(Not) Just Friends

      Погрузив одну ногу в горячий мягкий песок, немного влажный от воды, подвигав пальцами ног в шершавом теплом месиве и вытащив запачканную крошкой ногу, Стар натягивает на лицо солнечные очки и откидывается на горячий шезлонг. Только шум океана и ветра. Стар это любит: солнце, песок, вода. Загляденье. На Мьюни не было размашистых голубых вод, только жалкие озера да речушки, а земные пляжи были забиты лишними людьми, отнюдь не всегда вежливыми и симпатичными. Повезло, что после объединения миров появился этот идеально сбалансированный кусочек чужого мира: местные жители не очень любят выходить под жаркое солнце, так что можно было не опасаться встретить посторонних. Неподалеку расположились разнообразнейших нежных цветов холмы, усеянные буйной растительностью, и к камням внизу прибивались пенистые волны. Плюс, здесь не было комаров, и уже хотя бы за это местную флору и фауну стоило посетить самолично. Стар довольно хмыкает и расслабленно запрокидывает голову; берет со столика рядом коктейль и комикс.       Это был их лучший совместный курорт. Вокруг — ни души, только красивая природа, солнце и вода. Маленький домик, где всегда пахло деревом и листьями. А еще полная гармония и веселье, но не такое взрывоопасное, к какому привыкла Стар. Марко показывал ей, как здорово бывает по-другому: плавать вместе, смотреть прохладной ночью старые мюзиклы и комедии и просто наслаждаться обществом друг друга. Даже из простого завтрака им легко было устроить настоящее шоу, и Стар для того вовсе не требовалась магия.       Стар открывает комикс (страницы горячие от солнца и немного запорошены песком) и сжимает меж губ трубочку, втягивая прохладный шейк со льдом. Густое клубничное лакомство охлаждает, даря наслаждение и облегчение, и Стар с улыбкой отставляет бокал, закидывает ногу на ногу и достает из сумки под шезлонгом наушники с плеером. Марко остался дома, доделывать какую-то работу. Для полного блаженства Стар не хватало только его рядом с собой.       На пестрых страницах разворачивается настоящая война супергероев и монстров. Стар закатывает глаза — да что они в этом понимают. Читать их пафосные речи вслух было вдвойне забавно, что и делала Стар с настоящим профессионализмом: копировала мимику героев, их эмоции и жесты, кричала и удивлялась с ними. Ей нравилась эта ребячливость и это напоминало ей о собственных битвах.       — Альфред, это очень рискованная авантюра, но мне придется на это пойти ради благополучия мира! — напрягает голос Стар, пытаясь говорить как можно грубее, под стать человеку-летучей мыши на странице.       — Мастер Уэйн, как насчет послать всех и насладиться прекрасным видом впереди? — раздается рядом знакомый голос и комикс мгновенно исчезает из рук Стар.       Она вскрикивает, когда Марко хватает ее на руки и смеется; наушники пропали, очки слетели, и теперь перед ее глазами любимое лицо с любимой родинкой под глазом.       — Марко, ты же работал!       — Ты слишком громко читаешь «Бэтмена», работать невозможно.       — Ну и ладно, — отмахивается Стар и чмокает его в губы. — Кстати, я наконец дошла до середины! Знаешь, чем все закончится?       — Эм, Супермен убьет Джокера?..       — Это из другого комикса, придурок! — весело говорит Стар и взъерошивает рукой его волосы. Марко опускает ее на ноги и осматривается, делая глубокий вдох.       — Пошли исследовать холмы? Хочу поймать грызуна, плюющегося кислотой! Мне про него Келли рассказывала! — воодушевленно предлагает Стар, повиснув на его шее. Улыбка у нее широкая и в глазах блестит безумие.       — Никаких грызунов, плюющихся кислотой, — спокойно отвечает Марко. Ему не нужно говорить дважды и повышать голос, чтобы Стар поняла, однако она хмурится и начинает канючить:       — Но они же вкусные!       — Теперь точно нет, Стар.       — Ты зануда, — выпаливает Стар, поднимая с песка комикс и отворачиваясь от Марко, хлестнув того длинным хвостом волос по лицу. — Трус, тихоня и зануда, всегда это знала и…       Договорить Стар не успевает: ее легко подхватывают и взваливают на плечо. Марко, не говоря ни слова, несет ее к воде.       — Что вы там говорили, мастер Уэйн? — стараясь копировать британский акцент (Марко был уверен, что все дворецкие из фильмов, комиксов и сериалов — британцы), говорит он.       — Альфред, я тебя сейчас своей волшебной палочкой!..       — Аккуратнее с угрозами, сэр, — Стар визжит и хохочет, когда ее опускают в воду.       — Ладно, раз отпало с грызунами, посидим сегодня вечером на пляже? — предлагает Стар, пока вода омывает ее ноги и Марко с любовью глядит на нее сверху вниз взглядом теплых карих глаз. Соглашается, и они идут дальше в воду вместе, держась за руки и подставляя лицо жаркому свету, вдыхая глубже соленый дух воды. Стар это любит: солнце, песок, воду, нелепых персонажей комиксов.       И, конечно же, Марко.

***

      Вечером пляж превращается в сказку: звезды блестят на небе, отражаясь в воде, синие оттенки разрисовали море и пляж своими глубокими оттенками. Свет на волнах выглядел, как полоска серебристой шали на синем платье. Такое даже и не приснится, такого никогда не бывало на Земле. Да и на Мьюни. Новый мир объединил в себе лучшее из двух измерений.       Горит, потрескивая, небольшой костерок, а рядом лежат их с Марко сумки и его толстовка с ее платьем. Стар провела полотенцем по еще влажным волосам (ночное купание оказалось намного приятнее дневного) и глянула на Марко, рассматривавшего горизонт.       — Не хочу уходить отсюда, — говорит он. Стар убирает полотенце и пододвигается к нему, скользнув рукой по расстеленному под ними широкому пледу.       — Я тоже.       Она кладет голову ему на плечо и глядит вперед. Серебристая вода накатывает пенистыми маленькими волнами на пляж и отступает, накатывает и отступает. Никаких трудностей, никаких монстров и проблем. Не жарко, не знойно. Прохладно. Спокойно. Как надо.       — Но ведь придется, — невесело усмехается Марко. — Лету придет конец, начнется учеба, работа и…       Стар рывком притягивает его за затылок и целует, мечтая исчезнуть, раствориться в пляжном дне и не слушать то, что говорит Марко.       — Не порть момент, пожалуйста, — говорит она, держа обеими руками его лицо. — Не думай обо всей этой скучной фигне. Есть только настоящее, где мы наслаждаемся зефиром, купаемся и хотим только быть вместе.       — Когда ты такое говоришь, становится вдвойне страшнее, — шутливо отвечает он. Стар откидывается на плед, закинув за голову руки и закрыв глаза.       — Если это была какая-то изворотливая подковырка, то я не слушаю.       — Дело в том, что подобные вещи из твоих уст звучат как язык суахили.       — Бла-бла-бла!       — Ты абсолютно несерьезна к серьезным вещам, Стар.       — Ну и что же, умник, — Стар подгибает ноги в коленях и хитро смотрит на Марко, наматывая на палец длинную светлую прядь, — будешь меня за это наказывать?..       Марко опускается рядом с ней. Губы накрывают ее в сладком от зефира поцелуе; Стар выгибает спину на приятные прикосновения кончиков пальцев по плоскому животу и тянет Марко на себя.       Внезапно ее тело начинает сводить щекоткой, и она вскрикивает, начиная метаться на пледе, но Марко держит ее и щекочет, не давая вырваться.       — Прекрати-и! — вопит Стар, хохоча, пытаясь спрятать бока и живот. Марко подминает ее под себя, ловко уворачиваясь от ее рук. — Прекрати, я тебя!.. Ненавижу!..       — Ненавидишь?! — и крики со смехом становятся еще громче.       — Все, все! Дай отдышаться, — выдыхает Стар, когда пытка прекращается и ее начинают осыпать беспорядочными поцелуями от висков до ключиц. — Марко, что на тебя нашло?       — Как ты сказала, я стараюсь не думать о будущем и прошлом и концентрироваться на настоящем, — Стар замирает, ощутив его руки на своей груди, — А в настоящем я очень хочу тебя.       Стар проводит большим пальцем по его вспухшим от поцелуев губам и улыбается. Под рукой она ощущает ответную улыбку и расслабленно опускает голову на плед. Стар это любит: зефир, ночь под саундтрек океана, поцелуи в шею, в грудь, в живот...       Стар прикусывает кончик ногтя. Хочется выдать какую-то шутку — как всегда не вовремя, — но сил хватает только наблюдать за ласкающим ее парнем и отдаваться каждому ощущению. Между ног с каждым поцелуем становится влажно, а думать почти не получается.       Марко развязывает узел нижней части ее зеленого бикини и снимает лишнюю сейчас вещь, а потом вдруг замечает, что Стар, зажав рот рукой, сдавленно хихикает. Растерянно приподняв брови, он спрашивает:       — Что смешного?       — Просто… — выдавливает едва слышно Стар и, позабыв о тактичности (впрочем, для нее это типично), начинает в голос смеяться, — п-просто… У тебя… Такое лицо сосредоточенное! Вот такое, — Стар хмурит брови и надувает губы, копируя его выражение лица, подходящее разве что человеку, решающему сверхсложное уравнение, но никак не занимающемуся сексом со своей девушкой. Выходит очень похоже, и Марко цокает языком. Стар продолжает тихонько смеяться, пока не тянется вперед, опираясь на одну руку, и целует его быстрым поцелуем-улыбкой. Ее вечная жизнерадостность и бесцеремонность заразительны, так что Марко не может долго злиться.       — Расслабься, ладно? Забудь обо всем.       И он подчиняется. Располагается между ее ног, кладет локти по обе стороны и возвращает поцелуй, настойчивее и с удовольствием, не спеша и чтобы насладиться каждой секундой. Помимо влажных звуков соприкасающихся губ, где-то там, кажется, в другом мире, шумит океан, шепчет свои водные заклинания, как сквозь ракушку, если к уху прижать. Где-то там в темноте шуршит песок, разбиваются волны о камни и деревья вдалеке на холмах подставляют свои зеленые (и не только) шапки под свежий бриз диковинного мира прямиком из картины, из крепкого, как соленые морские поцелуи, сна. Все это так расслабляет и кружит голову, что и сравнить не с чем. Разве что, с медленным погружением в сон.       Где-то здесь лежит Стар. Красивая, вечно веселая, олицетворяет само лето. Она размыкает поцелуй, чтобы посмотреть на Марко осоловелым мутным взглядом, означающим, что окружающая атмосфера сморила и ее, и, поерзав на пледе, сипло шепчет:       — Чувствую, в душе с меня целый песочный замок сойдет…       Марко улыбается:       — Хочешь пойти в дом?       — Не-е-ет, — мотает головой Стар и закидывает слегка запачканные песком руки ему за шею, притягивая поближе. — Там не так красиво, как здесь.       — Зато удобно, — Марко полулежит на Стар и лениво, едва-едва, проводит губами от подбородка до места чуть ниже дважды проколотого уха Стар, где кожа тоньше и в два раза чувствительнее.       — Я потерплю, — выдыхает в мягкий свежий воздух Стар, хватая цепкими длинными пальчиками Марко за плечо и повернув голову так, чтобы было лучше наслаждаться поцелуями. С каждым прикосновением собственные слова кажутся совсем далекими, каким-то сонным бредом, а дискомфорт пропадает за приятными ощущениями. Стар приоткрывает глаза и глядит в темноту: пейзаж раскинувшего свое темно-синее одеяло океана и серебристый, похожий на сахар песок в свете звезд. Неподалеку лежит ее приоткрытая сумка, из которой торчат наушники, полотенце и рядом с ним часть ее купальника. Стар слегка пристыженно улыбается, закусив губу и краснея, а потом ее прошибает заряд внезапного удовольствия — Марко задевает губами чувствительное место за ухом, слегка прикусывая, и одновременно проводит одной рукой от плеча до плоского белого живота. Стар хватается за плед; из горла вырывается первый стон, смешанный со вздохом. Волны разбиваются о камни, скользя по ним белым кружевом пены.       Марко заправляет ее длинные пряди за уши, целует мягкую щеку и возобновляет поцелуй, ставший более требовательным и глубоким. Стар сцепляет руки в замок на затылке Марко и как бы ненароком отрывается от губ, отвернувшись, лишь бы он снова повторил это легкое прикосновение к нежной коже шеи, которое заставило вены под кожей Стар искрить, как провода.       Но Марко не делает. Понимает, что ей нужно, и не делает. Вместо этого он начинает часто покрывать поцелуями ее тело, медленно опускаясь ниже и наслаждаясь нежными движениями женских пальцев в своих волосах. Кожа у Стар покрыта мурашками, чуть-чуть песком и приторным кремом от солнца, микро-песчинками соли и дорожкой от его губ, каждый след которых еще долго отдается накатывающими волнами удовольствия по телу. Стар заходится частыми томными вздохами и прикрывает рот рукой, крепко сцепив зубы, тем самым давя слишком громкий и неприличный стон: Марко опускается вниз, зарываясь ступнями и коленями в песок и, раздвинув ее колени, проводит языком между ее ног, задевая клитор, и держась руками за непроизвольно сжавшиеся ноги Стар.       Она издает тягучий негромкий стон и жмурится; удовольствие от влажных прикосновений и прохладного ветра, обдувающего разгоряченную кожу, слишком велико. Оно не просто накатывает, — оно накрывает с головой и топит, не позволяя сделать нормальный вдох или сказать связное четкое слово. Ее полуприкрытые глаза смотрят на Марко, а рука тянется к его голове и погружается во взъерошенные волосы, сжимая их всякий раз, когда движения губ от лобка перемещаются ниже, заставляя нетерпеливо ерзать и царапать кожу о песок.       Вода скользит от берега, оставляя свои мелкие дары вроде ракушек и камней, а затем вновь наваливается на них и жадно проглатывает, бурля пеной, брызгая на кожу каплями. Стар до боли сжимает губы и падает на мятый обсыпанный песком плед, стискивая его пальцами и шире раздвигая дрожащие ноги. Ее колотит, мучает это назойливое тянущее ощущение в низу живота; она чувствует всё слишком остро, слишком громко: и капли воды на коже, и песчинки под ногтями, и прикосновения губ к телу, что проникают, кажется, в самое нутро и остаются там жарким ощущением возбуждения. Продолжая ласкать ее ртом, Марко приоткрывает глаза и наблюдает за ней снизу, довольствуясь ее реакцией; прижимает указательный и средний пальцы к клитору, совершая аккуратные круговые движения.       — Кажется, не у одного меня лицо «сосредоточенное»...       — Да… Да ну тебя, — раздается в ответ на язвительность срывающимся голосом, и Марко коротко смеется.       Он слегка надавливает рукой на ее живот, стискивает ногу Стар другой рукой, впиваясь в кожу ногтями, и продолжает распалять ее то легкими, нежными, то более частыми движениями языком, слушая ее тихие стоны. Губы останавливаются на клиторе: кончик языка обводит его по кругу, от чего Стар дрожит и выгибается в пояснице, после чего Марко осторожно втягивает его губами. Стар вскрикивает, цепляясь за его волосы, подается тазом вперед, вплотную к его лицу, чтобы не дать себе отстраниться от него и не потерять столь яркие ощущения. Это было ни с чем не сравнимо, а стоило ему продолжить, теперь уже слегка посасывая ее, Стар вовсе отключилась от реальности и могла только хныкать от удовольствия, предчувствуя скорый оргазм.       — Марко… — до Стар только через несколько секунд доходит, что она действительно сумела что-то сказать. Ее язык, казалось, онемел, как после укола дантиста. — Марко?..       — Что-то не так? — услышав его голос, охрипший и сильно напоминающий голос его тридцатилетней версии, хочется радостно улыбаться: происходящее было приятно Марко ничуть не меньше, чем ей. Стар медленно приподнимается, опираясь на руки, и ласково гладит его по волосам и лицу, со смущением заметив, как блестят от ее смазки его губы.       — Мне нравится, когда ты целуешь меня вот з-здесь, — сглотнув, торопливо произносит Стар и касается себя пальцем. Марко с легкой улыбкой убирает ее руку и облизывает там, где она показала, на что Стар утвердительно мычит и сжимает губами кончик пальца, глядя на Марко сверху вниз. Открывшееся зрелище почему-то крайне смущало, хоть и было уже не ново, и Стар закрывает глаза, сосредоточившись на ощущениях и нежно гладя Марко по волосам. Ее собственные пряди прилипли к спине, плечам и груди, так что их приходится быстро собрать в руке и перекинуть назад, чтобы не мешали.       — Вот так?       — Да, так потрясно, — отвечает Стар и опускается на спину. Язык скользит ниже, мягко входит в неё, и Стар громко стонет, вминаясь пальцами ног в прогретый за день песок.       — Еще, — требует она после каждого движения, и блаженно улыбается. Звуки его поцелуев и стоящий в ушах звон заглушают ей даже биение необузданных волн о камни.       Последний раз коснувшись ее губами, Марко приподнимается, разминает шею и вытирает тыльной стороной кисти рот. Стар, недолго думая, подскакивает и бросается на него с объятиями, падая прямиком в песок и наваливаясь возбужденным и еще помнящим ласки телом.       — Стар! — смеется он между частыми пылкими поцелуями. — У меня… Из-за тебя… Вся спина… В песке!       — Ты понимаешь, что невозможно любить тебя еще сильнее?! — подхватывает его смех она и принимается покрывать поцелуями его соленую шею и грудь.       — Погоди, Стар, давай переляжем, — нехотя прерывает ее Марко, но Стар прячет улыбку за поцелуем и запускает руку ему в шорты. — Стар!       — Прости, из-за воды ничего не слышно.       Марко вздыхает и садится на песке. Стар ничего не остается, кроме как сделать то же самое. Отряхнувшись от песка, он тянется поправлять смятый плед, сметая рукой песчинки и с него, а потом достает из своей сумки презервативы и, внезапно, пакет мармелада. Одну посыпанную сахаром сладость он кладет в рот, а другую протягивает Стар.       — Будешь?       — Ты издеваешься?       — Да, — улыбается Марко. Стар наигранно возмущенно ахает и пихает его в грудь.       — Ты не заслужил этого! — восклицает она, выхватывая мармелад вместе с пакетом и вытягивает руку наверх. Марко подается вперед и обхватывает ее талию руками, тем самым опрокидывая Стар на плед. Она кричит и смеется; пакет со сладостями падает в песок и теперь благополучно забыт.       — Не заслужил, значит? — поцеловав ее, переспрашивает Марко, незаметно пробираясь одной рукой ниже. Стар слизывает с верхней губы сладкий вкус персикового мармелада и проводит по виску Марко пальцем, находя старый шрам.       — Нет, совсем не заслужил!       Он чмокает ее в губы, запечатывая вкус сахара в их уголках.       — А теперь?       — И теперь не заслужил.       — Какая же ты требовательная! — Стар на это показывает ему язык. — А так?..       Вместе с приливом очередной волны возвращается и это теплое, как парное молоко, мягкое и трепещущее желание: Стар замирает и цепляется пальцами за лопатки Марко, расставив пошире ноги и ерзая на пледе навстречу проникнувшим в нее пальцам. Она неотрывно смотрит Марко в глаза: его радужки потемнели, почти полностью слившись со зрачком, гипнотизируют ее, мешая размышлять хотя бы мало-мальски адекватно.       — Так… вполне, — шепчет Стар и притягивает его за затылок к себе, сладко — в прямом смысле — целуя.       Над головой пролетают какие-то дикие ночные птицы, отдаленно напоминающие по звукам ворон; природа словно замедляется, как при отматывании фильма на кассете. Марко медленно убирает руку, вынимая из нее пальцы, ложится спиной на плед и Стар ловко забирается сверху. Любоваться ею даже приятнее, чем трогать: светлые волосы взъерошены, глаза блестят от желания, тяжелое дыхание и щедро обсыпанное звездным светом и ночными тенями тело. Из одежды на Стар остался только верх купальника, но и его бретельки сползли с плеч. Надо бы снять, но вот так — полуодетой — она почему-то кажется еще привлекательнее.       — Мы такими темпами завтра только в обед проснемся, ты в курсе? — спрашивает Марко. Стар медленно опускается к нему и оставляет на лбу поцелуй.       — Обычное для меня дело.       — Это уж точно.       Самая большая волна громко разбивается о камни, разбрасывая белые хлопья пены на все вокруг. Стар слегка двигается, садясь на выпирающее под шортами место, за что получает шумный выдох над ухом и сжатое рукой бедро. Её губы скользят вниз, от ключиц до полоски волос, уходящей под резинку шорт. Последние она нетерпеливо стягивает вместе с его плавками и заправляет за уши волосы, прежде чем нагнуться, провести от основания вверх языком и накрыть губами головку.       — М-м, Стар, лучше… Лучше прекрати, — с явным трудом говорит Марко, когда она мягко двигает головой, вбирая его в рот чуть глубже. — Я едва сдерживаюсь, честно.       Стар останавливается, удивленно хлопает ресницами, но все же с неохотой встает. Перебирается вперед, поставив ноги по обе стороны от его туловища, раскатывает извлеченный презерватив по длине; Марко кладет руки ей на ягодицы и надавливает, заставляя опуститься ниже, принять его в себя, — пожалуй, слишком резко, потому как Стар громко охает и прижимает к его телу ноги.       — Ты в порядке? — волнуется Марко. Стар чуть морщится, но кивает.       Приподнявшись и уперев руки ему в грудь, Стар неуверенно совершает то же движение вверх-вниз. Острое, как камни, о которые разбиваются непоседы-волны, ощущение пронизывает ее тело, отключая голову. То же чувствует Марко, как сначала томительно медленно, но затем все смелее и смелее Стар движется на нем, хватаясь за его руки, сцепляя в замок их пальцы. Ей дует в спину ветер, волосы прилипают к взмокшим плечам и шее; она прекрасна, думает Марко, пока его голова еще соображает. Он наблюдает снизу вверх за ее гибким изогнутым телом, мраморно-белоснежным в вечерней темноте, все то время, пока еще можно здраво размышлять. Впрочем, все мысли все равно похожи на бессвязный бред.       Стар прикусывает кончик языка, почувствовав, как Марко сильно сжимает пальцами ее ноги. Легкая боль контрастирует с удовольствием; Стар наклоняется и смазано целует его в губы, все более и более расслабляясь и становясь слишком податливой, так, что двигаться на нем сверху становится сложнее. Пользуясь этим, ее легко переворачивают на спину; Марко вновь соскальзывает в нее, податливую и очень мокрую. Стар хватается за его спину и шепчет на ухо, как она думает, нежности, а на деле только бормочет его имя. Живая, яркая пульсация чувствуется всем телом, словно Стар стала одним большим, очень любящим сердцем.       — Посмотри на меня, принцесса, — шепотом просит Марко, оставив мягкий поцелуй на ее подбородке. Стар слабо кивает, ерзая навстречу его неспешным движениям, и старается сконцентрировать внимание на лице своего парня над собой. Это оказывается сложной задачей, потому что стоит Марко совершить хоть один толчок, как желание закрыть глаза и потерять вообще всю связь с миром, оставив лишь ощущение наслаждения, накрывает с новой силой.       Он с обожанием оглядывает ее взмокшее от пота лицо, пухлые губы и довольно, даже гордо, улыбается, встретившись с ее помутневшим от удовольствия взглядом. Марко просит ее не закрывать глаза и начинает двигаться медленно, глубоко и сладко, растягивая возбуждение и время. Ресницы Стар предательски трепещут, — она любит медленные ласки, но слишком нетерпелива, и шепотом просит Марко двигаться быстрее. Его движения из дотошных, предвкушающих, перерастают в быстрые и резкие, и Стар буквально вминают в мягкое месиво песка, скомканное пледом. Она вцепляется пальцами в его волосы, гладит тело, целует; смотрит в глаза внимательно и преданно, взглядами сообщая друг другу, насколько им хорошо. И это «хорошо», кажется, занимает по времени целую вечность: он в ней, кожа к коже, единое целое, а этого все еще мало. Все еще побуждает прижаться теснее, обнять крепче, целоваться так, словно это последний день жизни, и повторять-повторять имена друг друга как мантру. Как волшебное заклинание.       Марко осторожно выпрямляется, чтобы изменить угол, и эта перемена отзывается в теле Стар острым удовольствием, пробежавшим по позвоночнику вверх током. Она громко и бесстыдно стонет и все-таки прикрывает глаза, откинув голову назад; тянет руку вперед, чтобы коснуться сначала себя, мокрой и пульсирующей, соединенной с Марко в одно, потом — его живота, ощущая напряженные мышцы пресса и испарину. В этот момент он кажется Стар как никогда красивым, и знать, что вся эта красота досталась ей одной, невероятно лестно. Она царапает ногтями его кожу, а затем выкрикивает ругательство вперемешку со стоном — в ответ на царапины Марко двинулся вперед, задевая особо чувствительное место внутри нее.       — Сделай так еще, прошу тебя, — почти хнычет Стар, двигаясь навстречу, и кидает на него умоляющий взгляд. В следующие минуты она не говорит ничего, только сжимает плед пальцами и слушает громкие вздохи вперемешку со стонами — своими и Марко.       Их взгляды вновь встречаются — влюбленные темные и блестящие, будто звездное небо, голубые, — а вскоре Марко быстро шепчет Стар, что любит ее, и кончает первым, входя почти до упора, именно так, как она любит больше всего, и после этого замедляется. О ждущей собственной разрядки Стар он не забывает, — осторожно ласкает пальцами чувствительный клитор, и вскоре Стар вздрагивает в руках Марко с тихим протяжным стоном, опуская затекшие ноги на плед и часто-часто дыша. Волны последний раз сталкиваются о камни и океан затихает. Наступает абсолютная тишина.       Марко нежно прикасается губами к ее щеке и откатывается на спину, шутливо отозвавшись:       — Отличная работа, партнер по преступлениям.       Стар, глядя в небо и тяжело дыша, с улыбкой стукается костяшками пальцев своего кулачка с кулаком Марко и они довольно улыбаются, прижавшись друг к другу.       — Повторим?       — Только после того, как я смою с себя весь чертов пляж.       Стар прячет улыбающееся лицо. Она это любит. Лето не любить просто невозможно.