Три искры

Возвращаясь с очередной тренировки, Альберт чувствовал себя едва живым. Хотелось есть, пить и спать, а ещё лучше — умереть, чтобы перестать испытывать эту дикую изнеможенность. Ещё и Ивр, идущий рядом, ухмылялся, словно никогда не видел картины смешнее. Они вошли в здание последними — Ивр, не переставая издеваться над Алем, все же ждал, пока тот дойдет. Беспокоился, вестимо, не помрет ли по дороге. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о физике, которого сдали в армию. Не в рифму, но как же жизненно!.. Лучше бы Альберт свой проект доделывал — так от него пользы определенно было больше, как бы там не сокрушалось по поводу его бесполезности начальство. Интересно, как там этот проект сейчас? Наверняка его закончили в кратчайшие сроки и теперь радуются избавлению от горе-командира. Альберт, уныло повесивший голову, вздохнул. Ивр стал ухмыляться ещё больше. А потом вдруг произнес, становясь неожиданно вежливым и воспитанным: — Здравствуйте, Орэнса! Очень приятно видеть вас. Аль заинтересованно поднял глаза. Действительно, навстречу им шла та самая Орэнса, которая лечила его нос несколько дней назад. И которая удивлялась неожиданному его заживлению. На ней был тот же плащ, но волосы на этот раз девушка заплела в косу. И эта рыжая коса удивительно ей шла. Впрочем, такую красивую девушку испортить довольно сложно даже ирокезом… — Здравствуйте, — обессиленно произнес-прошептал он. Потом подумал, что надо вести себя мужественнее, и, собрав все остатки сил, улыбнулся. Улыбка, наверное, получилась ужасающей, потому что Ивр покосился на него с состраданием и обреченностью. — Добрый день, парни, — приветливо отозвалась Орэнса, улыбаясь так легко, будто ей не приходилось каждый день иметь дело с кровью, костями и всем таким неприятным. — Идете с тренировки? — С нее, — согласился Ивр. — Почти ничего ещё не делаем, а у нас уже — вон, — намекнул он на Альберта. Аль ответил соседу по комнате недовольным взглядом. Ну очень ему хотелось, чтобы Ивр промолчал. Пусть позорит его, сколько хочет — но за закрытыми дверьми, а не на виду у прекрасной Орэнсы. — Я его помню, — Орэнса кивнула. — Тебя ведь зовут Альбертом? — Вы абсолютно правы, — Аль кивнул. — Впрочем, это совершенно неудивительно. Орэнса рассеялась, словно колокольчик. Ее смех показался Альберту лучшей музыкой и, кажется, даже чуть придал сил. — Думаю, вам пора возвращаться по комнатам. Или… Альберт, если силы совсем не появятся, можешь зайти ко мне — например, после обеда. Я дам тебе травяной отвар, который поможет взбодриться. Тебя тоже приглашаю, Ивр. А вот теперь было обидно. То есть, имя Ивра Орэнса знает точно?.. Альберт пришел бы к ней в гости, даже если бы был совершенно здоров. А вот Ивру делать у милейшей целительницы совершенно нечего: вон, бык какой, и не грозит ему ничего. — Мы придем, — отозвался Ивр. — Точнее, я обязательно приду, а Альберт — если сможет… Орэнса кивнула и тут же скрылась за их спинами. Аль обернулся, чтобы посмотреть ей в спину, но Ивр, как обычно, решил побыть затычкой. — Красотка, правда? Кто ж спорил?.. Альберт, не дожидаясь приятеля, направился к уже родной лестнице, по которой ему приходилось спускаться и подниматься по сотне раз в день, чтобы попасть в почти родную комнату, на любимейшую тренировку или во вполне сносную столовую, где всегда, в отличие от его квартиры, была свежая еда. Неунывающий Ивр последовал за ним, на ходу размышляя: — Даже тебе нравится, вижу. «Вы абсолютно правы», выдумал же, умник, — он фыркнул. — Но хочу тебя разочаровать, но можешь не тешить себя надеждами, что ты ее чем-то привлек. Говорят, за ней уже второй год, с самого ее появления, ухаживает наш Володя, и, знаешь ли… — Что? — грозно поинтересовался Альберт, останавливаясь у двери. — Не дает, — Ивр пожал плечами. — Даже капитану. Такому, как ты, рядом с ней делать нечего. — А такому, как ты, есть? — мрачно спросил Аль. — А такой, как я, ни на что особое не рассчитывает. Она меня на четыре года старше, — наставительно заметил он. — Впрочем, это ничуть не помешает, если она согласится со мной… Альберт не то попросил, не то приказал: — Прекращай. — Высоконравственная гимназистка ты, что ли? Нормальные мужские разговоры. — Он потянулся к ручке двери и уточнил: — Что не входишь? — Жду, пока ты отомкнёшь дверь. — Она открыта — зачем замыкать? Дверь действительно оказалась незапертой. Альберт, как и полагается благородному и действительно воспитанному человеку, на входе скинул ботинки и прилег на кровать, молча отвернулся к стене. — Ты сильно не расслабляйся. Обед скоро, — заметил Ивр, развалившийся на кровати прямо в обуви. — Уснешь сейчас и проспишь до нашествия стрейнеров, а мне потом н руках тебя таскать. — Кто такие стрейнеры? — поинтересовался Альберт. Обижаться на соседа было глупо: ну а что поделать, если он такой несмышленый? На дураков ведь не обижаются. — Скажи ещё, что ты с Улины свалился. Впервые о стрейнерах слышишь, что ли? Надеясь, что в этой психбольничной армии Улина является кем-то вроде Луны и не желая спрашивать у Ивра ещё и про нее, Альберт небрежно бросил: — Подзабыл. — Чтобы такое подзабыть, с какой силой надо башкой шандарахнуться!.. — восхитился Ивр. — С разбега, наверное. Об бетон. Альберт промолчал. С дураками он не разговаривал, чтобы не заразиться. Да и потолок был красивый над головой, с сетью трещинок в одном из углов. — Ладно, не обижайся ты, — примирительно произнес Ивр. — Это наши соседи. Вообще крутая страна, скажу я тебе: и маги у них продвинутые, и технологии какие-то. У нас же вон тоже из-за них магов начали выискивать и обучать. А мы с тобой, думаешь, просто так тут круги наяриваем и подыхаем? Ну, ты подыхаешь, — поправился он. — Ведь все ведет к тому, что они объявят нам войну. И тогда придется испытать свои силы… — Войну? — уточнил Альберт, не скрывая удивления. Ивр кивнул и довольно улыбнулся: — Скоро будем оружие изучать. — И это тебя так радует? — А что, я должен, сесть в угол и слезы по щекам размазать? — грубо отреагировал Ивр. — Если это война, то нужно сражаться. Не радоваться, конечно, но и не страдать же. Я на все готов, знаешь ли. Даже пожертвовать собой. Альберт искоса взглянул на него и уточнил: — Так страну любишь? — У меня тут семья. Места родные. Как я могу ее не любить? — отозвался Ивр. Фанатичный патриот, мысленно отметил Альберт. Но эта мысль вскоре забылась, как и множество других. До того жесткая кровать сейчас стала казаться такой мягкой и уютной, что вставать с нее совершенно не хотелось. Глаза закрывались сами собой, хотя, казалось бы, ещё только полдень, и Аль, поддавшись, выключил свет в своей голове. — Ау! — прозвучало у него над ухом. — Дали же мне соседа. Эй, Альберт? Я сейчас тебя с кровати скину. Что, думаешь, мне сил не хватит? Чертов мешок костей. Альберт распахнул глаза и увидел разозленного Ивра. — Что такое? — уточнил он. — Что такое?! — поразился Ивр. — Мы на обед опаздываем, а ты лежишь и просыпаться не желаешь. Ещё и фиг разбудишь себя. — Ну так не будил бы, — лениво отозвался Аль, медленно отрываясь от теплой кровати. — Шел бы сам… — Я бы пошел. Но я ведь тоже проспал! Альберт рассмеялся, будто желал позлорадствовать, и уточнил: — А на меня говоришь что-то. — Как будто ты бодрствовал. Вставай уже. Мне одному страшно идти в столовую, там ведь уже все едят. Ты же знаешь, как меня Володька не любит. А так нам влетит вдвоем, то есть, каждому поменьше… Логика в словах Ивра определенно имелась. Альберт потянулся, поправил форму и последовал за Ивром, выбегающим из комнаты. Они быстро слетели с лестницы, преодолели парочку закутков и мигом залетели в шумную столовую. На это ушли все силы, запасенные за время сна. Кажется, в столовой все уже не только ели, но и доедали. Так называемый взвод Аля и Ивра находился чуть в стороне: парни что-то шумно обсуждали, и опоздавшие поспешили к ним, не сговариваясь. Заняв два пустующих соседних места с остывшим супом и отыскав ложки, они стали обедать. Суп, к слову, оказался вполне сносным: таким, с капустой, рассольник это, что ли… Кормили тут хорошо: где-то на высших этажах находилась столовая. Но подниматься наверх солдатам строго воспрещалось. Даже ради девушек, их кухарок. Тем более ради девушек… Да и сами эти девушки были незаметные-незаметные, никогда не спускались вниз. Ивр ел с такой скоростью, будто голодал целую неделю. Альберт, как обычно, от него отставал. Кто-то подошел к столику, и военными произнеслось нестройно: — Победы над злом, уважаемый капитан! Альберт фыркнул, едва не подавившись супом, и получил тычок от Ивра, произносящего эту фразу вместе со всеми. — И вам приятного обеда, — прозвучало им в ответ. Тогда Аль понял, как неосмотрительно было усмехаться. Прямо перед ними — действительно прямо перед ними с Ивром — стоял Володя: как всегда, подтянутый и собранный. Альберт, проглотив застрявшую в горле капусту, кивнул, опуская голову. Выглядело это, пожалуй, странно, но Аль находился на грани и готовился даже спуститься под стол, что уж тут о кивках говорить… Володя произнес дружелюбно: — А я вот хотел уточнить причину опоздания двух наших товарищей. Каких ещё товарищей? Альберт медленно поплыл вниз. Ивр, заметив это, схватил его за плечи и едва ли не крикнул: — Тебе плохо?! Чертов Ивр! Кто его вечно за язык тянет?! Пришлось кивать и нормально садиться за стул. Капитан, смахнув невидимые пылинки с пятнистой рубашки, название которой совершенно вылетело у Альберта из головы, заметил: — Наверняка испугался наказания. — Он устал… — попытался вступиться за соседа Ивр. — Правильно, — капитан кивнул. — Устал и устанет ещё больше. Усталость надо преодолевать. Если солдату положено быть собранным, он должен быть собранным. Или вы хотите сказать, что причина вашего опоздания была действительно важной? Вредность капитана зашкаливала. Альберт еле сдержался, чтобы не усугубить ситуацию — глаза закатить или вздохнуть, на крайний-то случай… Не любил он этих мужиков в форме — просто ужас, как не любил. Однажды его мамочка вышла замуж за одного такого — до сих пор не ушла. Так тот начал вводить свои дисциплины в жизни на тот момент уже довольно самостоятельного Альберта — ему на момент маминой свадьбы было лет одиннадцать. О, сколько тогда произошло скандалов и истерик!.. Даже без психолога не обошлось. — Нет, — тем временем ответил Ивр. — Тогда сразу после обеда у меня есть для вас задание. На выбор. Их разговор с затаенным дыханием слушали одновзводники, и это тоже бесило. — Драить посуду или чистить туалеты — выбирайте. Также можете наведаться к нашим собачкам — у них тоже надо помыть… К собачкам?.. Лучше туалеты. Нет, лучше под стол. — Лучше собачек, — подумав, выдал Ивр. — Лучше туалеты, — не согласился с ним Альберт. — Или посуду… Ивр посмотрел на него, как на умалишенного, а кто-то за соседним столом заржал. — К собачкам — так к собачкам, — не услышал возмущения Аля капитан. — Ивр, ты ведь знаешь, куда идти? Нарочно, что ли, опоздал, лишь бы собачек своих посетить? В следующий раз собачки в список включаться не будут. В общем, после еды, во время часа отдыха, отправляйтесь к ним, чтобы навести порядок. Я к вам зайду тоже, чтобы проверить ход работы. Володя кивнул и отошел в сторону. Альберту только и оставалось, что сопеть. — Ты что, так собак не любишь? — удивился Ивр. — А с какой стати мне их любить? — А, — отозвался его собеседник. — Ты просто тех собачек не видел. Милейшие создания, хотя и зубастые. Зашибись. Только зубастых собачек Алю не хватало. Альберт доел суп, уже невкусный, а потом вспомнил, что существует ещё и второе блюдо: картофель с тефтелей, такой же, какую давали пару дней назад. Тефтеля эта Альберту не нравилась, да и картофель есть не наблюдалось никакого желания, поэтому он отдал свою порцию Ивру. Ивр, к слову, совершенно не огорчился наказанию и второе второе принял с удовольствием. Кто его знает, может, он действительно специально опоздал, чтобы собачек проведать? И Аля не будил, чтобы тот с ним за компанию сходил. Ложка выпала из рук Аля, и он наклонился, чтобы поднять ее. Заметил ярко-рыжую длинную косу среди однообразных коротких причесок. Вон она, Орэнса, все такая же красивая. А ведь теперь они с Ивром не смогут к ней прийти, и все из-за собачек… Столовая плавно начинала пустеть, и, когда людей вокруг поубавилось, Альберт поспешил пожаловаться: — Из-за тебя мы не сходим к Орэнсе. — А кто не хотел с кровати вставать? — парировал Ивр, доедая вторую порцию картошки. — Может, если бы ты встал раньше, нас бы не заметил никто… А что, тебе так хотелось к Орэнсе сходить? — Тебе хотелось больше, — заметил Аль. — К тому же, мы ей обещали. — Ну, ей Володька наверняка на нас нажалуется. Так что можешь не переживать: она будет знать, что мы не сходили к ней по уважительной причине. Да не кисни ты, недоразумение! — Ивр вздохнул. — Если так по бабам соскучился, то… Метрах в пяти прошел капитан, и Ивр сделал вид, что очень серьезен. Убедившись, что Володя отошел на порядочное расстояние, он продолжил более тихо: — Кухарки отменяются, да, сам недоволен. Но тут до ближайшей деревушки час бегом. А девицы там — во, скажу я тебе. Выберешь любую — они вообще неприхотливы. И… — он, заметив выражение лица Альберта, рассмеялся: — Да что ты смотришь на меня, как на стрейнера! Я же не заставляю тебя сейчас к ним идти, с твоей-то полудохлостью. Но вот ночью… Я, знаешь ли, как-то ходил к ним ночью… — И после этого за тобой установили тщательный надзор. За те три дня, что меня не было, ты, как я погляжу, вообще многое успел натворить. — Неважно, — отмахнулся Ивр, почему-то загрустив. Может, он в той деревне уже и любовь себе отыскать умудрился? Ну так и что он тогда Орэнсе улыбается? Молодой ещё. Глупый. Альберт, чувствуя себя донельзя взрослым, умудренным опытом мужчиной, поднялся со стула и понес тарелку из-под супа к мойке. По пути вновь посмотрел на Орэнсу, вновь удивился тому, как она, такая молодая, милая и наверняка талантливая, согласилась работать тут, и стал ждать Ивра. Дожидаться соседа пришлось недолго. Съев с тарелок все, что только можно было съесть, и выпив двойную порцию компота, Ивр присоединился к Алю. И они, что удивительно, направились не на второй этаж, в комнату, а к выходу из здания. По пути им попался злосчастный Володя, опять пришлось кивать. Оказавшись снаружи, Ивр потянулся, сделал глубокий вздох и заметил: — Обожаю природу. — Гадость, — только и отреагировал Альберт. — И ничего не гадость, — не остался в долгу Ивр. — Пойдем к собачкам, они нас уже заждались. К собачкам ему… Утреннее солнце, всю тренировку припекающее макушку Альберта, скрылось, видимо, посчитав свою миссию выполненной, и вместо солнечных лучей с неба на землю падали мелкие дождевые капли. Мерзость какая, это же только подумать… Сейчас ещё и грязь поплывет. Аль представил, как ему придется драить сапоги, и шумно выдохнул. — Что опять тебя не устраивает? — поинтересовался Ивр. — Пытаюсь вот понять, где собачки. Это Альберта действительно не устраивало. На территории ПРУДа, их, похоже, не было: Аль никогда прежде не замечал здесь никаких собачек, да и хорошо, что не замечал… В общем, сейчас Ивр направлялся к воротам в ограде, и это его приятеля несколько смущало. — А, тут полигон недалеко. Там всякие собачки растут и прудовские вместе с ними, у них специальная комната. Минут двадцать быстрым шагом. Минут двадцать! Под дождем! Нет, Аль, конечно, не боялся растаять, но промокнуть под дождем до ниточки, как говорится, его тоже не слишком привлекало. Ещё и ноги после зверских тренировок болят… Что ж, пришлось идти. Приветливый охранник, услышав про наказание Володи, рассмеялся и легко выпустил несчастных за территорию армии: то ли был знаком с наказаниями капитана, то ли с Ивром. Оказавшись вообще на свободе, Аль вдруг подумал о том, что он, в принципе, может… Сбежать? И тут же рассмеялся сам над собой. Он, такой полудохлый, и сбежит? От Ивра? А ничего сложнее придумать не мог? Пришлось идти, озираясь на мрачный лес и ежась от противных капель. А, услышав лай собак, Альберт сам чуть не взвыл от безысходности. — Да что ж ты собак так не любишь, а? — не выдержал Ивр. — Говорил уже. Не сообщать же ему, что лет десять назад такие вот прелестные собачки напали на Альберта, когда он возвращался домой по темноте? Что Аль кое-как отбиться от них смог, с посторонней помощью, хотя в то время был уже довольно взрослым и окрепшим? В их глазах сверкало такое безумие, что от одного взгляда Альберту хотелось спрятаться, убежать, спастись. И вокруг лай, желтые искры фонарей, кровь — его собственная кровь… Ивр ведь только посмеется: он собачек любит. Не будет же Альберт ему рассказывать, что у него до сих пор шрамы от этих собачек. Белые полосы где-то на груди, уже плохо заметные, но все же сохранившиеся. Не будет же Ивр искренне об этом спрашивать. — В общем, держись за мной, — вдруг произнес Ивр. После он бросил высокомерно: — Раз такой трус. — Держусь, — серьезно ответил Альберт. Теперь пришла очередь вздыхать Ивру. Так называемый полигон, деревянный и довольно шаткий, больше напоминал сарай, в котором держат куриц и овец, разве что из него доносилось не кудахтанье и блеянье, а более серьезные звуки. Полигон отгородился от окружающего мира сетчатым заборчиком с хилыми воротами, запертыми на ржавый замок, который при большом желании мог разбить даже Альберт. Но Ивр ради приличия, видимо, решил подождать. Спустя минут семь, которые показались Алю невероятно долгими, им навстречу вышел старичок в теплой куртке. Аль подумал, что и ему такая не помешала бы… Дождь уже просочился под рубашку, и она противно липла к спине. Старичок резво прискакал к забору — вот что делает с людьми близость природы! — и произнес, улыбаясь: — По наказанию? — По наказанию, — согласился Ивр. — К собачкам своим? — К ним. А к кому же ещё? Старик улыбнулся ещё шире. Он принялся ковыряться в замке, одновременно замечая: — А они уже заждались вас, бедняжки… Нечищеные, не глаженые — уродцы такие, ей богу. Плачут, где вы, плачут… Но вот теперь обрадуются. Но вот теперь плакать будет кое-кто другой. Следуя за Ивром, который в свою очередь шел за старичком ко входу в здание, Альберт поинтересовался буднично: — Ну и сколько у вас собачек-то? — Три всего. — На такое большое количество людей? — Подохли собачки, — вздохнул старичок. — Половину моей псарни занимали, штук двадцать их было, о времена какие… А теперь что — три всего. И те грустят. — А на улице почему никого нет? — Так отдыхают же все, — заметил старик. Аль тоже был бы рад отдохнуть, между прочим. Ну да уже отдохнул. Внутри псарни стоял невыносимый запах собачей шерсти и прочих продуктов жизнедеятельности. Его виновники лежали на сене, раскиданному по всей псарне, и мирно сопели. Каких тут виновников только не было: и большие, размером с овцу и такой же шерстью, как у нее, и ещё больше, и какие-то золотые громадные псины, даже спящий вид которых приводил Альберта в панику. На всякий случай он встал к Ивру чуть вплотную, почти полностью прижавшись к его спине. Сосед ведь сам предлагал, пусть теперь не жалуется. Ивр, похоже, жаловаться не собирался. Он с улыбкой огляделся вокруг, задержавшись взглядом на самых страшных собачках, и спросил у старичка: — А можно позвать? — А позови, — старик улыбнулся. И Ивр, кивнув, крикнул: — Прудовские! Откуда-то из самого угла, резко подпрыгнув, к нему навстречу побежали три совершенно крохотные, мелкие собачки, в желтоватой шерсти которых виднелись соломинки и клочки земли. Собачки… Собачулечки! И это их Альберт опасался всю дорогу? Трое зверюг, не сговариваясь, бросились в объятия Ивра, радостно виляя хвостом.

***

Выглянув в коридор, Альберт первым делом огляделся вокруг. Вроде бы чисто… Да это и не удивительно: кто в здравом уме решит погулять по коридорам военного училища после отбоя, зная, что где-то поблизости ходит неунывающий Володька? Ну, Аль, конечно, решился, но ведь его ум — не здравый, затуманенный. И в мыслях его — рыжее солнце. Благо, лестница находилась совсем рядом, а потому пробираться около дверей одновзводников не пришлось. Альберт осторожно спустился по ступенькам и оказался на первом этаже, таком же тихом. Но не особо спокойном: в дальнем углу проскользнула чья-то тень… Аль замер, стараясь, чтобы его пятнистая форма слилась с однотонной стеной — и, несмотря на всю нелепость ситуации, скрыться Альберту удалось. Это значило — везет. Поэтому Альберт сквозь полумрак направился к заветной дверце. Он очень сомневался, что ее обладательница окажется на месте… но попробовать стоило. Ну, подумаешь, накажут его, так он ещё раз к собачкам сходит — те оказались вполне милыми и вообще безобидными. Непонятно, правда, как таких собачек взяли на службу… — Альберт? — раздалось за его спиной. Он развернулся и выдохнул: перед ним стояла Орэнса, милая Орэнса, которой невероятно шло то зеленое простое платье, что было на ней вместо коричневого плаща. — Тебе нужна помощь лекаря? — поинтересовалась она. — А… — он несколько смутился. — Как сказать… По коридору вновь прошмыгнула чья-то тень, и Орэнса, открыв дверь, вошла внутрь лечебницы и забрала с собой Альберта. В лечебнице было ещё темнее, чем в коридоре. Орэнса тут же поспешила это исправить: чиркнула спичкой, зажгла стоящую на столе свечу, и от нее во все стороны разошелся мягкий желтый свет. Теперь Аль, по крайней мере, видел глаза Орэнсы. Она, поправив горящие рыжим огнем волосы, спросила: — Ты что-то хотел? — Да, — ответил Альберт. — Я извиниться перед вами хотел. Мы с Ивром опоздали в столовую, и поэтому после обеда отбывали наказание и не смогли к вам прийти. Орэнса удивленно изогнула бровь и пояснила: — Я знаю. Мне рассказали. Ради этого ты шел сюда? — А почему эти собачки такие маленькие? — вдруг поинтересовался Аль. Орэнса сделала несколько плавных шагов по комнате, остановилась у деревянного шкафчика со стеклянными вставками, очертания которого едва виднелись в свете свечи, и ответила: — Магические. У них отличный нюх — и на следы, и на магию, и потому они могут находить магические ловушки. Довольно дорогое удовольствие. Раньше ещё и большие собаки были, боевые, но всех чем-то отравили, а новых все никак не могут купить. — Средств не хватает? — Возможно. Приоткрыв скрипнувшую дверцу, Орэнса принялась перебирать стеклянные склянки с сушеными травами. — Это капитан рассказал вам о наказании? Орэнса, взявшая одну из склянок в руки, повернулась в сторону Альберта и поинтересовалась с любопытством: — А какое это имеет значение? Он. Чай будешь? Аль, не задумываясь, кивнул, и тогда девушка потянулась к неразличимому выключателю. Щелкнув переключателем, она вернулась к столу и потушила свечу, и лечебница начала постепенно наполнятся ярким светом, на этот раз — белым вместо теплого желтого. Свеча нравилась Альберту больше, и разговор с ней казался ему откровеннее. Зато теперь он мог видеть Орэнсу во всей красе. Она размышляла: — Если сейчас кто-нибудь заглянет к нам в гости, будет смешно. Надо же было до такого додуматься, — она с укоризной взглянула на Аля. Достав из шкафчика грозный чайник с водой, какие обычно кипятят на печке, Орэнса поставила его на железную подставку и нажала на кнопку. — Тоже магический подогрев. Снабдили меня самым лучшим. Но чайником, заряженным один раз, можно пользоваться всю жизнь… — Действительно магический? — не выдержал Альберт. — Как собаки? — Это тебя удивляет? — спросила Орэнса с улыбкой. — Присаживайся, что ли. Она аккуратно села на тот стул, за которым заполняла так называемую карточку Аля, и выжидающе на него посмотрела. Альберт устроился на том стуле, на котором она обследовала его нос, и согласился: — Удивляет. Вода в чайнике начала шипеть, хотя от подставки не шло никакого провода. — Я привык работать с электричеством, — признался он. — Электричество? — удивилась Орэнса. — Эле… ктри… чество? Так? Что это такое? Впервые слышу… — Ток, амперы, — пояснил Альберт, удивляясь. — С ними связана моя работа. — А кем ты работаешь? Вернее, работал. Кем может работать будущий военный? Орэнса приоткрыла крышку и заглянула внутрь чайника. Не удовлетворившись увиденным, захлопнула ее и вновь взглянула на Альберта. Так вот, какие у нее глаза: карие, словно молочный шоколад. И ресницы рыжеватые, а ещё очень длинные. — Инженером, — ответил Аль, сожалея, что он не художник. — Хотя вы правы. Работал. Сам, честно говоря, не понял, с чего все так поменялось… — Не знаю такую должность… — несколько растерялась Орэнса. — Расскажешь, что ты там делаешь? И Альберт рассказ: про чертежи, строгого начальника, непослушных подчиненных. Собеседница Альберта то и дело прерывала его: почему-то некоторые слова были ей неизвестны. И что это за армия такая? На настоящий дурдом ведь не похожа: в дурдоме таких нет. Но здесь почему-то не слышали об электричестве, зато о магии рассуждали, как о чем-то обыденном. — И про стрейнеров вы знаете? — уточнил Альберт. — А кто про них не знает? — уточнила Орэнса. — Я, например, сегодня услышал про них впервые. Она задержала на нем внимательный, проницательный взгляд и качнула головой, сдаваясь. — Не представляю, что сказать тебе по этому поводу. Впервые с таким сталкиваюсь… Чайник! — вдруг воскликнула она. Чайник действительно бушевал во всю: вода, нагревающаяся так долго, вскипела несколько секунд и сейчас готова была вырваться через крышку. Орэнса повторно нажала на ту же самую кнопку, и вода более-менее угомонилась. Орэнса вновь поднялась со стула, достала из шкафчика пару изящных фарфоровых чашек, кинула в них по несколько сухих веточек из стеклянной банки и наполнила чашки кипятком. По комнате поплыл тонкий бодрящий аромат. — Это мята, — пояснила Орэнса. — Она успокаивает. Ко мне сон все не шел никак, и я решила выпить чашечку отвара… Это помогает. — Зато пришел я, — заметил Аль. Орэнса бросила на него насмешливый взгляд, и Альберт, чуть улыбнувшись, отозвался: — Спасибо за отвар. — Не за что, — она кивнула. — К отвару у меня, к сожалению, ничего нет, даже сахара, придется пить натощак. — Она вернулась на стул, задумчиво провела ладонью по столу и попросила: — Расскажи ещё что-нибудь. Может, новости... Ненавижу молчать за чашками отвара. Альберт кивнул. Он тоже не хотел молчать, но по другой причине — рядом была Орэнса. — Ивр предлагал мне сходить в соседнюю деревушку, — произнес Альберт первое, что пришло в голову. Первая мысль, как всегда, оказалась наинелепейшей. — К девушкам? — Орэнса, оторвавшись от созерцания отходящего от чашек пара, фыркнула, совершенно не смутившись. — К ним. — Он такое любит. Хороший мальчик, хоть и не слишком послушный. Но, я думаю, из него получится отличный воин: такой он самоотверженный. — Это точно, — кивнул Альберт. — Самоотверженности ему не занимать. А разрешите задать вам вопрос? — Мы разве ещё не перешли на «ты»? — Орэнса нахмурилась. — Считай, что перешли, я с немногими в тайне от начальства по ночам распиваю отвары. Задавай. — Вы… Ты и с капитаном так… отвар пила? — вдруг спросил Альберт, хотя хотел узнать кое-что другое. — Пила, — честно ответила Орэнса. — Но это не имеет никакого значения, пожалуй. Это и есть твой вопрос? — Нет, — ответил Аль, делая глоток из чашки. Тепло тут же разлилось по всему телу, и в голове воцарилось такое спокойствие и безмятежность, что ему захотелось улыбнуться. Улыбку Альберт скрыл. Но о вопросе не забыл, все же поинтересовался: — Как ты оказалась здесь? — Из-за корысти и безнадежности. Выучилась на лекаря. Предложили работу. Нужны были деньги, а больше никуда не брали, потому что магия во мне отсутствует, и я согласилась. Занимательная история, правда? — отозвалась она несколько хмуро. Альберт кивнул, хотя не видел ничего занимательного. Орэнса отвернулась, полностью погрузившись в свои мысли. Отвар допивали молча.