У каждого есть вредные привычки. Серьезные, несерьезные, но есть. Вот у Понихед, к примеру, есть вредная привычка жевать волосы, когда она нервничает, а также тараторить, не затыкаясь, при слишком уж возбужденном состоянии. Это все же лучше, чем курить травку и хлестать алкоголь — а к своим девятнадцати она вполне могла докатиться до этого! Спасибо строгому отцу, не позволил (и все же от одного косячка Понихед-таки не удержалась).
Некоторые пьют, курят, в носу копаются, а у Марко и Стар, двух друзей-оболтусов Понихед, есть дурная привычка расставаться. А потом опять сходиться. И опять расставаться. И так по кругу, в безумной карусели годов, совершенно по идиотским причинам и обязательно с драмой, взрывами, нарвалами и оскорблениями. Кто сказал, что со Стар будет легко? Кто сказал, что от тихони Марко нельзя будет ждать сюрпризов? И никакой строгий родитель, никакие сеансы у психологов и статьи в журналах не помогут избавиться им от этой привычки. Совершенно плохой и въевшейся в их жизни, как заноза.
Понихед не помнит, когда они начали эту несмешную игру в расставания и не важно, на самом деле, когда. Главное то, что в свои истерики они оба вмешивали всех и все вокруг, а в случае Стар еще и разрушали. По началу Понихед вместе с остальными подругами Баттерфляй старалась утешить ее: советы, девичники, пожелания лучшего и клятвенные обещания «он еще приползет!..» Но потом, год за годом, это попросту надоело. Понихед кажется, что, помимо жевания волос, у нее появилась еще одна плохая привычка: утешать.
Но как иначе? В карусели этого безумия — так вместе. BFF, лучшие друзья, и все такое. Понихед и бесится, Понихед и рада бы послать их обоих со своим идиотизмом куда подальше, но как ей жить без шебутной принцессы и неловкого милашки со шкафом красных толстовок? Никак. Понихед, видно, заработала еще одну привычку, и эта привычка — они.
Самое забавное, — они-то все равно любили друг друга и понимали прекрасно, как глупо себя ведут. Однако гордость играла свою роль, и каждый гнул свою линию, пока один не решался просто взять и уйти. Чаще всего это была Стар — убегать от проблем в ее стиле; реже так делал Марко, просто потому, что крики его капризной принцессы и синяки от заклинаний начинали сильно надоедать. Не было бедолажки-подруги, в жилетку которой не поплакала бы Стар; не было бедняги-друга, с которым не выпил бы с горя Марко.
Одному Богу известно, когда они прекратят. Понихед знает, что от вредных привычек надо избавляться самому, приложив все усилия, все желание. Но, похоже, Марко и Стар не торопились и не особо старались. Видно, им нравятся эти дешевые драмы, эти слезы и сопли, а потом красивое примирение и страстная ночка с криками на всю их маленькую земную квартирку. Дженна, помнится Понихед, даже предположила, что это у них такая идиотская ролевая игра, за что была послана в пешее эротическое заплаканной принцессой, искренне верящей, что «на этот раз точно все, он не вернется, и я не сломлюсь, подумаешь!»
Итог немного предсказуем.
Понихед приходит сегодня к Стар в очередной день расставания. В этот раз все иначе: никакой толпы подруг, только Пони, никаких взрывов и нарвалов, никаких драматических речей и рыданий в трубку. Стар просто позвонила Понихед и тихим, пугающе спокойным голосом сообщила: «
мы расстались. Приходи». И Понихед пришла, все равно пришла, после стольких-то раз подобных разговоров, потому что голос Стар был глухой и неживой, а от Марко и вовсе не было ни весточки.
В их маленькой квартирке, уютной и яркой, как и хотела Стар, слишком пусто, слишком блекло. Краски потухли, свет едва пробивается сквозь плотные шторы, пол завален мусором и подушками; такое ощущение, что здесь побывала толпа пьяных студентов, давно Понихед не видела столько пустых бутылок, различных фантиков да упаковок. Портал со звоном закрывается, и Пони остается в тишине разом опустевшей квартиры, скептично осматривая окружающую обстановку. Она зовет Стар, еще и еще, и только на третий раз из кухни высовывается нечто взлохмаченное, заспанное и одетое только в белье и помятую красную толстовку.
— Стар? — у Понихед как-то разом садится голос. Вредные привычки на то и вредные — однажды они добивают окончательно, и больше не встать.
Стар выглядит плохо. Нет, даже не так, — абсолютно
хреново. В ее руках полупустая бутылка игристого, от которого она раньше упорно отплевывалась, под глазами темные круги, сердечки бледные, взгляд пустой и бессмысленный. Стар не выглядит так, как будто рассталась с парнем. Стар выглядит так, будто похоронила его.
— Детка, боже мой, что случилось? — хрипловато начинает Понихед, подлетая к прислонившейся к стене подруге. Понихед хоть и крутая, хоть и бунтарка, но Стар она любит всей душой, и видеть ее такой кажется чем-то из ряда вон выходящим. Стар должна бить посуду и пробивать стены заклинаниями, Стар должна клясться, что «никогда-никогда не вернется к нему, такая сильная и независимая!», Стар должна сконфуженно улыбаться и вытирать слезы, отвечая на сообщение типа «извини, я люблю тебя, привезу торт на вечер». Стар должна быть Стар. Такой большой, вредной привычкой.
— О, По-о-о-они! — развязно протягивает Стар, прикладывая пухлые губы к горлышку и делая глоток. Понихед широко распахивает глаза; кажется, сейчас опять начнет жевать розовую прядку, — Приве-е-ет! А я тут… — Стар поднимает бутылку и вымученно улыбается, — развлекаюсь. Будешь?
— Би-Флай, как же ты так?..
— Не знаю! — вздернув брови, вскидывает руки Стар и сама не замечает, как выпускает из рук бутылку. Розоватое содержимое выплескивается на пол, но Стар все равно. Понихед тяжело сглатывает, ощутив на себе ее взгляд — пустой, ничего не выражающий, на дне которого плещется сильная, искренняя боль, — Я просто… — Стар шмыгает носом и невесело усмехается, — что-то сказала, и так, слово за слово… А потом он такой: «с меня достаточно», надел свою милую курточку и… Пуф! — она надувает щеки и делает характерный звук, нетрезво хихикнув и, пошатнувшись, отойдя от стены, — Ушел… Ушел.
Ушел!
Понихед забывает все прошлые разы, когда вокруг Стар собиралась толпа и выслушивала очередную драматичную историю о расставании, словно бойскауты в походе возле костра. Она забывает обо всех громких обещаниях и речах, забывает о собственном раздражении и о том, что вредные привычки можно исправить только самому. Стар не справится сама, нет-нет, — она сломана, опустошена и, кажется, сейчас сблюет прямо на пол. Поэтому Понихед засовывает куда подальше всю свою «крутость», всю непосредственность и подлетает к Стар, нырнув ей под руку и тем самым позволив принцессе опереться на себя. Они идут в туалет, где Понихед настойчиво требует Стар выпустить наружу весь выпитый алкоголь, и пока принцесса корчится над унитазом, придерживает ее длинные волосы.
Расположившись на диване, Пони позволяет Стар выплакаться. Слезы капают беззвучно, медленно; они обе молчат, просто слушая сердцебиения друг друга. Хочется разузнать подробнее о том, что все-таки случилось, но Стар уставшая и огорченная, так что вскоре она просто засыпает на диване, укутавшись в большую для нее толстовку Марко как в защитный, спасительный кокон. Пока Стар спит, Пони быстро прибирается у нее дома с помощью магии и глядит на свою подругу сочувствующим взглядом. Наверное, ее вредной привычкой стал этот парень. Самой серьезной привычкой, которую никак, ничем не искоренить.
Понихед должна помочь ей избавиться хотя бы от одной раз и навсегда. BFF же, лучшие друзья. И все такое.
***
— И долго он так сидит? — спрашивает Пони, вздернув бровь и оглядывая Марко с головы до ног. В бледно-красных тонах комнаты Тома он выглядит вообще как мертвяк: глаза красные, круги залегли, волосы взлохмачены, лицо бледное-бледное, разве что недельной щетины не хватает. Марко ничего не говорит, ни на кого не смотрит, а просто сидит на диване Тома и держит на коленях радиоприемник, из которого ужасно фальшивит какая-то певичка со слезливой романтической песней.
— Часов пять, кажется, — пожимает плечами Том и взволнованно взирает на Понихед. — Только в туалет отходил и ложился иногда на спину. Что, на этот раз все?..
— Ага, — кивает, — Но я бы не хотела этого, понимаешь? Он не сказал, почему они порвали?
— Только сказал, что он придурок, — Том замолкает, а потом добавляет:
— Раз семь сказал это.
— Все верно, — вздыхает Понихед и качает головой. Не теряя времени, она подлетает к Диазу. Тот всегда в такие моменты был более разговорчив, чем Стар.
— Ты меня видишь, Диаз? — хмурится Понихед и тыкает его рогом в щеку. Марко бессмысленно переводит взгляд на нее, но больше не реагирует. — Очнись, спящая красавица, нам нужное кое о чем поговорить.
— О чем тут говорить? — вдруг подает голос Марко, и Пони снова чувствует непреодолимое желание схватить зубами прядь своих волос. Может быть, так это гнусное ощущение успокоится, спадет с нее, как вторая кожа.
— О том, почему вы двое такие невероятные бараны! — горячо выпаливает Понихед и бесцеремонно сваливает радиоприемник с колен Марко. В самом деле, поет эта неизвестная дама совсем хреново, а может быть все дело в искаженном звуке. В Подземном мире радио особо не послушаешь.
— Нет, Понихед, это я… — убитым голосом говорит Марко. С явным трудом, заставляет себя говорить. — Я невероятный, тупой баран. И теперь из-за этого я больше
никогда ее не увижу…
— Также «никогда», как месяц назад? — фыркает Понихед, а сама заставляет себя сохранять оптимизм. Воспоминания о тихом голосе Стар в трубке и ее встревоженном во сне личике свежи, как никогда. — Поднимай зад и бегом извиняться.
— Не поможет, — вздыхает Марко и сгибается, зарывшись руками в и без того взлохмаченные волосы.
— Да что такое случилось? Объясни нормально, мы можем помочь! — вмешивается Том, садясь рядом с другом и кладя тому руку на плечо. В ответ получает стон человека, которому уже ничем не помочь. Который просто потерял все надежды и шансы разом, с одного неосторожного слова.
— Не можете. Все слишком далеко зашло… — хрипит Марко и проводит руками по лицу. Понихед закатывает глаза; она никогда не питала к Марко сильной симпатии, но его любит ее лучшая подруга, и к тому же теперь он действительно выглядел… Удручающе.
— Ладно, вижу, мы зря рассусоливаем с этой болтовней, — решительно говорит Тому Понихед, и он согласно кивает. Понихед опускается пониже к Марко и буквально орет ему на ухо:
— Значит так, идиот, слушай внимательно мамочку: сейчас же берешь, накатываешь две рюмки демонического пойла и дуешь в цветочный магазин! Только не покупай хризантемы, у Стар на них аллергия, если ты помнишь…
— Вот так? Все просто? — невесело усмехается Марко, выпрямившись и чуть не ударившись лбом о рог Пони. Она в ответ корчит гримасу и твердо, без тени насмешки говорит:
— Сейчас вам обоим нужно просто быть рядом друг с другом и прекращать уже играть в эту дебильную игру с расставаниями и воссоединениями…
— Мы не…
— Не перебивай, когда с тобой говорит принцесса, червяк земной! Короче, я понятия не имею, что такого вы наговорили друг другу на этот раз, но теперь вы уже постепенно переходите границу, и если еще что-то подобное повторится, цветочками ты, действительно, не отделаешься.
— Но я…
— Том, заткни ему рот! — демон ухмыляется и щелкает пальцами. Марко испуганно хватается за губы, которые по велению магической силы разлепить теперь не может и только мычит. — Спасибо. Так вот, о чем я… Ах да — пока вы не избавитесь от своих вредных привычек вроде излишней гордости, неумении вовремя заткнуться, от своих капризов и
в особенности от привычки бежать от проблем, толком не разобравшись, подобная хренотень будет продолжаться постоянно! Вечно играть в мать Терезу лично я не могу, уверена, другие тоже. Научитесь находить компромисс, если любите друг друга.
Понихед переводит дыхание и выхаркивает портальные ножницы. Легко щелкнув ими в воздухе, она создает голубой яркий портал и кивает Тому, чтобы тот рассеял заклинание немоты и позволил Марко вдохнуть.
— Понихед, подожди, я совершенно не…
— А я совершенно да! — обрубает в ответ она и с помощью волшебного рога срывает Марко с места, ловко швыряя того в портал.
Том, посмеиваясь, желает удачи. Понихед вздыхает — удача им действительно не помешает.
***
Признаки присутствия Стар они, к счастью, все еще обнаруживают во все той же квартирке (благодаря Пони, заметно чистой). Марко, помятый и грустный, неловко шагает вперед в гостиную с пышным букетом в руках и, естественно, с тортом, а Понихед вплывает за ним следом с видом шпиона. Обогнав Диаза, она шепчет: «я сейчас» и первая отправляется на разведку, потому что сильно настораживает тихая льющаяся музыка из кухни. Там обнаруживается волшебная палочка на кухонной тумбе, с помощью портативного радио и проигрывающая песню, а саму Стар Пони встречает у открытого холодильника с бутылочкой шампуня в одной руке и соком в другой. Вид у Стар еще хуже, чем был до ухода Понихед — рот заляпан сладким, глаза заплаканные, а толстовка запачкана шоколадом. Отлично, просто отлично; надо поторопиться.
— О, Пони! Ты снова здесь, подружка, как кру-у-уто! — наигранно-радостно восклицает Стар, завидев подругу. Откинув коробочку сока, Стар подносит ко рту шампунь и начинает нестройно подпевать женщине (на этот раз действительно хорошо поющей) из радио.
— Не ука-а-аз мне! * — выгибаясь и хватаясь одной рукой за тумбу, поет Стар, медленно идя вперед, будто на сцене выступает, не иначе. — И-и-и я не одна из игрушек твои-их!
— О нет, все совсем хреново, — бормочет Понихед и морщится, когда Стар спотыкается на ровном месте и ударяется ногой о стул. Обе даже не замечают, как на кухню приходит Марко, в шоке уставившись на устроившую концерт Стар.
— И не-е-е говори, что делать мне! Не указывай, что я должна говорить!..
— Ну, что ты встал?! — взрывается Понихед, завидев застывшего на месте Марко. Тот два раза моргает и вздрагивает — Стар снова обо что-то ударилась, пока пела в свой шампунь-микрофон. — Не видишь, что она в депрессии?! Бегом исправлять ситуацию!
Марко мнется на месте, но все-таки идет вперед, а Понихед, устало вздохнув, спешно вылетает из чужой кухни. Пока какофонию из нестройного пения двух голосов не разрезает легкое жужжание открывшегося портала, Пони может слышать шорохи на кухне и легко щелкнувшее, замолкшее радио. Голоса, всхлипы, звук отодвинувшегося стула и, в итоге, опрокинутого. Характерное чмоканье и счастливый смех Стар окончательно успокаивает уже изжевавшую несчастную прядку Понихед, и та исчезает в портале. На сердце становится легко; мокрые волосы липнут к шее. Понихед думает, что ей следует прочесть статейку в журнале об этой «жевательной привычке». Или к психологу сходить, что ли…
