1
…со стороны и не скажешь – да и по будущему результату, вероятно, тоже, заранее предрек он себе – но к этому разговору Дерек готовился несколько недель, если не месяцев. Сам по себе вопрос был нормальным. Этому пареньку, Лиаму, просто неоткуда было узнать о мыслях Дерека по этому поводу, и его задачей как-то было доходчиво рассказать, где тут собака зарыта. Нет смысла злиться. И, тем не менее, вопрос застал его врасплох. Точь-в-точь, как брошенная посреди ленивого разговора фраза Стайлза: «Твоя книга вышла бы интересной». Они сидели в гостиной, собираясь посмотреть новую серию «Шелкопрядов». Китайская мафия, азиатские картели, перестрелки, наркотики, никто не поет, не танцует, не снимает серий про Рождество или ДСВ. Очень веселый сериал, Дереку он нравился. А вот реклама ему не нравилась совсем, хотя он сам когда-то в ней снимался. А может быть, именно из-за этого. - Хэ-э-эй, какделаребятки, - на экране закривлялся какой-то пацаненок. – Да, я вам напомню еще и здесь, что выходит моя новая книга - «Я ненавижу себя», а моя задница появится почти в каждом городе страны в туре, так что встретиться со мной... Мягкая обложка. Из интернета, что ли, Стайлз еще сказал, что это «ютубер» и удивился, увидев его по телику, а не в сети. Дерек смотрел ролик всего пять секунд, а от мельтешения уже заломило виски. Проблема могла быть и в погоде, но ему показалось, что все дело в педиковатом авторе книжонки. - Каждая известная десятку-другому собака сейчас пишет о себе книгу. Или никому не известная собака пишет книгу за собаку, - с некоторым неудовольствием сказал Дерек, сегодня ему хотелось поворчать. Как и у многих людей, чье образование было далеко от идеального, его отношение к писательству было гремучей смесью сакрализации и пренебрежения. – Сколько ему лет? Двадцать? О чем он может написать? - Не знаю, - отозвался Стайлз. Бросил взгляд на экран и снова уткнулся в смартфон. Дерек хотел было высказаться и на эту тему, но смысла не было - Стайлз каким-то непостижимым образом умудрялся ковыряться в телефоне, преспокойно воспринимая происходящее вокруг. Многозадачность, говорил он. В детстве на мне испытывали непроверенные лекарства. Тем более, что Стайлз не закончил: - Все пишут сейчас. Певцы, рок-звезды, бывшие звезды… Нанимают людей, а через месяц продают под своим именем. В конце концов, о чем вообще пишут книги? - О чем? – Дерек пожал плечами. – Да о жизни. Мало ли, о чем можно было написать? Ему нравились биографии и исторические труды; с художественной литературой дела обстояли похуже, но кое-что любопытное можно было найти и там. Не увлекавшийся ничем подобным раньше, теперь Дерек читал – в свое удовольствие, не торопясь. Благо, времени теперь было предостаточно. Начав читать, он обнаружил, что люди писали обо всем подряд, чаще всего о себе. Если писали хорошо, то, вероятнее всего, о том, что им было хорошо известно. Или, по крайней мере, интересно. - Ты тоже мог бы, - заметил Стайлз, не поднимая голову от гаджета. В полутьме, царившей в гостиной, стекла его очков светились отраженным белым светом. - Вот-вот, - с ленцой сказал Дерек и зевнул. – И ты. И кто угодно. Стайлз почему-то ответил серьезно: - Не-а. Не думаю, что это моё. Господь наградил меня многими достоинствами, Дерек, кудосы ему, но художественного таланта этот суровый чувак мне не дал. Дерек выпрямился: - А твоя речь на годовщину? – речь, по его мнению, вышла очень приличной. – Погоди… Как там было точно? «Когда я с тобой, я чувствую, что какой-то божественный код, на котором написаны ты и я, и все вокруг, он сходится. Без багов». Хорошо сказано, я еще тогда подумал, что как у какого-нибудь писателя. Стайлз внимательно посмотрел на него, потом на диванную подушку, вероятно, оценивая искренность. Подушка осталась на месте, из чего Дерек сделал вывод, что поняли его правильно. - Считай, это была, есть и будет моя единственная рукопись. - Когда ты писал-то от руки в последний раз? – Дерек отвлекся. Стайлз, печатавший со скоростью, поражающий воображение, писал, как курица лапой. Дерек ругался в голос, пытаясь разобрать его списки покупок. - Тогда и писал. Они вновь помолчали. - Но я серьезно: твоя книга вышла бы интересной, - снова сказал Стайлз, и Дерек снова открыл закрывающиеся глаза. - Автобиография. Понимаешь, о чем я? - Понимаю. Окей, буду писателем. А ты сбреешь дохлое животное со своего лица. Договорились? - ответил Дерек, даже и не думая, что Стайлз может сказать нечто подобное всерьез. Публичные выступления в устной или письменной форме давным-давно перестали быть его коньком, и он по ним совсем не скучал. Стайлз в очередной раз оскорбился за свою клочкастую бороденку (даже в сорок лет на его лице ничего приличного не росло) обиделся, а вопрос так и повис в воздухе, вызревая, как виноград на солнце. Дерек должен был забыть о нем, невозможно помнить все, о чем говоришь с супругом - особенно если вы просто треплетесь о ерунде, сидя перед телевизором, как два старых лентяя… Но почему-то он снова и снова возвращался к этой дурацкой идее – перед сном или выбирая книгу, или читая. Чтение он полюбил сравнительно недавно и никогда не был хорош в написании эссе (да и вообще, отсиживал на уроках только самый необходимый минимум времени, чтобы получить проходной балл и снова отправиться на тренировку). Но Дерек никогда не был типичным футболистом-идиотом, чья голова годится только на то, чтобы ей бодаться. Подумать о таком было даже в чем-то приятно. И страшно; признаваться в этом было тяжело, но, черт, Дерека - взрослого, пожилого почти мужика, волновала мысль, что он мог бы тоже написать книгу. Изложить по порядку мысли о жизни. О людях. О себе. О Стайлзе. Он развлекал себя этой мыслью, волновал и пугал, но всерьез не собирался, и этот вопрос появился на повестке дня лишь спустя несколько месяцев.2
В тот день Дерек сидел на кухне и, обложившись бумагами, калькулятором и ноутбуком, подбивал бухгалтерию. Обычно этим занимался Стайлз, ладивший с цифрами куда лучше, и держал все на своем компьютере, в который Дерек сейчас и поглядывал, предпочитая писать по старинке от руки, но Стайлз был занят на работе. Занят настолько, что попросил освободить себя от домашних обязанностей. Кажется, он даже на поездку к Скотту еле-еле выкроил время, Дереку даже показалось, что в этом году придется отложить, и приготовился продумывать варианты – но нет, все срослось. Традиции Стайлз не нарушил, успел на годовщину смерти и даже цветы купил. Но постараться пришлось, конечно. Стайлз тогда заехал домой на сорок минут, ланч и сразу обратно, уже до позднего вечера. Как и на прошлой неделе, и на следующей, и черт знает сколько еще времени. Дерек беспокоился, но, зная, как Стайлз любит свою работу, и что все у них там происходит добровольно, по согласию и по любви, не цеплялся. Он, в конце концов, располагал большим количеством свободного времени - были в работе тренера определенные плюсы. Еще бы не чертова бухгалтерия… Свободное время Дерек предпочитал заполнять чем угодно, но не этим. - Решил наваять-таки нетленку? – весело спросил Стайлз, проходя за спиной и мимоходом наклонившись, чтобы чмокнуть мужа в макушку – быстро, не останавливаясь ни на секунду. Дерек мог бы сказать, что сам он уже лишился легкости в движениях, но ее у него никогда и не было. Была скорость обычная, когда он бегал, и скорость реакции, а вот этой энергичной, взрывной, будто подростковой легкости, которую Стайлз сохранил и в сорок лет, и которая, возможно, будет у него и в шестьдесят – не было. Тогда Дерек об этом не думал, а подумал вдруг, что Стайлз мог бы и не шутить на эту тему. Он действительно был способен на большее, чем сидеть в кухне и подбивать счета, был способен сделать все, что душе угодно – если не раньше, так теперь. Мысли плеснули едкой волной, а потом вырвались наружу: - Я мог бы, - огрызнулся зачем-то Дерек. – Мне есть, что сказать. Другой вопрос – хотел ли он уже вообще что-то говорить. - Так и я о том же, - кивнула любовь всей его жизни. Такое редко-редко, но случалось - когда Дерек не мог понять, серьезен ли он, или это какая-то особая разновидность сарказма, которую не понимает даже он, и которая развлекает только самого Стайлза. – В отличие от всяких там. Дерек выгнул бровь. - Я составил план. Уж это-то Стайлза должно будет удивить. Удивится, а потом забудет. - Круто, - улыбнулся Стайлз: сама поддержка. И показал большой палец, прежде чем нырнуть в холодильник, засранец. На этом можно было бы остановиться, но Стайлз начал терроризировать его записками. «Начало – половина дела!» - следующим утром Дерек кое-как разобрал надпись на желтом стикере, красовавшемся на холодильнике. - Сплошная работа, никакого безделья, бедняга Дерек не знает веселья, - ласково сказал Стайлз, сняв с лица Дерека, задремавшего на диване, местную газету. Сказал, едва ли не надуваясь от удовольствия. «если в тебе есть история, она выйдет. так или иначе. фолкнер сказал. он точно не про запоры говорил?» - прислал Стайлз невероятно остроумное смс через неделю. Выдумывал, что ли, все это время… После надписи «мой Эрнест», выведенной на зеркале в ванной и коварно вынырнувшей, когда Дерек расслабился после душа и разглядывал свои зубы (он тогда, кажется, в очередной раз думал о винирах: с возрастом выдающиеся резцы не становились лучше), он плюнул и достал чистую тетрадь из ящика письменного стола. В таких он записывал данные по своим подопечным и делал пометки. Стайлз хочет книгу? Стайлз книгу получит, поймет, что не с тем поприкалываться решил, побреется, а потом засунет ее себе в задницу. Дерек ему в этом обязательно поможет. Вопрос оказался решенным – да, Дерек и книга, почему бы нет? Он заслуживает возможности высказаться (хотя сейчас для этих целей есть блоги и ютуб, не преминул заметить Стайлз, но разумно не стал развивать тему, когда Дерек разве что не зарычал от такой перспективы). Времени предостаточно, да и занять себя будет полезно. Полезнее, чем маяться от одиночества и безделья в перерывах между обучением детишек. Оно, конечно, интересно, душеспасительно и терапевтично, но все-таки ниже уровня, на котором Дерек ощущал бы себя по-настоящему занятым. Занятым он ощутил себя в первый же день, когда действительно попытался записать чертовы мемуары и застрял после фразы «родился я в». Нет, самостоятельно Дерек писать не стал бы, отчетливо не желая позориться. Образование сделало его лучшей версией самого себя, но явно не заумным писакой, с отличием окончившим колледж (и прослушавшим все возможные курсы по английской литературе), черта с два. Мало ли было молодых «хочу-быть-писателем», готовых поработать "призраками". Этот вопрос они долго обсуждали с редактором; Дерек не готов был присваивать чужую работу. Но настоящее имя автора на обложке не могло не повлиять на продажи. Которые, в свою очередь, были не столько в его компетенции, сколько на совести нанятого им агента – с ней он не разу не виделся, только говорил по телефону и в скайпе. Молодая девица была корректна, быстра и определенно настроена на прибыль вместо чистого самовыражения. Издательство выдало Дереку серьезный кредит доверия: с ним вообще согласились работать, а не предложили прислать рукопись, на которую они когда-нибудь посмотрят. Через месяц. Или никогда. Свою роль могло играть и то, что нашел их Дерек в интернете, и, похоже, работало там всего два человека: девочка-редактор, обсуждавшая с ним конкретные вопросы, и мальчик, которого она обещала прислать после обсуждения. Совести у этой девочки, похоже, не было вовсе, сплошной «деловой подход». Но своего «призрака» Дерек ждал с нетерпением, а теперь глядел на парнишку, не зная, как объяснить ему все, что хотелось объяснить, и уже понимая, что всего рассказать не сможет никто. Ни этот вчерашний студент, ни он сам. Чего уж там, у людей, которые всю жизнь этим занимаются, не всегда получается. «С чего начнем? Или, если позволите – с чего вам будет комфортнее всего начать?» - проговорил мальчик, сидевший напротив него, и взглядом попросил включить диктофон, поставил крошечный аппарат на стол, почему-то не воспользовавшись смартфоном. Положил на колени блокнот и сразу две ручки, став похожим на нервную гончую перед стартом. Дерек покивал несколько не к месту, бездумно сжимая подлокотники плетеного кресла. На пару секунд его охватила паника, сердце забилось, а перед глазами заплясали прозрачные мушки. Пожалуй, его хватит только на одну встречу, максимум две. Не мальчик уже, что бы там Стайлз ни говорил - когда шутил в хорошие дни, ругался в плохие и успокаивал в дерьмовые. Раз так, подумал Дерек, стоит выложиться. И почему-то успокоился после этой мысли. После нее и нескольких глубоких вздохов. С чего стоило начать? Да сначала. Беспроигрышный вариант. Дерек вздохнул. Мельком он подумал, что, будь Стайлз тут, было бы проще, потом осознал, что нет, и недаром тот свалил из дома, понимая все лучше самого Дерека. Стайлза он просил бы о чем-нибудь вспомнить, полагаясь на его память и восприятие, и вполне возможно, тот даже не отказался бы. Но это была бы уже история Стайлза и, ясное дело, история Стайлза была бы совершенно иной. Где-то истории пересекались, в какой-то момент начали идти бок о бок, словно две лошади в одной упряжке, но сейчас было время для Дерека. - Я всегда знал. С самого детства, - сказал, наконец, Дерек, прерывая застоявшуюся душную паузу. Облизал губы, собираясь с мыслями и выбирая подходящие слова. - Что именно вы знали? – тут же поддержал Лиам, подбадривая его своим интересом, и, наверняка, поняв неправильно. Да и интерес, который он демонстрировал… Искренний, оплаченный, Дереку, по большему счету, было плевать. Он немного нервничал, но не стыдился: если все получится, книгу прочитает несколько десятков человек. Вся разница в том, что этот, сегодняшний вариант будет неотредактированным. Он много раздумывал, прежде чем вообще ввязаться во все это. Сейчас он рассказывал историю. Хорошую или плохую, интересную или нет - какой бы она ни стала, он рассказывал её себе. - Кто я такой, - пояснил Дерек. – Что мое дело играть, а место - на футбольном поле.