Хранитель Ключей

Теперь настало время для мистера Олливандера чесать в затылке. Нет, он не унизился до такого простонародного действа, но я точно заметил, что он усиленно продумывал свои реплики. Отправил куда-то своего сына на пару с юной мисс О’Тул. Пару раз тихонько посоветовался с миссис О’Тул, отведя её в сторону. Я даже заметил вокруг их фигур Сферу Приватности – подстраховались от прослушивания. А я подивился своему странному новому умению видеть магию – раньше за собой я такого не замечал. То есть – прежний Рубеус такого не помнил. Думаю, что я мог бы и услышать, о чём они там совещались, если бы приложил усилие. Отдельные реплики я, во всяком случае, и сейчас слышал, даже, если не обращать внимания на их попытку закрыть разговор. Но… Моим вниманием всецело завладела Руфь. Бойкая девочка тарахтела как заведённая всю дорогу до центра Хогсмида. Я в очередной раз восхитился тем, как тётушка Лизл натаскала своих дочерей: что старшая – она как подхватила своего наречённого под руку, так и не выпускала всю дорогу. Но при этом всячески изображала, что это Гаррик ведёт её, а она лишь следует за ним. Что вот – младшая, повинуясь лишь лёгкому малозаметному взмаху ресниц матери, уцепилась за меня и обсуждала разные мелкие происшествия за первый семестр, да и по нашим сокурсникам в башне Гриффиндора прошлась. Тщательно выставляя себя в лучшем свете. Странно, неужели почтенная вдова всерьёз начала рассматривать мою кандидатуру на роль зятя? Не может такого быть! Скорее всего, я всего лишь должен послужить очередным объектом для оттачивания некоторых женских хитростей для её младшенькой. Я даже немного восхитился напором и умениями этой маленькой женщины. О, разумеется, прежний Хагрид ничего такого бы просто не заметил, принимая такую заботу о себе за чистую монету. И остался бы с разбитым сердцем. Впрочем, ему и так после Азкабана не светило внимание такой красавицы и умницы. Но пока ещё три года впереди – уж я-то постараюсь не допустить, чтобы меня выгнали с третьего курса. Рука машинально сжалась на рукоятке моей волшебной палочки. А вдова-то, вдова! Не так уж и проста, какой хочет казаться, размышлял я. Задумать такую интригу, просчитать почти мгновенно все преференции от защиты сироты. А потом ещё и склонить на свою сторону действующего тана, который не преминул использовать эту возможность для укрепления своего положения в местном обществе… Талант, несомненный талант! Я слегка помотал головой, сбрасывая лёгкий морок, который – теперь я это чувствовал - накидывался на меня повторением одних и тех же кодовых слов в щебете девчонки, повисшей на моей руке. Они ещё сопровождались и лёгкими ментальными импульсами. Странно, как же я смог их заметить? Что ещё изменилось в неповоротливом и недалёком, бесхитростном полувеликане с моим вселением? И почему мне удаётся сбрасывать это воздействие? Это способность того Рубеуса? Или так действует моё появление в этом теле? Столько вопросов – аж голова пухнет. Не удержался и издал короткий стон, демонстративно приложив свободную руку ко лбу. - Рубеус, - встревожилась девчушка, - тебе плохо? Голова болит? – И тут же усугубила моё состояние громким криком, - матушка! Ему опять плохо! А я плюхнулся в сугроб на обочине, демонстрируя полное изнеможение и нежелание куда-либо двигаться. Вдова О’Тул поспешила ко мне, да и мистер Олливандер не отстал. - Как жаль, - прошептала она еле слышно, - что заклинания на тебя плохо действуют. Соберись, мальчик, теперь только ты сам можешь себе помочь. - Немного осталось, - вторил ей тан, - сейчас на площадь придём, посидишь там в сторонке. Выборы пройдут – и домой. - А как же Школа? – Я уставился на них требовательным взглядом. - Что Школа? – не понял тан. А тётушка Лизл поспешила успокоить меня: - Всё будет в порядке с твоей Школой, сейчас Гаррик принесёт из Дома Собраний документы – и узнаем, что там твой отец тебе оставил. Придумаем что-нибудь. - Хоть и не делаются такие дела на ходу, - вздохнул Джервейс Олливандер. – Надо было заранее ознакомиться. - Да? – вызверилась на него тётушка. – А кто мешал сделать это сразу после смерти бедняги Рикардо? Ум застило? - Может и застило, - медленно проговорил тан, а вдова в испуге прижала руку к губам. - Неужели… - Я разберусь, обязательно. Если сработает задумка и останусь на своём посту. Разберусь. И его руку, поднятую к небу с волшебной палочкой, окутало знакомое сияние Обета. - Я-то ничего ему не писала, - медленно проговорила женщина, усиленно размышляя – это было видно по её нахмуренному лицу, - не желая тревожить мальчика. Но была уверена, что ему сообщили сразу, как умер его отец. Думала, что вернётся он по весне – тогда и поговорю, выражу соболезнования, когда горе немного утихнет. А тут – вон как повернулось. Совместными усилиями меня подняли из сугроба, в котором я уютно устроился, не замечая холода, очистили в две палочки, наложили согревающие чары на одежду – я ещё успел заметить, как взгляд маленькой женщины озарило некое понимание. И мы продолжили свой путь к центральной площади Хогсмида. Как всегда, я замер в восхищении перед входом на площадь. Каждый год умельцы из деревни придумывали что-то новое в её убранстве, стараясь привнести что-то своё, не повторяя находки предыдущих лет. Хотя некоторые особенно удачные моменты повторяли из года в год, вписывая их в новое окружение. Главная ель постоянно росла на площади, её украшали только каждый год по-новому. В этом году преобладали алые и золотые цвета. Нет, это никоим образом не совпадало с цветами Гриффиндора – именно таким образом жители Хогсмида выражали свою поддержку жителям немагической Британии. А вот каток явился для меня сюрпризом. И дивные ледяные скульптуры, высившиеся вместо бортиков – цветные и белоснежные, большие и маленькие. Из щебета Руфи вычленил, что тут проводился конкурс на лучшую скульптуру. Претенденты начинали готовиться к этому конкурсу задолго до того, как совместными усилиями магов и природы землю покрывал первый снег. О, некоторые умельцы ухитрялись делать ледяные фигуры и для летних праздников. И теперь новый тан должен будет огласить имя победителя. Взгляд мой снова затянулся слезами – отец… Он был неплохим резчиком из дерева – половина всех деревенских ребятишек считала особенным шиком получить к Рождеству домик под ёлку от старого Рика Хагрида. Кое-кто уже успел собрать миниатюрную копию Хогсмида его работы. И фигурки из снега и льда ему тоже удавались. Только вот он их обычно не выставлял на конкурс, ограничивался нашим двором. Стеснялся. Да и назвать его просто резчиком было бы не совсем правильным. Это и было его большим секретом. Семейным. Он умел даже самый твёрдый материал превратить в мягкий и податливый. А уж потом лепил из этой пластичной массы всё то, что хотел. Конечно, без художественного вкуса тут не обойтись. И он у него был. Вспоминаю, как я с восторгом рассматривал миниатюрные копии знаменитых городов на нашем дворе – то есть это я теперь понимаю, что это было. А так – просто красивые деревянные, стеклянные, ледяные фигурки. Неужели я всё разбил, пока крушил комнату в доме? Или отец всё успел спрятать куда-нибудь перед смертью? Так за невесёлыми мыслями о прошлом Рубеуса я и не заметил, как вышел на площадь и остановился за спиной мистера Олливандера. Я вздохнул и посмотрел в центр площади. Ярко светило солнце, но ледяные фигуры были спрятаны под специальными чарами. Ничто не могло повредить их. Даже рука вандала. Да и у кого бы поднялась рука на такую красоту! Я опять вздохнул – были и среди магов некоторые личности… Мой взгляд то и дело останавливался на центральной композиции. Там под блистающим хрустальным куполом парила в воздухе роскошная роза - ослепительно белого цвета. Внезапно она распадалась на две половинки и из стебля поднималась косматое чудовище, а лепестки образовывали хрупкую девичью фигурку. Обе фигуры начинали кружиться в танце, прижимались друг к другу – и вот под куполом снова роза, но алого цвета. Лепестки таинственно мерцали, постепенно белея. И всё начиналось сначала. - Да, - уловила мой взгляд Руфь, - это первый фаворит на Главный приз этого года. Сейчас пройдут выборы тана, а потом мы узнаем имя победителя - того, кому достанется главный приз. Пока все скульптуры выставлены под номерами, а жители отмечают понравившиеся, опуская соответствующий номер во-о-он в тот бочонок. А ещё, - она таинственно зашептала мне на ухо, - я слышала, - тут она мило покраснела, - что на эту скульптуру уже объявлен аукцион, чьей бы работы она ни была. Говорят, что сумма достигла просто неприличных размеров. Я мотнул головой – мне сейчас было не до сплетен. Решалась моя судьба, как я понимаю. Если бы острый локоток Руфи не воткнулся мне между рёбер, я и не обратил бы внимание, что Гаррик принёс папку с документами и передал отцу. Тот открыл и начал читать. Вначале на его лице ничего нельзя было прочитать, но постепенно проступило заметное удивление, а после того, как он показал какую-то бумагу миссис О’Тул, то и выражение глубокого удовлетворения. - Вот-вот, - закивала она, - на этом тоже можно сыграть. И мальчику польза, и для выборов неплохой расклад. Я постарался прислушаться, но тут начали бить часы на ратушной башне. Полдень. Время выборов. О, это событие в Хогсмиде всегда происходило очень просто. Звание тана, как правило, присуждалось самым уважаемым лицам Хогсмида на основе самой прозрачной и честной демократии. В назначенный день претенденты на эту должность выходили на площадь и с достоинством становились каждый на свой пенек или специально заготовленный деревянный чурбан. А голосующие жители, обмениваясь прогнозами на исход выборов, выстраивались в длинную цепочку - каждый к своему кандидату. По самой длинной очереди и определялся победитель. Ни споров, ни взаимных подозрений. Так было и пять лет назад, когда выбрали Джервейса Олливандера, так должно было быть и сейчас. Но нынешний тан решил внести некоторую новизну в этот обычай. - Сограждане, - его голос, усиленный Сонорусом, был слышан не только на площади. – Недавно скончался один из наших жителей Ричард Хагрид. Его сын, - меня вытолкнули вперёд, - Рубеус Хагрид остался без поддержки семьи. Но я обещаю, что его судьба недолго останется только его, ибо я окажу ему всемерную поддержку. В любом случае. Чем бы ни закончились для меня эти выборы. - Старик Хагрид, оказывается, заложил свой дом и участок Хогсмиду, - почти пропела вдова О’Тул, - в обмен на денежное обеспечение его сына, пока тот учится в Хогвартсе. С правом означенного Рубеуса Хагрида выкупить участок и дом в течение десяти лет после окончания им Школы. - Во всяком случае, теперь судьба сироты - только в ваших руках, сограждане! – Завершил своё обращение действующий тан. Надо ли говорить, за кем выстроилась самая длинная цепочка избирателей? Разумеется, ход был почти беспроигрышный. Мистер Олливандер и так дал обещание принять участие в судьбе сироты – то есть меня. И все понимали, что оказать эту поддержку ему будет удобнее всего, если он снова будет избран. А там и я вырасту, и появится какие-то другие обстоятельства. Пять лет – долгий срок. И в это время никому из местных жителей уже не придётся брать на себя ответственность за сироту.