***
Дракс ходил вокруг до около, сжав кулаки; Гамора сидела с опущенной головой; Небула смотрела в иллюминатор, а Квилл будто бы пытался найти какую-то песню в Зюне — похоже, что безуспешно. Вероятно, каждому иногда требуется на время сделать вид, что ничего не произошло. Поймав эту мысль в цепкие воровские руки, Краглин неуверенно топтался. Он далеко не часть команды, максимум, близкий друг, и то отнюдь не для всех… Разве что для мальчугана. Винить себя? Да, непривычно для вора, но то, что случилось с жукоглазкой почти напрямую связано с ним — ясно, как день. Не отвлеклись бы Стражи на его проблемы, она была бы похищена с меньшей вероятностью. Один Ракета, при всём к мохнатому уважении, не защитил бы её в любом случае, хоть и по его состоянию ясно, что пытался отчаянно. Разрушитель в это не верил, конечно; тем не менее, для остальных это являлось очевидным. Судя по недавнему нападению на Эклектор, из-за которого он написал Квиллу, очевидным и являлись всеобщие предположения о том, кто мог выкрасть девицу с усиками — имел ли Обфонтери право говорить об этом первым? Заявлять авторитетно? И тем более, предлагать план, которого нет? От этих тяжелых размышлений его избавил Дракс: — Квилл… — и даже он сейчас не нашелся что сказать. — Квилл… — Я знаю, Дракс, — протянул мужчина, включая наконец-то найденную композицию. Дождь и огонь — шептал тарранец в унисон Тейлору, не решаясь говорить по делу. — Мы должны вернуть её, — Гамора встала, сжав рукоять меча. Через секунду в её правой руке оказалась заточка. Кажется, решилась взять это всё на себя. — У кого-нибудь есть предположения, кто они? Краглин? Опустошитель чуть замялся, а потом кашлянул: — Почерк очень похож… Ноль повреждений «Милано», коматозное состояние Ракеты. Такое же было с моими парнями. — Ты знаешь что-то о них? — воительница сощурилась. — Похоже, что женщины. Они появились, когда енот пытался сбагрить нам вашу девчонку. Не представлялись и, боюсь, что сказали только то, что отвалят нехилые бабки за эмпата. — Почему ты без колебаний согласился на это непонятное предложение? Все обернулись на Дракса — очень неожиданно слышать столь резонный вопрос именно от него. Квилл так или иначе не мог скептически не фыркнуть. Камон, это же Разрушитель. Он уже хотел перевести тему, но Краглин заговорил. Выглядел он при этом, мягко говоря, растерянным: — Я не знаю, не знаю… И Питер не знал — Краглин не был классическим Опустошителем. Никогда. В том смысле, что он слепо не вёлся на бабки, да даже огромные. Он всегда знал заказчика, его мотивы, а тут, вопросов у него практически не возникло. Наиболее важным терранцу показался тот момент, что Ракета тоже видел этих, кхм, женщин. Вероятно, команда и понадеялась на него так, потому что в тот раз он смог спасти Мантис на космолёте, упуская то, что он действовал там не один — Опустошители мешались. — Нужно спросить Ракету. — Я уж его спрошу! — Дракс будто только и ждал этой команды Лорда и направился в отсек к еноту. По его воплям все поняли — наёмника там нет. ______________________________ James Taylor — Fire and Rain13
2 мая 2019 г. в 11:28
Примечания:
— Ракета, Ракета…
Чей-то знакомый голос эхом разрезал воздух. Он был сначала тихим. До такой степени, что обладатель имени не сразу понял, что зовут именно его. Потом заметно громче. Енот пытался открыть глаза, но всё мутнело, и тёмные образы, склонившиеся над ним, размывались, как акварель под воздействием воды на бумаге. Сознание отказывалось возвращаться к наёмнику. Он чувствовал, что падал обратно в глубокую, болезненную пропасть. И как следствие, вспоминал. Только вот его ли воспоминания это были? Отнюдь.
— Гамора… Аптечку… — это Квилл.
Басистый мужской голос тоже урывками:
— Потерял… Мантис…
В нос проник едкий запах, и Ракета прорычал. Карие глаза распахнулись, но он ничего не увидел, кроме волн информации, проносившихся перед ним.
Эго. Я жила одна на планете. Ты — мой отец? Откуда ты узнала об этом понятии? Не притрагивайся к информационному древу. Ты — эмпат, ты — слуга. Твоя цель — служить мне. Я совсем одна, никого нет… Перестань плакать, мне нужно заснуть. Хорошо, я спою тебе. Не важно откуда эта песня, она с планеты, что очень далеко отсюда, и ты никогда её не увидишь. Он — твой сын, и ты убил его? Он бесполезен, не унаследовал силу. Они — Стражи Галактики, убьёшь их? Вы — моя семья. Спасибо, Дракс. Ракета, Ракета, Ракета, Ракета. Ненавидит. Будь моим другом. Ненавидит. Я не хотела…
Стоило потоку картинок в сопровождении её голоса исчезнуть, Ракета мгновенно пришёл в себя, отфыркиваясь от эмпатической бесовщины и силясь понять, что же всё-таки произошло. Лицо Звёздного Лорда возникло над ним:
— Чувак, ты как? Живой?
«Вали отсюда, безмозглая», и темнота. Наёмник провёл по морде лапами. Свет ослеплял его.
— Где Грут? — прошептал он.
— Я Есть Грут, Я Есть Грут, — маленькие пальчики схватились за шерсть на шее вора.
Спрашивать про Мантис Ракета не стал, знал, что её здесь нет. Более того, он знал, где она есть, но воспоминания девчонки мешали это понять. Кишели в голове, смешиваясь с его мыслями и чувствами. Он услышал, как Квилл вытолкнул Разрушителя и Гамору с её «отдохни». Автоматическая дверь издаёт хлопок. Наверное, он был прав. Да, он был прав, считая, что хоть как-то, но Мантис ранит его. Сейчас она истязала его хотя бы тем, что присутствовала в движении его сознания (да и подсознания тоже). Бьётся и бьётся её писклявый голосок там, и всё тут. Без остановки. Бьётся, принося дрожь по всему телу, болезненные спазмы в низу живота и чувство вины.
— А вот и нифига, детка, — парировал енот. — Моим оружием пользуется вся команда, а делать эту дребедень с чужими мозгами можешь только ты. Никто не видит твоих чувств.
Енотоид увидел всё. То, что она чувствовала с ним с командой. То, что раньше. Теперь он знал, как она выглядела в детстве. Он узнал, в чём был прав, в чём нет. И понимал. Ярче прежнего. Грут копошится в мехе на шее. Успокаивает.
К Фларку это дерьмо! Теперь он просто обязан вытащить её жопу из этой передряги, хотя бы за тем, что она заставляет его чувствовать свои чёртовы страдашки! И навалять ей за это. Кроме того, Квилл вряд ли сможет сдерживать Дракса долго. Тот-таки доберется до него с великими обвинениями и светлой, непорочной обидой большого ребёнка. «Нет, я этого не выдержу, » — решил Ракета, поднялся, забрав самую громадную пушку из оружейной.