Из Вайтрана с любовью

Я вернулся в таверну, ёжась от холодного ветра, прошмыгнул мимо посетителей на кухню в поисках сухого полотенца. В голове от выпитого вина уже шумело, всё вот-вот, казалось, начнёт кружиться. — Эстормо? — голос Садии на мгновение сбил меня с толка. — Почему ты мокрый такой? — Потому что намочился, — пробурчал я. — Есть полотенце? Редгардка недовольно вздохнула, нырнула в подсобку, схватила сухое светлое полотнище и протянула мне. — Возьми, просушись как следует, — посоветовала она. — Не то простынешь. Отчего-то я решил приглядеться к этой женщине внимательнее — и моё внимание привлёк шрам на её лице. Откуда он мог взяться? — Извини, а откуда этот шрам? — Потом расскажу, а сейчас работать надо. Можешь пока здесь посидеть, возле очага. Садия схватила со стола поднос, заставленный едой, и вернулась к посетителям, а я решил вернуться в свою комнату — чтобы не мешаться поварихам и не терпеть их недовольные взгляды. Я снял промокшие рубахи, как следует протёр волосы полотенцем, затем набросил его на голову и закутался в одеяло. Тело успокоилось, мысли пришли в порядок. Подобрал со стола книгу, призвал огонёк и принялся за чтение — благо, что осталось немного: завтра-послезавтра, возможно, я верну Фаренгару книгу. Впрочем, нет. Завтра с утра мне предстоит оттирать найденные обломки меча от остатков ржавчины, а затем — поход по оружейным лавкам. Когда шум в зале стих, я решил выйти из комнаты — просушусь ещё раз возле очага, а потом спать пойду. Накинул на плечи плащ — чтобы хоть сколько-то прилично выглядеть и открыл дверь. Последние посетители ещё не разбредались, я прошёл мимо них и сел на лавку возле огня, не обращая ни на кого внимания. Тепло очага вот-вот разморит меня, я боролся со сном изо всех сил… — Эстормо! — Хульда изо всех сил трясла меня за плечи. Кажется, я всё-таки задремал. Я открыл глаза и повернул голову на трактирщицу. — И чего ты в этой Альдегунд-то нашел? — недовольно вопрошала она. — Впрочем, не говори, понятно всё с тобой. Вы, мальчики, вечно на всё яркое бросаетесь. Недовольно зарычал. Нравоучения Хульды начинают мне надоедать. Какое её дело, с кем я общаюсь? Трактирщица, к счастью, уловила моё настроение и больше не лезла, а я, не снимая с головы полотенце, вернулся в свою комнату, закутался в одеяла и заснул. Утром я проснулся от ощущения того, что мой нос немного заложило. Было ещё достаточно рано, солнце только-только поднималось из-за горизонта. Я доел остатки вчерашнего сыра и хлеба, нашёл в сумке ненужную тряпку и одолжил на кухне щётку для посуды. Надеюсь, обломки клинка пролежали в уксусной эссенции достаточно времени. Открыл крышку. Отвратительный запах снова ударил мне в ноздри, избавил от заложенного носа. Сама жидкость потемнела, в ней даже можно было разглядеть мелкие частички ржавчины. Я вылил эссенцию в окно, брезгливо вытащил из таза обломок, протёр рукоять тряпкой, обхватил более уверенно и, взяв в руки щётку, принялся счищать остатки ржавчины. Постепенно возле гарды всё более чётко проступало клеймо, похожее не то на крылья какой-то бабочки, не то на… буквы даэдрического алфавита? Будто бы в желании показать наличие у себя и образованности, и фантазии художника, мастер прислонил две буквы «Айем» спинами друг к другу. Я вырвал из походного блокнота лист бумаги, прислонил к металлу и угольком обвёл найденный мной символ. На других обломках меча я не нашёл ничего похожего на клеймо, завернул находку в тряпки и под матрац — предъявлю Эленвен в качестве единственной улики, приложу к отчётам. Только вот надо ещё и зарисовать, где я нашёл эти обломки и объяснить, почему я не заметил их, когда первый раз осматривал место… Но ведь никому не обязательно знать, что я нашёл их только сейчас. В отчёте я написал только, что нашёл Лоркалина и его солдат мёртвыми в пещере Мерцающий Туман и что обстоятельства их смерти подозрительны и требуют выяснения. И напишу, что обнаружил улику при более детальном осмотре места происшествия и прилегающих к нему территорий. Осталось только подробный план той местности составить. И для этого придётся вернуться туда. А чтобы всё выглядело менее подозрительно для Галлия… Какое ему вообще дело до того, куда я езжу на прогулку? Расчесался, положил блокнот и уголёк в сумку, заколол волосы в хвост, надел капюшон, на всякий случай взял с собой плащ и направился к выходу. — Я ненадолго, — предупредил Хульду; та в ответ кивнула. Выскочил на улицу, обогнул торговую площадь, вышел за городские ворота и направился в конюшни, а оттуда поскакал к святилищу Талоса. Я делал вид, что просто наслаждаюсь природой и хорошей погодой, едва сдерживался от того, чтобы не пустить лошадь в галоп, пока на меня смотрели патрулирующие дорогу стражники. На вершинах гор я заметил тёмные облака — как бы не полил дождь! Миновал ферму и свернул с дороги, проехал мимо пещеры, обогнул скальный массив и спешился. На ходу вытащил из сумки блокнот с угольком и принялся зарисовывать план святилища. Площадка. Спуск. Подъем на другую площадку — где, вероятнее всего, и притаился Лоркалин со своими солдатами. Статуя Талоса возле самой скалы, рядом с ней — жертвенный стол. В тринадцати шагах от жертвенного стола — две большие ели и несколько маленьких, в траве возле них я и нашёл этот меч. Небо затягивало тучами, до меня донёсся порыв холодного ветра. Работаю. Продолжаю работать. Нужно закончить уже здесь, и больше не ходить к этому святилищу, пока однажды не навлеку на себя подозрения. Царапины на елях так и не закрылись полностью — отмечу их на плане. Примятые кусты потихоньку расправлялись, но сломанные ветви, разумеется не исчезли — тоже отмечу их. Вот остатки вдавлений на земле. С неба упало несколько первых капель дождя. Сейчас, ещё немного. Несколько пометок. Холодные капли всё чаще попадали на накидку, кожа чувствовала их холод, я чуть не вздрагивал от ледяного прикосновения. Я побежал к лошади, вытащил плащ из подсумка, накинул на плечи, вздобрался в седло и бросился к мощёной каменной дороге. Дождь усиливался, ветер казался мне совсем ледяным, грязь из-под конских копыт летела во все стороны — надеюсь, я не испачкаю одежду и голенища сапог. Я подгонял своего коня всё сильнее, ветер и дождь неприятно хлестали мою кожу, я начинал дрожать от холода, но когда я подъезжал к городу, дождь утихал. Ну вот. Я промок до нитки, всё-таки запачкал голенища сапог и подол плаща — а дождь уже прекратился! Что же, перед тем, как вернуться в «Гарцующую кобылу», стоит зайти в «Дом воительницы» и посмотреть на клеймо, которым пользуется Адрианна. Женщину-кузнеца дождь будто бы не смутил, она лишь сейчас приказала своим помощникам тушить огонь в печи и заносить инструменты. Я зашёл внутрь, где за прилавком стоял тот здоровый черноволосый норд. — Надумал себе кинжал присмотреть, Дозорный? — дружелюбно позвал он. — Вот, смотри, что у нас есть. Норд открыл мне витрину, где лежала парочка кинжалов и короткий меч. Я взял в руки меч, делал вид, что изучаю его клинок на предмет зазубрин — а сам приглядывался к клейму. О, боги… — Не нравится что-то? — боязливо спросил продавец. — Интересное клеймо, — оправдался я. — Бабочка какая? Намеренно состроил глупую улыбку. — Если бы, — вздохнул норд. — Даэдрические буквы. Вроде как, по её имени. По её имени… «Адрианна» — как раз первая «А», «Айем». — Она Адрианна… — Авениччи. Дочка управителя, каким странным тебе бы это не показалось. «Адрианна Авениччи». «А. А.». Две «Айем». Значит, клинок был выкован в Вайтране, и его владелец, скорее всего, служит (или служил) в вайтранской страже. — Я ещё, пожалуй, подумаю, — дружелюбно улыбнулся, вернул меч на витрину и вышел на улицу. Адрианна Авениччи. Две «Айем». Как я сразу не догадался, что имя кузнеца, использующего это клеймо, начинается на «А»! Дурень. Бездарь. Как можно было сразу не догадаться — к примеру, после того, как услышал, что Балгруф приглашал Лоркалина к себе на ужин! Завтра же уберусь из этого города. Направлюсь в Фолкрит, к Рунилу. Дождусь, пока он не разберётся с телами Лоркалина и его солдат. И оттуда уже вернусь к Эленвен, в Солитьюд, и расскажу ей всё. Расскажу, что ярл Балгруф виновен в смерти двоих юстициаров и троих солдат армии Альдмерского Доминиона. Расскажу, что ярл Балгруф — еретик, не соблюдающий Конкордат Белого Золота. Я уныло брёл по центральной улице, безразлично пробрался сквозь толпу на рыночной площади и с таким же безразличием пересёк порог «Гарцующей Кобылы». Трактирщица и её работницы жалостливо смотрели на меня, но не решались произнести ни слова. Я плюхнулся на скамью возле разожженного очага, снял плащ, положил его рядом с собой. — Да ты промок весь, взял бы себе горячего вина со специями, — посоветовала Садия. Вина. Со специями. Хорошая идея — может, вино хоть немного успокоит меня. — Давай, — протянул редгардке завалявшуюся в сумке горсть монет. — Надеюсь, хватит. Женщина пересчитала деньги. — Даже лишнее. — Сдачу себе оставь, — угрюмо пробурчал я. Хорошо, что в таверне посетителей ещё не было — можно спокойно посидеть возле очага и спокойно подумать, что делать дальше. Собираться и убегать из города сейчас? Скоро стемнеет, а скакать в сумерках и тем более ночью — не самая лучшая идея. Особенно если погода опять ухудшится. Интересно, а узнал ли Балгруф, кто я на самом деле? Наверняка. Например, через Фендала — раз уж у этого босмера хватило мозгов растрепать о том, что Санион на самом деле не странствующий писатель, то обо мне он наверняка рассказал тем же вечером, что я допросил его! Огонь согревал тело и сушил одежду, но горячее вино совсем не успокаивало меня, возможно, потому, что я пил его мелкими глотками. Оконная рама неприятно застучала, одна из девушек-разночиц поспешила закрыть её, по стеклу снова застучали капли дождя. — Прошу прощения! — моложавый голос вырвал меня из мира раздумий. — У меня письмо для Дозорного Эстормо от Рунила из Фолкрита! — Это я! — поднял руку. — Вот, держите, — молодой норд протянул мне письмо, в благодарность за работу получил от меня один золотой, как и полагалось. Мне не терпелось прочесть, что написал мне Рунил, но не стоило делать этого здесь, в общем зале. Вернусь в свою комнату для начала. В нетерпении, однако, я распечатал письмо прямо на ходу, в комнате призвал огонёк и раскрыл лист.       «Эстормо! Твои товарищи были убиты из зачарованного на поглощение жизненной энергии арбалета. Когда я изучал их тела, обратил на очень слабую магическую ауру, исходящую от их тел. Я поспешил вырезать часть их позвонков и исследовать на пентаграмме душ, и обнаружил остаточные следы зачарования. Затем я решил изучить вырезанный из тела Саниона повреждённый позвонок. Сразу скажу, что я оставил его кость лишь для того, чтобы сравнить повреждения на теле обоих твоих коллег. И на пентаграмме душ я увидел точно такую же остаточную, только очень слабую, ауру! Человек, который приказал убить их, определённо очень богат, а его люди очень хорошо подготовлены. Пожалуйста, береги себя.

Р.»

Зачарованные на поглощение жизненной энергии арбалеты — какие использовали вайтранские стражники против вампиров. Теперь сомнений у меня не оставалось: нужно уезжать из Вайтрана как можно скорее. Завтра же утром. Плевать на Галлия, плевать на подобие суда над Хеймскром. Плевать на Альдегунд… Боги, я ведь сегодня обещал ей осмотреть её дом! Ладно, просто попрошу передать, чтобы она съезжала от своего ненормального брата. Я принялся складывать свои вещи в сумку — чтобы завтра с утра подскочить, быстро позавтракать чем-нибудь и уехать. Куплю сегодня у Хульды сыра и колбасок — позавтракаю ими. А сейчас, чтобы не вызывать подозрений, пойду, поужинаю. Если любопытные женщины спросят, что мне написал Рунил — скажу, что переживает за моё здоровье. А само письмо уничтожу прямо сейчас. Сожгу и выброшу пепел в окно. В общем зале народу было не слишком много, дождь будто бы отпугнул посетителей, и я наслаждался минутками покоя, поедая печёный картофель с фазаньей грудкой и запивая её элем. В зал ворвался холодный ветер, послышался топот чьих-то маленьких ножек. — Дяденька Дозорный! Я повернул голову. Передо мной стояла девочка лет десяти в старом много раз зашитом платьице, старых башмаках и грубом плаще из бракованной кожи. — Дяденька Дозорный, помогите! В доме рядом с Храмом что-то плохое происходит! Дом рядом с Храмом? Не тот ли, где Альдегунд с братом живут? — Так позови стражу, — спокойно ответил я. — Я позвала уже! Но тётенька оттуда вас уже ждёт! Ей очень страшно, и ваша помощь очень нужна! Пожалуйста, дяденька Дозорный! Девочка потянула меня на улицу. — Подожди, дай оденусь! Хульда делала вид, что слишком занята конторскими книгами и ничего мне не говорила, Садия обслуживала кого-то из немногочисленных посетителей. Я надел капюшон с плащом и направился за ребёнком. Приведу Альдегунд сюда, а остальным пусть и правда стража займётся. — Быстрее! Быстрее! — подгоняла она. Я бежал следом. Вода из луж, куда я случайно наступал, неприятно обдавала меня, мочила штанины, капюшон от бега норовил слететь, приходилось придерживать его. Хорошо, что огонёк призвать я догадался. Девочка почти взлетела по лестнице, затем петляла по улочкам. — Эстормо! Полюбившийся мне голос заставил сердце сжаться. — Эстормо, мой брат… Он… Альдегунд выглядела напуганной, вся дрожала от холода и страха, косметика на её глазах потекла от дождя, плащ весь промок. Я прижал её к себе, хотел успокоить. — Пойдёмте отсюда, — попросил я. — Мы вызовем стражу, они схватят этого негодяя и бросят его в тем… Живот пронзила невероятная боль. В глазах на мгновение потемнело. Тело отказывалось мне подчиняться. — Простите, — прошептала нордка; её ладонь ласково гладила моё лицо. — Ничего личного. Моё тело медленно опускалось на землю, но Альдегунд ухитрялась придерживать меня. Из её глаз исчез страх, на лице застыла гримаса равнодушия. Перед глазами всё расплывалось, сознание покидало меня. Я почувствовал, как меня подхватили чьи-то сильные руки. — Несите его в Храм Кинарет, — приказала кому-то Альдегунд. Тело перестало что-либо чувствовать, мне было трудно дышать, я слабел — но не чувствовал боли от раны, не мог пошевелить и пальцем. Холодно. Очень холодно. — Смотрите, чтобы он не умер раньше времени. Темнота. Звон хирургических инструментов. Голоса, невнятно что-то говорящие. Тепло. И снова темнота и пустота.