Исток

Хачжин до сих пор казалось, что всё это сон — и сидящие напротив, улыбающиеся ей Ханыль и Сохён, и сам ресторан с официантами в белых, выглаженных рубашках, и подарки, разложенные перед ней. Всё это не могло быть частью её реальности, однако… ладонь Чимина, лежащая на скатерти, почти касалась её пальцев, и ничуть не походила на иллюзию. — А ты не хотела праздновать, — поддразнил её Чимин. Хачжин пожала плечами. Она никогда не считала свой день рождения особым праздником. Тем более двадцать шесть лет — не тот рубеж, который требует особого внимания. Но она не могла не признать, что Чимин был прав, когда настоял на своём («Конечно, надо праздновать, — и в ответ на её возражения добавил. — Я за всё заплачу, считай это моим подарком»). Ресторан специализировался на японской кухне и считался ужасно дорогим. Увидев цены на роллы и суши, Хачжин вспыхнула, но Чимин попросил её успокоиться («Слушай, ты же обещала, что я сам выберу место»). Пришлось сдаться. Сохён и Ханыль уже бывали здесь. Администратор ресторана поздоровалась с братом Чимина особенно тепло, и тот рассказал позже, что «несколько раз встречался с ней». Сохён тогда фыркнула и пробормотала: «Знаю я, как ты с ней встречался». Хачжин предотвратила ссору, ввернув какую-то шутку. Вечер был чудесен. Хачжин наслаждалась каждым мгновением. Она не удержалась и ещё раз пересмотрела рисунки, которые ей подарила Сохён. Не так давно эти изображения времён Корё заставили бы её сердце сжаться, но теперь — когда Чимин был рядом и даже помнил их общее прошлое, — Хачжин разглядывала их с улыбкой. Немного тоскливой, правда, но есть вещи, с которыми нельзя справиться до конца. Возможно, не нужно справляться. Подарок Ханыля — набор масок с экстрактом розы — изрядно её позабавил. «Кое-что не меняется», — не удержалась она, и они с Чимином рассмеялись, а Сохён и Ханыль переглянулись, но ни о чём не спросили. Они были такими понимающими друзьями и просто восхитительной парой. Хачжин подумала об этом, когда Ханыль в очередной раз поднял стопку и провозгласил: — А теперь предлагаю выпить за счастливую случайность, которая свела Хачжин с Сохён, — он выпил и наклонился к Хачжин. — Признаться, эта история про картинную галерею такая загадочная. Хачжин окунула суши в соус и мягко улыбнулась. Потом, почувствовав, что Чимин напрягся, легко коснулась его руки. — В галерее я оплакивала прошлое, — сказала она наконец. Сохён взглянула на Хачжин с любопытством, но ни о чём не спросила. Хачжин кивнула подруге, поблагодарив её за деликатность, и продолжила: — Я приняла трудное решение и многое потеряла, — она отпила из стопки. — Тогда я думала, что умру от горя, но, как видите, я ошибалась. Чимин тоже выпил, искоса взглянув на неё. На секунду Хачжин почувствовала себя виноватой: не нужно было говорить об этом и расстраивать его. Сохён, которая вдруг решила рассказать «нечто очень-очень важное», помогла Хачжин отвлечься. Да и Чимин, слушая про планы брата и его девушки, кажется, смог расслабиться. — Франция, — Хачжин вздохнула. — Кажется, это совсем другой мир. Чимин рассмеялся, и Хачжин, осознав смысл сказанного, присоединилась к нему. Она, правда, успела заметить недоумевающие взгляды, которыми обменялись Сохён и Ханыль. «Надо завязывать с этой таинственностью», — подумала Хачжин. Ей совсем не хотелось обижать друзей. И она радовалась тому, что они никогда не узнают о прошлом. Они посидели в ресторане ещё час. Пили, конечно, за неё, Хачжин желали найти работу, исполнить все свои мечты, добиться успеха… и «Быть сильно-сильно любимой», — подмигнула им с Чимином Сохён. Кажется, тот кивнул в ответ, точно гарантируя, что теперь Хачжин всегда-всегда будет счастлива. Но, возможно, ей это только показалось. Соджу бродило в голове, руках, во всём теле, и Хачжин не успевала следить за происходящим. На улице Чимин поймал такси для Сохён и Ханыля. Хачжин на прощание сердечно обняла подругу и пожала Ханылю руку. — Поедем или пойдём? — поинтересовался у неё Чимин, когда их друзья уехали. Хачжин хотелось остаться с ним подольше: после его срочной выписки из больницы они в первый раз были вдвоём. Она решительно произнесла: — Пойдём. Чимин не стал спорить, только накинул ей на плечи свой пиджак, заметив, что Хачжин ёжится. Белое кружевное платье совсем не спасало от холода. Когда они добрались до её дома, Хачжин почувствовала себя совсем трезвой и немного несчастной. Всё-таки они дошли слишком быстро, а так не хотелось отпускать Чимина. — Спасибо тебе большое, — сказала она и, поднявшись на цыпочки, поцеловала его. Чимин придержал её за талию. — Не благодари. Я позвоню тебе завтра, — пообещал он, делая шаг назад. Фонарь у её дома не работал, и Чимина сразу же поглотила темнота. Хачжин это не понравилось. Она подошла к нему и взяла за руку: — Пойдём ко мне. Он с удивлением взглянул на её пальцы, обвившие его запястье. Хачжин покраснела. Она почти поверила, что он ей откажет, когда Чимин улыбнулся и кивнул: — Пошли. Зайдя в дом, он огляделся. Хачжин наблюдала за тем, как он осматривает развешанные по стенам фотографии, шкафы, стол… — У меня тут всё скромно. — Мне нравится, — возразил Чимин. Подойдя к Хачжин со спины, он обнял её, и они долго стояли так. Хачжин растворилась в этом моменте, она готова была вечность не двигаться, но Чимин отошёл. — Помою руки. — А я пока поставлю чайник, — сказала она, пытаясь выкинуть из головы непрошеные мысли. Через несколько минут они сидели за столом и пристально смотрели друг на друга. У Хачжин был очень важный вопрос. Она долго не задавала его, потому что не хотела тревожить Чимина, но теперь её так и тянуло произнести столь значимые для неё слова. — Говори, — попросил Чимин. — Ты же хочешь сказать что-то о Корё, верно? — Спросить, — уточнила она. — И признаться… — она запнулась. Чимин вздохнул: — Думаю, я знаю, что тебя тревожит, — он кивнул ей. — Что случилось с нашей дочерью? Ты это хотела спросить. Хачжин отвела взгляд. Она не сказала Чимину о ребёнке, потому что только так могла спасти его от дворцовых интриг, от Ёнхвы, ненавидящей её. Это было тяжёлое, но верное решение, и всё же порой Хачжин сомневалась. А ещё она боялась, что любимый не простит её, когда узнает правду. — Посмотри на меня, Хачжин, — попросил Чимин. Она послушалась, и увидела, что в его взгляде нет обиды или осуждения. Только тоска. Хорошо знакомая ей. — Я не сержусь на тебя, — тихо произнёс Чимин. — И я случайно узнал о Лан. Он говорил, и хотя эти слова должны были принести Хачжин успокоение, она вдруг почувствовала, что готова разрыдаться. — Так, ты оберегал её с тех пор, как встретил в саду? — переспросила она и сжала его руку. — Конечно. Только не плачь, — он пододвинулся к Хачжин и прижал её к себе. — Лан вышла замуж за хорошего человека. Когда я… — он помолчал. — Умирал, у нас с тобой было трое внуков. Хачжин уткнулась в его плечо, не зная что сказать. Она была счастлива за дочь, но не могла не думать о том, как бы всё сложилось, если бы им удалось ещё там, в Корё, жить точно обычным людям. Они вырастили бы Лан вместе, и Хачжин нянчила бы этих самых троих внуков. — Не сожалей о прошлом, — попросил её Чимин. Она отодвинулась и серьёзно посмотрела на него: — Не буду, если и ты перестанешь. Он покачал головой: — Тяжело не думать о той боли, которую ты пережила из-за меня. Из-за того, что я не выполнил данные тебе обещания. Хачжин поцеловала его: — Не нужно. Не нужно сейчас. Чтобы отвлечь Чимина от тяжёлых раздумий и самой взбодриться, Хачжин стала рассказывать ему о своих первых днях в Корё. Чимин хохотал, услышав в подробностях историю об источниках, и хмурился, если она упоминала Ука. — Несерьёзно ревновать к мужчине, который умер более тысячи лет назад, — заметила Хачжин. Чимин погрозил ей пальцем: — Это я сам решу. Они рассмеялись, и он добавил: — Но приятно узнать, что ты всё же не подглядывала за моими братьями во время купанья. Точнее, — он поцеловал её в лоб. — Специально не подглядывала. Так-то ты, наверняка, воспользовалась моментом. Хачжин возмутилась: — Да как? Я была ужасно напугана, между прочим. Чимин взял со стола чашку остывшего чая: — Скажешь тоже, напугана… Там же не было меня. Хачжин рассмеялась. Хорошо, что Чимин мог подшучивать над прошлым. «Если всё пойдёт так, то мы, и правда, совсем отпустим те годы», — подумала Хачжин, и ей понравилась эта мысль, пусть она и была слишком оптимистичной. Тут Чимин вернул чашку на бежевую подставку и взял руку Хачжин в свою. Он вдруг стал таким серьёзным, что Хачжин испугалась, но его слова разогнали её страхи: — Ты, наверное, хотела бы услышать этот вопрос в каком-нибудь особенном месте, но… — он полез в карман брюк и достал оттуда золотое кольцо. — Я больше не хочу ждать. Ты выйдешь за меня замуж, Хачжин? Не могло быть подарка лучше, чем эти слова. «Как хорошо услышать их теперь, когда он не император и даже не принц, когда ему не нужен клан, когда есть только мы», — подумала Хачжин, и тут же отогнала эти мысли прочь. — Да, — сказала она, и протянула Чимину руку. Сначала он покрыл её поцелуями, и только потом надел кольцо Хачжин на палец.

***

Утром она готовила завтрак и то и дело поглядывала на блестящее украшение. Доставала тарелки, разливала кофе по чашкам, и всё думала о том, как легко это вышло, как естественно. «И правильно», — говорила она себе. Чимин вышел из комнаты, когда на столе уже были и суп, и кимчи, и шарики из рыбной муки, и рис с сушёными водорослями, и кальмар, которого она обжарила в остром соусе. Хачжин хотела бы ещё что-нибудь добавить, но Чимин остановил её: — Не переживай, наедимся. Приятно было завтракать с ним, смотреть, как он пробует блюда, как отхлёбывает кофе из чашки. Взгляд Хачжин снова упал на подаренное Чимином кольцо: — Все подумают, что мы сошли с ума. Мы ведь тут знаем друг друга несколько месяцев. Чимин пожал плечами: — Меня это не беспокоит, ты же знаешь. Хачжин улыбнулась и кивнула, ей нравилась решимость любимого. Он отложил палочки и сжал её руку: — Всё будет хорошо, — сказал Чимин. — На этот раз я выполню обещание. Хачжин верила ему. Хачжин не могла не верить.