное лицо становится спокойнее, как руки гладят шелковую кожу, как одна ладонь обхватывает возбужденный член и медленно оттягивает назад крайнюю плоть. Жан-Жак подумал о том, что Юра, может быть, занимается чем-то подобным дома, в Питере, когда никого нет рядом — сидя на коленях на кровати среди смятых простыней, насаживается на собственные пальцы, кусая губы и не пытаясь сдерживать стоны — и почувствовал себя не живым человеком, а Юрочкиной игрушкой, которую просто используют ради пусть и сильного, но минутного наслаждения — и это должно было вызывать дискомфорт, тревогу, неприятие, но вызвало жар, туман перед глазами, тяжесть в животе — и Жан-Жак понял, что не способен больше сдерживаться, впился пальцами в собственный затылок, чтобы не впиться в Юру, и кончил с каким-то невнятным рычанием. Юра еще немного подвигал бедрами, остановился и недоверчиво спросил: — Ты что, все? — Прости, — пробормотал Жан-Жак. — Я не хотел. — Ты издеваешься. — А ты без тормозов. Скажи спасибо, что меня до этого момента хватило. Если б я знал, что ты начнешь вытворять, никогда бы не позволил тебе вести. — Ну, пиздец, — отозвался Юра и слез с него. Жан-Жак с трудом сел, стащил с себя презерватив, завязал и бросил куда-то на пол. Обнял Юру сзади за пояс, потянулся к его паху, но Юра вывернулся и отполз от него подальше. — Что? — вздохнул Жан-Жак. — Я хочу, как было. Я подожду. — Ты меня в гроб вгонишь, — пожаловался Жан-Жак, откидываясь на подушки, но в животе опять начало тянуть. Юра снова встал на колени и, разведя их широко в стороны, изучал свое отражение в зеркале. Жан-Жаку очень надо было у него кое-что спросить, но он не знал, как завести этот разговор. Наконец, Юра посмотрел на него через плечо. — Ты сейчас мне дыру в спине прожжешь. В чем дело? — У тебя красивая спина, — отозвался Жан-Жак. — Хуйна. Говори, в чем проблема. — Тебе не кажется, что я тебя использую? — В каком смысле? — Ну, в определенных ситуациях. — В каких еще ситуациях? — Ну, в постели. — В какой постели, Джей-Джей? Ты можешь конкретнее выражаться? — Юра все-таки развернулся к нему и внимательно посмотрел в глаза. Жан-Жак отвел взгляд и произнес: — Когда трахаю тебя. Понимаешь? Ебу тебя в задницу твою. Лицом в подушку. — А-а, — протянул Юра. — А я думал, ты про тот случай, когда я твое такси из аэропорта оплатил, потому что тебе карту заблокировали, а ты… — Я не ради шутки, — прервал его Жан-Жак. — В кои-то веки. — А ради чего? Кто-то недавно выебывался, что он все знает про контроль. — Я сейчас понял, что ты, наверное, знаешь про контроль побольше, чем я, — вздохнул Жан-Жак. — Вот-вот. — Юра придвинулся ближе. — Слушай, не загоняйся. Если тебе не понравилось, мы так больше не будем. — По-моему, очевидно, что мне понравилось, нет? Я просто немного испугался. Ближе к концу. — Добро пожаловать в клуб. — Юра обвил руками его шею, практически забрался на колени. Жан-Жак поцеловал недвусмысленно приоткрытые губы и спросил: — Не хочешь перейти на следующий этап? — А какой следующий этап? — Трахнуть меня? — Джей-Джей, я тебя только что трахнул и еще трахну, когда ты соизволишь, наконец, оклематься, — отозвался Юра и засунул руку ему между ног. — Ты понял, что я имел в виду. — А ты этого хочешь? — Юра прижал лоб к его лбу, положил ладонь на щеку. — Не знаю, — честно признался Жан-Жак. — Но я всегда готов к новым вещам. — Не сегодня, — решил, наконец, Юра. — В конце концов, в первый раз это достаточно больно. И член у меня больше, чем у тебя. — Удивительно, блин, что он не мешает тебе кататься, — проворчал Жан-Жак и опрокинул его на спину. Юра засмеялся и укусил его за губу. ____________________ * Ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего остального по книге Дугласа Адамса “The Hitchhiker’s Guide to the Galaxy” — 42