Исток

Она подошла к палате и тихонько приоткрыла дверь. От Хе Лиен узнала, что сегодня к Чимину собирается господин Ан, и ей не хотелось тревожить его, предварительно не оценив обстановку. Осторожно заглянув в образовавшуюся щель, Лиен увидела господина Ана — он стоял рядом с койкой Чимина, — и тут же услышала женский голос. — У всех разное чувство времени, — сказала девушка, которую Лиен не могла рассмотреть. Впрочем, она и без того сразу её узнала. «Го Хачжин», — Лиен прикусила губу и, посомневавшись, отошла от двери. Лиен не в первый раз видела Хачжин здесь — у палаты, рядом с постелью Чимина. Она была уверена, что эта девка сбежит, сдастся, но она продолжала приходить. «Она действительно любит его?», — спросила Лиен у стены. Если верить Йонгу и остальным, Хачжин проводила здесь дни, а дай ей волю — осталась бы и на ночь. Вся её жизнь строилась вокруг этой палаты, вокруг него, и если сперва это раздражало Лиен, теперь она почувствовала нечто иное. И это новое пугало её. Сомнение. Лиен вздохнула и потянулась к дверной ручке. Нужно было зайти внутрь, предъявить свои права. Нужно было прогнать эту наглую девицу и показать господину Ану, что именно она — Лиен — заботится о его сыне. В конце концов, не зря же она отменила встречу и примчалась в больницу, узнав, что директор будет там. Рука коснулась металла, Лиен застыла. Она должна была повернуть ручку и не могла. Пальцы дрожали, Лиен обхватила их ладонью и отступила. «Я ещё успею прийти», — твердила она себе. Лиен пыталась идти медленно. Неприлично было бежать по коридору, но ноги сами несли её прочь. Прочь от Чимина, который отказался от неё так открыто и нагло, а потом пожертвовал собой ради дерзкой девицы, ничем непримечательной и неинтересной. Прочь от этой Хачжин, легко забравшей того, кто должен был принадлежать Лиен. Того, кого она выбрала давным-давно. На улице бушевал ветер, он спутал волосы Лиен и, казалось, сам донёс её до припаркованного неподалёку «Вольво». Лиен стиснула зубы и хлопнула дверью машины. Руки всё ещё тряслись, а перед глазами было темно. Она откинулась на сиденье, стараясь собраться с мыслями. Лиен ещё верила, что, как только успокоится, вернётся в больницу, поднимется наверх, прогонит Хачжин… «Зачем?», — поинтересовался внутренний голос, и Лиен тяжело вздохнула. Она могла бы ответить: «Потому что Чимин должен жениться на мне». Она привыкла так отвечать. Лиен помнила, как впервые поняла, что он обязан стать её мужем. В тот день ей исполнилось шестнадцать. На праздновании были девочки из её класса и братья Аны. Тогда пришёл даже Чун, хотя он вообще-то считал себя слишком взрослым, чтобы «возиться со школьниками». Вернувшись домой, Лиен рассказала об этом матери, и та улыбнулась: — Знаешь, твой отец недавно разговаривал с дядей Соком… Они подумали, что неплохо было бы выдать тебя замуж за одного из его сыновей. Лиен как сейчас видела себя — удивлённую и нахмурившуюся, готовую обороняться, но вместе с тем понимающую — в этом варианте определённое есть нечто привлекательное. Мать покачала головой: — Ну что ты. Никто не будет женить вас насильно. Но согласись ведь, Аны — хорошие мальчики. Да и положение у них отличное… Она, кажется, добавила ещё парочку фраз. Наверняка о том, что «в наши дни не так-то легко встретить настоящего мужчину, а женщине нельзя быть одной». Лиен выслушала не одну подобную лекцию и до этого разговора и после него. Но тогда мать, поразглагольствовав, подошла к Лиен и спросила шёпотом: — Скажи, кто из них нравится тебе больше всего? Чун, наверное? У вас и разница в возрасте хорошая… Вот этот момент Лиен потом вспоминала множество раз. Как тогда её словно током ударило: — Нет-нет, — замахала она руками. — Точно не Чун. И, видя, что мать удивилась, прибавила, с каждым словом убеждаясь в своей правоте: — Чун недостаточно серьёзный, вот… Чимин — совсем другой. На него можно положиться. Думаю, он многого добьётся. — Чимин? — переспросила мать. Лиен кивнула. И когда через несколько дней отец подмигнул ей — «Слышал, ты собралась замуж за Чимина. Я не против, но только сначала окончи школу», — Лиен ответила: — Хорошо. Она была серьёзна тогда. Шли годы, она видела, что Чимин встречается с другими, но никто из этих девушек не заставлял его совершать безумства, изменяться. Лиен знала, что каждому мужчине нужно нагуляться, и ждала. По её плану они должны были объясниться, когда ей исполнится 27 лет, и пожениться примерно через четыре месяца. Ещё через год она родила бы сына и потом почти сразу вернулась бы к работе — она не могла надолго оставить журнал. Позже она хотела наладить отношения Чимина с господином Аном: её муж обязан был стать директором ON. Лиен и сама бы заняла эту должность, но понимала, что это маловероятно. Вряд ли бы её кандидатуру поддержали… — И скоро мы с Соком породнимся? — спросил вчера её отец. Его голос до сих пор звучал у Лиен в голове. Она сказала тогда: — Не переживай, всё идёт по плану, так что примерно через год вы погуляете на свадьбе. Она не любила врать отцу. Она не собиралась проигрывать, но с каждым днём всё меньше понимала, зачем ей всё это. Лиен прикрыла глаза и попыталась заставить себя выйти из машины и дойти до больницы, но всё в ней противилось такому поступку. «Тогда ты никогда не станешь его женой», — сказала та Лиен, которая не хотела расставаться с планом. «Но ведь это к лучшему. Я же совсем не нужна Чимину», — возразила ей Лиен, сбежавшая из больницы. Эта раздвоенность сводила Лиен с ума. Она машинально завела любимое «Вольво» и поехала, не особо заботясь о направлении. Лиен знала Сеул, как свои пять пальцев, и не боялась заблудиться. Ей нужно было время, нужно было избавиться от сомнений. Определиться. Она ездила по городу несколько часов, прежде чем остановилась у одной из высоток в Сонпагу. Ей понадобилось несколько минут, чтобы понять, куда она приехала почти интуитивно. И осознав это, Лиен тут же снова завела машину. «Он не должен случайно меня увидеть», — сказала Лиен сама себе. Она и так серьёзно запуталась, не хватало ещё Чуна во всё это втягивать. Мысли о том, что он и без того уже был в центре событий, Лиен — насколько могла — игнорировала. Правда, воспоминания о том вечере в её кабинете не желали исчезать, но Лиен надеялась, что со временем перестанет непроизвольно возвращаться к ним… и во снах и наяву. Она не успела нажать на газ и тронуться с места, в окно машины постучали. Лиен не нужно было поворачивать голову, чтобы понять, кто решил поздороваться с ней. Она вздохнула и опустила стекло: — Мне нужно ехать. Чун усмехнулся: — Обязательно поедешь, как только расскажешь, что привело тебя к моему дому? Или ты хотела добраться до стадиона* и случайно промахнулась? Он издевался над ней, но Лиен не удалось толком разозлиться, хотя она и пыталась. Чун наклонился ближе, просунул голову в окно. Его одеколон ударил Лиен в нос — это был очень приятный, очень мужской запах с притягательной горчинкой, он сбивал Лиен с мыслей. — Пошли ко мне, — сказал Чун. Лиен не двинулась с места, и тогда он открыл дверь. Лиен почувствовала: ещё секунда, и он просто сгребёт её в охапку и унесёт, куда захочет. Он вёл себя так, точно имел на это право. — Хорошо, — ответила она наконец, вышла из машины и закрыла её. Лиен отвела руку Чуна, когда он попытался схватить её за запястье: — Не надо меня трогать, — она сделала шаг к нему. — Я тебе этого не разрешала. Чун цокнул: — Учитывая всё, что ты мне разрешила, я не буду спорить. Лиен подняла голову повыше и пошла вперёд. Они молчали, когда заходили в подъезд и ехали в лифте на восьмой этаж, и пока Чун набирал код, чтобы открыть квартиру… Но это было лёгкое молчание. Лиен радовалась установившейся тишине: ей не хотелось ничего объяснять. Она не была уверена, что смогла бы объяснить. Но когда они зашли в квартиру, Чун всё-таки разрушил это почти колдовское безмолвие: — Скажи-ка мне, Лиен… — он прислонился к дверному косяку и теперь изучал её пристальным взглядом, смотрел на Лиен так, точно на ней совсем не было одежды. — Почему ты не в палате Чимина? Я ведь сказал Хе, что отец будет там. А вы с ним сегодня работали вместе… Или Хе вдруг перестал выбалтывать всё направо и налево, превратился в молчуна? — Это ты сказал ему? — переспросила удивлённая Лиен. — Но зачем? По губам Чуна скользнула хищная улыбка. Лиен знала, чего ей хочется прямо сейчас: чтобы он перестал мучить её расспросами, а вместо этого притянул к себе и показал всё, чему научился с этими шалавами, без конца вьющимися вокруг него. Это помогло бы ей расслабиться. В конце концов, не зря ведь она по наитию приехала к Чуну, хоть и была у него всего пару раз. Весь месяц Лиен старалась не оставаться с ним наедине — с этой задачей она справлялась мастерски, — ей казалось, что лучше забыть всё случившееся между ними, но теперь… Теперь она уже не была так уверена в этом. Что-то во взгляде Чуна заставляло её колебаться. — Мне так захотелось, — ответил Чун, по-прежнему не спускавший с неё глаз. — И неужто ты упустила этот шанс показать отцу, что ты очень заботишься о нашем Чимине, а? Лиен вспыхнула: — Тебя это не касается. — Правда? — он приблизился к ней. — Но даже если так… Знаешь, Лиен, мне тут кое-что не даёт покоя: ты ведь должна дни и ночи просиживать около своего будущего мужа, а сама всё время работаешь или вот… стадионы ищешь… Лиен шагнула к двери: — Хватит. Я ухожу. Чун в несколько шагов очутился около выхода и перекрыл его: — Нет. Ты не ответила. Лиен, ты ведь любишь Чимина… Она резко выдохнула, сжала руки в кулаки. Это было невыносимо. — Замолчи. Я… я не знаю, что такое любовь. Чун навис над ней, следил за каждым её движением. Он явно хотел продолжить этот утомительный, выводящий Лиен из себя разговор, но её тошнило от слов, намёков и тем более — вопросов о Чимине. Лиен встала на цыпочки и обвила шею Чуна руками, притянула его к себе властно и поцеловала, зная, что он ответит. Чун не разочаровал её. Он, правда, хотел сказать что-то, но Лиен зажала ему рот ладонью: — Не надо. И он послушался наконец-то. Лиен потянулась к блестящим пуговицам на его рубашке. Она явно была новой, и Лиен улыбнулась при мысли, что до неё эту вещицу не расстегивала ни одна шлюха.

***

Пока Чун спал, закутавшись в байковое одеяло, точно ребёнок — Лиен никогда не думала, что этот мужчина может быть милым, но сейчас он казался именно таким, — у неё было время уйти. Лиен боялась, что, проснувшись, Чун снова начнёт мучить её вопросами, она же предпочитала совсем другие «пытки». «Эх, можно было бы иногда встречаться, чтобы… расслабляться, но в компании ведь мигом прознают, а это явно ударит по моей репутации, так что надо смириться: больше такого не будет», — подумала Лиен, застёгивая платье. В этот раз Чун не измял её вещи, но точно собирался оставить засос на шее — хорошо, что Лиен вовремя его остановила. «Какой же ты собственник», — усмехнулась она. «Будто ты лучше», — буркнул недовольный Чун, и ей пришлось заглаживать свою вину. Лиен улыбнулась приятному, будоражащему воспоминанию. Она бы с удовольствием повторила всё это ещё раз десять. У неё было не очень много мужчин, и все они считали себя хорошими любовниками, но Чун, кажется, обладал особым талантом и так смотрел на неё… «Если он использует этот взгляд, чтобы соблазнять женщин, в его победах нет ничего удивительного», — заметила она, поправляя причёску. Мысль о том, что Чун со всеми одинаков, была до странности неприятной. Лиен поспешно откинула её в сторону, как и своё негодование по этому поводу. Чун был бабником, она всегда это знала, не хватало ещё переживать из-за него. Размышляя, Лиен застегнула бежевые лаковые босоножки. Она кинула на Чуна последний взгляд и вышла из квартиры, пообещав себе, что никогда сюда не вернётся. *речь об олимпийском стадионе Чамсиль, расположенном в этом районе Сеула.