Mirror Tricks / Зеркальные Фокусы

Реджина стискивала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони, и ждала, пока откроется дверь. Стрелки часов медленно приближались к отметке восемь двадцать, а Эмма обещала заехать за Генри в восемь пятнадцать. Она всегда (без исключений) опаздывала. У Реджины не заняло много времени, чтобы понять эту особенность Спасительницы, впрочем, была ещё одна. Надолго она никогда не задерживалась, стало быть, должна объявиться с минуты на минуту. Реджина стискивала кулаки с такой силой, что на ладонях оставались следы от ногтей, но всё её внимание сейчас было приковано к настенным часам. Большая часть ночи прошла в размышлениях об увиденном возле закусочной. Когда Реджина, мучимая унынием, вернулась домой и поужинала, прямиком отправилась в кровать. Она слышала, как Генри взволнованно топтался за дверью, не решаясь постучать. Его можно было понять. Скорбная мина матери во время ужина вполне могла сойти за намёк, что она хочет побыть одна. И лишь когда Генри ретировался, так и не осмелившись нарушить её покой, Реджина позволила единственной слезинке скатиться по пылающей от смущения щеке. Спустя полтора часа бессонного ворочания в кромешной темноте меланхолия ожидаемо отрастила зубы. Реджина банально разозлилась. Как Эмма посмела так поступать?! Как могла, наплевав на бесчисленные просьбы держаться подальше от Королевы, поскакать к ней? И ведь даже не попыталась каким-то образом скрыть общение с проклятой чертовкой, встретилась прямо возле закусочной, где их мог увидеть любой житель города! Свон, кажется, совсем не заботили её чувства, что просто чудесно — ей тоже наплевать на чувства Спасительницы. Реджина снова и снова мысленно повторяла злой монолог, но легче ей не становилось. Пульсирующая боль в животе не уходила, напротив, ощущалась острее. И Реджина настояла на том, чтобы Генри попросил отца Вайолет заехать за ним на пять минут раньше обычного. Нервно сглотнув, она уставилась в раскрытую книгу. В качестве закладки, как и несколько недель назад, использовала шприц, но на этот раз в нём искрилась фиолетовая жидкость. Реджина поджала губы. Какая-то её часть хотела схватить его и швырнуть о стену. Кто знает, возможно, она почувствует себя лучше, если увидит, как сладкое и липкое содержимое стекает по картинам. А потом Реджина услышала звук поворачивающегося ключа в замке. Резко выпрямившись, она дрожащими пальцами пригладила волосы и снова уткнулась в книгу, как будто всё утро только и делала, что читала. — Генри? Услышав знакомый голос, Реджина поморщилась и до побелевших костяшек сжала края книги. Ей послышался глубокий вздох, а потом Эмма ещё раз позвала сына. Ответа не последовало, и Реджина услышала неумолимо приближающиеся тяжёлые шаги. Ещё через мгновение дверь кабинета распахнулась, но она не подняла головы. — Привет, — произнесла Эмма в своей обычной самоуверенной манере. — Генри спит? Реджина вздохнула, словно нарочно растягивая время, заставляя ждать ответа как можно дольше. — Нет, — холодно сказала она и продолжила усиленно делать вид, будто читает. — А что? — Мы вроде бы договаривались, что я отвезу Генри в школу, но он не отвечает. — Он уже ушёл. Эмма растерянно моргнула. — С кем? — Полагаю, с Вайолет, — Реджина ответила не сразу, как будто никак не могла вспомнить имя подруги сына, и всё ещё не поднимала глаз от книги. — Ого, — несмотря на то, что она сильно злилась, промелькнувшее в голосе Эммы разочарование заставило всё внутри неё неприятно сжаться. — Ты не думала позвонить мне? — Нет, не думала, — Реджина перевернула страницу. — Мои извинения. Эмма нахмурилась ещё больше. В том, что её не встречают с распростёртыми объятиями, не было ничего необычного, но напускная холодность показалась… неожиданной. Она подошла ближе, скользнула взглядом по рабочему столу Реджины. — Что это? — Книга, мисс Свон, — отозвалась Реджина равнодушно. — Может, тебе стоит попробовать как-нибудь почитать? — Обхохочешься, — проворчала Эмма. — Но я не о книге. Что это? Реджина осеклась на полуслове, внезапно осознав, что речь идёт о шприце. Он всё ещё лежал на столе. Проклятье… Она должна была убрать его. Нарочито громко вздохнув, словно Эмма только что задала один из самых нелепых вопросов на свете, Реджина аккуратно приподняла шприц. — Это я использовала, чтобы отделить от себя Королеву. — Но он снова полный. — Я в курсе, — Реджина открыла верхний ящик стола и убрала в него шприц. — Я пробовала новые комбинации. Тебе не о чем беспокоиться. — Реджина… — Я сказала, забудь, — её голос звучал непреклонно и резко. Эмма отступила на шаг. — О, — после долгой паузы она растерянно добавила: — Хорошо. Прости. Услышав растерянные интонации, Реджина почувствовала, как сердце болезненно сжимается в груди, но не дрогнула. С показным интересом вернулась к изучению своей книги, как будто в жизни не читала ничего интереснее. Эмма поджала губы, не зная, что делать дальше. Было совершенно очевидно, что Реджина не хочет, чтобы она оставалась, но она никак не могла понять, в чём опять провинилась. Когда они в последний раз говорили на пороге особняка, всего в нескольких метрах от того места, где находились сейчас, всё было славно… Нормально. Как если бы Реджина впервые за прошедшие годы сподобилась взглянуть на неё с другой стороны и увиденное ей понравилось. Никогда ещё Эмма не чувствовала такого тепла. Так было вчера, а сегодня появилась какая-то непонятная холодность. Может быть, Реджина передумала? Прозрела за ночь и поняла, что она, Эмма, на самом деле пустое место. Спасительница сглотнула и уставилась на свои потрёпанные сапоги, дожидаясь, пока стихнет противное ноющее чувство в груди. — Я пойду, — сказала наконец она. Реджина по-прежнему не смотрела на неё. — Хорошо. — А знаешь… Я могла бы потом встретить Генри? — Если хочешь. Эмма сцепила зубы. У неё было ощущение, будто каждый дюйм её тела покрылся ледяной коркой. — Прекрасно, — процедила она и повернулась к двери, надеясь, что Реджина остановит её. Не остановила. — Ну, тогда пока. Но когда Эмма, сгорая от смущения, решительно пересекла холл и потянулась к дверной ручке, у неё за спиной раздался громкий голос: — Я и не думала, что ты такая эгоистка. Развернувшись, она увидела, что хозяйка особняка стоит, подперев косяк плечом и скрестив руки на груди. На Реджине было обтягивающее красное платье, то самое, которое всегда нравилось Эмме, и она не отказала себе в удовольствии окинуть её взглядом с ног до головы. И только после этого наконец-то сумела взять контроль над бушующими эмоциями. — Эгоистка? — медленно повторила она. Лицо Реджины оставалось бесстрастным, но от Эммы не скрылась промелькнувшая в тёмных глазах гневная вспышка. — Да, — сказала женщина, даже не сдвинувшись с места. — Невыносимая. — О чём ты говоришь? — Вчера ты сидела в этой самой комнате и говорила, что мы — твой приоритет, — Реджина махнула в сторону гостиной. Неожиданно громкий, пронзительный голос показывал, насколько она злится. — Ты врала мне прямо в лицо. Что? Думала, что я тупая? Что я ничего не пойму, да?! — Реджина… — Эмма недоумённо моргнула, но всё же осторожно шагнула ближе. — Я не понимаю, о чём ты говоришь. Я тебе не врала. — Значит, ты продолжаешь утверждать, что если пришлось бы выбирать между нами и Королевой, ты выбрала бы нас? — Естественно. — А если бы случилось сражение, ты была бы на нашей стороне? — Реджина, я понятия не имею, что… — Я вас видела! — прервала Реджина. — Вчера. Где-то через час после того, как ты сказала мне, что я… мы для тебя важнее. Я видела тебя с ней. По крайней мере, Спасительнице хватило совести притвориться удивлённой. — Возле закусочной? — уточнила она дрогнувшим голосом. — Да. А что? Вы ещё где-то встречались? — Нет, — Эмма облизнула губы. — Просто… Реджина, я не собиралась встречаться с Королевой. Я ходила за кофе. Я говорила тебе, что хочу забежать в закусочную, помнишь? И тут из ниоткуда возникла Королева. Как обычно. Ты же знаешь её… — Вот именно. Да, Эмма, я её знаю, — Реджина оттолкнулась от косяка. — Может, ты даже помнишь мои пятьдесят с лишним предупреждений о ней? Мгновение Эмма молчала, а потом со стоном протянула: — Боже… Мы можем не обсуждать это снова? Пожалуйста? — Не знаю. А ты можешь не бегать к ней после каждого нашего разговора? Пожалуйста? — Реджина выдержала паузу. — Очевидно, нет. — Ты мне не мать, — отрезала Эмма. — И вообще. Даже она морочится меньше твоего. Тебе нужно успокоиться. — Мне нужно? — Реджина рассмеялась и, нарочно громко стуча каблуками по паркету, вышла в холл. — Это у тебя проблемы с эго, мисс Свон. Ты считаешь себя очень важной персоной. Думаешь, что можешь делать всё, что взбредёт в голову. Что можешь причинять боль всем, кому захочется, ведь мы всё равно сплотимся вокруг тебя, чтобы спасти положение. Как и всегда. Поэтому ты бегаешь к Королеве, хотя знаешь, что лучше этого не делать? Пытаешься проверить, сколько я смогу вынести, прежде чем потеряю терпение? — А может быть, из-за того, что Королева способна общаться со мной без оскорблений больше тридцати секунд? — парировала Эмма. — Я понимаю, тебе всё это ново, но есть такие люди, которые относятся друг к другу по-человечески. Тебе стоит попробовать как-нибудь… — А тебе стоит попробовать прислушиваться к семье, которую ты так долго искала, — прошипела Реджина. — Иначе они могут пожалеть о том дне, когда ты их нашла, — не успели эти слова сорваться с губ, как в тот же миг она пожалела о них. Эмма побледнела и попятилась к двери. — Иди к чёрту, Реджина, — процедила она. — Вот, значит, что я получаю взамен. Вот что… мне официально наплевать. Посмотрим, кто теперь станет выслушивать твои маленькие сопливые проблемки. — У меня нет маленьких сопливых проблемок. — Я тебя умоляю! Ты только и делаешь, что козлишь и ноешь, а я слушаю тебя и не жалуюсь. Но с меня довольно. Тут совершенно ясно, что ты ни капельки меня не ценишь. — Думаешь, я затевала бы этот спор, если бы тебя не ценила? — Конечно! — выкрикнула Эмма. И это было настолько на неё не похоже, что Реджина невольно попятилась. — Для тебя я лишь маленький бесполезный питомец. Я тебе не нужна, пока ты не замечаешь, что на меня обратил внимание кто-то другой. Ты ноешь и орёшь, что Королева — злая, что она всё здесь сравняет с землёй, но если ты видела нас вчера, должна помнить, что мы спокойно общались. По-моему, именно из-за этого ты и бесишься. Из-за того, что мы с ней подружились. Последовавшая за этим тишина была такой тяжёлой, что воздух в помещении, казалось, искрил от напряжения. Эмма, ни секунды не сомневавшаяся в своей правоте, смерила Реджину торжествующим взглядом. — Я злюсь… — выдавила наконец та. — Ты всегда злишься, — категорично заявила Эмма. — Но прямо сейчас ты злишься из-за ревности. Реджина насмешливо фыркнула, почувствовав, как после этих слов вспыхнули щёки. — Ничего глупее в жизни не слышала. — Ага, я тоже так думала, — Эмма внимательно всмотрелась в раскрасневшееся лицо Реджины. — Королева говорила об этом недавно, но я решила, что она совсем рехнулась. А ведь она права. Королева действительно хорошо тебя знает. — Ты обсуждала это с ней? — процедила Реджина. — В порядке исключения, — улыбнулась Эмма. — Ты очень интересная тема для разговоров. Реджина сжала кулаки, опустив руки по швам, и это было верным признаком того, что она на грани. Вопрос лишь в том: воспользуется она магией или вмажет по самодовольной физиономии по старинке? — Понятно, — Реджина скрипнула зубами. — Скажи на милость, какие глубочайшие выводы Королева сделала из своих наблюдений? — Самые обычные, наверное, я и сама должна была заметить, — пожала плечами Эмма. Несмотря на то, что их с Реджиной разделяли несколько шагов, она чувствовала исходящий от той жар. — Что до того момента, как я начала встречаться с Крюком, ты по-настоящему его никогда не ненавидела. Что ты даже в одной комнате с нами находиться не хочешь. Что ты не доверяла Августу, когда он только появился в городе, но стоило ему проявить ко мне интерес… и ты его запрезирала. Господи, Реджина, тебе даже Лили не нравилась. За всю поездку из Бостона ты ни слова не проронила в нашу сторону. — Королева ничего из этого не знала, — парировала Реджина. — У неё нет моих мэрских воспоминаний… Я очень сомневаюсь, что она могла сделать все эти ценные выводы. — Нет, конечно, но она расспрашивала меня, — Эмма вскинула подбородок. — Она хотела узнать, к кому ещё в Сторибруке ты испытываешь особую неприязнь. И очень быстро связала концы с концами. — Ну, конечно, ведь ты так чудесно всё вывернула, дорогая, — Реджина приблизилась ещё на шаг. — Август мне не нравился из-за того, что проявлял слишком большой интерес к Генри, а ещё он планировал разрушить моё проклятие. А твоя подружка-драконишка пыталась всех нас убить. Что до Крюка… Мне не хватит часов в сутках, чтобы объяснить, что в нём не так. Да, мои стандарты повыше твоих, но это ровным счётом ничего не доказывает. Не получив ответа, Реджина решила, что победила, но через мгновение Спасительница разразилась смехом. — Ты всех ненавидишь, — сказала она. — Я бы сказала, очень сильно. Но правда в том, что как только они сближаются со мной, сразу же становятся врагами номер один. Когда Королева появилась в Сторибруке, ты целыми днями сидела взаперти, отказывалась покидать особняк… Но стоило тебе узнать, что она заинтересована во мне, и всё. Ты ни секунды не можешь усидеть на месте. Преследуешь меня и не выпускаешь из виду. Почему? — и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Да потому что ты знаешь, стоит мне остаться одной, как снова придёт Королева. Ты требуешь, чтобы я держалась от неё подальше, но в глубине души понимаешь, что она не допустит такого. Ещё бы ты не злилась… но на этот раз я не виновата. Я ей нравлюсь, Реджина, и от этого тебе становится только хуже. Горькая правда солью просыпалась на раны Реджины, и она отшатнулась от слов Эммы, словно от пощёчины. — Чушь собачья. — Неправда, и ты это знаешь, — бросила ей Эмма. — Тебя послушать, так я ненавижу Злую Королеву не из-за того, что она манипулятивная ведьма, которая калечила, убивала и творила самый невероятный беспредел, — Реджина покачала головой, — а из-за того, что мы детишки в песочнице, и она стащила мою любимую лопатку. Ради Бога, Эмма, тебе не кажется, что ты цепляешься за то, чего нет? Эмма выглядела растерянной, но всего лишь мгновение, а потом мягко спросила: — А тебе не кажется полной хренью, что ты ссылаешься на неё, как на совершенно другого человека? — Она… — Нет! Не она! — повысила голос Эмма, и Реджина поражённо замолчала. — Ты. Каждый злой поступок, который совершила она, совершила и ты тоже. Твоя хорошая сторона всегда была внутри. И могла бы помешать, но она ничего не делала. Зато теперь, когда Королева перестала быть частью тебя, ты винишь её за каждую свою проблему… Почему бы нет? Королева просто кто-то другой, чужая проблема. На неё можно смотреть свысока, судить и желать, чтобы её никогда не существовало. Но она — это ты, Реджина. Ты не можешь и дальше отмахиваться от Королевы, надеяться, что в один день она просто исчезнет. Ты не можешь запереть её где-нибудь или ждать, что я сделаю это за тебя. Она заслуживает лучшего, чем всё это, и ты должна встретиться с ней. — А чем, по-твоему, я занималась все эти недели? — Ты с ней спорила, — парировала Эмма. — Вы с ней ни разу нормально не поговорили. — Жаль тебя разочаровывать, мисс Свон, но вчера мы поговорили, — сказала Реджина. — А через тридцать секунд после нашего разговора она поскакала искать тебя. Эмма осеклась на полуслове. — Ты… Ходила к ней? — Она не рассказала тебе? — Реджина склонила голову. — Как интересно. Может, она вовсе не так сильно тебе доверяет, как ты возомнила, Спасительница. Последнее слово подразумевалось как оскорбление, и именно в этот момент Эмма осознала, насколько сильно злилась Реджина. Она явно хотела ранить побольнее, возможно, даже сильнее, чем за все прошедшие годы вместе взятые. Но на этот раз всё иначе: Реджина хотела ранить не просто так, ей самой было больно. Эмма вздрогнула от неожиданности, попятилась. — Что с тобой происходит? На тебя это не похоже. — Откуда тебе знать? — выкрикнула Реджина. И прежде чем смогла что-то с собой сделать, почувствовала, как на глаза выступили слёзы. Она тут же отвернулась и часто заморгала, но оказалась недостаточно быстрой. Эмма сглотнула и протянула руку. — Реджина… — Не надо, — отрезала та. Зажмурилась, опустив руки по швам, и принялась ждать, пока глупая горечь отпустит. Эмма наблюдала молча. В ней боролись самые противоречивые эмоции, которые никогда раньше не испытывала, и в какой-то момент она почувствовала, что её гнев просто растворяется в них. Она стояла с вытянутой рукой, будто собиралась, преодолев разделявшие их три шага, утешающе коснуться плеча Реджины, но так и осталась неподвижна. Пространство — не единственное расстояние между ними. — Реджина… — повторила Эмма мягче. Плечи Реджины предательски дрогнули. — Почему она тебе нравится? — в надломившемся голосе слышалась обида, которую она попыталась проглотить. — Королева. Почему ты хочешь быть её подругой? Они обсуждали это тысячи раз, но обе понимали, что Эмма так и не ответила честно. Теперь же, когда все маски были сброшены, а в воздухе всё ещё искрили остатки гнева, ненависти и боли, она не станет больше врать. И Реджина, не готовая услышать правду, что есть силы зажмурилась. Эмма облизнула пересохшие губы, отчаянно желая, чтобы Реджина повернулась. — Потому что она… ты, — тихо ответила она. Помолчала. — Я думала, мы с тобой подружились, но между нами всегда ощущалась… пропасть. Мне казалось, что как бы сильно я тебе ни доверяла, ты никогда не сможешь почувствовать того же. А потом в нашей жизни появилась Королева. С самого первого дня она была убийственно честной и смотрела на меня вроде бы с уважением. Интересом. Но для меня она — всего лишь ты, Реджина. Всё, что она когда-либо делала или говорила… Эмма осеклась. Реджина напряжённо вглядывалась в пустоту, с тяжёлым сердцем ожидая, пока Свон наберётся смелости закончить начатое. — Королева даёт именно то, чего мне хотелось бы от тебя, — призналась та, уставившись в пол. — Я хотела понравиться тебе. И не нравилась. А ей понравилась. И я ничего не могу поделать с тем, что она вызывает у меня ответные чувства. До этого момента Реджина считала, что сердце не может быть разбито дважды. Она ошибалась. В груди возникло уже знакомое ноющее ощущение, и Реджина прижала ладонь к животу, как будто тепло собственного тела могло помочь ей не рассыпаться на части. — С Королевой весело, — не дождавшись ответа, со вздохом продолжила Эмма. — Но она… ошибается. Её одной недостаточно. — Но она тебе нравится. — Конечно, ведь она — часть тебя. Та самая, которая мне всегда нравилась. Благодаря ей ты язвила, ставила меня на место и провоцировала оспаривать твою правоту. Это твоя половина, Реджина, но ты мне нравишься цельной. Королева напоминает мне о том времени, когда ты была полноценным человеком. Реджина моргнула. — Ты скучаешь по мне прежней? — Разумеется. — Почему? Эмма нахмурилась. — Иногда ты такая удивительная. А почему, по-твоему, я всё время возвращаюсь сюда и пытаюсь поговорить с тобой? — едва она задала встречный вопрос, как почувствовала, что её тело сгорает от непонятного унижения. Вот только Реджина не рассмеялась, напротив, казалось, она вот-вот расплачется. — Почему ты сразу не сказала мне об этом? — спросила она дрожащим голосом. Эмма вскинула брови. — Ты бы меня не послушала, — ответила она тихо. — После того как ты отделила себя, только и делаешь, что грустишь, переживаешь и злишься на меня. Если бы я сказала, ты бы всё равно не поверила. Реджина хотела рассмеяться, возразить, но не смогла произнести ни слова. Эмма, вероятно, права. — Так вот почему ты её не отталкиваешь, — Реджина осторожно приблизилась на шаг. — Наверное, — Эмма пожала плечами. — Есть и другие причины, почему я не могу согласиться с тобой… Какая-то часть меня чувствует, что если скажу Королеве убираться, заодно уничтожу всё, что было у нас с тобой. — Почему? Щёки Эммы залились ярким румянцем. — Думаю, ты знаешь. — Нет, — в глубине души Реджина надеялась, что она действительно знает, но хотела услышать его от Эммы. — Пожалуйста, скажи мне. Спасительница беззвучно застонала. Ей безумно хотелось развернуться к парадной двери и сбежать, но она так далеко зашла, что, пожалуй, могла бы совершить последний шаг. — Королева… Когда она разговаривает со мной… мне хочется, чтобы на её месте была ты, — проговорила Эмма, тихо и почему-то виновато. — Как она говорит… как смотрит на меня… Если бы я оттолкнула её, сказала не приближаться, я бы потеряла и это тоже. Да, она мне нравится, я не буду отрицать, что наслаждаюсь её присутствием. Но за всеми шутками, насмешками и соблазнительными взглядами теряется что-то очень важное, и я… — она вздохнула. — Я на самом деле хочу, чтобы это была ты. Настоящая ты. Эмма снова уставилась в пол и стиснула зубы в попытке скрыть дрожь. Когда Реджина и после этого ничего не ответила, она натянуто рассмеялась. — Но я знаю, это всё нелепо. Я надеюсь на что-то, что никогда не произойдёт, — она немного помолчала, а потом через силу подняла глаза. Реджина продолжала смотреть на неё, по-видимому, не в силах произнести ни слова. — Ведь так? — Ты хочешь сказать, что я тебе нравлюсь? — Серьёзно? Тебе десять лет? — Ответь на вопрос. Эмма скрестила руки на груди и поджала губы. — Ладно, — сказала она мгновением позже. Слегка расправила плечи, выпрямилась. — Да, нравишься. И что? — Как понимать твоё «и что»? — Неважно, — пробормотала Эмма. — В следующий раз, когда будем с тобой спорить, ты воспользуешься моими словами, чтобы оскорбить меня. Реджина ничего не ответила и шагнула ещё ближе. — Как давно ты поняла? Эмма растерянно уставилась на неё, из-за чего стала выглядеть ещё более юной. — Недавно. Мне Королева сказала, — она постаралась не рассмеяться. — По-моему, она знает нас лучше, чем мы с тобой думаем. Реджина мысленно перенеслась в прошлый вечер, ещё раз в подробностях вспомнила, как именно общались Эмма и Королева. Взгляд последней казался добрее, чем обычно, и она всё время скользила глазами по лицу собеседницы, то и дело останавливаясь на губах. У Реджины словно сердце оборвалось, когда увидела, как близко сидели женщины, но, может быть, она сосредоточилась не на том. Может, стоило задуматься, что Эмма воспринимает их почти на равных и, отчаянно желая быть ближе к Королеве, в то же время жаждет сблизиться с ней тоже. Реджина медленно приближалась. Она двигалась спокойно и осторожно, словно не хотела вспугнуть. Но Эмма, не сводившая с неё взгляда, всё равно почувствовала, как от волнения пересохло во рту. Сегодня различия были особенно заметны. Глаза у Реджины были светлее, а губы почему-то казались мягче. Оливковая кожа не была спрятана под толстым слоем белой пудры, и Эмма могла смотреть ей в лицо, не отвлекаясь на сотни других факторов вроде кривой усмешки или идеально уложенных иссиня-черных волос, которые, казалось, никогда не выпадали из высокой причёски. В шаге от Эммы стояла та самая Реджина, о которой она всегда мечтала, но не понимала этого, пока не столкнулась с «испорченной» версией. — Она не пыталась тебя отговорить? — поинтересовалась она. Эмма невольно улыбнулась. — Пыталась, но она не может сказать ничего такого, что меня бы остановило. Реджина нахмурилась, как если бы Свон говорила на иностранном языке. — Но почему? — Серьёзно? Почему? — Эмма вздохнула. — Со дня нашего знакомства, когда тебя считали чуть ли не воплощением сатаны, прошли годы, и ты делала всё возможное, чтобы сделать мою жизнь несчастной. Я знаю, кем ты была тогда, знаю, кем — раньше, и мне плевать. Мне в тебе нравится абсолютно всё, включая те твои стороны, которые ты ненавидишь так страстно, что готова уничтожить их. Все её попытки отдалить от тебя лишь напомнили мне о всём том, чего мне сейчас так не хватает. Реджина судорожно сглотнула. — Но я… — Сильная, — закончила за неё Эмма, и твёрдость её голоса удивила обеих. — Красивая. Ты — Реджина. Я не могу объяснить, почему ты мне нравишься, но нравишься. Всегда нравилась. Реджина хотела засыпать её вопросами. Прошло много времени, слишком много, чтобы начинать прислушиваться к тому, что пыталось донести до неё собственное тело. Да и потом, даже сейчас она полна противоречивых желаний; ей хочется оттолкнуть Свон и вместе с тем притянуть ближе. Голова шла кругом от этой неопределённости. И одному лишь Богу известно, как она устала игнорировать свои чувства. Да, притворяться, что испытываешь нечто абсолютно противоположное было проще, чем признаться в новой слабости, но с неё, пожалуй, хватит. Она устала смотреть, как Эмма развлекается с Королевой, и притворяться, будто сердце ноет от одной только злости. Устала смотреть на губы Эммы и делать вид, что не хочет прижаться к ним своими губами. Долгое сопротивление изнурило Реджину, и лишь теперь, глядя Эмме прямо в глаза, она наконец-то в полной мере осознала то, чего так долго боялась. — По-моему, ты мне тоже нравишься, — выпалила она и зажала рот ладонью, и Эмма, глупая и милая в своей неловкости, просто рассмеялась в ответ. — Именно такую реакцию я всегда и получаю, — Реджина убрала ладонь от пылающего лица. — То есть… я не думаю… — Нет? — тихо спросила Эмма. Реджина ощетинилась, ненавидя прозвучавший вопрос, хотя понимала, что задолжала ей это и даже больше. — Нет, — прошептала она, опустив глаза, и едва услышала собственное признание из-за отчаянно бьющегося сердца. — Да. Ты… Мне нравишься. Правда. Эмма помолчала, а потом уточнила: — Я нравлюсь тебе так, как ты мне? Реджина не могла не рассмеяться. Промелькнула мысль дотянуться до Эммы, шутливо пнуть в плечо, но она сдержалась. Не знала, может ли доверять себе настолько, чтобы коснуться её и не воспламениться от мелькающих между ними искр. — Да, мисс Свон, — голос Реджины зазвучал тише. — Именно так. Улыбка, озарившая лицо Эммы, казалось, согревала ей душу. Никогда ещё в жизни Реджина не видела, чтобы кто-то испытывал настолько огромное облегчение, и ей безумно захотелось стереть поцелуем эту глупую улыбку. Эмма думала, что Реджина что-нибудь скажет, но она молча протянула к ней руку, касаясь кончиками пальцев щеки, да ещё с таким выражением лица, будто мечтала об этом с первого дня знакомства. Осторожные прикосновения вызывали у Эммы странные, давно забытые ощущения, тело приятно покалывало. Казалось невозможным, чтобы у резкого человека, вроде Реджины, были такие нежные прикосновения. Впрочем, теперь Эмма начала постепенно осознавать, что Реджина вовсе не резкая. У неё тысяча заострённых граней, что ранили в самое сердце каждый раз, когда она ломалась и заново собирала себя по кусочкам. Но если найдётся человек, способный отшлифовать этот неграненый камень, он получит самое настоящее сокровище. Теперь Реджина стояла на расстоянии одного вздоха. Её тёмные глаза рассеянно скользнули по чуть приоткрытым губам, а следом появилось почти непреодолимое желание ощутить, каково это, когда зубы Эммы покусывают, слегка оттягивают нижнюю губу. Реджина могла бы наклониться ещё ближе. Они обе хотели этого. Тысячи искр кружились в воздухе, и Реджина почти физически чувствовала, как искрит под её ладонью нежная кожа. Эмма смотрела на неё, не моргая и не двигаясь, ожидая дальнейших действий. Умом она понимала, что Реджина не осмелится, но это не помешало её сердцу пропустить удар, когда женщина вздохнула. — Я не могу. Эмма лишь сглотнула. Она не доверяла себе, боялась выдать себя голосом. — Эмма… Я должна позаботиться обо всём. — О чём именно? — Обо всём, — повторила Реджина. Провела большим пальцем вдоль скулы и, когда Эмма закрыла глаза, снова почувствовала желание поцеловать её. — Я виновата. Я выпустила её, и… Я должна позаботиться о Королеве. — Ты же не убьёшь её? — спросила Эмма, внезапно побледнев. — Нет, — после короткой паузы ответила Реджина. — Что ты сделаешь? — Ещё не знаю, — отозвалась Реджина, мысленно возвращаясь к шприцу в верхнем ящике стола, наполненному фиолетовым зельем. — Но так продолжаться не может. Что бы между нами не происходило… присутствие Королевы всё меняет. Ты не должна метаться между нами в попытке сделать счастливыми обеих… Так не должно быть. Просто… Речь ведь не только обо мне, правильно? Эмма мягко улыбнулась. Она всё ещё ощущала пальцы Реджины на своей щеке. Такое незнакомое чувство, которое отчаянно хотелось узнать получше. — Нет, не только. От Эммы не скрылось, что, когда она отвечала, взгляд Реджины снова скользнул по её губам. — Тогда я должна пойти и покончить с этим. Эмма почувствовала, как сердце сжимают невидимые тиски. Она всей душой желала, чтобы всё разрешилось, но вспомнила о Королеве. О своей подруге, раздосадованной и одинокой, вероятно, готовой… ожидающей визита Реджины. — Ты не… — заговорила Эмма, но в последний момент остановила себя. Реджина улыбнулась, заметив вспыхнувший румянец на бледных щеках. — Я не собираюсь делать ей больно, — вздохнула она. — Не хочу. Просто… Нужно всё исправить. — Хочешь, я пойду с тобой? — спросила Эмма. И Реджина хотела, отчаянно хотела, но покачала головой. Затем убрала руку со щеки Эммы, оставив там ощущение тепла. — Я должна пойти одна. Эмма понимающе кивнула. — С тобой всё будет хорошо? — Наверное, — Реджина попыталась улыбнуться. — Реджина, я думаю, мне стоит пойти с тобой, — помедлив, предложила Эмма. — Мне бы этого хотелось. — Мне тоже. Но ты не можешь. — Почему? — Королева — моя проблема. Всегда была. Я сама должна разобраться с ней раз и навсегда. Эмма судорожно сглотнула. Ей о стольком хотелось расспросить: Что ты собираешься делать? Ты убьёшь её, если не останется выбора?.. Ты попрощаешься с ней за меня? Но она знала Реджину и по её взгляду, напрочь лишённому огня, понимала, что Королеве ничего не угрожает. Что до самой Реджины… — А если она сделает больно тебе? — спросила она натянутым голосом, которого сама не узнала. Мгновение Реджина обдумывала вопрос, а потом ответила: — Не думаю, что она захочет. А ты? Эмма вспомнила события двухдневной давности, когда они с Королевой разговаривали на кухне и пришла Реджина. Вместо того, чтобы затевать новый спор, женщина грустно улыбнулась и перенеслась обратно в склеп. Было невооружённым глазом видно, что в последние дни Королева опустошена, желание бороться постепенно сходило на нет. Вчера они не говорили об этом, но Эмма чувствовала, что теперь всё по-другому. — Нет, — ответила она. — Не думаю. Эмма понимала, что Реджина права. Так не может продолжаться. Женщины были слегка искажёнными отражениями друг друга, но ни этого хотела Реджина, когда отделяла Королеву от себя. Они не могут и дальше блуждать по Сторибруку, потерянные, неполноценные и не похожие на себя настоящую. Несправедливо оставлять всё вот так. Эмма понимала это, а теперь поняла и Реджина. Вопрос в другом: что о сложившейся ситуации думает Королева? Реджина улыбнулась, а затем взяла её за руку. Она уже делала это раньше, раз или два, но когда Эмма почувствовала, что чужие пальцы сжимают её ладонь крепче, чем обычно, у неё перехватило дыхание. Единственное, что удерживало от опрометчивого шага, это — взгляд карих глаз и холодные, чуть дрожащие пальцы. — Прости за всё, что я наговорила, — выпалила Реджина. Эмма сжала её пальцы и криво улыбнулась. — И ты меня. Я была засранкой. Реджина разразилась смехом, который в считанные мгновения согрел бедную, израненную душу Эммы. — Разве это не твоё обычное состояние? — Заткнись, — она рассмеялась, отталкивая её. Прошло мучительно много времени с того момента, когда Реджина шутила, и Эмме подумалось, что она могла бы легко расплакаться от счастья, что это снова происходит с ними. Когда смех затих, Реджина мгновение помолчала, а потом спросила: — Можно я к тебе потом приду? Эмма снова сжала её пальцы, на этот раз ещё крепче. — Я очень сильно на тебя разозлюсь, если ты этого не сделаешь.