Из Вайтрана с любовью

С каждым днём я получал всё меньше синяков, тренируясь с Лидией, и всё чаще стал попадать хотя бы в край круга, нарисованного на мишени. Норды-соратники всё реже кидали на меня косые взгляды, даже старики из Серых Грив будто бы перестали обращать на меня внимание. Я, в свою очередь, пытался ничем не провоцировать их, держался рядом с Предвестницей или её помощницей. По утрам я ходил на совещания ярла во дворец — откуда узнавал оперативную обстановку: Ульфрик казнён в Винтерхолде в начале лета, незадолго до моего прибытия сюда, Галмар сбежал и до сих пор не объявился, в Виндхельме беспорядки, изображающий там ярла бывший управитель Буревестника едва держит город под контролем, а Харальд следит, чтобы решения, которые этот человек принимает, соответствовали интересам Вайтрана; ярл Скальд пока что себя никак не проявляет, а семейка Серебряной Крови делает вид, что изо всех сил борется с Изгоями. Через две недели тренировок Эйла велела мне отойти на тридцать шагов — но я не видел, куда я должен был целиться, и признался в этом своей учительнице. — Как давно ты так видишь? — спокойно поинтересовалась лучница. — Это серьёзный вопрос, не смей думать, что я пытаюсь тебя как-то унизить. — Год, может быть, полтора, — признался я. Охотница вздохнула, взяла со стола стрелу с ярким оперением и выстрелила сама. — Мою стрелу хотя бы видишь? Лишь как следует прищурившись, я смог различить и очертания круга в центре мишени, и торчащую внутри него стрелу. — Понятно, — вздохнула она. Эйла куда-то ушла, оставив меня одного, а через некоторое время вернулась с каким-то пузырьком в руках. — Сядь где-нибудь под навесом, — приказала она. — Лук можешь на место вернуть. Я положил лук на стол, вместе с Охотницей зашёл под навес и сел на стул; нордка открыла пузырёк, велела мне запрокинуть голову. Глаз защипало, от боли я даже застонал, едва позволил закапать эту же дрянь и во второй глаз. — Экстракт белладонны, — пояснила лучница. — Я слышала, раньше сиродильские женщины использовали его, чтобы казаться красивее. Насчёт «красивее» не знаю — но некоторым он помогает вернуть хорошее зрение, только капать его нужно два раза в день хотя бы десять дней. Ощущения будут паршивыми, но лучше ничего не придумать. Держи, вечером не забудь закапать. Первое время я не замечал ничего — даже получилось позаниматься с Лидией некоторое время. Затем мне стало казаться, что вокруг слишком много света, из-за этого из глаз бежали слёзы, а нос закладывало. Всё расплывалось из-за солёной едкой пелены, я поспешил под навес — но даже вытерев слёзы, я не мог разглядывать предметы вблизи. Предвестница, заметив моё состояние, перенесла занятия на вечер, завела меня внутрь и проводила на нижние этажи. Однако я не мог ни читать, ни писать — и потому приходилось лишь считать в уме (к моему счастью, лишь складывать и вычитать). Выйти на улицу я смог только вечером, когда солнце скрылось за горизонтом, но мне всё равно было неприятно смотреть на пламя жаровен. Глаза всё так же слезились, из-за этого я не мог сосредоточиться, часто пропускал удары. — На сегодня достаточно, — заявила Лидия. — Завтра ты будешь внимательнее. Бессильная злоба овладевала мной. Хотелось швырнуть тренировочный меч подальше, сбежать прочь… Но разум быстро взял верх над чувствами. Куда я пойду? Во дворец, в лапы Балгруфа и его ручной убийцы? — Зачем тебе всё это? — лишь спросил я. — Кажется, мы договорились, — холодно напомнила Предвестница. — Ты пытаешься вылечить мою близорукость, — настаивал я. — Заставляешь меня овладеть и луком, и мечом. Не боишься меня, как талморца. Кем ты хочешь видеть меня? — В Йоррваскре не любят слабых. Вернее, стараются закалить их, сделать сильнее. Ты и так не слаб, но я хочу сделать тебя ещё сильнее, — нордка положила руки мне на плечи, затем по-дружески встряхнула. Пояснения этой женщины звучали слишком расплывчато и меня не устраивали. — Не стоит искать подвох там, где его нет, — Лидия будто бы прочла мои мысли, и теперь пыталась рассеять сомнения. Я закивал — сделав вид, что согласился. — Просто пойми, никто из людей раньше не был так добр ко мне, как вы с Эйлой, — объяснил я. — Понимаю, — Предвестница пресекла все мои дальнейшие размышления, так же, по-дружески обняв, повела ко входу в Йоррваскр. — Ты тоже самый приветливый талморец, которого я встречала. Хорошие вещи в нашей жизни тоже иногда случаются. Слова Лидии мне снова показались не слишком искренними, будто бы она пыталась отделаться от меня, пока что не желала выдавать все свои планы в отношении меня. — Ты зла на Балгруфа за то, как он обошёлся с Блёнвенн? — я решил, что ответ на этот вопрос поможет мне хоть как-то понять, чего именно хочет от меня эта нордка. — Да, — нехотя призналась Лидия. — Я думала, он будет с ней немного… любезнее. Осторожнее, тут балка, не наткнись. Нордка отвела меня чуть в сторону; мы не торопились заходить внутрь, просто стояли и наслаждались прохладным свежим воздухом. — Но из-за чего они поссорились? — спросил я. Предвестница ехидно хмыкнула. — Из их разговора я только понял, что Балгруфу не понравилось, что Винтерхолд мирно перешёл на сторону Империи. — Скорее, ему не понравилось, что на троне Винтерхолда по-прежнему сидит Корир, а не вайтранская марионетка. Какие проблемы сделать из ярла Корира союзника? На месте Балгруфа я бы пригласил этого человека на переговоры, объяснил всё, возможно, даже припугнул… В конце концов, Винтерхолд, несмотря на старания Драконорождённой, бедное владение, и там все будут только рады союзу с богатым Вайтраном! По крайней мере, я так думаю. — Но почему Балгруф просто не договорится с Кориром? — недоумевал я. — Видимо, Корир не настолько слабохарактерен, как многие думают. К тому же он очень упрям, да ещё и Блёнвенн любит. Вот и представь, что он подумает, когда всю эту историю услышит. — Думаешь, Блёнвенн расскажет ему? — Когда она улетала, то едва сдерживала чувства. В Винтерхолде, я думаю, она даст им волю. Раз так, то наверняка Блёнвенн не сможет в менее формальной обстановке сдерживать чувства и (возможно, спьяну) проболтается Кориру и о том, что ей приказали в Вайтране, заодно расскажет о всех своих догадках насчёт леди Альдегунд. Может быть, ярл Корир действительно слабохарактерен и глуп, но выводы из этого разговора сделает и на все предложения союза с Вайтраном будет отвечать с большой осторожностью. — А что за история с медоварней Хоннинга и Мавен? — возможно, если я узнаю эту деталь в отношениях Блёнвенн с вайтранским ярлом, картинка станет немного яснее. — Глупая ошибка Блёнвенн. Не те знакомства, не те поступки… Как итог — медоварню Хоннинга купила Мавен. Прости, но полностью я тебе эту историю рассказать пока ещё не готова. Не очень-то плохое обретение для Вайтрана — черновересковую медовуху, по крайней мере, пить приятно, а Мавен наверняка приходится и платить что-то за пользование землёй, на которой её медоварня стоит. Только вот Блёнвенн, по всей видимости, совершила что-то не совсем законное: Балгруф, однако, почуял в её поступке свою выгоду и простил девушке оплошность… А та неудачно распустила язык и этим самым обидела ярла. Только вот это не оправдывает стравливание нас и Братьев Бури в его владениях, нарушение Конкордата Белого Золота и отравление посла в первый же день знакомства с ним! Да и уж слишком быстро после осады Вайтрана был схвачен и казнён Ульфрик, уж слишком выгодно для Вайтрана Виндхельм разрывают беспорядки, уж слишком быстро на трон сел тамошний управитель, и слишком смиренно он принял вайтранского наблюдателя из бывших легионеров… Да ещё и Балгруф намекнул, что хочет подчинить себе Истмарк. — Конечно, я понимаю. Но сам Балгруф, судя по всему, не слишком расстроился? — Не знаю. Тогда я только в Круг вступила, и с ним так тесно, как сейчас, не общалась. — А Блёнвенн? — Уехала в свой Винтерхолд и долго не появлялась в Вайтране, — вздохнула Лидия. Отчего-то мне стало жаль Драконорождённую. Попасть в паутину двоих опаснейших представителей своей расы! Конечно, Балгруф вполне мог произвести на неё хорошее впечатление, да и народ его любит — и потому до определённого момента Блёнвенн не подозревала об истинной сущности вайтранского ярла. Но с Мавен она определённо не стала бы связываться просто так, наверняка она преследовала какие-то благие цели… Ну не производит Драконорождённая впечатление корыстного человека — а к Мавен, как я слышал, только такие и попадают! — Но зачем она вообще пошла к Мавен? Предвестница недовольно вздохнула. — Обещаю, этот разговор останется между нами, — заверил я. — Денег захотела для своей Коллегии заработать, — вымученно ответила Лидия. То, что я и предполагал — благородные мотивы завели неискушённую в больших играх девушку в лапы самой опасной женщины в Скайриме. — Идём уже внутрь, — Предвестница чуть ли не потащила меня внутрь Йоррваскра. — За день насиделся, — возразил я. — Лучше посижу ещё на свежем воздухе. Хочешь со мной? К моему удивлению, нордка согласилась, и мы вместе спустились на площадь Ветреного района и сели на лавочку напротив статуи Талоса. Я по привычке смотрел на статую Талоса, мне казалось, что теперь черты его лица стали более чёткими; Лидия же смотрела куда-то вдаль — на перевёрнутое днище корабля-Йоррваскра, на небо, на взошедшие луны… только не на статую. И я не был тому причиной. — Ты смотришь на статую так, как не каждый святоша посмотрит, — неожиданно заметила Предвестница. — А ты на неё совсем не смотришь, — парировал я. — Я просто не поклоняюсь Талосу, — призналась Лидия. Не так давно я стал замечать, что молодые норды стали забывать этого бога, добросовестно исполняя требования властей. Вероятно, Предвестница — просто одна из них; правящая верхушка Соратников так же молода, и не удивлюсь, если они тоже не поклоняются Талосу. Что же, это к лучшему — можно будет соврать Эленвен, как добросовестно в Вайтране исполняют Конкордат Белого Золота, и привести в пример Круг. В воздухе повисло молчание — я не знал, о чём можно поговорить с воительницей, чтобы не задеть и не обидеть её, а Лидия просто не желала ни о чём ни с кем разговаривать и просто наслаждалась свежим воздухом и тишиной, повисшей над городом. — Эта секира, Вутрад, — всё же подал голос я. — Исграмор правда сражался ей? — Не знаю, — ответила Предвестница. — Ей разве что голову на плахе кому-нибудь срубишь, но когда я встречалась с ним в Совнгарде, именно такая Вутрад была при нём. — Подожди, как ты встретилась с ним в Совнгарде? — недоумевал я. — Туда же попадают, ну… Может быть, Лидия просто увидела вещий сон, подобно персонажу той книги участника Войны? Или, что хуже, оказалась на грани жизни и смерти? — Да. Но когда ты дружишь с Драконорождённой, в твоей жизни может произойти всё что угодно. Благодаря ей я побывала в Совнгарде при жизни. — И как там? — из любопытства спросил я. — Там очень красивое небо. И костяной мост, который навис над водопадом и ведёт в Зал Доблести, впечатляет. — А какой он, Исграмор — как он выглядел? — мне было любопытно расспросить Предвестницу обо всех деталях её путешествия, хотелось знать всё — как она оказалась в Совнгарде, какими ей показались нордские герои древности, как она себя там чувствовала… Сам не знаю, почему. — Я думаю, ты не отличил бы его от того множества нордов, которых ты уже увидел, — ответ Лидии звучал слишком расплывчато и меня не устраивал. Ну не может быть человек, которого боялись мои предки, который сокрушил целую эльфийскую расу, быть самым обыкновенным нордом! Раз я Балгруфа от сотен его сородичей отличу, и Лидия мне не кажется самой обыкновенной нордкой, то такой полководец, как Исграмор, обязан выглядеть соответствующе! — Не верю, — ухмыльнулся я. — Не может он быть настолько обыкновенным! — Это так, — настаивала она. — Разве что лицо у него более… жёсткое. — Вот, уже бы отличил! Моя неловкая улыбка развеселила Предвестницу. Я мог разглядеть выражение её лица, но её смех показался мне добрым и искренним. — А твоя родина, какая она? — вдруг спросила нордка. Я отчего-то смутился, но быстро взял себя в руки. Конечно, Лидия имеет право и на ответное любопытство, и я с радостью расскажу ей о своём родном Скайвотче. — Ну, у нас-то намного теплее, чем здесь — но иногда с моря дуют холодные ветра. И деревья цветут почти круглый год, а те, которые уже отцвели, дают очень вкусные и сладкие плоды. В детстве я даже собирал яблоки или вишню и пытался продать кому-нибудь на городском рынке, чтобы купить себе сладостей. Предвестница снова рассмеялась — видимо, ей трудно было представить меня, гордого талморца, тощим мальчишкой, пытающимся продать собранные где попало фрукты. — И как, получалось? — Не очень хорошо, — признался я. — Обычно меня или собственные же будущие коллеги гоняли, или мама находила и велела немедленно идти домой. Знаешь, Лидия, твой дом мне немного напоминает мой, родной — такой же маленький и уютный, разве что мы строим из камня, а крыши у нас выше и уже. — Так просто? — в голосе Лидии мне послышалось удивление. — Да. На Ауридоне строят без излишеств — это на Алиноре живут в высоких хрустальных башнях. Вечером лучи солнца так красиво отражаются от граней хрусталя. На мгновение мне показалось, что на лице Предвестницы застыл грустный взгляд, она не решалась ничего ответить… Только вот из-за чего? Может, мой рассказ наскучил ей или недостаточно впечатлил? — А в Клаудресте есть постройки из настоящих кораллов, их слоады оставили, — добавил я; Лидия с улыбкой подняла на меня голову. — Они правда из кораллов? — удивлённо спросила она. — Так пишут в книгах, — я смущённо качнул плечами. — Я сам на Саммерсете только в Алиноре был — который город, и то лишь однажды. По делам. Надо же, я даже о своей родине толком ничего рассказать не могу, знаю её лишь по книгам и рассказам других! Когда я вернусь домой, обязательно отправлюсь в путешествие по Алинору. — Я мало повидал за свою жизнь, — зачем-то признался я. — Вернусь домой — и родителям рассказать нечего будет. — Прямо совсем уж нечего? — ехидно спросила Предвестница. — Кто ещё из твоих коллег с ордами нежити сражался и видел дракона-скелета? Или просто сидел с нордкой на лавочке напротив статуи Талоса и расспрашивал об Исграморе и Совнгарде, а в ответ рассказывал про Алинор? Действительно: никто из моих коллег ничего подобного уж точно не совершит. В нордские гробницы ни у кого из них желания лезть не будет, а с человеком на равных разговаривать просто ниже их достоинства.