Из Вайтрана с любовью

Лидия жестами пригласила нежданную гостью пройти внутрь. Ольфина расстегнула фибулу и сняла плащ, переступая порог дома. — Подойди к огню, погрейся, — тон Предвестницы, несмотря на видимую мягкость, звучал, будто приказ. Ольфину, впрочем, он устраивал, и девушка с удовольствием устроилась возле очага. — Прими наши соболезнования. Я нахмурился: о смерти этого сумасшедшего старика я совсем не жалею. Даже немного рад, что он умер, буду себя хоть немного спокойнее чувствовать; по крайней мере, появление в Вайтране Братьев Бури и моя мучительная смерть от их рук откладывается. — Конечно, это всё очень печально, но мне не очень верится, что ты пришла к нам за соболезнованиями, да ещё и по такой погоде, — нахмурился я; надеюсь, мой голос не звучал презрительно и высокомерно. Ольфина одарила меня презрительным взглядом. — Ты прав. Девушка снова заплакала, Лидия велела ей присесть, взяла из буфета бутылку с какой-то настойкой, откупорила её и налила содержимое в кубок, разбавив затем горячей водой. — Выпей и успокойся, — приказала Предвестница. Ольфина снова подчинилась, сделала маленький глоток и поморщилась. — Его убили, Предвестница, — девушка вертела головой, в её взгляде я увидел надежду, словно она пришла к нам за помощью. — Вигнар был здоров, как бык, ты сама знаешь, а тут он пришёл после ужина у ярла, его схватил сердечный приступ, и… Ольфина снова заплакала. Она любила своего дядю, ей больно было потерять его, а вид его смерти, кажется, сильно испугал её. Терять близких ужасно; слава Стендарру, что все, кто дорог мне, живы. Про себя усмехнулся: я жалею племянницу человека, который желал убить меня. — Вигнар был стар, — возразила Лидия. — Он много пил, ел жирного и жареного, но мало упражнялся физически и часто ругался с людьми. Подобное сгубит любого. Девушка стукнула кубком о поверхность стола так, что горячая настойка расплескалась прямо ей на руку, но Ольфина словно и не обратила на это внимание. — Его убили, Предвестница! Моего дядю убили! Леди Альдегунд, она… — Ольфина снова всхлипнула, — она ненавидела дядю, и это было взаимно! Вчера дядя поссорился с ярлом, очень сильно поссорился… Наверняка после этого Альдегунд решила избавиться от него, подумала, что он стал слишком опасен для неё! Эльф… — Меня зовут Эстормо. — Пожалуйста… помоги, — девушка одарила меня умоляющим взглядом, будто бы и не было ни ареста её брата, ни дальнейшей её злобы на всех альтмеров. — Ты… ты ведь знаешь, насколько леди Альдегунд опасна! Конечно, я не удивлюсь, если Альдегунд действительно убила Вигнара; только вот какой мне от этого знания толк? — Допустим, твоего дядю действительно убила Альдегунд, — холодно ответил я. — Но твой дядя, если ты не знала, собирался открыть ворота Братьям Бури и очень хотел прилюдно убить меня. Прости, если покажусь тебе грубым, но после его смерти я смогу чувствовать себя немного спокойнее. На моё удивление, Ольфина не стала перечить мне, даже взгляд её ничуть не поменялся. — Да, я понимаю, вы с дядей не ладили. Но он хотел дать тебе шанс, он сам сказал это перед тем, как к Балгруфу пойти! В столь быстрой смене решения я сомневался — такие, как Вигнар, обычно очень упрямы. — Откуда мне знать, что он не собрался, например, держать меня в заложниках? Ольфина осушила кубок. — Ты сам веришь в это? — гневно спросила она. Я ещё раз задумался и стыдливо опустил голову. Эленвен не расстроится из-за моей смерти; по её мнению, я всего лишь маленькая шестерёнка в огромном механизме, рабочая пчела в огромном улье. По первому слову начальства я обязан в любое мгновение расстаться с жизнью ради общей цели. Да, это правильно — дисциплина и самоотдача превыше всего в любом деле, только вот я не понимал, ради чего я буду жертвовать жизнью? В альянсе с нами Легион давно уже бы отбил Предел, а клан Серебряной Крови и их сподручные уже давно могли бы умереть в наших застенках самой мучительной смертью, которую Талмор обещает тем, кто посягнёт на жизнь юстициара или охраняющих его солдат. Но Ондолемар и его подчинённые мертвы, клан Серебряной Крови правит Пределом и даже посягает на соседние территории, а Эленвен по-прежнему сидит в своём тёплом безопасном посольстве и развлекает скайримскую проимперскую элиту светскими раутами. — Знаешь, я даже уже не знаю, чему верить, — вздохнул я. — Мне, например, говорили, что норды превыше всего ставят честь и доблесть — но твой дядя плёл против ярла заговор, в Рифте и Пределе власть тоже не самым честным и благородным образом сменилась, а сам Балгруф вообще хочет на ручной убийце жениться. — А я просто не знаю, где мне искать справедливости, если не у вас двоих, — парировала Ольфина. — Пожалуйста, помогите мне выяснить, что случилось с дядей. Если я ошибаюсь — что вы двое потеряете? А если она не ошибается, и Альдегунд действительно причастна к смерти Вигнара? Это расследование сможет помочь мне выяснить, связана ли ярлова невеста с Тёмным Братством, и если да — то подпортить этим знанием её репутацию. Я был готов в голос рассмеяться: давно никто не шёл за справедливостью к талморскому юстициару! — Хорошо, — отозвался я. — К ярлу и его невесте у меня личные счёты, но вот Предвестницу тебе в это впутывать не следовало. На мгновение мне показалось, что на губах Лидии проскользнула ехидная усмешка. К ярлу у неё тоже свои счёты — но это расследование ведь действительно может навредить ей. — Я тоже в деле, — хмыкнула она. — Хочу кое-что напомнить нашему ярлу. — Тогда, Ольфина, ты можешь рассказать нам, что… именно случилось с твоим дядей? — спросил я. — Понимаю, это будет трудно и больно, но нам надо знать. Я должен расспрашивать эту девушку мягким, сочувствующим тоном, ведь она — не подозреваемая, а пострадавшая. Правда, раньше я расспрашивал только солдат, которым удалось чудом выжить после устроенных Братьями Бури засад; они являлись ко мне на допрос спокойными, отвечали на вопросы чётко… но они — отобранные и подготовленные солдаты Доминиона, Ольфина же не воительница и даже не шпионка, она лишь слабая девушка, и эта слабость ей простительна. — Конечно, — Ольфина стёрла с глаз накатившиеся заново слёзы. — Вчера дядя снова поругался с Балгруфом… Я не знаю, что именно они друг другу наговорили, он лишь вернулся домой очень злой, тут же напился, спьяну проклинал всё. У него так иногда бывает, на самом деле он хороший, просто с возрастом ворчливый стал. Сегодня вечером дядю снова пригласили на ужин в Драконий Предел, сама леди Альдегунд подошла к нему и сказала, что ярл хочет помириться и поговорить. Он пошёл, но снова вернулся злым и пьяным, затем выпил ещё, а потом… — голос девушки задрожал, она снова опустила голову и заплакала. — Это… это было ужасно! Сначала его вырвало… Затем он схватился за сердце, начал задыхаться, его всего прошиб пот… Мы с Лидией переглянулись. С одной стороны, очень похоже на обычный сердечный приступ, с другой стороны, откуда взялась рвота? Много выпил? Что же, для начала стоит показать тело Вигнара Рунилу… только вот не привлеку ли я на него лишнее внимание со стороны Альдегунд? Может, всё сделать самому, а Рунила просто расспросить, что я должен увидеть? — Сколько дней пройдёт до того момента, как твоего дядю похоронят? — Десять дней, — Ольфина снова всхлипнула. — По нашим обычаям. — Но Андурс прикажет похоронить его через три дня, как велит Имперский культ, — продолжила Лидия; девушка часто закивала в ответ. Три дня. Значит, у меня есть всего день, чтобы изучить всё то, что Рунил в своё время изучал не один год, и после этого ухитриться отличить естественную смерть от сердечного приступа от отравления. А что если просто предложить похоронить Вигнара в Фолкрите, как участника Великой Войны? — А вы не хотите похоронить Вигнара в Фолкрите? — предложил я. — Я знаю тамошнего жреца Аркея, он поможет всё устроить… Ольфина одарила меня недовольным взглядом. — Нет, — возразила она. — Дядя должен быть похоронен вместе с предками, а они все лежат в Вайтране. Что же, послезавтра мне придётся быть очень внимательным. Может быть, Рунил знает зелье, которое мне в этом поможет? Хорошо бы, если в это время у него будет лежать тело какого-нибудь старика, готовящееся к погребению: так я лучше пойму, что я должен буду видеть. Лидия дождалась, пока девушка согреется и обсохнет. Возможно, она хотела бы дождаться окончания дождя, но погода не думала улучшаться. — Уже поздний час, — будто невзначай заметила Предвестница. — Эстормо, иди спать, кажется, у тебя завтра будет много работы. Ольфина, идём, я провожу тебя домой — негоже девушке в столь поздний час гулять по городу одной. Девушка часто закивала. Лидия поднялась наверх, и спустилась уж, держа в руках свёрток с плащом; мне показалось, что под рубахи она надела кольчугу — её фигура стала выглядеть не как обычно. Предвестница пропустила Ольфину вперёд, а затем и сама переступила порог. А я принялся убирать со стола и мыть оставшуюся посуду. Когда Лидия вернулась, я уже сидел у огня и сушился после непродолжительной вылазки на улицу, чтобы вылить грязную воду. — Что скажешь? — спросила она. — Скажу, что хочу познакомить тебя со своим другом, — улыбнулся я. — Собирайся, завтра отправимся в Фолкрит. Налегке.