Из Вайтрана с любовью

Я пробыл на улице до вечера и вернулся в «Гарцующую кобылу» — поужинаю, затем ещё почитаю. Книга хотя бы позволяет мне отвлечься, не думать об Альдегунд. Может, сходить в «Пьяный охотник», и пообщаться там с ней? А если она будет не одна, а с братом? Ну и неважно — спасу её из общества этого солдафона. Заказал у Хульды пару жареных кроличьих ножек и кружку эля. — А зря ты на Альдегунд наговаривала, — напомнил я. — Приятная девушка. Трактирщица недовольно цокнула. — И чего ей от тебя надо было, раз явилась? — У неё с братом кое-какие проблемы, и я помогу ей выяснить, что там к чему. — Поосторожнее с ними, — Хульда недовольно вздохнула. — Эта Альдегунд тебе голову заморочит, сожрёт и косточек не оставит! Наверняка наговаривает в очередной раз. Нет, один раз эта женщина уже ошиблась, и больше я ей не поверю. Лучше перевести тему разговора. — Не слышала, что говорят о Винтерхолде? Хульда качнула плечами. — Вроде не взорвался, — ответила она. Не взорвался — это хорошо. Только вот интересно, эти девушки убили Анкано? Конечно, убили. Анкано — словно бешеный пёс, его следовало убить во имя всеобщего блага. — А почему тебя Винтерхолд заинтересовал? Похвастаться своим приключением в Лабиринтиане мне помешал злобный окрик. Я повернул голову на зов, а затем поднялся, ногой обвил табурет, чтобы в любой момент использовать его, как оружие. — Это ты, эльф, нашего Хеймскра в тюрьму засадил? — злобно вопрошал старый, необычайно загорелый норд. — Хеймскр оказался в тюрьме по собственной глупости, — ответил я. — И там ему самое место. — Иного ответа я от тебя и не ждал! Радуешься, небось, что твои сородичи нас под себя подмять пытаются? Помогаешь им, да? Придётся немного поиграть с этим стариком, притворно разозлиться, изобразить неполноценного. Надеюсь, у меня хорошо получится изобразить ненависть к Талмору и страх перед юстициарами, какой испытывают все неполноценные альтмеры. — Да к скамповой матери таких «сородичей»! — я расставил руки по сторонам. — Талморцы меня пришьют и, как звать, не спросят — только потому, что я на другом берегу Абессинского моря родился! Старик злобно фыркнул. — Да такое страшилище, как ты, и пришить не жалко! Слова этого норда задели меня. Да, я — не самый привлекательный мер: мои глаза находили слишком узкими, а подбородок — слишком коротким и широким. Но, несмотря на все эти изъяны, меня признали вполне полноценным — иначе убили бы ещё во младенчестве. Только вот чего норды к нашей внешности так цепляются? Многие из них сами не красавцы! — Я — не девица на выданье, чтобы тебе внешностью нравиться, — парировал я. — Если это всё, старик, то разговор исчерпан. — Нет, гад ты остроухий, не отвертишься! Думаешь, можешь у нас наших богов забирать, а? Недовольно выдохнул. Кажется, этот старик сделает всё, чтобы достать меня. — Да хоть лоб в молитвах расшибайте! Рука старика потянулась к горловине бутылки — вероятно, он сейчас разобьёт донышко и будет использовать получившуюся «розочку» против меня. Подтянул табуретку ближе к себе, надеясь в случае чего использовать её как щит. — Эй! — крикнула Хульда. — Хотите подраться — валите на улицу, а мне таверну разносить не надо! Не то стражу позову! Ольфина шепнула что-то старику на ухо, тот в ответ пробурчал что-то невнятное, развернулся и ушёл прочь. Я нервно выдохнул, плюхнулся обратно на табурет и попросил налить мне ещё кружку эля. — Ты на Вигнара внимания не обращай, он с головкой давно уже не в ладах, — успокоила трактирщица. — Да обидно, знаешь ли, — пробурчал я, протягивая деньги за выпивку. — За счёт заведения, храбрец, — успокоила Хульда. — Только расскажешь, почему тебя Винтерхолд заинтересовал? Я с улыбкой убрал золото обратно в кошель и подтянул кружку к себе. — В общем, мы узнали, что где-то в Лабиринтиане засела группа некромантов, и меня отправили выяснить, так это или нет. Лабиринтиан — это группа руин в Хьялмарке, недалеко от Морфала. В самом Морфале день у меня не задался: лошадь чуть не утонула в этих болотах, попал под дождь, промок до нитки, так ещё и повздорил с орком из Стражи Рассвета. У нас с этими ребятами отношения не очень складываются, хотя половина Стражей из Дозора сбежали. Конечно же, я не знал, как на самом деле развивались отношения Стражей и Дозорных: я просто сделал такой вывод из рассказа того противного орка в куяке и с фибулой в виде солнца на поддоспешной рубахе. — Бедненький, — посочувствовала Хульда. — Тебе в тот день вообще нельзя было больше никуда идти. — Вот я и не пошёл, — ответил я, сделал несколько глотков. — И правильно сделал: оказалось, что ещё две девушки — из Коллегии Винтерхолда — собираются туда же. Как они мне рассказали, маги нашли в руинах Саартала какой-то древний артефакт, к этому артефакту пробрался тамошний талморец, что-то с ним сделал очень опасное, и его нужно было остановить. А остановить его можно только с помощью Посоха Магнуса, который находился в Лабиринтиане. Не знаю, что там забыл этот Посох — я слышал, что последний раз его видели в Морнхолдском музее. — Может, какой-нибудь умник во время Красного Года украл, — предположила трактирщица. — Потом этот умник возомнил себя великим магом, пошёл в этот Лабиринтиан и там потерял. Я с ехидной ухмылкой посмотрел на неё. — Возможно, — согласился я. — Кстати, одна из этих девушек — Драконорождённая, Блёнвенн её зовут. Хульда оживилась. — О, так я же знаю её! С ней, небось, Лидия была? Я согласно кивнул. Надо же, как мир тесен! — Славные девочки, — вздохнула трактирщица. — Так что дальше было? — А дальше мы на следующий день пошли в Лабиринтиан. Сначала мы убили троих ледяных троллей — мерзкие твари, хоть и белые и пушистые. Хульда расхохоталась — моя шутка пришлась ей по вкусу. — После того, как мы разобрались с троллями, мы принялись обыскивать руины. Сколько там драугров — вот чисто злокрысы! И не только драугров: в одних руинах нам даже дремора попался с атронахами. Некромантов никаких, кстати, там не было, — я снова сделал несколько глотков. — А в центральных, самых больших руинах, произошло самое интересное. Дверь туда открывалась специальным волшебным кольцом — только девушки его на место вернули, как оно само поднялось, несколько раз стукнуло, и двери открылись. А перед этим на площадке появились призраки магов Коллегии, среди которых, как мне девушки сказали, был её теперь уже бывший архимаг. — А что с ним случилось? — трактирщица отвлеклась, налила кому-то из посетителей медовухи и снова вернулась ко мне. — Девушки сказали, что талморец тот его убил. Нордка недовольно цокнула. — Вот же сволочь, — пробурчала она. — Даже архимага не пожалел! — Это же талморец, — небрежно отмахнулся я, вместо «талморец» про себя сказав «Анкано». — К тому же, девушки сказали, что он крышей поехал из-за этого артефакта. — Да уж, нашли маги на свою голову! А ведь говорили все, что не к добру они туда вообще нос сунули! Вот, Эстормо, скажи, как Дозорный: лучше же, чтобы мертвецы спокойно лежали себе, и никто их не трогал? Я несколько раз кивнул в знак согласия. Хульда ещё раз отвлеклась на посетителей, а я пока мог сделать ещё несколько глотков и обдумать, как мне закончить мой рассказ. — Ну, так что дальше было в этом Лабиринтиане? — Заходим мы в первый зал и видим этих же призраков — оказывается, они потащились в эти руины за древними знаниями. Знаний там, сразу тебе скажу, особо никаких не было — кроме знаний о том, как угробить себя или товарищей. В общем, идём мы и видим — первая решётка. Поднимаем её, заходим в комнату — а там скелеты, у всех мечи или луки, некоторые ещё и магией владеют, но самое страшное, что там было — это костяной дракон. Трактирщица с удивлением смотрела на меня; мой рассказ, кажется, привлёк внимание и других посетителей; кто-то решил угостить меня выпивкой в обмен на рассказ о том, какой этот дракон был ростом, и как удалось победить всю эту ораву нежити. — Скелеты дохнут быстро, — пояснил я, делая ещё несколько глотков. — Хочешь — на землю повали и растопчи, хочешь — факелом ударь, знаешь простенькое заклинание пламени — им обдай как следует. Со скелетами-магами было посложнее — но у Лидии был зачарованный на урон огнём меч, и она разделывалась с ними. А Блёнвенн разбиралась с драконом-скелетом. — А какой он был, этот дракон-скелет? — поинтересовался кто-то из посетителей. — Не слишком большой, — ответил я. — До потолка точно не доставал, но и взлететь не мог. И не дышал ни льдом, ни огнём — по крайней мере, я этого не заметил. В общем, я только поубивал всех скелетов и собрался помочь девушке, как она ударила дракона каким-то мощным огненным заклинанием, затем Крикнула огнём же — и тот рассыпался на косточки! Норды презрительно зафыркали — посчитав, что раз с костяным драконом управилась хрупкая бретонка, то они, все такие суровые воины, уж точно управятся! — Ну, первый маг из шести в том зале погиб, — указал я. — А дальше было ещё хуже. Оказывается, этот Лабиринтиан в древности был каким-то очень важным центром Драконьего Культа — потому там столько нежити и обитало. — А ещё говорят, что во время Имперского Симулякра там часть Посоха Хаоса упрятали! — похвастался знаниями здоровый черноволосый норд, сидевший за одним столиком с загорелой имперкой. — Так что дальше, ты говоришь, было? — А дальше мы спустились ещё ниже, и услышали чей-то голос — такой хриплый и противный, что до костей пробирает, и говорил на непонятном мне языке. Драконорождённая, впрочем, этот язык откуда-то знала, и ответила ему. Потом она, правда, на тамриэлик перешла и сказала, что ей Посох Магнуса нужен. Этот голос рассмеялся — так противно и злобно, будто сам Мерунес Дагон или Молаг Бал, и говорит, — я намеренно состроил злобную рожицу, притворно нахмурился, — «Так приди и возьми его, как воин!» Мои слушатели довольно переглянулись и снова замерли в ожидании того, как я продолжу рассказ; бард даже заиграл какую-то быструю, неизвестную мне мелодию, надеясь, что угадает настроение моего рассказа. — И на нас снова набросилась нежить, — продолжил я. — Сначала — обычный драугр, Лидии на один удар оказался. А потом из-за морозной стены выскочил призрак в древних доспехах, с морозным мечом. Блёнвенн Кричать не могла — а разговор каким-то образом вытянул из неё магические силы, её только на слабенькую огненную стрелу хватило. И тут я поджёг этого призрака, и он в прах и рассыпался. Затем я расплавил ту морозную стену, мы попали в другую камеру — полную драугров! Ползли изо всех щелей, точно крысы! А тот голос смеётся, говорит что-то, у нас с Блёнвенн магические силы будто вытягивало, хорошо, что у неё лук был, а у меня — эта булава! Норды снова презрительно зафыркали. — Ну вот, а вы, эльфы, говорите — «магия», «магия»! — отозвался один из них. — Нет ничего лучше старой доброй стали! — Старая добрая сталь хороша против живых, — парировал я. — А у Блёнвенн лук-то не обычный, а двемерский, да ещё и зачарованный. Моя булава так, кости драуграм только ломала, но не убивала. А как восстановились у нас с ней магические силы — так сразу веселее дело пошло! В самом низу той камеры, к слову, дымки жили, а против них обычное оружие вообще никак не помогает. Давно, кстати, себе серебряное что-нибудь купить хочу — хотя бы кинжал. Никто не знает, где в Вайтране можно прикупить такой? — Заходи ко мне в «Дом Воительницы», — отозвалась Адрианна. — Может, подберёшь себе что. Я сделал ещё несколько глотков и продолжил рассказ: — А потом нас остановила огненная стена, из которой вылезло огненное привидение! — Врёшь, эльф! — крикнул кто-то в толпе. — Не вру. Вернётся Лидия — спроси у неё, — парировал я. — Специально возьму — и спрошу! Ну, и что ты с этим огненным привидением сделал? — Заклинанием потушил, — гордо ответил я. — И мы спустились ещё ниже и сражались с призраками воинов и даже собак. Отряд тех магов всё редел и редел — а мы всё ещё оставались живы. В одной из комнат с нами — вернее, с Блёнвенн — опять связался тот голос, велел ей к исписанной какими-то символами стене подойти. В ловушку заманивал. Хорошо, что Лидия вовремя драугра заметила и убила его до того, как тот подняться успел! — А что это за голос был? — спросила хозяйка «Дома Воительницы». — Сейчас доберусь до него — сначала расскажу, как мы сразились с целой толпой скелетов, драугров-магов и атронахов! Я снова сделал несколько глотков, бард решил отложить лютню в сторону и взялся за барабан, принялся отбивать на нём напряжённый ритм. — Сначала мы надеялись затаиться в тенях — думали напасть на них неожиданно, но нас заметили. Блёнвенн призвала дремору-керла, окутала Лидию каким-то заклинанием, сама магией отстреливалась из-за соседней колонны, я прикрывал её. Последнего драугра-мага уложил я своим заклинанием. Дальше мне следовало начинать врать — потому что на самом деле в бою с драконьим жрецом я участия не принимал. Хотя, зачем? Можно сказать, что я убил двоих магов-призраков, Лидия спряталась в тенях с луком и прикрывала подругу, а сама Блёнвенн заколола этого нордского лича мечом. О том, что меч был даэдрическим, я умолчу — скажу, что просто зачарованный. — Потом мы спустились на самый нижний уровень. Тех магов оставалось уже лишь трое — и знаете, что Савос Арен сделал со своими друзьями? Убил их. Превратил в призраков. И заставил поддерживать стену вокруг драконьего жреца. Норды ахнули от возмущения. — Тех двоих несчастных я освободил — надеюсь, их души теперь упокоились с миром. — Подожди. Значит, тот голос драконьему жрецу принадлежал? — поинтересовалась имперка. — Да. Блёнвенн взяла у Лидии её меч и направилась к этому жрецу. Жрец направил на неё луч своего посоха, она едва заслонилась оберегом — но оберег из-за удара разбился. Блёнвенн снова защитилась оберегом и с мечом наизготове подходила к этому личу. А затем вонзила клинок в то, что осталось от его тела. Сначала вспыхнула его одежда, а затем и он сам рассыпался в пепел, оставил нам лишь маску, посох, металлический обруч и металлические наплечники. Присутствующие принялись перешёптываться и переглядываться, а я наконец допил свой эль и мог заканчивать разговаривать как простолюдин. Только вот я начинаю ловить себя на мысли, что мне нравится так разговаривать, нравится быть Дозорным Стендарра — даже нравится ругать Талмор. Я одёрнул себя, пытался сорвать эту проклятую маску, отделить её от себя настоящего. Да, я должен немедленно разграничить себя настоящего — талморского юстициара, желающего сделать хорошую карьеру, от неполноценного альтмера-Дозорного, которым притворяюсь. Час ещё не поздний, я могу прогуляться до «Пьяного охотника», вдруг там компания лучше, и вдруг я смогу увидеть там Альдегунд… Я выглянул в окно: нет, уже стемнело, на улице может быть опасно. Да и народ не хотел отпускать меня, требовал рассказать, как я убил фалмера, угощал и выпивкой, и закуской… Бард запел нордскую песенку про фермера и ворону*, её мотив вползал в мой опьянённый элем разум, я уже едва различал, что происходило вокруг меня. Впервые в жизни приложился к медовухе — и нашёл её не столь отвратной, как считал. Необычная такая смесь сладкого и горького. — Шёл бы ты в Соратники! — предложил кто-то. — И ничего, что ты эльф! — Так у них Атис есть! — добавил кто-то. — Будет ещё и Эстормо! Норды рассмеялись, я смеялся вместе с ними. — Представляю рожу Вигнара! — зачем-то произнёс я, мужчины довольно загудели. Когда и как я добрался до кровати, я не запомнил. Следующее утро я встретил головной болью и тошнотой. Ауриэль, никогда я раньше так не напивался! Худшее, что со мной происходило — лёгкий туман в голове после пары бокалов крепкого вина. Зачем я вчера так пил? Не мог удержаться от дармовой выпивки, хорошо хоть, что заедал жареными колбасками. Выпил немного зелья и снова лёг на кровать — дождусь, пока оно подействует и снимет головную боль. Надеюсь, я вчера не сболтнул ничего лишнего… Нет, вроде не взболтнул. Только рассказал, как я с девушками побывал в Лабиринтиане, как убил фалмера, как сражался с вампирами… Впрочем, рассказывать мне пока что больше и нечего, настолько моя жизнь была скучна и однообразна: бесконечная писанина, беготня по мелким поручениям Анкано, опять бесконечная писанина, отправка его отчётов в посольство, доставка свежей оперативной сводки в Винтерхолд — и всё под прикрытием Дозорного Стендарра или странствующего мага. Ничего. Если я успешно выполню это задание, получу новое — возможно, не менее интересное. А там, глядишь, и повышение дадут. Повышение в звании, повышение жалования, повышенная оплата успешно выполненных опасных для жизни заданий. Только на что я смогу потратить эти деньги? Часть, разумеется, я отошлю домой, на Алинор — пусть мать с отцом знают, что их сын жив, добивается успехов в службе и помнит о тех, кто дал ему жизнь и образование. А что делать с теми деньгами, что останутся при мне? Допустим, я смогу позволить себе питаться не в столовой посольства, а в приличных заведениях Солитьюда. Но не буду же я каждый вечер ездить в город, да и в посольстве кормят весьма недурно! Потратиться на ювелирные изделия? Дозорные Стендарра могут позволить себе лишь простенькие серебряные кольца или ожерелья, а юстициарам по уставу не положено носить с формой какие-либо украшения, исключение делается лишь для обручальных колец. В гражданское мы переодеваемся лишь только когда этого требует прикрытие. Книги? А у меня будет время их прочитать? А если меня переведут в Винтерхолд? Там, говорят, очень большая библиотека, даже на альтмерский век хватит. Хороший зачарованный кинжал из стекла взамен табельного? Да, хорошая идея. Через силу поднялся и посчитал деньги. Потратил вчера я немного, просто с непривычки такое количество выпитого быстро опьянило меня. Сейчас позавтракаю и подумаю, чем заняться сегодня. И не помешает, пожалуй, побриться. Я вышел в общий зал, попросил Хульду как и обычно дать мне что-нибудь из остатков вчерашней еды. На сей раз мне перепал жареный картофель и кролик; трактирщица посоветовала мне выпить чай из эльфийских ушей, сказав, что от похмелья он хорошо помогает. — И кто догадался так эту траву назвать? — сокрушался я. Нордка качнула плечами. Нет, ну правда же — глупое название! Какую больную фантазию нужно иметь, чтобы назвать так это растение? Совсем ведь на ушную раковину не похоже! Похмелье действительно прошло на удивление быстро. После того, как я привёл себя в порядок, я решил немного прогуляться по городу в надежде, что головная боль на свежем воздухе пройдёт быстрее. Я поднялся в Ветреный Район — всё не могу налюбоваться этим молодым цветущим деревом, которое, как мне объяснили, призвано стать новым Златолистом, посвященным богине Кинарет дерева. Материнское дерево растёт в пещере где-то в Истмарке, паломница-босмерка, встретившаяся мне в городе, посоветовала как-то съездить туда. В Истмарк пока что я не собирался — жизнь мне слишком дорога. Даже самая красивая природа не стоит риска для жизни. На лавочке напротив Йоррваскра я заметил Альдегунд — и тут же направился к ней. Это — небывалая удача, мой шанс, зачем же упускать его? Вдруг я всё же смогу заинтересовать эту девушку? Читает что-то — надо постараться быстро заглянуть на страницы этой книги, возможно даже, получится поддержать разговор. — Доброе утро, миледи, — с улыбкой поздоровался. Нордка подняла голову, улыбнулась в ответ; я набрался смелости и присел рядом. Запах её духов снова сводил меня с ума, хорошо, что она пока что поглощена чтением и не смотрит на меня — иначе я бы снова утонул в её глазах. — Вы интересуетесь алхимией? — спросил я, заглянув в книгу. — Да. Это очень полезная для женщины наука, — Альдегунд закрыла книгу и повернулась ко мне. — Для Дозорного, я думаю, тоже. Алхимиком, надо признать, я был не лучшим, да и с момента завершения обучения наверняка позабыл практически всё. Зельями нас всё же снабжали исправно. — Да, разумеется, — соврал я. — Ваши духи… позвольте предположить, что вы изготовили их сами? — Да, вы правы, — согласилась нордка. — Мой брат… пока что поддерживает это увлечение, и заказывает мне необходимые ингредиенты. Да и без моих знаний ему пришлось бы ещё и Аркадии платить за зелья. — Кстати о нём, — напомнил я. — Если он вас пугает или вам неприятна его компания, пожалуйста, приходите ко мне. Альдегунд вздохнула. — Вы так добры, — заметила она. — Но я не хочу, чтобы вы пострадали из-за меня. — Вы обещаны другому? Глупый вопрос. Почему я вообще интересуюсь этим? Конечно, такую красивую молодую женщину наверняка уже пообещали какому-нибудь богатею! — Простите, это был глупый вопрос, — тут же извинился я. — Вы не обязаны отвечать на него. Просто я в этом городе мало кого знаю, по вечерам хочется с кем-нибудь поговорить, но Фаренгар — невозможный человек, а Хульда занята с другими клиентами, да и о чём с ней поговорить можно, я не представляю. — Вы любите поэзию? — неожиданно спросила нордка. Я обрадовался, надеялся, что хотя бы один вечер я проведу в приятной компании, хотел ответить утвердительно — но склонившаяся надо мной тень и раздавшийся за тем жесткий голос помешали мне: — Альд, что этот эльф делает рядом с тобой? Тот норд-легионер, брат Альдегунд, очевидно, соизволил вернуться к своей сестре и испортить ей настроение. Харальд прожигал меня полным ненависти взглядом, затем повернул голову на сестру. — Я прошу прощения, — я поднялся с лавочки. — Но разве в Скайриме женщина не может разговаривать, с кем пожелает? Норд почти вплотную подошёл ко мне. Казалось, сейчас со всех сил толкнёт меня, а затем захочет избить. — Харальд, пошли домой, — попросила его сестра. — Ты ведь уже решил с Кодлаком все вопросы? Альдегунд потащила своего брата прочь, затем повернула голову назад, одарив меня грустным взглядом. Несчастная. Терпеть такого грубияна! Я присел на лавочку, подпёр лоб руками, пригладив волосы назад. Может, выехать за город, прокатиться немного, развеяться?.. В голову пришел вчерашний подслушанный разговор стражников. Лоркалин разговаривал с ярлом. Ярл собрался предложить моему коллеге взятку, тот либо отказался, либо не выполнил условие сделки. Возможно ли, что Лоркалина убили люди Балгруфа как раз за это? Исключать нельзя. Но как это проверить? Ещё раз съездить туда, обыскать как следует ту поляну? Всё же в бою случается всякое, можно недосмотреть и не подобрать стрелы и арбалетные болты, сломать меч… Да, я съезжу туда, заодно и развеюсь. А книжка о фалмерах подождёт. Я вернулся в таверну, заколол волосы в хвост, надел капюшон, положил в сумку кинжал и закутался в плащ; на рынке я купил хлеба и небольшой кусок сыра, вышел на улицу, оседлал коня и, сказав, что вернусь к вечеру, выехал на дорогу и пустился вскачь по дороге, повернул в сторону Винтерхолда и поскакал по дороге мимо ферм. Возле невысоких скал я свернул с дороги, обогнул пригорок, остановился и спешился. Место поклонения Талосу на первый взгляд оставалось всё таким же, разве что ветер сдул завядшие цветы с жертвенного стола. Взглядом я окинул поляну: что должно мне напомнить о произошедшей здесь битве? Где лучше искать разбросанные стрелы? В зарослях кустарников — раз. Возле невысоких елей — два. На самом алтаре — три. Нет, складывать стрелы на алтарь глупо. А класть туда сломанные кинжалы, мечи или щиты, как мне кажется, неподобающе. Надо было выучить заклинание телекинеза, оно бы сейчас мне здорово пригодилось! Не пришлось бы лазить по этим зарослям! Я забирался в заросли, становился на землю на четвереньки, ощупывал землю в надежде найти что-нибудь. Под деревьями — ничего. В кустарниках — тоже. Возле небольших пока ещё елей рука нащупала что-то твёрдое, я обхватил находку; под кожу вонзилось что-то острое, я одёрнул руку, на ладони выступили капли крови. Выругался, спустился к речке, промыл рану водой и прочёл заклинание лечения, исцелив порез. Эх, знал бы — взял перчатки… впрочем, я бы много чего взял, если бы знал, что именно меня ждёт. Умнее в следующий раз буду! Вернулся к елям и снова принялся осторожно ощупывать почву. Рука наткнулась на что-то округлое, похожее на рукоять меча; я поднял руку и принялся разглядывать находку: обломанный короткий меч, каким обычно вооружаются имперские легионеры или стражники Солитьюда и… Вайтрана? Может, всё-таки мятежники раздобыли такие мечи в боях? Клеймо успело покрыться тонким налётом ржавчины, но если мне удастся почистить клинок — смогу узнать, где был выкован этот меч. Что же, книга о фалмерах действительно подождёт. Я завернул обломки в тряпку, перекусил, снова взобрался в седло и поехал обратно в город. Стражники нехорошо косились на меня, будто бы провожали до самых ворот, а возле самой таверны меня подкараулил Кай Галлий. — Я уже боялся, что ты из города слинять решил, — с усмешкой заметил командир стражи. — Только вот что тебя на природу понесло? — Проветриться решил, — соврал я. — Неужели это запрещено? — Нет, но если бы на тебя дикие звери напали? Претензии Галлия казались мне странными, необоснованными: я не давал подписку о невыезде из Вайтрана, всё ограничивалось устным обещанием не покидать город до небольшого судебного разбирательства. «Не покидать город» обычно обозначает «не уезжать насовсем» либо же «уезжать дольше, чем на сутки». — Я только до речки проехался — и обратно, — снова соврал я. Командир стражи ехидно поднял бровь. — Ты, часом, не рыбак? — Если потребуется — и рыбак, и охотник. — Ладно, можешь идти, — заявил имперец. — Только в следующий раз всё равно так далеко не уезжай. Захочешь проветриться — вокруг города круг сделай, чтобы мои ребята, если что, тебе на помощь пришли. Забота о моей персоне показалась мне странной. С чего это Галлию так беспокоиться за меня, простого потерпевшего в заурядной уличной драке? — Капитан Галлий, а когда вы устроите… разбор нашего с Хеймскром дела? — поинтересовался я. — Мне всё же ещё пару пещер осмотреть в округе не помешает, а вы меня задерживаете. — У тебя же нога больная, — напомнил Галлий. — Вот и отдыхай, лечись. Куда торопиться-то? — Деньги-то закончатся рано или поздно. Имперец усмехнулся. — Хульде дров нарубишь или ещё чем поможешь — она тебе сутки постоя подарит и накормит чем-нибудь. — Так всё же? — не унимался я. — Пару дней точно. Пару дней — растяжимое понятие, но, надеюсь, Галлий имеет в виду именно «два дня», и не больше. Я попрощался с имперцем и нырнул внутрь таверны. Приветственно махнул Хульде и Садии рукой и снова закрылся в своей комнате: постараюсь очистить найденный мной обломок меча от ржавчины. Нет, с походным набором для чистки оружия пока что лучше не лезть. Схожу на базар, поищу уксусную кислоту и замочу на сутки, а завтра немного протру ветошью. Кислота не должна быть так уж дорога, а какой-нибудь таз одолжу у Хульды. Уксусная эссенция нашлась у Аркадии, которая уступила мне её в качестве оплаты за доставку морозной соли, а металлический таз я одолжил на кухне. Кислота будет вонять — возможно, лучше выйти на задний двор. Спрячу где-нибудь этот таз, накрою деревяшками, а завтра с утра посмотрю, что получилось. С другой стороны, меня могут заметить, обнаружить мою находку и украсть — так что лучше всё-таки делать это в своей комнате. Открою окно, накрою таз крышкой и заверну в простыни. А потом что, я должен буду на грязном белье спать? Во-первых, это отвратительно, а во-вторых, будет выглядеть подозрительно, как мне кажется. Лучше просто поставлю возле открытого окна. Как и всегда, я закрылся на ключ, затем открыл окно в своей комнате, разложил обломки меча на дне таза и откупорил бутылку. Запах ударил мне в нос, казалось, начинал разъедать глаза, я подвинулся ближе к окну и лишь тогда вылил уксус, а затем поспешно накрыл всё крышкой. К вечеру в комнате становилось прохладнее, я боролся с желанием закрыть окно — но тогда мне придётся терпеть запах. Пришлось закутываться в одеяла, но державшие книгу руки всё равно мёрзли. От чтения меня снова отвлёк стук в дверь. Я нехотя поднялся, положил книгу на стол и направился встречать посетителей. Открыл дверь — и увидел у себя на пороге Альдегунд. — Кажется, вы говорили, что вам одиноко? — напомнила она. Я небрежно бросил одеяло на стул, поправил одежду и пригласил девушку войти. — Простите за запах, — заранее извинился я. — Я… поймал сегодня немного рыбы и решил её… замариновать. Пожалуйста, присаживайтесь. Нордка присела за стол. Я тем временем аккуратно свернул одеяло и уложил его в угол кровати. — Желаете вина? — спросил я. — Нет, не стоит, — Альдегунд кокетливо опустила голову. — Спасибо. Эстормо, я хотела вам кое-что ещё рассказать о моём брате… Недовольно вздохнул. Не хватало ещё мне выслушивать об этом грубияне и солдафоне! Пусть хотя бы на один вечер забудет о нём. — Прошу, не надо о вашем брате, — присел рядом, положил свою руку поверх её. — Не портите себе настроение. Нордка добро улыбнулась, ненароком высвободилась, затем будто бы ненароком бросила взгляд на книгу. — Вас интересуют фалмеры? — поинтересовалась она. — Да, очень, — немного слукавил. — Не верится, что целая раса меров с богатой культурой могла деградировать до… столь мерзких существ. — Может, их культура не была столь богатой — иначе почему не сохранилось никаких фалмерских руин? Никогда не понимал трепетного отношения к руинам. Это ведь просто старые развалины, порой кишащие нежитью. Ещё и прекрасное место для бандитских лагерей. На месте нордов я бы разрушил все строения снежных эльфов, чтобы затем использовать камень в строительстве. — Норды могли разрушить все их постройки, — предположил я. — В том же Сиродиле айлейдские города прекрасно сохранились, хотя неды могли бы разрушить их — после всей боли, что айлейды причинили людям. Да и двемерские города в Скайриме целы, как и руины времён драконьего культа. Разговор вот-вот зайдёт в тупик — к тому же, Альдегунд, как нордка, будет предвзято относиться к снежным эльфам. О том, во что эта раса превратилась, впрочем, я и сам невысокого мнения — да и те древние снежные эльфы, должно быть, совсем лишились рассудка от отчаяния, раз подались искать утешения у двемеров, слывших коварными безбожниками. — Либо же они вели кочевой образ жизни? — предположил я. — Как эшлендеры, к примеру. — Вряд ли. В «Песнях Возвращения» упоминаются их города. «Песни»… Неужели варвары-норды оказались способными к литературе? Те же дикари-эшлендеры передавали свои песни устно в течение множества поколений, неужели люди оказались в этом отношении совершеннее их? — Не читали? — нордка невинно захлопала глазами. — Упустил, к сожалению, — добро усмехнулся. — Это поэтический эпос? — Нет, прозаический. Истории о переселении предков нордов из Атморы. — А поэзия у нордов ведь есть? — Да, конечно. Не столь изящная, как у бретонов, имперцев или альтмеров — но, на мой вкус, мягче на слух, чем данмерская. Я снова состроил удивлённый взгляд. Конечно, если Альдегунд из богатой и уважаемой семьи, то ей наверняка дали хорошее (по мере возможностей) образование… Но что она так смело поэзию разных народов сравнивать будет, я даже не предполагал. — Не думал, что мои знания о художественной литературе столь скудны, — снова добро усмехнулся. — В последнее время читал только… документальные источники, которые были бы связаны с моей работой. Сами понимаете, знания о том, как убивать драугров, оборотней и других чудовищ, нам жизненно необходимы. И я не соврал в этом: художественной литературы я в принципе за свою жизнь прочёл не слишком много, а с момента приезда в Скайрим я только и знал, что читал путеводители, бестиарии и составленные руководством инструкции. Нордка позволила себе несколько смешков. — Да мне и самой порой очень хочется прочесть хорошую книгу, — ответила она. — Недавно дяде прислали сборник эшлендерских стихов — надеюсь, когда-нибудь доберусь до них. — Ваш дядя — книголюб? — Да. Наверное, это передалось мне от него, — приятная улыбка так и не уходила с лица Альдегунд. Девушка с кокетливой усмешкой опустила глаза. — А вы не могли бы… — я подбирал нужное выражение, которое не выдало бы меня, и в тоже время не обидело нордку… — рассказать мне о нордской поэзии? Наверное, она вся сплошь героическая. — Конечно же, нет. Есть и любовные баллады, и сатирические, и даже хулительные стишки. В стародавние времена, говорят, воины даже забавлялись тем, что перебранивались друг с другом короткими висами. Никогда не думал, что нордская культура может быть столь богатой — как и все мои сородичи (и не только) я считал северян варварами и почти дикарями, многие из них будто бы намеренно подтверждали этот образ. За эти несколько дней моё мнение начало трещать по швам, а Альдегунд вообще вот-вот его вдребезги разобьёт! — Ох уж это общественное мнение о расах, — шутливо сокрушался я. — Нордов варварами всегда выставляли, а они в старину, оказывается, даже бранились стихами. А нордские баллады — какие они? Альдегунд добро улыбнулась, зачем-то поднялась, подошла к окну и принялась читать по памяти:

— Я знал хорошо этот царственный лес, Что рос вдалеке у фьорда. Там пышный навес до самых небес Деревья раскинули гордо. Деревья там гордо раскинули сень. Звались они липой да ивой. Там зверь благородный, чье имя — олень, С ланью играл боязливой**…

Я подошёл к ней, слушал, как она читает эту балладу с каким-то странным наслаждением. Её голос растворялся в моём сознании, я тонул в её глазах, в аромате её духов. И почему мы сейчас сидим в дешевой гостевой комнате, а не в городском парке или зале дворца или богатого дома? Я обхватил сначала её плечо, затем обвил талию и, наконец, прильнул к её губам. Альдегунд ответила на поцелуй, вплетала свои пальцы в мои волосы, я руками изучал её фигуру. Не в силах бороться с собой, я нащупал завязки на её платье… Нордка неожиданно отстранилась. — Вам было неприятно? — боязливо спросил я. — Нет, что вы, — Альдегунд подняла голову, снова утопила меня в своём взгляде. — Но для большего, боюсь, мы с вами недостаточно знакомы. Кого-нибудь другого это, возможно, не остановило бы, кто-нибудь другой продолжил бы начатое, овладел этой женщиной и силой… Но я, талморский юстициар, чистокровный альтмер, разве имею право уподобляться каким-нибудь варварам? Нет, я должен сдержаться. Тем более что лишние проблемы ни с законом, ни с её братом мне не нужны. — Конечно, — убрал руки с её талии. — Простите меня. — Мне пора идти, уже поздний час. Харальд начнёт волноваться. Девушка подхватила свой плащ и направилась к двери. Я лишь провожал её взглядом. — Мы сможем ещё увидеться? — спросил я. — Конечно. Завтра вечером Харальд ведь уезжает, — напомнила она и нырнула за дверь. Точно, я же обещал осмотреть их дом. Чуть не забыл. Завтра вечером я обязан покончить с этим помешательством, обязан выбросить эту женщину из головы, обязан… Руки дрожали, сердце колотилось, как бешеное, от приливающей крови члену становилось тесно в штанах. Проклятое отсутствие личной жизни скоро добьёт меня. Сегодня хоть на благородную нордку позарился, а завтра что? К шлюхам пойду? Сам себя удовлетворять начну? И то, и другое отвратительно и недопустимо. Выпил вина прямо из горла, выскочил на улицу, добежал до бьющего прямо из стен ручья и подставил голову под ледяную струю. Вода затекала под воротник, капала на спину, неприятно охлаждала тело, забивалась в ноздри, приходилось хватать воздух ртом… — Глупый эльф, простынешь, — услышал я чьё-то недовольное бормотание. В мыслях послал «советчика» к даэдротам.