Из Вайтрана с любовью

Рунил поднял меня на ноги, проводил внутрь дома и усадил на лавку, а я всё рыдал. Старик обнял меня, не пытался ничего говорить — ждал, пока я выплачусь, но слёзы у меня будто не желали заканчиваться. Я должен быть сильным. Я должен немедленно успокоиться. Нет, не могу. Я слишком слаб. — Всё хорошо, мой мальчик, — успокаивал Рунил. — Всё хорошо. — Ни хрена… не хорошо, — сквозь всхлипы ответил я. — Поплачь. Как будешь готов — расскажешь мне всё, что считаешь нужным. Старик продолжал ласково гладить меня по спине. — Я — идиот, — всхлипнул я. — Неполноценный… — Не надо так говорить, — потребовал жрец. — Твои родители — чистокровные альтмеры. Тебе позволили вырасти и жить на Алиноре. Тебя приняли в Талмор. Наконец я смог высвободиться и вытереть слёзы, но моё дыхание всё ещё не было ровным, лицо будто бы горело, а голос дрожал. — Лучше бы меня убили во младенчестве, — настаивал я. — Не смей так говорить, глупый мальчишка! — рявкнул Рунил. — Ты до сих пор жив, а значит, умнее многих своих коллег! Да. В этом он прав. Милостью Ауриэля я до сих пор жив. — Возьми, выпей, — жрец налил в стакан воды и протянул мне, я жадно осушил его. — А теперь расскажи, почему ты вдруг пришел к такому выводу. — Балгруф вычислил меня и подослал ко мне свою шпионку, нордскую девку. Я, идиот, запал на неё. Стал её лёгкой добычей, — я выпил ещё воды. — Она заманила меня в ловушку и ранила в живот — так, чтобы я не умер. Специально, чтобы её хозяин смог поговорить со мной, заставить меня написать в отчёте так, как ему удобно. — Конечно же, выбора у тебя не было. — Да. Меня отравили чем-то, что парализовало меня, я был без сознания около суток, — неприятные воспоминания снова окатили меня, голос снова задрожал, к горлу подступал тяжёлый комок. — Утром мне сказали, что я… что моё тело… Старик положил руку мне на плечо, затем снова прижал к себе, поняв, что произошло. — Тебе могли наврать, — успокоил он. — Балгруф мог приказать своим людям сделать всё, чтобы унизить тебя. — У него получилось, — вздохнул я. — Трактирщица, у которой я жил, после этого случая возненавидела меня, хотя я ничего ей не сделал. Впрочем, это мне помогло окончательно в собственной бездарности убедиться. Я даже свою одежду постирать не смог! На губах жреца проскользнула добрая усмешка. — Этому я тебя без проблем научу. У самого не с первого раза всё получалось. Пойдём, отведём твою лошадь в конюшни, разберём твои вещи и поужинаем. Впервые за целый день я услышал по-настоящему хорошую идею, сказанную добрым голосом, и это ободрило меня. Мы вместе вышли за порог, вместе довели лошадь до конюшен; Рунил отдал работникам деньги и взял кое-какие мои вещи. Обратно я едва дошёл, чуть ли не опирался о старика. Когда мы вернулись, нас ждал Каст — чем-то недовольный, но, на моё счастье, трезвый. — Опять этот ублюдок припёрся? — пробурчал он. — Эстормо сейчас тяжело в жизни, будь милосерднее, — попросил жрец. На норда, однако, это не произвело ни малейшего впечатления, милосердным ко мне он быть не желал. — Здесь гнилой эльфятиной воняет, — процедил Каст. — Можешь не ждать меня, старик, я к родне в Рорикстед завтра поеду. От этого человека ничего иного я не ожидал — наоборот, обрадовался, что он собрал свои вещи и ушёл. Буду спать не на полу, как думал сначала, а в кровати. — Не понимаю, как ты это быдло терпишь? — моему возмущению не было предела. Рунил, боевой офицер (пусть и отставной) армии Альдмерского Доминиона, чистокровный альтмер, наверняка состоявший в Талморе, даже не пытается поставить какого-то деревенского мужлана на место! Вот окрепну — и объясню этому норду, как надо себя со старшими вести! — Больше никто не хочет помогать мне, — качнул плечами старик. — А я уже слишком стар, чтобы следить за кладбищем в одиночку. Ладно, давай ужинать. Как обычно, небогато… — Не страшно, — перебил я. Еда казалась мне совсем безвкусной, но отчего-то я съел всё. Затем выпил такой же безвкусный чай — и даже не смог понять, из чего он сварен. — Тебе хоть дали какое-нибудь лекарство? — поинтересовался Рунил. Лекарство… Я ведь оставил это зелье в Вайтране, в комнате. Даже ту записку от жреца не взял. Что же, буду в наказание терпеть слабость и постоянную усталость. — Я… забыл его в Вайтране. — Ничего, я поговорю с Зарией. И снова этот старик проявляет ко мне неслыханную доброту, словно я чем-то дорог ему. Не верю, что всё это лишь из-за того, что я чем-то напомнил ему погибшего сына. Может, всё-таки пытается выслужиться передо мной, как перед талморским юстициаром? — Просто не верится, что ты настолько добр ко мне, — невзначай заметил я. — На какое-то мгновение там, в Вайтране, мне казалось, что от меня все отвернулись, желают мне скорейшей смерти… Скажи, что ты хочешь от меня в благодарность? Жрец позволил себе несколько смешков. — Ты и правда глупый мальчишка. Или Талмор настолько испортил тебя, что ты перестал верить в добро. Не лжёт. Моё выработавшееся за годы службы чутьё подсказывало мне, что Рунил не лжёт мне, что ему действительно ничего не нужно от меня. — Я уже стар, Эстормо, — продолжил он. — Всё, чего я хочу — это умереть с мыслью, что мне не стыдно за прожитые годы. Или по крайней мере знать, что я искупил всё причинённое каким-либо разумным существам зло. — Но ты вполне способен пережить здесь всех! — Кто знает, мальчик, — старик грустно усмехнулся, осушил кружку с элем до дна. — Кто знает. Но если ты и правда хочешь мне помочь… Я не буду настаивать или нагружать тебя слишком тяжёлой работой — но, думаю, небольшая помощь с кладбищем поможет тебе быстрее восстановиться. Конечно, я помогу ему поддерживать на кладбище порядок. Хоть так отплачу ему за то, что он не отворачивается от меня, что дал мне кров и пищу. А если Эленвен намекнёт, что я совсем уж бездарен и мне лучше оставить службу, я вернусь сюда, в Фолкрит. Вот местным потеха будет: два чистокровных алинорских альтмера, бывшие члены Талмора, боевой маг и юстициар, возятся со скайримскими покойниками, ухаживая за местами их погребения! Может быть, после смерти Рунила я займу его место, затем вытащу с того света какого-нибудь ещё бездарного талморца… Так и традиция сложится, что за фолкритским кладбищем будут отставные талморцы следить. — Конечно. Я буду помогать тебе. После ужина Рунил принялся рассматривать мою испорченную одежду, велел мне принести ему горстку соли и воды, и обмазал крепким соляным раствором пятна крови, сказав, что завтра всё должно сойти. Остальное он просто велел замочить в тёплой мыльной воде. — А откуда у тебя этот топор? — спросил он. — Люди Балгруфа подсунули — вместо меча, который я нашёл на месте убийства Лоркалина. Велели мне таким образом подставить Братьев Бури. — Значит, твоих коллег убили люди Балгруфа? И потому ему было важно разоблачить тебя и запугать? Я кивнул. — Даже не верится, что слышу это, — вздохнул жрец. — Про Балгруфа все только и говорят, насколько он мудр и благороден. Неудивительно, впрочем, что он не настолько благороден, каким пытается быть в глазах народа. С недоумением посмотрел на старика. — По-настоящему благородный человек у власти долго не задержится, ты ведь сам это понимаешь. Да, конечно. Все более или менее крупные игроки на политической арене должны быть теми ещё хитрецами и подлецами. Если они не успеют первыми ударить — то сами получат кинжал в спину. — Ладно, бери плащ и оттирай грязь, — приказал Рунил. Я закатал рукава, склонился над тазом, где в мыльном растворе лежали мои вещи, наугад выудил что-то — штаны, кажется. — Теперь ищи, где грязь, и оттирай. — Намылить надо? — спрашивая это, я чувствовал себя идиотом. — Нет, — на удивление, в голосе старика не слышалось ни единой ехидной нотки. — Бери двумя руками вокруг грязного места и начинай тереть. Никогда я не чувствовал себя глупее, чем сейчас. Хорошо, что мы за дом зашли, и никто из местных нас не видит! Не то, наверное, сейчас со смеху бы попадали. Я тёр грязь, но не видел особой разницы, лишь вода становилась всё грязнее. — Отложи штаны, ототри с плаща грязь и поменяй воду. Я послушался Рунила, достирал плащ и вылил воду на землю. Старик тем временем налил в таз холодной воды и велел опускать туда вещи. Обречённо вздохнул: опять в ледяной воде плескаться. — Просто прополощи как следует, вот так, — жрец подал мне пример, я принялся повторять за ним; Рунил тем временем взял мой плащ, я пытался возразить — всё-таки это мои вещи, но переубедить старика мне всё же не удалось. Вдвоём мы закончили быстрее, даже отстирали рубахи и накидку. Рунил приказал мне занести вещи в дом и развесить их в подвале — и пока покойников там не было, я не возражал. Завтра всё равно вынесу их на улицу, на солнце быстрее высохнут. — Видишь, ты справился, — ободрил старик. — Завтра с утра починим твою робу. Усталость уже брала своё — и всё, что я мог сделать, это кивнуть головой. Завтра так завтра, оно и к лучшему. — Не возражаешь, если я пойду спать? — спросил я. — Конечно. Тебе нужно отдохнуть. Спать я ложился, лишь сняв ботинки и рубаху — на большее просто не было сил. Едва щека коснулась подушки, как разум отказал мне, и я провалился в сон.