***
Марко смотрит в зеркало, поджимает губы, хмуро оглядывая растрепанные, немного влажные волосы и футболку, на которой на веки вечные останется помутневший след от кетчупа. Ему не нравится собственный вид. Кажется, что все происходит не с ними, понарошку, будто Стар затеяла очередную игру, а Марко изо всех сил старается помочь ей не отпускать детство. От волнения его немного тошнит. Совсем чуточку.***
Марко ушел в душ пять минут назад, и все это время Стар и с места не сдвинулась. Продолжала сидеть на постели, сложив сжатые в кулаки руки на коленях и тупо улыбалась стене впереди, борясь с нервами. Веко и уголки губ дергаются. Пальцы Стар непроизвольно стискивают розовые бантики на подоле платья, — до белых костяшек и покрасневших ногтей. Хочется сбежать к Понихэд сейчас же, на неделю. И коленки дрожат так, что не грех применить на них магию. Я не боюсь. Стар проводит руками по улицу и резко выдыхает. Ей, как бы не хотелось, приходится признать: детство закончилось. Развязываем бантики.***
Когда Марко прекращает наворачивать круги по комнате и повторять про себя мантру «сделать так, чтобы все прошло идеально», Стар, которая быстро скрылась в душе сразу после него, появляется на пороге комнаты в одном лишь пушистом, безумно мягком полотенце на влажном румяном теле. Вот тогда Марко боится, что его мозг сейчас скажет «ну пока, дружище», оставив стоять вот так, рядом с окном и приоткрыв рот. Стар опускает взгляд и заправляет мокрую светлую прядь за ухо. Красные коленки подгибаются, а босые ноги тихо шлепают по полу. — Вообще-то, я немного задержалась. Хотела поплавать с утенком — всего одним, честно! Даже воды на полу меньше, чем в прошлые разы. Так что… На… выбор одежды не хотелось тратить время. — Да. Хорошо, — сипло прерывает Марко, силясь не пялиться на ее голые ноги. Он и раньше мог засматриваться на них, но с отсутствием вообще всей одежды это зрелище предстало в новом, сексуально-очаровательном свете, пробуждающем где-то из глубин Марко нечто совершенно новое. — Хочешь я наколдую темноту, свечи, королевскую арфу, играющую саму по себе? — наивно интересуется Стар, хлопая ресницами. — Можно позвать и весь оркестр с музыкантами. Я сотру им память, а лучше наложу заклинание слепоты. — Не надо! — испуганно отвечает Марко, вспоминая первую практику Стар в этом заклинании. Подопытной крысой стал, естественно, Диаз, и все бы закончилось плохо, не приди королева Мун на помощь. Как-то не хотелось подвергать риску музыкантов, тем более, что лишние люди определенно не убавят тревог. — Не надо? — переспрашивает Стар, скорее, желая просто чем-то занять голову, растянуть разговор ни о чем и тем самым — не бояться. — Что, и лепестки тоже лишние? И шоколадное вино? Оно очень вкусное… — Ничего этого не надо, — качает головой Марко, оказавшись достаточно близко. Настолько достаточно, что Стар немного отходит назад, — Мне нужна только ты и немного смелости. А еще хороший порошок, но это позже, — пытаясь разрядить обстановку, смеется он, тыкая пальцем на блеклое пятнышко. Стар подходит ближе и улыбается во весь рот, глядя на отметинку так, точно старого друга увидела: конечно, ведь это она и оставила пятно, когда они с Марко играли в видеоигру и одновременно с этим ели хот-доги. Стар хочет что-то сказать, но Марко решает действовать по канону романтических историй, а именно — красиво заткнуть ее поцелуем; в принципе, это часто работало, и не раз в очень нужные моменты, однако на данный момент такой поцелуй пошатнул опасения в голове и прогнал дрожь по телу вниз, к низу живота. Марко притягивает ее ближе за затылок и осторожно гладит обнаженное влажное плечо, не отстраняя губ. Стар рвано выдыхает, явно наслаждаясь прикосновениями: мурашки тут же выступают на холодной коже из-за контраста с теплыми руками Марко, а затем она сама целует настойчивее, при этом не расцепляя крепко сжатые на полотенце пальцы. — Сейчас. Здесь, — отстранившись, тихо говорит он в светлые волосы, целуя в лоб. — И ничего страшного. Хорошо? Стар кивает. Она смелая, боевая, и даже когда из нее рвется маленькая испуганная девочка, опасающаяся делать все эти большие взрослые шаги из детства в неизведанный мир, ее голос тверд и серьезен: — Хорошо. Марко, осмелев, подхватывает Стар под коленки, легко поднимая ее. Принцесса ойкает и удивленно глядит на него, придерживая полотенце на груди, а когда постель прогибается под ее весом, нервно сглатывает, не убирая руки. Однако Марко не собирается тут же нависнуть сверху и смахнуть с нее полотенце. Вместо этого он ложится рядом с ней на бок, приобнимает одной рукой и начинает покрывать мягкими невесомыми поцелуями лицо от виска до подбородка, пока не подбирается к губам. Поцелуй выходит аккуратным, даже ленивым, одними губами и вызывающий в Стар странное умиротворение и уют. Она поворачивается к Марко и прижимается к его груди, слушая стук сердца. Это всегда её успокаивало. Стар жмурится от удовольствия и ерзает. Это так не похоже на все, что она успела себе со страху нафантазировать. Стыд перед Марко за свои глупые выдумки заставляет сердца на щеках гореть ярче светофора: она прячет лицо в футболке Марко, пока тот аккуратно гладит кончиками пальцев ее белое плечико. Сползая то выше, к затылку и зачесывая густые волосы Стар, то ниже, к открытым лопаткам, трогая крылья, покрывая ее тело новыми мурашками. Без какого-либо подтекста — просто чтобы успокоить ее. Стар облизывает губы и глубоко вздыхает, полностью отдавшись прикосновениям и млея под ними, как кошка. Она обожала подобные ласки. Пальцы Марко на нежной коже за ухом, на изгибах шеи, на плечах и ключицах, будто оставляют ожоги, от которых ни разу не больно… В какой-то момент Стар представляет его пальцы в иных местах и распахивает глаза, густо краснея. — Марко?.. — подает голос Стар, боясь поднять голову. — Да? — Может, переляжем на подушки? Так будет удобнее. Не… ненавижу, когда ноги с кровати свисают… — бормочет принцесса, пытаясь забыть о мелькнувших в голове картинках. Когда они устраиваются так, как ей хочется, над кроватью будто зависает облако напряжения, невидимое, но плотное. Стар боится, что сейчас подорвется с постели, унесется если не на Мьюни, то в ванную и просидит там до завтрашнего утра, однако прикосновения рук Марко еще отдаются приятным покалыванием на коже. Обещают большее. И она остается, жмется к нему ближе, ища поддержки, защиты, ища все то, что сейчас ураганом проносится в ней. И находит. Марко внимательно рассматривает ее: Стар пахнет яблоками, она улыбается, немного неуверенно, но красиво; ее кожа розовая и бархатная, такая, которую ужасно хочется трогать. И он трогает: плавно поглаживает руками плечи, затылок, прижимает Стар к себе поближе и немного смазано целует, не спеша пуская в ход язык, лишь самым кончиком очерчивая ее нижнюю губу. Хотелось быть осторожным и медленным, чтобы лишний раз не волновать ее. Только он не предугадал, что Стар сама решит не тянуть резину — смело прикусывает его губу, одновременно с этим закидывая руку на шею Марко и впутывая пальцы в его волосы. Ей нравилось брать инициативу на себя. Марко подстраивается под нее и не успевает фильтровать факты: она в одном полотенце, дома никого, руки дрожат от тревоги. Или нетерпения. Впрочем, из-за поцелуев волнение уходит на второй план. Марко чувствует, как его живот скручивает узлом, разгоняя по телу волны самых разномастных чувств. То же чувствует и Стар, когда Марко осторожно переворачивает ее на спину и нависает сверху, не разрывая поцелуй. Ко всему прочему добавляется ощущение, какое бывает при температуре; кажется, и лоб также горит огнем. Он отодвигается и смотрит на Стар сверху вниз, ища в ее лице разрешение. Она кивает и сама тянется к нему, чуть подгибая ноги. Марко оставляет нежный поцелуй на ее щеке и садится на постели, чтобы снять с себя футболку. Сердечки на щеках Стар собираются в прямом смысле загореться, когда ее глазам предстает в меру натренированное с помощью карате тело. Она и раньше видела Марко без футболки, но… Ситуация, в которой они сейчас оказались, сделала зрелище неожиданно лучше. Стар порывисто обнимает его, целует в плечо и просто говорит: — Ты красивый. Она смеется над неловкой улыбкой на покрасневшем лице Марко, становясь все смелее и чувствуя себя необычайно нужной. В тепле, уюте. Просто невозможно бояться. Марко разворачивается к ней и заключает в кольцо рук, опрокидывает Стар обратно на постель и проводит губами от скулы до уголка рта, чем вызывает смешок и щекотку у девушки. — Могу сказать то же самое о тебе, — отвечает, на что Стар усмехается и произносит неразборчивое «как мило». В голову бьет мысль, что всего одно полотенце отделяет его от обнаженного тела Стар, но Марко старается не напорствовать так откровенно, даже если очень хочется. Он подмечает реакцию Стар на ласки, ее состояние, ее выражения лица. Он снова слишком много думает. Но со Стар Баттерфляй так нельзя. Стар решительно дергает за края полотенца, концентрируясь лишь на приятном и давя опасения как противных тараканов, а Марко отстраняется, чтобы оглядеть ее, впервые, совершенно обнаженную. Стар смущенно наблюдает за реакцией Марко и ожидает всего того, что говорили фильмы и подруги: томного «я тебя хочу», скромного «ты такая красивая», страстного поцелуя и далее, далее, далее. Однако он не рассматривает ее голодным взглядом, хоть в его глазах и блестит восхищение, а ободряюще ей улыбается. Снова повторяет, что она красивая. И за это Стар мысленно говорит ему: «спасибо». Она обвивает его шею руками и непроизвольно стискивает коленки, подается вперед и целует в самую родинку, а Марко в отместку касается губами одного из теплых ярких сердечек. Спускаясь от губ до шеи беспорядочными заученными поцелуями, Марко чуть нервно сжимает одеяло пальцами; Стар закрывает глаза, дрожа с каждым касанием к особенно нежным участкам кожи шеи. Тело внезапно вытянулось, словно струна, и стало в разы восприимчевее к прикосновениям. Она чувствует необычайно ярко то, как одной рукой он поглаживает ее по щеке, пока целует за ухом, и как медленно опускает руку ниже, скользящей кончиками пальцев по телу. — Стар… — вдруг шепчет Марко на ухо, вытаскивая разомлевшую принцессу из теплых щекочущих ощущений, уходящих от макушки до кончиков пальцев ног. Она нехотя открывает глаза и выдавливает из себя вопросительное мычание — на большее не хватит. — Всё… нормально? Ей хочется огреть его чем-нибудь по голове. Она удерживается от того, чтобы закатить глаза, и кивает: — Да, отлично. — Мне показалось, что тебе… — Марко замялся с ужасно виноватым видом. - Неприятно?.. Просто, ты так вздохнула… — Марко Диаз, я вздохнула, потому что все, что ты делал сейчас, просто восхитительно. Так что заткнись и продолжай, — коротко отвечает Стар и проводит указательным пальцем по его руке, остановившейся на ее ключицах. Он краснеет и бормочет что-то похожее на «извини», продолжая: его рука какое-то время гладит волосы Стар и, наконец, опускается на грудь. Принцесса непроизвольно выгибает спину, касаясь оголенными участками тела горячей кожи Марко: вплотную, до дрожи, доселе неизвестной. Это не первый раз, когда он так к ней прикасается, но чтобы без одежды… Нет, пока такого не было. И, судя по столь ярким ощущениям, Стар думает, что очень даже зря. Она ерзает на постели, крепко обнимает Марко за шею и целует. Его тёплая рука несильно сжимает маленькую округлую грудь; ощущение затвердевшего соска, упирающегося в его ладонь, приятное и по-своему удивительное. Марко поглаживает ареолу соска, надавливает на него подушечкой пальца и сжимает, чем вызывает первый стон у Стар. Похожие манипуляции он проделывает и со вторым соском, вскоре подключая губы, и из-за последнего Стар громко ахает и хватается за уголки подушки под головой, — удивленная, но больше довольная тому, насколько приятно это было. По чувствительному телу прокатывается мягкой волной тепло, задерживаясь в паху и вынуждая Стар нетерпеливо выгибаться под целующим ее парнем. Стар едва успокаивает себя и сосредотачивается на удовольствии от влажных прикосновений к груди; оно идет по позвонкам, узлам нервов, собирается в сплошной горячий клубок. Она физически чувствует, как стало влажно между ног и уже намного смелее стонет, когда Марко втягивает в рот сначала один сосок, а затем другой, и оказывается между ног, кладя шершавые руки на ее бедра. Тело принцессы выгибается навстречу его губам и языку, теперь нежно скользящим от груди до живота то легко, быстрыми поцелуями, то оставляя красноватые отметины. Когда его зубы чуть прикусывают сосок, тем самым прошибая Стар острым удовольствием, она судорожно хватается за его спину и волосы. — М-м… Марко… Он сразу же останавливается, мутно взирая на нее, и по взгляду понятно: Марко явно нравилось слышать, как она стонет его имя. Стар улыбается и притягивает его за плечо к себе, чтобы жадно поцеловать. Ей хочется отплатить тем же удовольствием, слышать, как ему хорошо. Осознание того, что его губы только что целовали ее живот и грудь, вынуждая извиваться на постели всем телом, действует не хуже брошенной в бензин зажженной спички, и огонь сжигает остатки скромности Стар, подбивая ее целовать его шею, лицо, гладить туловище, а чуть погодя скользнуть ладошкой вниз и слегка сжать выпирающую ширинку. Марко разрывает поцелуй и издает короткий, удивленный стон. Стар испуганно убирает руку, думая, что все-таки сделала ему больно, и тихо бормочет: — Марко?.. Ты как? Я… Сильно сжала? — П-подожди. — Марко? — Стар приподнимается на локтях, силясь взглянуть на его лицо. — Марко! — Всё… Хорошо, — отвечает он, наконец поднимая голову и смотря на Стар так, что она тут же вжимается в постель и не может отвести взгляд от его гипнотических карих радужек. — Даже слишком хорошо. — О… Оу, — взгляд Стар перемещается на ширинку. — Ты… все, что ли?.. — Нет, нет-нет! Но до этого осталось немного, — отвечает он, почти извиняющимся тоном. — Тогда… поспешим? — несмело говорит Стар, гладя его по щеке. Марко хмурится и убирает ее руку. — Я хочу, чтобы ты полностью расслабилась. Тогда больно быть не должно. — А ты сможешь, ну, продержаться? — Стар, — немного обиженно вздыхает Марко, — я встречаюсь и вообще, не первый год живу с тобой, а ты периодически забываешь, что нельзя ходить по дому в одном белье. Конечно, я смогу сдержаться. Стар улыбается и притягивает его к себе, крепко целуя; ее нижняя губа оказывается прикушенной его зубами, слабо, но достаточно, чтобы вернуть немного схлынувшее возбуждение. Стар хихикает в поцелуй. — Я думала, тебе нравится, когда я так хожу. В белье, — с хитрой улыбкой шепчет Стар. — Теперь мне больше нравится, когда ты без него, — отвечает Марко и накрывает ее губы собственными, подминая под себя. Ныряя в этот поцелуй, тесные объятия и собственные бушующие чувства она не сразу замечает, как рука Марко оказывается под ее коленкой и закидывает одну стройную ногу на пояс. Принцесса прижимается ногой к его телу и выдыхает с тихим стоном: губы Марко уже на шее, а рука на внутренней стороне бедра. Пробирается скользящими движениями ей между ног. Стар не сразу чувствует его руку, но когда пальцы оказываются совсем близко к особо чувствительным местам, то напряженно замирает: мешанина из удовольствия и боязни первой боли обрушивается на ее голову. Вот только его пальцы не торопятся тут же войти внутрь, а лишь аккуратно поглаживают: Марко дает время свыкнуться и изучить ощущения и себе, и Стар. Чувство, схожее с щекоткой, только еще и заставляющее щеки лихорадочно гореть и телу дрожать в нетерпении, обвивает их двоих, а особенно принцессу, потому что шершавые пальцы Марко проходятся по половым губам, размазывая влагу, и надавливают на клитор как можно осторожнее. Легкий укол удовольствия заставляет ее тихо ахнуть и желать большего, однако Марко не торопится. Стар знает — Марко боится сделать что-то не то, но сейчас его медлительность раздражает просто неимоверно, потому она берет его за руку и прижимает плотнее там, где ей особенно приятно. Свое довольное мычание оставляет в поцелуе. Когда подушечки пальцев достигают входа во влагалище и повторяют те же движения, а затем в нее медленно проникает один палец, Стар непроизвольно тянет Марко за волосы, которые до этого ласково поглаживала. Марко тотчас реагирует на перемену и тихо спрашивает: — Больно? Она хмурится и, прислушавшись к ощущениям, качает головой. — Нет, просто… Непривычно. — Я думал, ты… — начинает Марко и тут же замолкает. — Что? — Стар с любопытством вглядывается в его румяное лицо. — Что ты думал? Марко, не молчи! Он непроизвольно двигает пальцем. Стар тихонько мычит, прикрыв глаза — это действительно приятно и только сильнее распаляет ее. А Марко, как назло, медлил, и если ещё несколько минут назад ей это нравилось, то теперь нерасторопность парня очень бесила. — Я думал, ты уже… Ну, знаешь… Трогала себя? Стар удивленно хлопает ресницами, и вскоре до нее доходит, о чем он: — Конечно трогала, но то, что делаешь ты, совершенно по-другому, — она двигается и едва ли не хнычет, чуть глубже ощутив его палец в себе. — О черт… Продолжай, прошу тебя… От такого стона по спине бегут мурашки, и Марко быстро кивает, нежно двигаясь внутри нее. Боится сделать что-то не то, медлит, но ему безумно нравится чувствовать, как дрожит и тяжело дышит под ним Стар, а слушать ее стоны становится почти жизненной необходимостью. Напряжение спадает, и она крепко приобнимает его одной рукой, чуть ли не опрокидывая на себя всем весом, пока второй рукой направляет Марко, — к счастью, он держится. Во всех смыслах слова. Однако всему приходит конец — детству, страхам, злу и недомолвкам. Терпению — тоже. Он чувствует ее тепло и то, насколько она узкая; Марко прикрывает глаза, представив, как хорошо будет оказаться в ней уже иначе, без помощи руки. Все в нем странно ликует при осознании полного обладания такой красивой и любимой девушкой и что она разрешает ему делать с ней то, чего не разрешала никому. Ему даже хватает ума мысленно позлорадствовать Тому, — ненадолго, впрочем, ибо есть дела поважнее. Убрав руку, Марко упирается в постель всеми четырьмя конечностями и сладко целует Стар, раздосадованную окончанием приятных прикосновений. Ее тело, чувствует Марко, теперь точно расслабленно, и он достает из кармана штанов взятый ранее презерватив в маленьком серебристом пакетике. Руки, как назло, не могут вскрыть фольгу, и от этого он чертыхается. — Марко? — спрашивает тихо и нетерпеливо Стар, и он смотрит на нее. Она являет собой воплощение искусства: волосы разметались по всей постели, кожа румяная, одна рука лежит на животе, вторая согнута в локте на подушке. Ее ресницы трепещут, а губы вспухли и поблескивают от влаги. — Сейчас, подожди, — пальцы соскальзывают с фольги, и Марко пускает в ход зубы. Получилось, — он стаскивает с себя штаны, белье и поворачивается к Стар спиной, раскатывая резинку по длине вставшего члена как-то нетерпеливо и менее аккуратно, чем хотелось. Стар смотрит на его спину и смущенно переводит взгляд на лицо, когда Марко снова оказывается над ней, между ее ног. Принцесса сгибает ноги и нежно проводит ладонью по и без того взъерошенным волосам Марко. — Если что… — Все. Будет. Хорошо, — твердо заявляет Стар, смотря прямо в его глаза. Марко кивает, устроившись поудобнее и раздвинув стройные ноги шире, входит в ее тело. Стар ойкает и сильно вжимает пальцы в чужую кожу. Менее медленное, чем ожидалось, вхождение в узкое влагалище отдается яркой вспышкой боли, от которой на глаза наворачиваются слезы. Марко тут же выходит из нее и испуганно смотрит на лицо, стирая слезы с уголков голубых глаз. — Извини, извини, извини! Черт, я… Я слишком резко дернулся. Прости. Стар кивает, стараясь привести себя в чувство. Ощущение между ног больше не кажется таким уж приятным; впрочем, это все же лучше, чем то, что Стар успела себе представить ранее. — Прости, Стар, пожалуйста. Сильно больно? — Не… так уж. Тут она, конечно, лукавит, но еще сильнее расстраивать Марко не хочется. Она знала, что легко не будет, к тому же, ей не хотелось лишать Марко удовольствия. — Пройдет. Продолжай. — Но… — Не бойся, — уверенно повторяет она, проведя ладонью по его лбу. — Не надо. Я могу вытерпеть, слышишь? И я вытерплю, и больно не будет, окей? Я люблю тебя. — И я тебя люблю, — на выдохе говорит Марко, — Я слишком сильно влюбился в тебя, чтобы и дальше закрывать глаза на то, что тебе больно. Стар улыбается. Слезы застывают в уголках глаз, но уже по другой причине, и она необычайно робко касается его губ, почти по-детски, как в самый первый поцелуй. Марко же не остается ничего, кроме как стараться не терять голову окончательно. Он гладит ее щеку и с нежностью целует, стараясь отвлечь от неприятных ощущений. Стар сжимает подушку под головой так крепко, что пальцы начинают болеть, ерзает под Марко так, чтобы было удобнее и не больно. Марко завороженно смотрит из-под ресниц на ее стройное тело под собой и свыкается с новыми ощущениями: узко, мягко и очень тепло, совершенно не похоже ни на что, и это новое ощущение бьет в голову, как крепкий алкоголь. Пока ноги Стар покорно скрещиваются за поясницей, он пробует сделать первые осторожные движения и выдыхает полуудивленное «о!» на щекочущее яркое чувство, — слабый отголосок того, что вскоре произойдет. Он входит чуть глубже; Стар всхлипывает от боли, сжимается и обнимает его спину, ища поддержки и защиты — и не ошибается. — Стар, — сипло начинает Марко, — может, все же остановиться?.. — За… замолкни. Не удержавшись, он усмехается. Боль чуть притупляется через несколько минут, когда Марко совершает несильные толчки и дает ей свыкнуться. Принцесса с досадой понимает, что больше не чувствует того тянущего нутро желания, но все же давит свой эгоизм и с улыбкой смотрит на Марко, переключив все свое внимание на него. Она гладит его лицо, пальцами разглаживая появившиеся от напряжения морщинки, смахивает со взмокшего лба волосы и тихонько хихикает, когда Марко, точно котенок, утыкается в ее ладонь носом и оставляет на коже ладони очередной поцелуй. — Это... — Удивительно, — хрипло продолжает за ней Марко и захватывает своими губами ее нижнюю, слегка посасывая, отчего Стар стонет и тянет его за волосы на затылке, углубляя поцелуй. Ее горячее дыхание ощущается на коже крохотными мурашками, точками тока по всему телу; Марко медленно отстраняется, затем еще раз входит в нее, надеясь, что все поцелуи, все прикосновения и стоны действуют на нее точно также удивительно, как и на него, закрывая собой всю боль. Они сплетаются на мятых простынях в клубок жара, неловкости и любви, упиваясь новой близостью и мягкими прикосновениями. Марко прикрывает глаза, несколько неуклюже двигаясь, и с каждым толчком ощущая, как все ближе и ближе становится разрядка. Это чувство везде: на кончиках пальцев, на губах, осело звездной крошкой в голове и глубоким дыханием принцессы — над ухом. И оно становится четче, больше, — из-за прикосновений Стар, ее красивого тела, которое он не может не целовать и не трогать, ее мягкой улыбки и длинных волос. Он был так счастлив пройти этот период именно с ней; никогда Марко не думал, что буквально каждый вздох человека будет заставлять его сердце трепетать в груди, а дыхание сбиваться. Стар была важна ему, как никто, важнее всех и вся, и он просто не мог позволить себе бояться или хоть что-то испортить в такой важный момент. Он любил ее слишком сильно, также сильно, как и она его. Несмотря на собственное желание, Марко двигается раздражающе медленно, боясь сделать ей больнее и вместе с тем ища нужный ритм движений. Стар плотно сжимает губы, пытаясь подстроиться, и шепотом разрешает ему двигаться быстрее: все же, несмотря на неопытность, из теории она кое-что знала и прекрасно видела, как Марко не хочет сдерживаться. Не хотелось быть эгоисткой, к тому же, удовольствие Марко было для неё сравнимо с собственным. Она притягивает его лицо к своему для поцелуя, ногами крепко обхватывая его таз и тихо постанывая от смеси из боли и удовольствия. Впрочем, эту боль она могла вытерпеть: из всех болезненных ощущений, какие она успела испытать в ипостаси волшебной принцессы-воина, эти были самыми безобидными. И незначительными, — мелькает в голове Стар, когда Марко чуть отстраняется, неотрывно смотря на нее потемневшими глазами. Она впервые видела его настолько разомлевшим, витающим в дымке нескрываемого удовольствия, и этот новый взгляд определенно ей нравился. Она почувствовала себя счастливой и по-особенному желанной, как ни чувствовала себя никогда. — Стар, я… — он силится что-то сказать, но не успевает: звезды в глазах принцессы взрываются в его голове, а тело несколько раз резко вздрагивает. Марко издает сдавленный (краем сознания подмечает, что глупый) стон и думает, что просто не сможет встать — так обмякло его тело. В голове крутятся разные бессвязные мысли, и Марко не хочется вдумываться в какую-либо из них. Державшая его Стар, ее дыхание над ухом, вся она — только это имело значение. Стало, ему кажется, центром вселенной. Какое-то время он полулежит на Стар, не выходя из нее и млея в ощущениях расслабленности, комфорта и недавнего оргазма. Ее руки лениво поглаживают его плечи и волосы, почти усыпляя. Да и глаза самой Стар сонно прикрыты, бездумно смотрят куда-то в сторону; мышцы болезненно ныли, и странное ощущение пустоты не покидало Стар еще несколько минут. Но это мгновение становится еще мощнее, еще ярче оргазма, — бесценное в своем уюте и спокойствии. Момент, когда задача выполнена, страхи исчезли, оставив только безграничное счастье, и знаешь, что дальше все будет хорошо. — Тебе… — он прокашливается, услышав собственный голос сквозь шум в ушах так, будто в первый раз. — Тебе было… Очень больно? Стар выдерживает паузу и вздыхает. Марко целует ее в висок и осторожно выходит, ложась рядом с ней и крепко обнимая. Усталость и блаженство плещутся у краев сознания волнами, и ему немного жаль, что все так быстро закончилось; впрочем, для первого раза это казалось вполне сносным результатом. Только сейчас Марко замечает под Стар безжалостно измятое полотенце (бегло оглядывает — крови нет) и осторожно закутывает ее в него. — Ну, — начинает она, уткнувшись носом ему в грудь. — Это было… Чувственно? Не знаю, подойдет ли это слово. Если ты хочешь знать, получила ли я тонну удовольствия к, м-м, финалу, то нет. Но! Ужаса и агонии тоже не было, так что все круче, чем могло быть! Хах. — Прости. Я как-то… не подумал… — Ничего страшного. У нас куча времени для практики, а уж в ней-то я специалист! — Стар весело улыбается и стискивает его руками. — К тому же, тебе, как я поняла, все понравилось, и это хорошо. — Это очень мягко сказано, — хмыкает Марко, кладя ладонь на ее светловолосую голову и поглаживая. — Обещаю в следующий раз думать только о тебе. — Ой, а значит сейчас ты думал не обо мне? Марко краснеет и торопливо бормочет: — Нет! — «Нет» это значит «о тебе» или «нет, не о тебе»? — хитрит Стар. — О тебе. Боже, Стар, ну, а о ком еще я мог думать? — Хм… О ком-то с буквой «J» в имени, может? — Глупая. Марко прикладывает губы к ее макушке, пряча в светлых волосах улыбку. — Я правда была счастлива. Очень. И я тебя люблю, но... Обещай ничего не обещать, ладно? — просит Стар, подгибая колени. — Ладно. Я тебя тоже люблю, принцесса. Комната, наконец, обретает звуки, — впрочем, меркнущие за чужим ритмичным биением сердца. Как своего.