Три искры

Люди говорят, что такое случилось взаправду. Ну да что людям верить? У них языки, что мельницы — лишь бы молоть. Говорят, небо стало свидетелем. И это уже весомее. Небо… Оно вечно существовало и продолжит существовать, оно все помнит, хранит в заветном сундучке. Небу верить можно. И тому, что оно шепчет, стоит придавать значение. Так вот, случилось это в начале веков. Не было тогда ни Жемчужной эры, ни Кровавой. Не было ни Селии, ни Стрейна, ни Кринка. Не было ни эр, ни государств. Но войны существовали всегда. Войны и небо. Они коснулись даже поселений у зеленых озер, где трава летом — яркая, точно изумруд, а осенью окрашивается в рубины и янтари, где люди добрые и отзывчивые, где когда-то царило спокойствие. Но водная гладь всколыхнулась, нарушая его — на чудесную землю пришли захватчики с серых дымных гор. Они хотели завоевать плодородные богатые земли, забрать себе ярких женщин, живущих у этих вод — свои у них были черновласыми, грубыми. Сердца мирного народа впервые взбунтовались, и вместо деревьев они окружили поселение копьями, чтобы у женщин и детей имелась хоть какая-то защита, а после мужчины ушли на войну за свою свободу. Защищать родной край отправился и возлюбленный Вайны, синеокой чудачки. Она мучительно пережила разлуку с любимым. Три дня напролет Вайна не выходила из темного угла их с отцом дома, лишь на четвертый впервые покинула стены своего убежища. Небо над головой было серое, точно гранит, впервые за несколько лет, и Вайна почувствовала приближение чего-то плохого. Весь день она пыталась вести себя непринужденно, но ночью, собрав все свои сокровища в потертую сумку, сбежала из дома. Вайна чувствовала себя нужной там, рядом со своим возлюбленным. Пять дней шла она, ведомая сердцем, пока из-за очередного поворота не обрушилась на нее ужасающая картина: изумрудную траву окропляли трупы, и перемешивались цветные люди с серыми, пришедшими с гор, и лошади с лошадьми, и оружие с оружием. Тлели пожары — сражение закончилось совсем недавно. Вайна не остановилась, не испугалась. Сердце заставило ее посмотреть направо, и заметила Вайна золотые кудри своего любимого, того, ради которого покинула родной дом. Вайна подбежала к нему, упала на колени. Лицо юноши приобретало серый оттенок. Под сердцем его зияла кровавая дыра. Душа постепенно покидала его тело, лишь крохотные теплицы ещё таились внутри, щекотало лицо Вайны слабое дыхание. И потекли из синих глаз Вайны слезы. Ничто ей было не нужно, кроме любимого. Без него жизнь теряла всякий смысл — а жизнь без смысла хуже смерти. Вайна легла рядом с ним, не боясь запачкать белое платье. Русые волосы разметались за спиной, соединились с землей, точно корни деревьев. Давно говорили, что Вайна выжила из ума — уж насколько народ был близок к природе, Вайна была ближе всех. Она подолгу могла разговаривать с животными и растениями, сетовать им на свои несчастья и делиться радостями. Природа заменяла ей людей, и лишь златокудрый юноша, сын пастуха, смог ее коснуться. Сумасшедшая, так считали. И умрет сумасшедшей. Вайна прижалась к любимому, закрыла глаза. Да так и уснула, левой рукой обнимая смысл своей жизни, правой — соединяясь с природой. И все бы так и закончилось, утонула бы в озере войны ещё одна крошечная жизнь… Да только через какое-то время — то ли несколько мгновений, то ли лет — лицо златокудрого юноши стало наливаться красками, затянулась рана под сердцем. Поднялась вокруг трава, послышалось щебетание птиц, — и вдохи, облегченные вдохи, распахнутые глаза. Была поляна мертвой — а ожила. Высохла кровь — побежали слезы. Подскакивали воины с земли, не веря возращению, и захлебывались от счастья. Не все воскресли. Лишь те, в ком ещё теплилась жизнь. Лишь те, чьи лица и при жизни были цветными. Поднялся и златокудрый сын пастуха. Оглянулся и только тогда заметил похудевшее девичье тельце у своих ног. Силы Вайны впитала земля, распределила между смертельно ранеными. Много было силы, на многих хватило. Да только самой Вайне не остались. Склонились над ней воины, обнял Вайну за плечи ее любимый, и слезы стали стекать на землю. Решили, что мертва. Стали оплакивать. Земля приняла и этот дар. Говорят, что Вайна возьми — да и распахни глаза-озера. Говорят, выжила. Да только какая разница с того, что выжила?.. Разве той девушке, первой из всех, что удалось вылечить другого, раненого, было место на земле? Занять почетное место среди богов стало бы ей меньшей достойной платой. Но другого она хотела, а чего получила… Тут уж никому не известно. Да вот только каждый житель Лаэры знает, что войну поселение победило. Что с тех пор ознаменовало оно себя именем Вайны. Что целители с тех пор там обитают самые искусные. Может, и ее, Вайны, дети. Кто знает?.. Небо знает, да только секретами оно делится редко.

Катарин

Катя распахнула глаза. В первые несколько секунд она не могла понять, что происходит вокруг, но вскоре воспоминания о вчерашнем дне — не дне навалились на нее тяжелым грузом. С трудом приподнявшись на локтях, Катя внимательно огляделась по сторонам. Шуршащие платья. Злафада. Сумасшедшая принцесса. Корона вместо лягушки. И ма… И маг. Катя резко подпрыгнула, вспомнив Деанита. Его глаза: серо-голубые. Чуть вьющиеся волосы. А потом рухнула обратно в кровать. Значит, она ещё не проснулась, не покинула этот сон, ее личную игру, и впереди Катю ждет разговор с принцессой и занятие с магом. А солнце за окном было яркое-яркое, оно окрашивало сиреневые стены и белую мебель в бордовые тона. Наступал рассвет. Катя окончательно встала с кровати, отдернула измявшийся сарафан и сделала пару шагов по жемчужному ковру, чувствуя, как в нем утопают ноги. Прелестная комната. Сочувствующие перегляды. Небо — в тот момент нежно-голубое. «Завтра ты зайдешь ко мне, а потом…» «Может, тебе подойдет какая-нибудь одежда из этого». Вполне может быть. Добравшись до высокого и широкого белого шкафа — точно вход в Нарнию, Катя распахнула створки и принялась завороженно разглядывать его содержимое. Так вот, какие наряды носят во дворцах — пышные, длинные, до невозможности красивые платья. И бархатные, и шелковые, и с золотыми тиснениями, и с рукавами-волнами… Кате хотелось померить каждое из них. Как самой настоящей девушке пятнадцати лет. Но она резко захлопнула шкаф, решив, что лучше не рисковать. Отодвинула нижний ящичек: там лежали самые разнообразные блузки. Отодвинула ещё один — штаны… Уж очень будет смешно, если Катя заявится к принцессе в одном из этих прекрасных платьев. Поэтому она вытащила из шкафа самую простую рубашку, что только удалось найти, и черные брюки. Наверное, Мила все же ошиблась с предположениями касательно размера: брюки на Кате сошлись еле-еле… зато рубашка подошла как раз — и в плечах села, и рукава по длине подошли, разве что она немного висела в области груди, но это уже покрой виноват, а не Катя. Распустив растрепавшуюся косу и полюбовавшись на осиное гнездо, появившееся на голове, Катя села обратно на кровать. Ведь ее — не ее балетки подойдут к этому наряду? Никакой другой обуви Катя здесь не нашла. И все же — какая прелестная комната! А маг какой прелестный… Катя вздохнула. Вроде бы, за ней кто-то должен прийти. Отведут на обед? Или сразу к принцессе? А ванная, интересно, тут есть? Поднявшись на ноги, Катя огляделась вокруг и заметила аккуратную белую дверь. Сняла балетки и вновь подошла к ней. Потянулась к ручке… Так вот, как ходят в туалет настоящие короли, королевы и принцессы: прямо перед Катей стоял до невозможности прелестный трон, кресло с дыркой. Выдумают же… И эти биоотходы слуги потом уносят, так? Не завидует Катя этим слугам… Но, если не смотреть на так называемый трон, в импровизированной ванной было тоже вполне красиво: бирюзовые плитки, зеркало во весь рост, в котором отражалась Катя в новой одежде. Лампочки, вон, горят, хотя она их не включала, да и выключателя не видно вокруг. Пахнет чем-то свежим… Ещё немного времени посвятив рассматриванию ванной, Катя вернулась в комнату. Не выдержала, снова сходила и полюбовалась на платья. Сделала кувырок — хотелось проверить, насколько мягок ковер, а он действительно оказался мягок. Встала на мостик у стены, наблюдая за собой через зеркало, висящее рядом с кроватью. Ведь не потеряла ещё сноровку: нормально, вроде бы, стоит, несмотря на то, что два года назад бросила хореографию. А когда Катя хотела было проверить эластичность брюк и свою гибкость, сесть на шпагат, в дверь постучали. Катя, в тот же миг передумавшая заниматься гимнастикой, подкралась к ней — благо, ноги утопали в ковре и глушили шаги, — а потом поинтересовалась тихо: — Кто там? — Это Севина, — прозвучало за дверью. — Заходи…те, — отозвалась Катя неуверенно. Золоченная ручка, будто по волшебству, наклонилась, щелкнул дверной замок. Перед взглядом Кати тут же появилось лицо Севины, той горничной, с которой она познакомилась ещё вчера. Севина сделала шаг вперед и оказалась в комнате. — Меня назначили следить за вами, — отозвалась она. — Вас ведь зовут Катарин? Прошу прощения за вчерашние сомнения касательно вас. Нам с Бифиной очень стыдно. Катя медленно кивнула, не понимая смысл этого извинения. Вчера они, кажется, хотели ее казнить. — А вы можете мне сказать… — Обращайся ко мне на «ты», — перебила ее Севина. — Так положено. Сегодня пучок ее пепельных волос выглядел несколько аккуратнее, нежели вчера. И все-таки, какой удивительный цвет! Отлично сочетается с синими глазами горничной и ее миловидным лицом. Так, глядишь, и ущербной себя почувствовать можно, в окружении таких красавиц… И красавцев. Катя кивнула, собралась с мыслями и продолжила: — Хорошо. Ты можешь сказать мне… почему все так резко изменили свое ко мне отношения? — Отчего же нет? Могу. В вас обнаружили магические способности, весьма выдающиеся к тому же. Я, правда, мало что знаю о магии, но вам это сегодня расскажут на занятии с Деанитом, нашим придворным магом, вы уже знакомы. Маги у нас очень ценятся… — Вы их в своих целях используете, — заметила Катя. — Так и есть, — не стала спорить Севина. — Селия очень нуждается в магах. Катя бросила взгляд в сторону ванной, за дверью которой скрывался чудесный унитаз, и решилась уточнить: — А вы все-таки выяснили, откуда я тут взялась? — Мы работаем над этим, — несколько замялась горничная. — Вообще-то мне было велено узнать, проснулись вы или нет, и если да, то спросить, будете ли вы есть завтрак… — Буду, — отозвалась Катя. — А Злафада — она ваша начальница? — не выдержала Катя. Севина бросила на нее удивленный взгляд, отчего Кате тут же стало стыдно, и медленно кивнула. Потом сообщила, что вот-вот вернется, и скрылась за дверью. Катя, которая так и продолжала оставаться босой, снова села на кровать. Цели так называемой Селии в отношении нее Кате уже не нравились, хотя и оставались ещё неизвестными. После беседы последовали завтрак, состоящий из мягких булочек и чая непонятного вкуса, неодобрительные взгляды на наряд Кати (сама Севина была в платье, как и, похоже, все обитатели женского пола в этом дворце), а ещё какие-то фразочки-недомолвки. В итоге минут через сорок утренние процедуры закончились, и Севина объявила с некоторым разочарованием: — А теперь мы идем к принцессе. А теперь мы идем… В голове Кати почему-то зазвучала заставка «Розовой пантеры», была у Кати такая игра лет шесть назад. Тун, ту-дун, туду-туду-тун… На фоне недовольно квакнула лягушка. Интересно, что с этим бедным животным стало? — Хорошо, — отозвалась Катя. — Катарин, — позвала ее Злафада, — можно вас предупредить? — Тебя, — исправила Катя машинально. — Меня предупреждать? — Нет. Ты тоже ко мне на «ты» обращайся, а иначе неравенство получается. Я слушаю твое предупреждение… Кстати, а расческа тут есть? — вдруг вспомнила она. Севина кивнула, подошла к одному из ящичков и вытащила из него гребешок, протянула его Кате, и она, усевшись на кровать, принялась расчесывать распущенные темно-русые волосы, достигающие лопаток. Севина произнесла: — Разговаривай с принцессой почтительно, пожалуйста. Ты же видишь, какая у нас принцесса, — добавила она под внимательным взглядом Кати. — У нее есть причины так себя вести… Кланяйся, когда видишь ее, опуская голову. И обращайся к ней, как… Катя вздохнула вновь. Потом на всякий случай уточнила: — На меня эти правила этикета тоже распространяются? — Этикета? Ах, да… Да, они распространяются. А почему они не должны распространяться? Ведь ты находишься на территории Селии. Нервируют Катю эти волосы: бороться с ними просто невозможно! Ну почему они вечно скатываются в какие-то комки непонятные и бантики? Катя и так их уже обстригла — летом они почти доставали до пояса — а видимого результата не получила. Вот придет Катя с такой красотой на голове к принцессе, а потом к Деаниту… Они же там оборжутся дуэтом втайне от Кати. И будут правы. — Потому что, — ответила Катя, нервничая из-за волос. — Правила поведения распространяются на всех, — укоризненно заметила Севина. — И ты тоже должна соблюдать их. — Понятно, — так же раздраженно заметила Катя. Севина недовольно вздернула нос, и Катарин тут же стало немного стыдно за себя. Она поспешила объясниться. — Волосы эти… Бесят, — пояснила Катя, разглядывая аккуратный пучок Севины. Горничная, зачем-то прикоснувшись к волосам, косо на нее взглянула, но говорить ничего не стала. Наверное, подумала, что говорить что-то Кате — себя не беречь… Пришлось собирать волосы в небрежную косу, потому что Катю ожидала принцесса, а заставлять ждать принцесс — противозаконно. Окончательно закончив всякие эти процедуры, девушка поднялась с кровати. Ее теперь уже безмолвная спутница кивнула и направилась к двери. Кате ничего не оставалось, как последовать за ней. Коридоры, канделябры, шторы громоздкие, мраморный пол, окна-арки… Если комната — временная комната — Кати казалась прелестной, то для окружающей ее в данный момент обстановке Катарин на ум сразу шло слово «роскошно». Роскошные стены фиолетового цвета, кажется, его ещё зовут венецианским, и бархатные шторы роскошные, и пучок Севины, и даже ткань, из которой сшита Катина блузка. Все роскошное, а сама Катя нет. Она чувствовала себя крестьянкой, заявившейся на пир к королям. В общем, очень неловко. Хотя бы корову не заставили за собой на веревочке вести. Но и Катя, и корова наверняка будут смотреться в этом роскошном коридоре одинаково глупо. Комната принцессы, вернее, ее личные покои, украшенные всевозможными драгоценными камнями и металлами, обнаружились там же, где и вчера, разве что шли они с Севиной к ним другими путями, более величественными и грандиозными. Даже в коридор не заглянули, где Катя пыталась себе балетки сотворить. Додумалась же… Остановившись около двери, Севина произнесла, строго глядя на Катю: — Катарин, помни мои слова. Кланяйся и изображай почтение, вспомнила Катя. Пришлось кивнуть. — И поприветствуй принцессу… — Я поняла, — перебила ее Катя. — Поприветствовать принцессу. Эта чепуха уже ей наскучила. Может, Севина теперь ещё и три часа нравоучения читать будет? А Катю, между прочим, действительно ждут! Ну или наверное ждут … Но точно не одна принцесса! Катарин наклонила сверкающую всеми цветами превосходства дверную ручку, толкнула дверь вперед и решительно вошла внутрь. Тук-тук. Каблуки у Кати, конечно, гораздо более низкие и менее боевые, чем у принцессы, то есть совсем отсутствуют, но стук от нее шагов все же прозвучал довольно уверенно. Принцесса восседала на сверкающим драгоценными камнями троне. Платье на ней было сегодня нежно-персиковое, воздушное, сшитое из легкой, летящей ткани. А на голове красовалась корона. Новая… В спину гневно смотрела Севина, ожидая, пока Катарин поприветствует Милу. Катарин приветствовать никого не могла. Но постаралась. Честно. Полусказала-полупрошептала: — Здра… На мгновение ей показалось, что с короны на Катю смотрят тоскливые лягушачьи глаза, и вся ситуация вдруг показалась ей такой смешной, такой абсурдной… — Что такое? — также уныло поинтересовалась принцесса. — А, золотую подружку вспомнила. Дошло, что это ты напакостила. Севина? Севина осторожно кивнула и произнесла: — Мы приветствуем вас, ваше высочество. Мне очень жаль, что наша гостья ведет себя так невоспитанно. — И это ее проблемы. Мила поднялась с трона, уверенно подошла Кате и указала на роскошный диванчик, на котором возлежало множество бархатных подушек, и больших, и маленьких. — Присаживайся, — предложила она. Хм… А разве принцессы умеют предлагать? На предложения ведь и отказом ответить можно… Катя послушно устроилась на кресле, и принцесса элегантно присела к ней. Потом заметила, оглядывая ее наряд: — Ты все-таки выбрала брюки. Хотя вчера ходила в платье. Это странно. — Я подумала, что мне так будет более удобно, — попыталась объясниться Катя. — Ах, она подумала! — Мила вздохнула. — Ты ж не на войне, чтобы пользоваться удобством. А колдовать можно и в платье, там особые телодвижения не совершаются. Катя кивнула, сделав вид, что принимает эти сведения. В следующий раз ей следует надеть самое шикарное платье, да? Вопрос только в том, случится ли этот следующий раз… — Как спалось? — Вполне хорошо, — отозвалась Катя. — Замечательно, — принцесса кивнула. — Вчера Севина пришла к тебе с ужином, но не стала тебя будить. Надеюсь, ты не слишком расстроилась из-за этого? — Катя помотала головой, и тогда Мила заметила: — Ну и отлично. А теперь, дорогая Катарин, заклинательница лягушек… Она откинулась назад, облокотившись о мягкую спинку дивана, и лениво продолжила: — Я готова выслушать рассказ о твоем появлении здесь. Севина! — обратилась она к до того молчавшей служанке, которой почти что удалось слиться со стеной. — Принеси нам попить что-нибудь. Сок. Ты ведь пьешь сок? Пьешь, — не дожидаясь ответа, Мила приняла решение самостоятельно. — И я слушаю тебя со всей внимательностью, Катарин… Думается Кате, после такого рассказа ее сдадут в соответствующее лечебное отделение, аналог современной психушки. — Ну же! — поторопила Катю принцесса. И как она могла защититься? Пришлось рассказывать все с самого начала и до конца. До того конца, который был короной-лягушкой.

***

— Занимательно, — только и сказала Мила. — Донельзя занимательно. Наш дорогой Деанит был прав, чтоб его в звании понизили. Он ведь все так и предполагал с самого начала. Сообразительный, зараза! Ты когда-нибудь спорила с сообразительными? — уточнила она. Ничего подходящего Кате на ум не пришло, и она опустила голову. — А я поспорила. Проиграла, как видишь. Проиграла! Из-за этого Деанита. И из-за тебя тоже. Вы сговорились? — пытливо поинтересовалась Мила, заглядывая Кате в глаза. Катя вновь покачала головой, но голубые глаза продолжали смотреть на неё со всей внимательностью. — Ладно, — сдалась принцесса. — С этим мы разберемся потом. Хотя твой случай происходит так редко… Обычно они вас забирают. Сейчас ты идешь к Деаниту… — резко перевела тему она, не давая Кате возможность уточнить об этих «них». — Тебя проводить? Мила поднялась с кресла, выглянула в коридор и радостно воскликнула: — О, ты тут! Проводи Катарин к Деаниту. — Насколько я знаю, — прозвучал ей в ответ тихий голос, — он сейчас немного занят. Вот ведь наглость! Катя тоже поднялась с кресла и проследовала с двери. — Он не может быть занят, — заметила Мила, — потому что сейчас у него занятие с Катарин. А потом нашей гостье будет не до убогих магов! — Видимо, она никак не могла простить ему свой проигрыш. — Веди Катарин. Она качнула золотыми кудрями и вздернула нос. Потом, для пущей уверенности, цепко схватила Катю за запястье и потянула ее в коридор. Севина наблюдала за этой сценой с ужасом в больших синих глазах. Катя отвечала ей молчаливым сочувствием. — Вот и ладненько, — улыбнулась принцесса, выдворив Катю из своих покоев. Поправив съехавший рукав воздушного платья, она дала последние наставления: — Скажите Деаниту, чтобы после занятия подошел ко мне. Обсудим пару деталек. Катарин, не бойся у него ничего спрашивать. Он, хоть и нудный, как пятьдесят меня вместе взятых, порой выдает что-то толковое. Севина, не суйся у магов под ногами. И вообще, вы у меня маленькие, что ли? Мила, закатив глаза, скрылась за дверью, громко той хлопнув. И после этого Севина говорит о том, что принцесса у них вполне такая нормальная. — Идем, — произнесла Севина, глядя на Катю. Катя мотнула головой, и они вдвоем направились по коридору. Обои, пол, шторы… Резкий поворот — и новая дверь, хоть и не сверкающая, но тоже вполне внушительная. — Это — кабинет Деанита, — произнесла горничная. — Сейчас мы постучимся, и, если он освободился… — Его тоже приветствовать нужно? — на всякий случай уточнила Катя. Севина только махнула рукой, мол, с тебя в этом вопросе толку нет никакого, и даже не пытайся исправиться. Она осторожно три раза стукнула по дубовому полотну. Внутри что-то звякнуло, будто колокольчик, хотя никаких колокольчиков ни Севина, ни Катя не задевали. Послышались шаги. Дверь двинулась с места, и из нее в коридор выглянул чрезвычайно бодрый Деанит. — Здравствуйте, господин придворный маг, — произнесла Севина, кивая. — Нам очень приятно видеть вас. Дело в том, что ее высочество Милаиса отправила Катарин на занятие к вам, и она не слышала никаких возражений… — Я совершенно свободен, — заметил Деанит. — Пусть Катарин заходит. Катарин потупила взгляд, даже не пытаясь нормально вести себя в обществе такого красивого парня. Мужчины, точнее. Да и что она ему?.. Ученица. — Вы предпочтете проводить занятие прямо в кабинете? — уточнила Севина. — У нас сегодня занятия как такового и не будет, — Деанит, полностью вышедший в коридор, пожал плечами. — Так, немного поговорим. Мне следует больше узнать о даре Катарин, чтобы понять, как работать с ней дальше. А уж когда перейдем к практической части… Собеседование! Так Кате с ним ещё и разговаривать придется? Много разговаривать… Она опустила голову ещё ниже. — Катарин, — вдруг позвал ее маг. — Вы плохо себя чувствуете? Она сделала вид, что встрепенулась, по-настоящему покраснела и подняла на мага взгляд, который старалась сделать беспечным: — Нет, со мной все в порядке. — Тогда прошу вас проследовать в мой кабинет. Севина, вы можете идти, если у вас есть какие-то дела… Ещё и Севина уйдет, подумала вдруг Катя. А ведь эта Севина хотя бы могла разговаривать в присутствии мага нормально. Катя вдруг представила их парой: синеглазые, красивые, статные такие… И она, заморыш в рубашке, рядом стоит. И почему жизнь так несправедлива? Катя откинула выбившуюся из косы прядку назад. И Севина ушла. Кивнула и направилась в том направлении, откуда они пришли вместе с Катей. А любезный Деанит широко распахнул перед Катей дверь, и бедной девушке пришлось проследовать внутрь. При виде окружающей обстановки смущение Кати тут же несколько поубавилось. Вот это кабинет! Кабинетище! А красивый какой!.. Кате он понравился гораздо больше личных покоев принцессы. Синие стены, темная мебель с яркими белыми деталями… А какой простор! И порядок! На полочках ровными стопками стоят книги с красивыми корешками, на шкафу не висит никакой одежды, стол, хоть и не пуст, не создает впечатление свалки… — Представляю вам мою скромную обитель. До роскоши покоев принцессы мне, конечно, далеко… — Вы правда считаете покои принцессы роскошными? Деанит рассмеялся, но отвечать ничего не стал. Правильно, наверное, сделал: принцесса на него обижена и так… Он прошел к темно-коричневому, почти черному столу, сел на комфортабельное кресло и кивнул на стул, расположенный под другую от стола сторону, предлагая присесть и Кате. Сейчас, конечно же, ей опять придется что-то рассказывать. Катя села на самый край и поинтересовалась беспечно: — И что там с магией? Стихии, души? — Это тебе Севина наболтала? — Катя кивнула, не рассказав о том, что додумалась до этого сама, и Деанит продолжил: — На самом деле, тут все гораздо проще. Сейчас я тебе об этом расскажу. Катарин… Тебя действительно так зовут в вашем мире? — А, это на то, что я из другого мира, вы с принцессой поспорили? — уточнила Катя. Деанит посмотрел на нее со всей внимательностью, и Катя, стушевавшись, принялась разглядывать ковровое покрытие. И ходит она по ковру, чистому ковру, в обуви, и ничего… — Как много ты знаешь, — заметил маг. — И все же? — Катя, — ответила она. — Меня зовут Катя. Хотя я ничего не поняла про ваш другой мир. Приснится же такое, — пробормотала она. Потом все-таки подняла взгляд: — А вас в моем мире звали бы Денисом? — А почему меня должны как-то звать в вашем мире? — уточнил маг. Катя сделала вид, что задумалась, хотя догадка давно созрела в ее голове. Вот только она никак не решалась ей поделиться. Деанит молчал, ожидая ответа. Не могла Катя просто так предположить это, что ли? Ещё как могла! И чего он тогда прицепился? Она произнесла: — Ну, я подумала, что вы тоже из тех, кто забирает… — Кого именно? — Кого забирают?.. Катя чувствовала себя до ужаса неловко. Отцепляться Деанит в самом деле не спешил. Пришлось продолжать этот бессмысленный разговор. — Магов, видимо. Тех, которые из так называемого моего мира. Мне откуда знать, кого вы там забираете? — Я не про это, — качнул головой. — Просто ты, Катя, упомянула «тех», а я должен был уточнить, что ты имеешь в виду. То есть, ты считаешь, что я хожу по твоему миру и забираю магов? Катя, немного подумав, кивнула, и Деанит поспешил с ней не согласиться: — Увы, этим я не занимаюсь. Для этого у нас существует Комиссия, и именно на ней висит такая обязанность. Так как селийских магов Комиссии не хватает, ее представители иногда гуляют по вашему миру и находят там интересные экземпляры. Это если объяснить простым языком, очень простым. Хотя абсолютно точно известно, что с твоим появлением тут это не связано. Вот завернул! Как будто Катя и не спит вовсе. — И что тогда? — уточнила Катя. — Ты о своем появлении здесь? Может быть, ты сама приложила к этому какие-то усилия, ведь дар у тебя есть. Может быть, постарались эмоции. Возможно, на тебя могли подействовать намеренно, но не наши уважаемые маги — их печать на тебе отсутствует, а кто-то, о ком мы ещё не знаем. На самом деле, вариантов здесь множество. Есть ещё один, самый маловероятный, но… Деанит откинулся на спинку стула, посмотрел на потолок со светящимися белыми лампочками, состоящий из нескольких уровней, и продолжил: — Я так понимаю, рассказывать тебе о том, что ты переместилась в другой мир — по-настоящему другой мир, — подчеркнул он, — не стоит. Ты сама отлично все поняла из разговора наших женщин. — Ну… — тут же смутилась Катя. Сейчас ведь скажет что-нибудь, а Деанит к ней еще сильнее прицепится, колючка эдакая сообразительная. Так сказала бы принцесса. — Катя? — позвал ее Деанит. — Почему вы меня не Катарин называете? — встрепенулась она. — Называйте Катарин, мне так привычнее. Аж сутки уже… — она нелепо хмыкнула. Деанит нехотя кивнул, и тогда Катя задала свой вопрос: — То есть, я действительно всё, не тут? — Не там, — поправил ее маг. — Не там, — повторила она, будто пытаясь запомнить. — Не сплю? — Не спишь. Вернее, как раз-таки для всех и спишь… Иллюзионно. Впрочем, это не слишком и важно. Давай займемся другими делами. Например, поговорим о лично твоих магических способностях. Так как сейчас ты гостишь в королевском замке, по особому поручению принцессы, то сразу становишься служащей на благо Селии. Катя кивнула и во все глаза уставилась на Деанита. Он, почти не отвлекаясь из-за такого внимания, с воодушевленным лицом человека, действительно любящего свое занятие, произнес: — Магия — величайший дар, что только может существовать. Изредка ее делят на фракции: стихийная, целительная, прорицательная… Некромантия ещё есть, но это другое. На самом деле, строгих граней между этими фракциями не существует, и ты можешь быть одновременно и стихийником, и прорицателем. Только некромантия не предполагает сочетания с другими видами магии. — Потому что магия мертвых? — уточнила Катя. — Верно, — согласился Деанит. — Остальные относятся к живым. Это, пожалуй, единственное действительное разделение магии. Но загвоздка вот в чем: тебе дается определенный резерв силы, и, скажем, ты можешь быть либо хорошим стихийником, либо стихийником средним, но к тому же целить людей. Понимаешь? Катя неопределенно передернула плечами. Ну а что тут непонятного? — И какая у меня магия? — на всякий случай уточнила она. — Зомбаков создавать не придется? Я умею, — несколько смутилась она под насмешливыми глазами Деанита. — Живая. Где же ты такому научилась, позволю спросить? — В играх, — ответила Катя. — Точнее, в одной особенной. Так, развлекаюсь иногда… Я там за ведьму. — Довольно любопытно, — отозвался маг. — На вашей планете дети играют в такие игры? — Взрослые дети, — Катя фыркнула. — В игре у меня есть одна знакомая, так ей уже двадцать с чем-то. Её зовут Дайной, хотя она Диана на самом деле. Знаете такую? — Ни разу не играл в такую игру. Катарин вздохнула. Потом призналась: — Просто я подумала вдруг, что мы все — того… Перекувыркнулись в мир иной, — она тоже посмотрела на потолок, а потом продолжила: — И чему вы меня учить собираетесь? Деанит чуть улыбнулся и ответил: — Жизни. — Такое я и сама умею, — заметила его собеседница. Хотя, может, по ней было незаметно. — Замечательно. Деанит потянул вверх рукав темно-синей рубашки, и взору Кати представилось его запястье. Вроде бы, маг этот — вполне себе такой стройный, и пальцы у него длинные, и сам он тоже, но запястье показалось Кате широким и надежным. За такое держаться, наверное, одно удовольствие. — Пожалуйста, — Деанит протянул руку Кате, и она посмотрела на нее, как на нечто удивительное. Неужели действительно предлагает ей за него подержаться? Но нет — маг продолжил: — Предположим, что у тебя обнаружены неплохие склонности к целительству. Это не значит, что ты обязана заниматься именно им, но предполагает некий талант именно к этой области живой магии. Вперед, — он указал на небольшую царапину, наискось проходящую слева тыльной стороны запястья. — Как у эльфов, что ли? — уточнила Катя, с интересом на нее поглядывая. — Эльфов? — Деанит чуть нахмурился. Катя только махнула рукой, мол, вы, отсталый, не поймете. Потом осторожно коснулась запястья Деанита одним только указательным пальцем и зажмурилась. Вчера она, помнится, пыталась подобным образом сотворить себе обувь. Но что ей творить теперь? Кожу? Ладно, кожа… Главное, не лягушку… Хотя тут и лягушку творить не из чего. Разве что из чернильницы, но что это за уродская лягушка выйдет… Черная? — Катя, — прозвучало на ухо. — Катарин, — напомнила она, открывая глаза. Царапина оказалась на месте. А рядом с ней восседала лягушка, будто бы вылитая из железа, но абсолютно живая — глазами она хлопала знатно. — Божечки, — только и сказала Катя. Деанит кивнул и заметил: — Пока что лучше всего у тебя получаются метаморфозы. Проблема в том, что с ними далеко не уйдешь — для метаморфоз обязательно требуется исходный предмет, — на мгновение он прищурился, и лягушка, не успев моргнуть, вернулась в исходное состояние. — Поэтому у тебя ничего не вышло вчера с обувью — будь на тебе уже что-то, метаморфоза бы, вероятно, удалась, но черпать энергию из окружающей среды на создание чего-то нового, а не на преобразрвание, ты ещё не умеешь. Будешь продолжать? — он указал на царапину. Катя помотала головой. Действительно, заклинательница лягушек! Какая умная у Селии принцесса, однако. Маг легко провел по царапине ладонью, и кожа на ее месте тут же стала ровной и гладкой. — С царапиной у тебя ничего не вышло примерно по той же причине. Ты не должна была превратить ее, скажем, в синяк — наоборот, тебе достаточно было либо избавиться от нее вовсе, либо ускорить заживление. У прирожденных целителей кожа лечится сама собой, а у нас… Для этого тоже нужно сконцентрировать энергию, признать магию к себе на помощь. Посмотри вокруг внимательно — видишь, едва заметные нити пронизывают все пространство. Нет? Значит, сейчас я научу тебя видеть их. А потом концертировать в один клубок… Начнем? Катя кивнула, завороженно за ним наблюдая, и Деанит довольно заметил: — Во-первых, полностью расслабься и посмотри вокруг, на мелкие детали. Чаще всего самые яркие сгустки энергии прячутся именно в них…