Из Вайтрана с любовью

Ночёвка в одном доме с храпящим стариком, где, к тому же, в подвале лежал разлагающийся труп — не самый лучший вариант, зато бесплатный. С моей стороны было бы глупостью не воспользоваться этим — правда, пришлось как следует, до сильного головокружения, напиться горьковатого на вкус дешёвого мёда. Надеюсь, что мёд не настолько поганый, и голова от него на утро сильно болеть не будет. Наощупь доковылял до кровати; вокруг всё качалось и кружилось даже после того, как я закрыл глаза. Сон, к счастью, настиг меня быстро — не то от усталости, не то от выпитого. Очнуться меня заставила распространившаяся по комнате жуткая вонь, будто бы где-то гниёт огромный кусок мяса. Через силу открыл глаза; голова немного болела, тело ныло, желудок урчал — но от запаха меня подташнивало, я боялся, что вырву весь свой завтрак, если сейчас сяду за стол и начну есть. Поднялся, натянул сапоги и спустился в подвал, где Рунил уже снял ледяной панцирь с моей находки, размотал рогожу и снял с трупа одежду. К горлу снова подступил противный комок. — Доброе утро, Эстормо, — ненавязчиво поприветствовал меня старик. — Я думал, ты позже проснёшься. Я старался смотреть мимо разлагающегося обнажённого трупа, не думать об этом противном запахе. — Ты знал его? — поинтересовался жрец. — Не особо, — признался я. — Так что давай ближе к делу. Рунил с важным видом прокашлялся. — Смерть наступила не более полугода назад. Вероятнее всего, вследствие удара по голове твёрдым тупым предметом — возможно, булавой или дубиной. Совпадает с тем, что я узнал, расспрашивая местных жителей. Но я всё же не пойму, каким образом талморский юстициар позволил себе так позорно погибнуть? — Ты хочешь сказать, что он подпустил какую-то деревенщину к себе на расстояние удара? Жрец перевернул тело на бок. — Вот, посмотри сюда, — старик пальцем ткнул возле уродливой раны на спине. — К нему подкрались сзади, вонзили в спину кинжал. Возможно, метнули дротик. Полагаю, лишь благодаря этому удалось нанести удар по голове. Подробнее я тебе через пару дней скажу. Пошли, я накормлю тебя, и мы обсудим, куда я должен отправлять тебе весточки. Рунил вновь покрыл тело ледяным панцирем, вымыл руки в каком-то тазу и отвёл меня наверх. С его помощью я умылся и кое-как привёл себя в порядок, прежде чем сесть за стол и совсем уж небогато позавтракать пшеничной кашей на воде. Зато бесплатно — снова успокаиваю себя. — Куда ты направишься теперь? — В Вайтран. Если знаешь там какой-нибудь приличный и недорогой постоялый двор — посоветуй. — На твоём месте я бы в «Гарцующей кобыле» остановился. И недорогое, и приличное место. Народу по вечерам там много — но совсем уж быдло редко заходит. «Народу много». Возможно, это послужит некоторым плюсом для меня: получится узнать интересные сплетни. — Хорошо. Я остановлюсь в «Гарцующей кобыле» — и если найдёшь что-нибудь интересное, пиши туда письма, на моё настоящее имя. — Не боишься? Чего я должен бояться, я не понимал. Своим служебным жетоном я светить не буду, юстициарскую форму я вообще оставил в посольстве — на случай, если трактирщики или прислуга в таверне окажется чрезмерно любопытной. Дозорные Стендарра бродяжничают, постоянно на одном месте находится лишь небольшой их костяк — потому моё появление не должно кого-либо смутить или разозлить, если я буду платить за постой и вести себя пристойно. Во владении наверняка проживают чрезмерно разбушевавшиеся некроманты, вервольфы или вампиры-одиночки, до которых не добрались прочие авантюристы, и за голову которых я смогу получить награду, если вдруг мне понадобится заработать. — Чего я должен бояться? — ехидно прищурился. — Сам подумай: ярл Балгруф до сих пор раздумывает, чью сторону принять. На его стороне Соратники — которые почему-то не любят Дозорных Стендарра. Говорят, в самом городе священник читает проповеди о Талосе, не скрываясь и ничего не боясь. Ты — альтмер. Переоделся в Дозорного Стендарра… Намёки старика я понял — он боится, что люди ярла разнюхают правду обо мне, доложат своему правителю, а тот велит прикончить меня. Либо же натравит Соратников, и те начнут портить мне жизнь, выживать из города. — Я не боюсь ни ярла, ни Соратников, — отрезал я. — В конце концов, они все — лишь люди. Больше вопросов Рунил задавать не стал. Он спокойно пожелал мне счастливого пути и вернулся к своей работе. А я собрал вещи, оседлал лошадь и отправился в путь. На сей раз я прискакал в Ривервуд раньше, пока ещё не успело стемнеть. Я решил передохнуть в «Спящем великане» и заодно немного перекусить. Ненароком обратил внимание на моложавую нордку, разговаривавшую со Свеном. Никогда не думал, что человеческие женщины могут быть столь прекрасны. Да, те две девушки, которых я отпустил, так же вполне привлекательны, но бретонка просто хорошенькая, как практически все представительницы её расы, нордку-воительницу я мог бы даже назвать красивой и яркой — если бы она не носила броню, привела себя в порядок и научилась светским манерам. А эта… Её тёмно-каштановые волосы слишком хорошо ухожены и слишком красиво уложены, косметика слишком правильно и красиво наложена — так выглядят придворные дамы и зажиточные горожанки с хорошим чувством вкуса; она могла бы стать украшением даже нашего, альтмерского светсткого приёма. Шлейф её духов сводил с ума. Возможно, её черты лица несколько заострены и резковаты, но это лишь придавало её внешности больший интерес. Но самое удивительное, что в неё было — это глаза. Зелёные, пронзительные, от их взгляда по спине пробежались мурашки. — О, Эстормо вернулся, — довольно позвал Оргнар. Я сел на табурет за барной стойкой, попросил эля и пирога со снежными ягодами. — Что-то на тебе лица нет, — заметил норд. — Я нашёл сородича, которого искал, — глядя в никуда, ответил я. — Убили его, представляшь? — Да. Нехорошо прямо, — сожаление трактирщика звучало небрежно. Я принялся поедать пирог, запивая его элем, изучал каждую ягоду, выложенную в тесто, каждый пузырёк в кружке — но уже не мог забыть этого взгляда, этих ярких зелёных глаз. Хотелось ещё раз посмотреть на эту женщину, узнать, кто она такая, насладиться её компанией. Подождал, пока она выйдет, залпом допил эль, забрал с собой остатки пирога, расспросил, как мне добраться до Вайтрана и отправился в дорогу — возможно, я смогу догнать её, познакомиться с ней. Мара милосердная, почему? Почему она так врезалась в мой разум? Она ведь всего лишь человек, а мужчинами наверняка вертит, как хочет, даже если уже замужем. Да, она ведь вполне может быть замужем — но почему тогда её никто не сопровождает. На месте её мужа я бы окружил её телохранителями, не отпускал бы далеко от себя… Нет, пора заканчивать с этим помешательством. Полюбовался — и хватит. Мой разум должен оставаться трезвым и холодным, я еду в Вайтран работать, исполнять приказ, а не искать любовных приключений. Пришпорил коня — необходимость удерживать равновесие на скаку отвлечёт меня от глупых мыслей. Пересёк небольшой перевал, горные леса закончились, сменились золотой степью. Я выехал на мощёную дорогу, пустил коня в галоп, едва не сбивая патрулировавших окрестности стражников, промчался мимо нескольких ферм, мимо медоварни, пока не оказался перед старыми наружными воротами. Я спешился, отдал конюху деньги за то, что он приглядит за моим скакуном, забрал свои вещи из подсумка и направился к городским воротам. В очередной раз я поймал себя на мысли, что эти дикие, как нам говорили на инструктаже перед отъездом из Алинора, края мне начинают нравиться. Вайтранские стены и ворота не выглядели такими строгими, как в Солитьюде, и совсем не давили на разум. Да и сам город с его аккуратными деревянными домами, украшенными резьбой, казался мне нарядным и уютным. Я шёл по центральной улице к базарной площади, жизнь на которой только начинала заканчиваться. Торговцы убирали свои товары, лавочники закрывали магазины, остальной народ стекался в самое крупное на площади здание — очевидно, в кабак. Подошёл ближе и внимательнее пригляделся к вывеске — «Гарцующая кобыла». Да, именно эта таверна мне и нужна. Я пересёк порог, с интересом разглядывал внутреннее убранство. Здесь уютнее, чем в солитьюдской «Смеющейся крысе», и роскошнее, чем в «Спящем великане» или морфальских «Вересках» — очаг в центре был выложен из светлого камня, вокруг него располагались деревянные скамьи, окруженные резными колоннами; остальной зал был заставлен круглыми столиками с резными стульями, а наверх прямо из зала уходила простая деревянная лестница — единственное, пожалуй, что мне не нравилось в этом заведении, уж слишком она выглядела неудобной для подъема на второй этаж. Вообще я начинаю замечать, что у каждого скайримского города есть какая-то своя неповторимая особенность — возможно, это можно назвать «душой». Сиродильские города этого всё же лишены. Да, имперцы вежливы и обходительны, да, они знают своё место и не доставляют нам особых хлопот, а природа Сиродила недружелюбна разве что в приграничных со Скайримом Джерольских горах. В Скайриме же каждый город радует меня чем-то новым: то строгостью и величием, сравнимым с городами Хай Рока или даже Сиродила, то некоторым ореолом таинственности и загадочности, то необычно позитивным отношением к смерти, то уютом и даже теплом. О, Ауриэль… неужели я и впрямь начинаю влюбляться в эти дикие холодные края? Неужели я забываю, что Скайрим мятежен и недружелюбен, что варвары-норды ненавидят всех чужаков! Да, Оргнар, Свен и даже Гердур были вполне дружелюбны и приветливы ко мне, но исключения, скорее, лишь подтверждают правила! К тому же, первый — беспринципный трактирщик, второй — болтливый бард, а у третьей я поработал добросовестно! За барной стойкой расположилась немолодая уже, но вполне бодрая и даже привлекательная женщина — наверняка хозяйка; по залу шныряли девушки-разносчицы, разнося посетителям выпивку. Между колонн в дальнем углу развлекал гостей бард. — Добро пожаловать в «Гарцующую кобылу», — приветливо позвала хозяйка. — Хочешь выпить, поесть или ищешь ночлег? — Мне нужен ночлег, — попросил я. — Хорошо. Самая дешёвая комната — на первом этаже — у нас стоит десять септимов. Комната на втором этаже с двуспальной кроватью — двадцать, мебель там самая лучшая и немного потише будет. Лишняя роскошь мне не нужна — тем более, что завтра я отправлюсь к пещере Мерцающий Туман, искать Лоркалина. — Дешёвую, пожалуйста, — отсчитал десять септимов и протянул трактирщице. — Хорошо. Комната твоя на день, — женщина тут же спрятала деньги. — Как записать тебя? — Дозорный Эстормо. Трактирщица велела одной из девушек сменить её, к барной стойке подошла нордка — молоденькая, но с серебристыми волосами, какие обычно бывают у меров; девушка одарила меня злобным, полным ненависти взглядом. И почему я ждал чего-то иного? — Вот, это твоя комната, — хозяйка таверны открыла резные двери, пропуская меня в простенько обставленную комнату с односпальной кроватью, столиком с парой стульев и вещевым шкафом. — Дай мне знать, если тебе ещё что-нибудь понадобится. С вежливой улыбкой поблагодарил женщину; та протянула мне ключ, оставила меня в покое и вышла за дверь. Я тут же закрылся на замок, вытащил из походной сумки всю еду и разложил на столе. Пожалуй, доем колбасу — она может пропасть быстрее, чем сыр, и запью водой из фляги. А затем лягу спать. Колбаса начала твердеть даже несмотря на то, что хранил я её в тряпочке и обертке из бумаги; я разгрызал её без особого удовольствия. Возможно, будь у меня побольше денег, я бы скормил эту колбасу собакам, а себе купил что-нибудь получше. Но мне необходимо экономить на чём только возможно: неизвестно, сколько я задержусь в Вайтране и насколько дорого придётся покупать информацию. После ужина я пытался уснуть, но пьяный гогот за стеной мешал мне. Натянул на голову капюшон, накрыл голову подушкой. Нет, всё равно заснуть невозможно. Я натянул ботинки, ладонью пригладил волосы, взял деньги и вышел в общий зал. Трактирщица уже крутилась на своём прежнем месте, успевая одновременно давать разносчицам указания и обслуживать посетителей. Один из табуретов возле барной стойки освободился, и я поспешил туда. — Что пить будешь? — тут же поинтересовалась хозяйка таверны. — А что посоветуешь? — одарил женщину как можно более приятной улыбкой. — Есть «Алто», есть несколько сортов медовухи, есть эль. Пива нет, прости. Попросил налить себе кружку эля — «Алто» не хотелось, дороговато всё же, а эту медовуху пусть варвары-норды пьют. Эль всё же более… цивилизованный напиток. — Тринадцать септимов, — объявила нордка. Я положил на столешницу на несколько монет больше — попробую таким образом купить её расположение и внимание; трактирщица будто бы поняла намёк, деньги возвращать не стала. Один из посетителей потребовал налить себе ещё — и из его вопля мне удалось узнать, что трактирщицу зовут Хульдой. — Что привело Дозорного Стендарра в наш город? — спросила женщина. — Говорят, у вас даэдропоклонники завелись, — соврал я. Хульда усмехнулась. — Ты такие слова при Соратниках только не говори, при Эйле особенно. В городе давно поговаривают, что она Хирсину поклоняется, даже прозвище у неё — Охотница. Про этих отчаянных сорвиголов не слышал разве что ленивый; некоторые мои коллеги утверждали, что встречали их — и узнавали по фибулам в виде волчьих голов. Соратники никогда, к счастью, не представляли для нас угрозы, а потому мы не обращали на них никакого внимания. Но то, что одна из высокопоставленных, очевидно, Соратников — даэдропоклонница, оказалось для меня любопытным. — Я серьёзно тебе говорю, — женщина опустила взгляд в гостевую книгу, — Эстормо. К Соратникам не лезь. Лучше к Камню Ритуала сходи, там парочку некромантов как раз видели. Сереброволосая нордка снова бросила мне злобный, пронизывающий взгляд, затем будто бы случайно споткнулась прямо передо мной. Медовуха из её кувшина пролилась мне на рубаху. — Ольфина! — рявкнула хозяйка. — Эстормо, прости её. Она не нарочно. Правда же? — Да, Хульда. Я не нарочно, — без удовольствия ответила девушка. Хульда протянула мне влажное полотенце, я смачивал им рубаху в надежде, что пятен не останется. — Возьмёшь у нас потом кусок мыла, застираешь — к утру высохнуть должно, — посоветовала женщина. Сидевший рядом со мной норд — неприятный, мордастый, но всё же чистый и ухоженный — ядовито усмехнулся. — Да всё эта корова нарочно, — злобно фыркнул он. — Не понимаю, что в ней мой брат нашёл? Считает себя сильной женщиной, а сама даже работу получше, чем разносчица в кабаке, найти не может! Серые Гривы, мать их… А с тех пор, как её братец за решетку угодил, как мятежнику и положено, вообще на всех эльфов зуб точит! Брата этой разносчицы арестовали по подозрению в связях с мятежниками, и она за это возненавидела всех эльфов. Странная картина, нужно бы подробнее расспросить этого норда обо всём, что он знает. Нащупал в кошельке ещё горсть монет, попросил Хульду долить нам. — А почему на эльфов-то? — ненароком поинтересовался я. — Серые Гривы отчего-то вбили себе в голову, что их Торальда — ну, которого арестовали — забрали талморцы и уже сгноили в своих застенках. В общем-то, насчёт талморцев они правы, — мужчина отхлебнул из кружки. — Ах, прости, я не представился. Идолаф из клана Сынов Битвы. Мы с Серыми Гривами в этом городе самые знатные из всех старожилов, только вот мы поумнее их будем, а они нам завидовали всегда. А как Ульфрик воду мутить начал, так сразу выгоду для себя почуяли, и во всём ему потакать принялись. Предатели, чтоб их даэдроты во все дыры отодрали вместе с их Ульфриком. Потоки этой ненависти следует ненавязчиво прервать — расспрошу, что он знает о талморцах; вернее, о том, как они причастны к аресту этого Торальда. — Подожди, а почему Серые Гривы считают, что талморцы в аресте этого парня виноваты? Разве его не имперцы должны арестовать? — А вот тут начинается самое интересное. Пару месяцев назад — может даже, меньше, в Вайтран заглянул отряд талморцев. Всё как обычно: три солдата в доспехах и один колдун в чёрном шмотье, все с рожей, как говна поели, а в карманах ветер свищет. Шли, наверное, по каким-то своим делам, а в поле лагерем встать ниже их достоинства, вот и заглянули они к нам в город, наскребли всё же на одну комнату для всей четверки. И надо же было этому идиоту Торальду язык за зубами не удержать и высказать эльфам всё, что их семейка думает — притом не в самой приличной форме. Хорошо, что у Йорлунда мозгов хватило за сына извиниться, а талморцам, по всей видимости, не до парня было, вот и не пришибли никого на месте. Через недельку являются в город имперцы, суют Серым Гривам в лицо какие-то бумажки и забирают Торальда под белы ручки. Дело становится интереснее: Лоркалин и его солдаты (судя по временному промежутку, никем иным талморцы из рассказа Идолафа быть не могли) всё же останавливались на постой в Вайтране и даже донесли о парне из Серых Грив имперцам, стоящим где-то во владении лагерем. — А почему ты говоришь, что насчёт талморцев Серые Гривы правы? Это ведь могло быть просто совпадением? Сын Битвы усмехнулся, осушил кружку до дна и попросил налить себе ещё. — В общем, единственный, кто в этой семейке хоть как-то с головой ладит — это Йорлунд, кузнец у Соратников. Он однажды пришёл к моему отцу, захотел спокойно поговорить, поинтересовался, как можно дельце Торальда замять. Отец у меня человек в целом-то добрый, вот и пообещал помочь. Написал в Солитьюд самому генералу Туллию, а тот письмо недавно прислал — что вот, извините, Торальда Серую Гриву талморцы себе забрали. Отец пока это письмо Йорлунду не показывал — и не думаю, что покажет. — Да, действительно, если совпадение — то очень неожиданное, — притворно согласился я. Больше ничего интересного Идолаф мне не рассказал — и пришлось терпеть его пьяное нытьё о никчёмном сыне, о глупой любви брата к Ольфине из Серых Грив… Следовало бы грубо прервать его, сказать, что подобное меня не интересует, но тогда я окажусь на грани раскрытия. Пока что я должен изображать дружелюбного, внимательного и немного любопытного Дозорного Стендарра. Норд уже сам угощал меня элем, я старался пить немного, но моей головой всё сильнее овладевал туман. Я боялся, что потеряю контроль над собой, сболтну чего-нибудь лишнего, всеми силами пытался держаться. — А что ты можешь мне о Вайтране рассказать? — решаю перевести тему. — Прости, никогда не был в этих краях, всё на севере пропадаю. — Ну, город у нас большой, — Идолаф скупо пожал плечами. — И богатый, не хуже этого Солитьюда с Рифтеном или Маркартом. А главное — куда безопаснее! — И к чужакам хорошо относитесь, — продолжил я. — Как в Солитьюде. Сын Битвы отчего-то расхохотался. — Здесь же тебе не Виндхельм какой-нибудь, как бы Серые Гривы ни старались! Вон, даже у нашего ярла хускарл — тёмная эльфийка! Так что ты не бойся, тебя тут никто не обидит — веди себя, главное, прилично. Ну, может этот идиот Хеймскр или старый придурок Вигнар чего ляпнет, но ты на них внимания не обращай. Норд осушил свой бокал до дна. — А кто такой Хеймскр? — так же осушил свой бокал. — Я же должен знать, кого мне… избегать. Человек презрительно усмехнулся. — Наш городской сумасшедший. Возомнил себя пророком Талоса, орёт всякие бредни на площади в Ветреном Районе, призывает нас покаяться — потому что, видишь ли, конец света близок. Нашего ярла он отчего-то забавляет, потому его никто не трогает. Да и нехорошо это как-то, юродивых обижать. Идолаф сдавленно рыгнул, ради приличия приложив руку ко рту. Вот он, типичный северянин, о котором нам говорили на инструктаже — разве что благодаря родовитости воспитан чуть лучше остальных и мыться иногда не забывает. — Ладно, Эстормо, я домой пойду. Приятно было пообщаться! — Сын Битвы со всей силы шлёпнул меня по спине, от боли я сморщился и застонал. — Прости. Случайно вышло. С фальшивой улыбкой кивнул ему головой и взмахнул рукой на прощание. Остальной народ так же начинал расходиться, и через некоторое время в таверне воцарилась тишина. — Хвала богам, тишина, — вздохнула Хульда. — Эстормо, ты ещё есть-пить будешь чего? — Нет, спасибо. Я… просто пока здесь посижу, — поднял голову и изобразил для трактирщицы приятный взгляд и приятную улыбку. — Шёл бы ты спать, — добро вздохнула женщина. — Устал так, что даже улыбнуться нормально не можешь! Выходит, я действительно устал, раз она заметила фальшь моей улыбки. — Ты обещала мне дать мыла, — напомнил я. Хульда притворно ахнула и пальцами забарабанила по своей голове; затем она окликнула служанку-редгардку. — У гостя одежда немного испачкалась, — пояснила нордка. Редгардка позвала меня за собой, в подсобку, протянула кусок мыла и указала на кадку с чистой тёплой водой. — Справишься сам? — устало поинтересовалась она. Согласно кивнул головой, снял испачканную рубаху — и обнаружил, что и нижняя рубаха так же испачкалась. Сложил обе рубахи вместе, смочил теплой водой и растёр мыло по ткани. Намокшее мыло выскользнуло у меня из рук, рухнуло на пол, я поднял его, сполоснул — но затем снова упустил, на сей раз хоть оно упало в ведро. Редгардка отвлеклась от горы посуды, которую мыла, отобрала у меня испачканную одежду и принялась застирывать сама. Удивительно, как у женщин так ловко это всё получается? — Ты точно Дозорный? — вопрос служанки прозвучал как-то двояко, будто она догадывалась, кто я на самом деле. Неужели меня сдала лишь моя неумелость в хозяйственных вопросах? — А почему ты сомневаешься? — я надеялся, что мой голос вышел достаточно мягким, но в то же время эта женщина не сочтёт, что я заигрываю с ней. — Я думала, что Дозорные Стендарра более, ну, самостоятельные, что ли, — редгардка выполоскала рубаху и протянула мне. — Завтра высохнуть должно. — Среди нас много женщин, — надеюсь, мой ответ удовлетворил её. — Я первый раз в одиночку путешествую. Служанка, кажется, поверила мне — по крайней мере, вопросов задавать не стала. Ольфина принесла новую партию грязной посуды, снова одарила меня злобным взглядом, и я предпочёл трусливо сбежать из подсобки и направиться в свою комнату. — Эстормо! Обернулся на зов трактирщицы. — Ты, правда, не сердись на Ольфину — ей сейчас в жизни немного трудно, тебе Идолаф уже выложил всё, вот она и… — Да, конечно, я понимаю. Я запер комнату на ключ, стащил ботинки и штаны, остался лишь в подштаниках и, завернувшись в одеяло, задержал взгляд на побеленном потолке. Два знатных враждующих клана, один из которых поддерживает Ульфрика, за что уже начал расплачиваться. Соратница, поклоняющаяся Хирсину. Проповедник лжебога, которого ярл Балгруф считает забавным. Вайтран всё же интересный город. Кажется, стоит здесь задержаться и разузнать самые интересные тайны местных жителей. Возможно, из моего доклада Эленвен узнает много чего интересного, поставит в моём личном деле несколько положительных отметок и на шаг приблизит меня к хорошему повышению.