Одержимость

День рождения Джуна наступил неожиданно быстро. Он выпал на пятницу, и я с трудом удержался от поездки на кладбище — желание увидеть его и вручить подарок стало совсем невыносимым. Вместо этого я тупо сидел на кухне и заливался сначала чаем, а потом коньяком. Исключительно в терапевтических целях, иначе заснуть все равно бы не смог — горячие и слишком реалистичные фантазии не давали. Это было чем-то похоже на виртуальную реальность, когда воображаемые руки Джуна вполне могли довести до разрядки. Он был моим наваждением, я был одержим им и совершенно не хотел проходить обряд экзорцизма. В субботу я нервничал, как будто собирался на первое свидание. Подарок был упакован и ждал своего часа. Поколебавшись, я все же взял его с собой — вдруг представится удобный случай, чтобы вручить. Несмотря на то, что я приехал раньше, Джун уже был на площадке, стоял, засунув руки в карманы флисовой куртки. Я едва успел остановиться, как он уже скользнул на переднее сидение. Мне показалось, что он нервничал. — Поехали. — Привет, — сказал я и на всякий случай посмотрел по сторонам, где-то возле ангара копошились люди и не обращали на нас внимания. — Что-то случилось? Джун молчал, упрямо стискивая губы в тонкую линию. Я терпеливо ждал и нервничал, не понимая чего ждать дальше. — Можно я сегодня приготовлю плов? — он, наконец, решился озвучить свою просьбу. Сначала я растерялся, а потом расплылся в улыбке: — Конечно можно. — Заедем в магазин? А то я ничего не покупал, не знал, согласишься ли ты. Просто у меня… — День рождения, — перебил я. — Я помню. — Откуда… А, ну да, клиника… В супермаркет Джун меня с собой не взял, попросил подождать в машине. Это было немного странно, но настаивать я не стал. Отсутствовал он недолго, видимо, хорошо знал, за чем шел, и не отвлекался ни на что другое. — Все, можно ехать. Извини, что заставил ждать, — Джун поставил пакет со снедью себе на колени. — Ерунда, — отмахнулся я и порулил к дому. На кухне он долго и придирчиво выбирал кастрюлю, вздыхал, кривил губы, но все-таки остановился на сковороде с высокими бортиками и толстым дном. — Без казана непривычно, не знаю, что получится. Я молчал и с умилением наблюдал, как Джун готовит, подавая по его просьбе то одно, то другое. Вечер был почти семейным. Не хватало только бормочущего телевизора и фартука с пышным бантом сзади. Ну и джинсы, конечно, были лишними. Плов готовился долго, Джун успел сбегать в душ и даже вымыть голову не мылом, как обычно, а по моему настоянию шампунем. Мы даже слегка повздорили по этому поводу, пришлось убеждать, что я не обеднею от такой малости и что он не ввергнет меня в немыслимые расходы по оптовым закупкам моющих средств. После этого спора идея подарить ему телефон казалась уже совсем неосуществимой. Упертый баран! Принципиальный. Вот как в одном человеке может сочетаться готовность зарабатывать своим телом и подобная щепетильность? Я не понимал. Ужин удался на славу — плов Джун даже в неподходящей посуде сделал вкусный. К нему я выставил банку маринованных овощей-ассорти, и праздничный стол удался. — Пусть ты и не пьешь, но я все-таки хочу поднять за тебя тост, — я налил себе рюмку водки, а ему плеснул минералки вроде как за компанию. Он приподнял свою рюмку и смотрел за пузырьками газа, устремившимися на поверхность. — Пусть у тебя сбудется самая заветная мечта, — сказал я. — Спасибо, — Джун опрокинул в себя воду так, как если бы она была настоящей водкой, и закусил огурцом. — Жаль, что ты не пьешь, — я махнул рюмку залпом и сунул в рот маленький патиссон. — Я постараюсь потом на тебя не дышать. — Я засыпаю сразу, отключаюсь как от наркоза. Никакого снотворного не надо. — Да ладно! — не поверил я, так не бывает. — Хочешь проверить? Желаешь сегодня в постели невменяемое тело? Тогда наливай, — он усмехнулся и пожал плечами. Я подумал и наполнил его рюмку на две трети, потом подумал и долил до краев, как и себе. Одинаково. — За то, чтобы наши желания исполнялись, — почти повторил он мой тост и выпил, поморщившись. — За сбычу мечт, — согласился я. Джун задумчиво посидел с минуту, потом встал и ушел в спальню. Это было так непохоже на него, что я какое-то время недоуменно пялился на пустой стул напротив и недоеденный плов. И только потом отправился в комнату, но Джун уже лежал в отключке ничком на кровати и ни на окрики, ни на тормошение не реагировал. Если бы не ровное дыхание, гримасы да недовольное мычание, когда я его шевелил и раздевал, то можно было подумать о самом худшем. Я разделся и устроился рядом. Он был в полной моей власти, и мера доверия, которую он выказал своим поступком, ошеломляла. Наверное, я бы так не смог никогда. Его поступок ставил меня в тупик. Что он хотел показать мне? Что доказать? Или это был спонтанный порыв, чтобы я больше никогда не поднимал вопрос о выпивке? Наверное, так и было. Но если я и чувствовал себя виноватым, то только самую малость — беззащитный Джун вызывал нежность. Я не выдержал и стал целовать его пахнущую свежим морским бризом кожу, начиная от шеи и постепенно спускаясь все ниже… Мне хотелось его ласкать, сделать то, на что иначе я бы никогда не решился, действовать неспешно и получать удовольствие именно что от неторопливости, хотя я понятия не имел, насколько хватит этого его состояния — до утра ли он будет спящей принцессой или проснется через пять минут. Но это не имело значения, гораздо важнее оказалось доверие — Джун мне верил без оглядки. Не знаю, смог ли бы я ответить тем же, отдаться полностью чужой воле — нужно обладать определенной силой воли и складом характера, чтобы решиться. Я добрался до паха. Впервые со дня нашего знакомства я разглядывал его так близко. И млел только от одной мысли, что могу беспрепятственно делать все, что угодно… — Зачем? — тихо спросил Джун, когда, я довольный и умиротворенный, лежал щекой на его бедре. — Захотелось, — я был честен. — Егор, — Джун потянул меня за волосы, вынуждая подняться выше и смотреть в лицо. — Считай, что это был бонус к подарку на день рождения. — Бонус? К подарку? Я достал перевязанную голубой лентой коробку с телефоном. — И прежде чем ты начнешь энергично отказываться, я покупал телефон для матери, но она с ним не справилась. Сдать в магазин не могу, чек потерял, а продавать, так он не стоит таких хлопот — много не выручишь. Так что прими подарок и сделай вид, что рад. Иначе я его просто выброшу. Джун долго молчал, гипнотизировал коробку в моих руках, потом решился и развязал бант. — Спасибо. — Надеюсь, что послужит, — прозвучало двусмысленно, но, слава богу, Джун этого не понял. Остаток вечера он выглядел слегка потерянно, и я старался, как мог — отвлекал. Утром же, когда я, уже привычно зевая, привез его к кладбищу, Джун приоткрыл дверцу машины и, чуть помявшись, сказал: — Если ты все еще хочешь встречаться больше одного раза в неделю, то можешь заехать в среду, если нет, то буду ждать, как обычно, в субботу, — и вышел, не дожидаясь ответа. Дверца машины мягко хлопнула, а я еще долго приходил в себя и смотрел в удаляющуюся спину, пока Джун не скрылся в ангаре.