Из Вайтрана с любовью

Яблоки куплены на рынке. Кувшин чистой ледяной воды набран в источнике под Драконьим Пределом. Противоядие куплено у Аркадии в её «Котелке». Несколько кусочков древесного угля найдены возле кузни, отмыты в бассейне возле ярлова дворца и затем «прожарены» на сковороде на ярловой кухне. Я готов встретить окончание первого дня, проведённого мной в окружении врагов. Радует, что пока я не встретил ни Альдегунд, ни её сумасшедшего братца — впрочем, кто знает, может, они не рассчитали собственные аппетиты и пострадали за это? Пока у меня было немного времени и солнце ещё не село за горизонт, я вытащил лист бумаги, чернильницу с пером и сел за письменный столик. «Дорогая Ненья! Очень сожалею, что не смог провести с вами этот День сожжения короля Олафа, и вряд ли вообще смогу навестить вас в обозримом будущем. Как вы, возможно, знаете, Вайтран перешёл на сторону Империи, и леди Эленвен сочла необходимым отправить туда нашего наблюдателя. Эта роль досталась мне». — Господин Эстормо, — за дверью послышался женский голос. — Ужин подан. С грустным вздохом отложил перо и закрыл чернильницу. Осушил склянку с зельем и затем проглотил кусочек угля. Переоделся в нарядный костюм, модный среди зажиточных, но не особенно знатных горожан. Ненья как-то обмолвилась, что голубой цвет и освежает меня, и в принципе помогает создать более благоприятное впечатление. Вышел из покоев, закрыл дверь на ключ и направился за служанкой по коридору в каменную галерею, освещённую светом жаровень. На балконе был накрыт стол на шестерых человек, однако ярловых малолетних детей я не замечал. За эти два года я стал видеть хуже, и не мог ясно различить лиц. Серокожий рыжеволосый силуэт явно принадлежал данмерке-хускарлу. Светловолосый — самому ярлу. Остальных присутствующих — двоих мужчин и одну женщину я разглядеть пока не сумел. — Приятного вечера, господин, — пожелала служанка и нырнула за дверь галереи. Я приблизился к столу, вглядывался вдаль, пытаясь различить остальных присутствующих, но сделать это удалось лишь когда я подошёл совсем близко. Первым, которого я не сумел узнать издалека, был ярлов брат, но когда я понял, кем были ещё двое, то чуть не лишился дара речи. — Добрый вечер, Эстормо, — поприветствовал ярл. — Добрый, — пробормотал я. — Позвольте представить вам: Айрилет, мой верный хускарл и Хронгар, мой младший брат. С Альдегунд и Харальдом, я полагаю, вы знакомы и без моей помощи. Я едва взял себя в руки. Что ручная убийца Балгруфа и её брат делают на этом ужине? — Но, думаю, вам следует познакомиться с ними заново, ведь Альдегунд теперь моя невеста. Надеюсь, ничто не выдало моих смешанных чувств. Я одновременно испугался, недоумевал и злился. Испугался, что теперь Альдегунд будет убивать для Балгруфа практически безвозмездно и безнаказанно, и в любой момент её целью могу стать я. Недоумевал я, как Балгруф решил не просто пустить в свою постель ручную убийцу, а ещё и жениться на ней, когда в Скайриме много более знатных и богатых девушек. Злился, что придётся противостоять им обоим, как равным, как будущем мужу и жене, а не одному лишь ярлу как человеку, что любит делать грязную работу чужими руками. — Айрилет, Хронгар, это юстициар Эстормо, раньше вы знали его лишь понаслышке. Теперь его начальство отправило его в качестве посла в наш город. Я возразил бы, что не в качестве посла, а в качестве наблюдателя, но перечить Балгруфу пока не буду. — Присаживайтесь. Во главе стола, разумеется, сидел сам хозяин, по бокам от него — женщины, мне досталось место между Айрилет и Хронгаром. Ярл поднял свой кубок, его примеру последовали и окружающие. — Не хочу быть многословным, — скромно начал он, — и потому просто предлагаю выпить за знакомство с вами, Эстормо. Не знаю, как герой «Игры за обедом» ухитрялся притворяться, но сам не съел ни кусочка — и потому мне придётся надеяться, что выпитое противоядие в случае чего сработает. Я пригубил немного из своего кубка, взял в руки вилку с ножом и принялся внимательно изучать еду в своей тарелке. Рис, морковь, какие-то какие-то чёрные зёрнышки, мясо — кажется, баранина? — Это ведь не скайримское блюдо? — поинтересовался я. — Нет, — с доброй улыбкой ответил Балгруф. — Хаммерфельское. С удивлением посмотрел на ярла. — Вы были в Хаммерфеле? — спросил я. — Мы с Айрилет много где побывали, пока была возможность, — в голосе Балгруфа мне послышалась грусть, ностальгия по былым временам. Я выпил ещё вина — которое, кажется, смягчало жирность ужина, затем съел ещё немного этого интересного хаммерфельского блюда. Горечь зёрнышек даже нравилась мне, пусть их кожура иногда неприятно прищемляла язык. — В самом Хаммерфелле, кстати, его принято есть руками из общего казана, — проинформировал Харальд. — Простите моё любопытство, но как норд и данмерка ухитрились подружиться? — зачем-то заинтересовался я. Ярл и его хускарл переглянулись, а затем рассмеялись. — Вот так и ухитрились, — Айрилет качнула плечами. — Что тебя в этом удивляет? От пронзительного взгляда красных глаз я почувствовал себя полным идиотом, хотя вопрос, в общем-то, был вполне логичным. Норды с данмерами, насколько я знаю, не ладили с самого начала своего знакомства, лишь во Вторую Эру сделали вид, что забыли прежние разногласия — и то ненадолго. Сейчас данмеры терпят притеснения в Виндхельме, в своё время их много уехало из Винтерхолда, опасаясь погромов. — Мы с Айрилет — братья по оружию, — ответил Балгруф. — Боюсь, алинорскому альтмеру эта… традиция будет не совсем ясна. Над моим ухом раздались презрительные смешки, я опасливо покосился на Хронгара. — Брат, чего ты перед этим желтокожим отчитываться будешь? — фыркнул он. — Верно, мой ярл, — поддержала данмерка. — Ты сам сказал: алинорскому выродку эти традиции не понятны, а от себя я добавлю, что и чужды. Моему негодованию не было предела. Выродок, значит? А данмеры — не выродки по природе своей? Мы, альтмеры, хоть какую-то часть древнего величия предков сохранили, в то время как кимеры деградировали в дикарей и променяли свет Ауриэля на ложь Даэдрических Владык, а затем и вовсе были прокляты перерождением! Да, за чистокровность нам приходится платить и близкородственными браками, и дети в них не всегда рождаются здоровыми и полноценными, но этим занимается лишь высшая аристократия. — Я просто поинтересовался, — зачем-то оправдался я. — Если вас задел мой вопрос — пожалуйста, простите меня. — Возможно, нам стоит быть к нашему новому… партнёру более снисходительными, — неожиданно заступился за меня Харальд. — И однажды всё же нам стоит немного просветить его в наших традициях. И то, как в некоторых своих проявлениях они занятно совпали с данмерскими. — Скорее, как они оказались близки нам, — поправила Айрилет. Ужин всё-таки оказался слишком жирным — меня начинало тошнить, а печень разнылась. Я решил полностью осушить бокал вина в надежде, что мне немного полегчает. До меня донёсся мощный порыв ветра, показавшийся мне настоящим ураганом. Мышцы шеи будто бы затекли, я ненавязчиво положил руку за голову и немного склонился вниз. Запах и вкус еды и вина многократно усилился. Всё вокруг начинало происходить будто в тумане. Ярл обсуждал что-то со своими приближёнными, но мне будто не было до этого никакого дела. Странно, я ведь не так уж много выпил. — Эстормо, вы в порядке? — спросила Альдегунд. — Да, всё хорошо, — соврал я. — Возможно, я просто никогда не ел… столь жирных блюд. — Съешьте эти зёрнышки, они должны помочь, — посоветовал её брат, подавая мне пример и заев кусок баранины горстью этих чёрных зёрнышек. Заметил, как Балгруф переглянулся со своей невестой, та ненавязчиво взмахнула рукой. Как расценивать этот жест, я не до конца понимал. Прислуга тем временем унесла пустые тарелки. Подали десерт — однако чувство тошноты усиливалось, мне совсем не хотелось больше есть, хотя запах еды просто сводил с ума. Я налил себе вина и против правил приличия до половины осушил бокал. — Провентус рассказывал, что вы знакомы с Неньей, бывшей управительницей в Фолкрите, — неожиданно вспомнил Харальд. — Да. Очень приятная женщина. — признался я. — Мне так жаль, что этот старый параноик Денгейр прогнал её. От собственного признания мне стало не по себе. Зачем я рассказываю о своих мыслях, переживаниях и чувствах? — Полностью согласен с вами, — поддержал отставной легионер. — Ага, а я говорил, что Сиддгейру надо помочь власть удержать, чтобы этого кретина старого под боком не терпеть! — неожиданно вставил Хронгар. — Я уверен, что Легион решит эту проблему, — зачем-то предположил я. Боль в мышцах на мгновение сковала меня. Я зажмурился, и передо мной в тот же миг предстали странные цветные фигуры. Когда я открыл глаза, мне начинало казаться, что реальность вокруг меня изменяется, цвета становились то ярче, то тусклее, то вовсе изменялись. Вино. Мне подсыпали что-то в вино, но почему противоядие не сработало? Может, слишком рано выпил его? Альдегунд кивнула своему жениху. — Что же, Эстормо, вы не против обсудить с нами вопросы нашего сотрудничества? Я злобно смотрел на чудовищ, которые именуют себя «благородным ярлом Вайтрана и его достойным окружением». Их лица искажались, улыбки выглядели противными гримасами, сами они и всё вокруг казалось плоским, моё собственное тело тоже меняло размеры, я чувствовал себя даже ниже ростом, чем коротышки-босмеры. Боль не то притупилась, не то входила в привычку, время растягивалось — казалось, я смотрю Балгруфу в глаза уже целую вечность. — Что вы хотите обсудить со мной? — мой голос казался мне противным и тягучим, словно какая-то слизь. — Твоё поведение, разумеется, — со злобной ухмылкой ответила Айрилет. — Что вы сделали со мной? — я нашёл в себе силы спросить напрямую, перевёл взгляд на Альдегунд. — Ты, это ведь твоих рук дело? Ты ведь алхимик, наверняка в ядах прекрасно разбираешься! — О чём вы? — недоуменно ответила та. — Очевидно, вы просто слишком много выпили с непривычки. — Не забывай, с кем разговариваешь, выродок, — голос данмерки хлыстом ударил по моему сознанию. — Или хотя бы о правилах приличия помни, которыми вы так кичитесь! Сволочи. Твари. Напоили меня какой-то гадостью ради забавы. Ещё отрицают и даже угрожают. Я должен доложить об этом Эленвен… Только вот поверит ли она мне? Она посчитает, что я сам какой-то гадости наелся! — Итак, Эстормо, ещё в прошлый раз вы поняли, что благо моего народа для меня важнее всего, и я, как ярл Вайтрана, делаю всё, чтобы жители моего холда чувствовали себя в безопасности. Мне же не придётся лишать их этого из-за вас, верно? Я часто закивал. Конечно, обеспечение благополучия и безопасности своего народа — первоочередная задача для любого правителя. Сам я в качестве талморского наблюдателя могу представлять угрозу их безопасности, если узнаю о нарушениях Конкордата Белого Золота в Вайтране. — Отлично. Я знал, что вы поймёте меня. Как думаете, вы сможете закрыть глаза на… совсем уж мелкие нарушения? Снова закивал. Мне же будет лучше, если я закрою глаза на мелкие нарушения и со стороны ярла, и со стороны рядовых жителей Вайтрана. — Конечно, я буду признателен вам, если вы поможете поймать тех, кто уж слишком сочувствует мятежникам. От этого, как вы понимаете, зависит моя собственная жизнь и жизнь моей семьи, — Балгруф демонстративно положил руку Айрилет на запястье, та демонстративно выпрямилась, её лицо приняло пугающую симметричность. — Айрилет на многое готова пойти и ради меня, и ради моей семьи, но ей не справиться со всем в одиночку. Я думаю, вы сможете помочь ей решить некоторые… вопросы. — Конечно, — выдавил я. — Я смогу помочь решить ей некоторые вопросы. Ярл отчего-то рассмеялся. — Я знал, что мы с вами договоримся. Тело снова сковало — но затем отпустило. Чувство страха захватывало меня, к горлу снова подступал противный едкий комок, а печень невероятно разболелась. — Вам лучше вернуться в свою комнату и полежать, — посоветовала Альдегунд. — Любовь моя, пусть твои люди помогут господину юстициару дойти до покоев и затем посмотрят за ним: говорят, даже самые чистокровные альтмеры в пьяном бреду могут случайно навредить себе. — Конечно, — Балгруф противно ухмыльнулся. — Я не хочу, чтобы с нашим… новым партнёром случилось что-нибудь плохое. Не помню, как я добрался до своих покоев, не помню, как открыл дверь и не помню, как лёг на кровать. Каждый шорох вокруг причинял мне боль. Страх полностью охватил меня, но стоило закрыть глаза, как я видел пугающие, сменяющие друг друга образы. Когда я открывал глаза, мне казалось, что комната медленно сжимается, стены дробятся на множество осколков, а следившие за мной стражники казались мне бесформенными чудовищами. Время тянулось бесконечно, я совсем потерял его счёт. Боль стала настолько привычна мне, что я перестал обращать на неё внимание, просто смирился с ней и принял как часть себя. Не знаю, как и когда я уснул — но мне снились одни лишь кошмары. Я видел своё мертвое тело, искажённое гниением. Я чувствовал себя песчинкой в огромном океане. Я был ничем и всем одновременно. Когда в окна забил яркий свет, я очнулся. Печень по-прежнему болела, голова раскалывалась, мышцы неприятно ныли, словно я всю ночь выполнял тяжёлую работу. Я чувствовал себя ничтожеством, неполноценным выродком — надо же, как легко я попался в ещё одну ловушку Балгруфа! Да что там, легко попался — я по собственной воле зашёл в неё и сам захлопнул! «Дипломатическая вежливость», «установление хороших отношений»! Боги, кого я обманывал! Какой же я идиот. Только родителей своих позорю, я не достоин их, не достоин и половины той любви и заботы, что они дали мне. Лучше бы они взяли на воспитание сироту из неблагонадёжной семьи, чем рождали меня. Я поднялся, выпил воды, съел три яблока и побрёл на улицу, на свежий воздух — в надежде, что мне полегчает и что тошнота хотя бы немного отступит. Странные ощущения, которые появились сразу после ужина, не покидали меня, норовили всплыть из глубин разума. Кажется, я переживал нечто похожее на возвращение к состоянию нетленного духа. Ужасные ощущения и страшные. Не хочу, чтобы это произошло со мной ещё раз. Надеюсь, Талмор найдёт способ осуществления этой цели уже после моей смерти. Шум площади Ветреного Района проходил мимо меня, я не обращал на него внимания, лишь смотрел в холодное лицо статуи Талоса. — Эй, желтая морда! Детский голос неожиданно привлёк моё внимание. Темноволосый мальчишка-норд не более десяти лет от роду ехидно смотрел на меня, явно желая сделать объектом своих проказ. — Тебя родители не учили быть вежливыми с незнакомцами? — я пытался выглядеть холодным, пытался смотреть на него так, как наши мастера допроса смотрят на обвиняемых. Мальчишка расхохотался. — Да мой отец тебя второй раз знатно обыгрывает! Значит, это сын самого ярла. Я даже не обратил внимания на некоторое портретное сходство. — Твой отец вчера за ужином вёл себя, как маленький проказник, а не как достойный и благородный человек, — парировал я. — А ты слышал, что обычно делают с маленькими проказниками? Ребёнок снова расхохотался. — Только попробуй. Айрилет тогда тебя на ремешки порежет. — Ну и чего ты от меня тогда хочешь? — я всё так же пытался изображать из себя строгого талморского юстициара. — Да я тебя тут уже второй день вижу, на этой лавочке. И смотрю, как ты статую Талоса разглядываешь. Надо же, мальчишка обратил внимание на такую мелочь. Впрочем, почему его это заинтересовало? Ну, сижу я на этой лавочке под сенью будущего нового Златоцвета. А огромную статую я при всём желании игнорировать не сумею. — Тебе это так важно? — Просто мне всегда интересно было, почему вы, желтомордые, так к Талосу прицепились. Не нравится он вам — так не поклоняйтесь ему, вас никто не заставлял. По крайней мере, двести лет точно. Поднял уголок рта: ребёнок либо развит не по годам, либо ярл вместо правил хорошего тона велит обучать своих детей истории с ранних лет. — Разве твой отец не нанял для тебя учителей, которые бы объяснили тебе это? — Хотел всегда об этом талморца спросить, — мальчик качнул плечами. Я равнодушно хмыкнул: придётся придумывать, как объяснять ребёнку нашу официальную позицию так, чтобы он всё понял. Не буду же я рассказывать ему гипотезу наших учёных о том, что через запрет на почитание Талоса они хотят устроить тот самый Прорыв Дракона… Я сам едва понимаю, о чём там вообще речь идёт! — Ты ведь знаешь, что Тайбер Септим был великим военачальником, который объединил все народы Тамриэля под одним знаменем. И ты, наверное, знаешь, что до него существовало лишь Восемь Божеств, которых так или иначе почитают практически все разумные расы Тамриэля. Так же ты должен знать, что Талос как бог образовался… — Это мне может и мой учитель рассказать! — усмехнулся мальчик. Больше изображать строгого талморского юстициара уже не мог; я похлопал по скамейке, приглашая ребёнка присесть рядом со мной. — Если честно, я сам толком не понимаю, почему наше руководство так к вашему Талосу прицепилось, — признался я. — Но приказ есть приказ. Нам сказали, что нужно проследить, чтобы Империя больше ему не поклонялась — значит, я должен следить. — Понимаю: работа и ничего личного. Но ты второй день сюда приходишь и смотришь на её статую. — В ней что-то есть, — соврал я. Мальчик в недоумении качнул плечами. — Это ведь просто кусок камня, что в нём может быть? Теперь уже усмехнулся я: надо же, этот ребёнок будто бы прочёл мои вчерашние мысли! — А скажи, правда, что вы у себя на Алиноре почти всех младенцев убиваете? — зачем-то спросил ребёнок. — Только если ребёнок неполноценным родился, — ответил я. — Если его родители были здоровы, этого обычно не требуется. Мой собеседник многозначительно замычал. — Твои, значит, были здоровы? — Как видишь. — Чего же ты тогда таким страшным и глупым родился, раз они здоровыми были? Слова этого сорванца задели меня. Да этого ребёнка нужно пороть как следует, дурь из него выбивать, чтобы не лез к незнакомцам и не доставал их всякими глупостями. А его отец вместо воспитания сына занимается заигрыванием с ручными убийцами и ловлей драконов. — Да ты тоже не Ауриэль воплощённый, — парировал я. В ответ мальчишка фыркнул и с важным видом направился по своим делам.