Восстанавливаю ткани – синтетические вены. Я из этой ржавой ванны поднимаюсь в мыльной пене. Пусть звенит вода из крана, хорошо, что не железо. Я залечиваю раны, заживляю все порезы.
Пидж поёживается, медленно выбираясь из восстанавливающей капсулы. Тело не слушается, отзывается так, словно она попала в меху и управляет им как дроном, откуда-то издалека. В глазах стремительно темнеет, и Пидж ослабленно покачивается, облокотившись плечом о бок покатой капсулы. Замок спал – встречающих пациентку не наблюдалось. Но девушка лишь облегчённо выдыхает и, дрожа, берёт стопку заботливо приготовленной на стуле одежды. Видеть никого не хотелось. Почти проваленная миссия бесила одними воспоминаниями. Укоряющий взгляд Аллуры она бы сейчас не перенесла, если и вовсе в очередной раз не сорвалась. Хотелось... одиночества, свободы... выбора? Пидж медленно бредёт в сторону своей комнаты, словно в трансе, усмехаясь собственным мыслям. Свобода... смешно. У них тут тоталитаризм и тирания, с террористической деятельностью. Во имя демократии, что ещё ироничнее. Пидж неожиданно тепло и хорошо, но... Сиюминутное отсутствие боли порождало лишь фантомное беспокойство и тщательно подавляемый сознанием страх. Девушка шепчет сквозь зубы проклятия и с силой вдавливает ногти в кожу ладони, облегчённо прикрывая глаза от обжигающей волны такого привычного чувства. Мысли наконец приходят в порядок. Зелёный рыцарь идёт по памяти, как на автопилоте, совершенно не следя за направлением и не считая повороты. Дверь собственной комнаты ожидаемо виднеется в конце коридора. Дверь, которая позже с автоматическим плавным шелестом смыкается за спиной, и Пидж начинает медленно раздеваться, стягивая неприятно холодящий кожу эластичный костюм. Взгляд как обычно замечает пару ярко-алых полос на бёдрах, поднимающихся до самого живота. На слегка загорелой ключице медленно проступал багровый синяк. Гандерсон облегченно смеётся, натягивая ночную одежду. Прячась под одеяло, девушка привычно чувствует вкус железа на языке и засыпает почти умиротворённая, совершенно не удивляясь, что криокапсула в очередной раз не смогла надолго унять раздирающую тело боль. Спёртое дыхание, с трудом покидающее тело, давно уже не причиняло неудобств.***
Ничем не удивляющие колкие ощущения при виде фотографии утром кажутся спасением от гулко стучащей где-то в висках вязкой пустоты. Впрочем, когда-то маленькая Кэти и впрямь тихо плакала в подушку от страха и закипающей на губах крови. Когда-то, Холт и впрямь не понимала, что попалась в ту же ловушку, что и многие люди до неё. Тогда она, ещё совсем девчонка, вляпалась в недра невзаимной любви, что в их реалиях была почти что приговором для здоровой и нормальной жизни. Лишь многим позже проклятие стало спасением, служа единственным индикатором, почему Кэти Холт не исчезла навсегда, вслед за своим братом. Увы, смерть помехой любви не была. И осознание этого было похлеще любой физической боли.Я изранена ужасно, только мне давно не больно. Я – Венера свалок грязных, проводов высоковольтных. Этот воздух мной отравлен, и вода, и камни тоже. Этот воздух мной отравлен, ты таким дышать не сможешь.
***
Широ улыбается, протягивая руку. Широ хмурится, когда Пидж в очередной раз засиживается допоздна, а утром чуть ли не засыпает в собственной тарелке. Широгане, как и все хорошие люди, один сплошной нарыв на натренированном теле. И девушке правда не хотелось знать, какой человек мог устоять перед Такаши и довести его до... такого. Черного рыцаря, кажется, ломало даже чуть больше, чем её саму. Но он словно не замечал этого и вёл их за собой, стараясь быть настоящим Лидером, ведь... В их жизни было слишком много боли и без этой глупой любви, верно? Пидж бы действительно хотелось тогда влюбиться в Широгане. Всё было бы намного проще и сложнее одновременно. И лишь надежда перекрывала всё. Возможность. Которой не было сейчас. Кэти Холт влюбилась в Мэтта Холта. Пидж Гандерсон же была абсолютно помешана на собственном брате. А взгляд Широ был действительно понимающий, когда он внимательно слушал пьяные откровения девушки, утирая кровавые дорожки в уголках губ. Он пока спокойным и размеренным голосом пытается поддержать, скрывая то, как отчаянно дрожит тело, а в глубине горла рождается кровавый кашель. Пидж не замечает. Или просто не хочет замечать.Я стою под красным солнцем, на земле, где нет растений. В клочьях пластика и кольцах ядовитых испарений. Сгусток выхлопного дыма, анилиновое пламя. Я тянусь к тебе, любимый, изъязвлёнными руками.
***
Кэти почти не больно. Она совсем скоро перестанет надрывно дышать по ночам. Широ почти не больно. Он впервые надевает футболку с открытым горлом. ...а где-то далеко-далеко, на чужой молочно-белой коже, проступают первые алые разводы.