Je reve

Я открываю глаза, проспав всего несколько часов. Свет полностью заливает комнату, не оставляя в ней места для того, чтобы укрыться. Я морщусь с непривычки и инстинктивно прикрываю глаза ладонью от ярких солнечных лучей. Тем не менее, спать дальше невозможно, и я вскакиваю с кровати. В зеркале вижу своё отражение. Растрёпанная, заспанная, в смятых фиолетовых рубашке и штанах. Кое-как пригладив топорщащиеся во все стороны непослушные светлые кудряшки, я накидываю поверх рубашки простой кожаный дублет* того же цвета, сую ноги в сапоги и покидаю комнату. Оказываюсь на лестнице, запрыгиваю на перила и съезжаю вниз, на первый этаж. К своему удивлению я обнаруживаю в гостиной Бенволио, свернувшегося комочком на небольшом диванчике и сладко посапывающего. Картина такая забавная, что я тихонько хихикаю. Затем бесшумно подкрадываюсь к другу, а после резко наваливаюсь на него с криками:  — Караул! Пожар! Нападение! Бенволио в ужасе вскакивает, случайно сбрасывает меня с себя на пол и озирается по сторонам.  — Что?! Где?! Я уже хохочу во всё горло. Поняв, что к чему, он сердито смотрит на меня.  — Ты издеваешься?  — Ага. Кстати, что ты здесь делаешь? — отсмеявшись, спрашиваю я, продолжая лежать на полу и смотреть на него снизу вверх.  — Сплю, как видишь. Точнее, спал, — бурчит он, — мы пришли сюда все вместе под утро. Ты пошла к себе, а у нас не было сил возвращаться домой, поэтому мы остались здесь.  — Но в таком случае, скажи на милость, где Ромео?  — Понятия не имею. Бенволио протягивает мне руку, чтобы помочь подняться. Я хитро смотрю на неё, хватаюсь, но вместо того, чтобы встать на ноги, дёргаю друга со всей силы, и он летит вниз, падая рядом. Я опять смеюсь, а Бенволио возмущается, хотя из него смех тоже рвётся наружу.  — Я убью тебя когда-нибудь! — кричит он.  — Не стоит утруждать себя. Поверь, за тебя это сделают другие, — отвечаю я, — пойдём лучше позавтракаем. Уж не знаю, где черти носят нашего Ромео, но помирать с голоду я точно не собираюсь!  — Полностью тебя поддерживаю, — соглашается он. Минут через пятнадцать мы уже сидим в своём любимом трактире на главной площади. Здесь, как всегда, царит оживление, туда-сюда снуют толпы, создавая суету и хаос. Откуда-то слышны звуки драки. Ах, Верона, родная Верона! Узнаю тебя… Не припомню на своём веку ни единого дня, что бы на площади не было подобной сумятицы. Даже в холод и в дождь неизвестно откуда берётся огромное количество зевак, которым, судя по всему, некуда деться. Но мне не до них. Признаться честно, в данный момент мысли мои заняты исключительно аппетитной трапезой, так как последний раз я ела вчера днём, на балу было не до того, а после — уж тем более. Бенволио, судя по всему, разделяет мои взгляды и тоже уплетает за обе щёки. Тем не менее, наш завтрак нещадным образом оказывается прерван. Около нашего стола возникает мальчишка. Насколько я могу сделать вывод, исходя из его костюма, это слуга из дома Капулетти.  — Достопочтенные сеньор и сеньорина, — звонким голосом обращается он к нам, — вам, как мне указали, должен быть знаком сеньор Ромео из дома Монтекки?  — Допустим, — ухмыляюсь я.  — А где я могу его найти? — спрашивает мальчик. Меня разбирает хохот.  — Ромео? Ты случаем не ошибся? На кой он сдался тебе?  — Мне приказал разыскать его мой хозяин.  — А кто он? Капулетти?  — Да.  — Но и для чего же ему понадобился Монтекки? Сама не понимаю, зачем начала приставать к ребёнку с вопросами, но не могу я промолчать, когда дело касается Капулетти! Слуга, к его чести, стойко выдерживает мои нападки и продолжает вежливо отвечать.  — Не могу знать, сеньорина. Мне лишь велено передать ему послание. Подумать только, у них даже челядь обладает завидной выдержкой! У меня возникает желание сказать ещё что-нибудь, но Бенволио беспардонно прерывает поток моих мыслей и слов, спокойно и с улыбкой обращаясь к мальчику:  — Отдай нам своё послание. Мы друзья Ромео и обязательно передадим.  — Но мне сказали лично в руки… — мнётся он.  — Поверь, это тоже самое. Мы правда ему передадим, — заверяю его я уже с совершенно доброжелательным видом.  — Ладно. Но, прошу вас, не забудьте! Мальчишка протягивает конверт моему другу, который даёт ему монету, и, поклонившись, собирается уходить. Я окликаю его, когда он находится уже в нескольких метрах от нас.  — Постой! — кричу я, — как зовут твоего хозяина?  — Сеньор Тибальт Капулетти, любезная сеньорина, — отвечает слуга и скрывается в толпе. При упоминании Крысолова вся моя весёлость тут же испаряется. Что ему нужно от Ромео?! Резким жестом я выхватываю послание из рук Бенволио и судорожно начинаю разрывать конверт.  — Эй! Что ты делаешь? — не понимает он, — это ведь письмо для Ромео! А чужие…  — Оно от Кошачьего царя! — восклицаю я, продолжая распечатывать его, — это слишком важно. Если мы беспокоимся о Ромео — нужно забыть о том, что чужие письма не читают. Наконец, развёрнутое послание у меня в руках. Невольно по моей спине пробегают мурашки. Чёрные чернила, неровные строки, размашистый почерк. Я начинаю читать и во время этого чувствую, что сердце бьётся всё сильнее и сильнее.  — Что с тобой? — обеспокоенно спрашивает Бенволио, — ты побледнела! Я молча протягиваю ему письмо. Меня переполняют эмоции, голова кружится. Глаза Бенволио также округляются при прочтении, и он поднимает на меня свой взгляд.  — Боже… — стонет он, закончив чтение, — это какое-то безумие!  — Вызов… Вызов… — исступлённо повторяю я. Но почему Ромео? Отчего именно он?!  — И что теперь делать? — спрашивает он, не находя себе места.  — Ничего, — вздыхаю я, — предупредить Ромео. Я уверена, что Тибальт взбешён и жаждет убить его.  — А что же будет дальше?  — Ромео примет вызов. Тут иных вариантов нет.  — Но отчего ты говоришь это таким тоном, будто это конец света? Мы все не в первый раз дерёмся на дуэли! Я горько усмехаюсь.  — Да ты сам не понимаешь о чём речь. Наш Ромео против Тибальта… Ну что тут вообще может быть? Ромео, во-первых, фехтовальщик, конечно, не самый плохой, но против Тибальта он будет лишь неопытным юнцом. Поверь мне, я с Крысоловом дралась не раз. Это дьявол! Он заядлый дуэлянт, лучшая шпага Вероны. Увы, Бенволио, Тибальт — не кот из сказок. Он реален. Его техника идеальна, хладнокровие на высоте. Я видела это и чувствовала сталь на своей коже. Для Ромео это верная погибель. К тому же, Тибальт сейчас, видимо, уж не знаю почему, ослеплён гневом, а так он ещё сильнее. Наш друг же влюблён, витает в облаках и ныне более чем уязвим! Просто подумай о том, что из этого вытекает! Сейчас я говорю правду. Мне никогда не было страшно за себя, но за Ромео я действительно боюсь. К своему ужасу я полностью осознаю всю ситуацию. Бенволио смотрит на меня поражённо, испуганно.  — И что, ты хочешь сказать, что Ромео будет с ним драться?  — А как иначе. От этого никуда не денешься, не убежишь. Если только с Тибальтом ничего не произойдёт.  — Едва ли… Вдруг, рядом появляется радостный Ромео. Он ещё, конечно же, ни о чём не знает. Сама не понимаю почему, я прячу письмо в карман. Зачем? Неясно. Но он пока что не должен этого видеть. А может и вообще не должен. На лицо я натягиваю вечное насмешливое выражение.  — Привет, Ромео! — как можно беспечнее здороваемся мы.  — С добрым утром, друзья мои! — сияет улыбкой он.  — Тут такое дело… — сразу же начинает Бенволио, но я под столом со всей силой наступаю ему на ногу, и он издаёт какой-то непонятный крик, замолкает и зло смотрит на меня.  — Ой, прости, я случайно, — с милой улыбкой говорю я, но при этом смотрю на друга таким уничтожающим взглядом, что у него явно отпадает всякое желание говорить что-то Ромео, хоть он и не понимает, что я имею против. Благо, Монтекки ничего не замечает, потому что витает в облаках.  — Где ты был? — спрашиваю я у него.  — Ходил в рощу, — отвечает он, демонстрируя собранные там цветы. Мы лишь закатываем глаза. От завтрака Ромео отказывается, поэтому мы покидаем трактир, направляясь к центру площади, где располагаемся на краю фонтана, лениво о чём-то переговариваясь.  — Мы теряем его, — со вздохом обращаюсь я к Бенволио, указывая на Ромео, который в разговоре не участвует, а лишь крутит в руках букет, — он был хорошим другом!  — О, да… — усмехается Бенволио. Наш романтик, наконец-то, отвлекается от своего увлекательного занятия.  — Вы так говорите, будто бы я умер! — фыркает он.  — Всё обстоит хуже, — ворчит Бенволио, а затем мрачнеет, — послушай, Ромео, нам нужно тебе кое-что тебе сказать… «Ну вот, опять!» — обречённо думаю я, толкая друга в бок и перебивая его:  — Да-да! Мы хотели сказать тебе, что ты стал неисправимым дурнем! — это единственное, что приходит в голову.  — Нет, — твёрдо говорит Бенволио, перехватывая мою руку и больно её сжимая, — Мерчи, перестань дурачиться! Он должен знать!  — Да замолчи ты, ради всего святого! — в отчаянии восклицаю я. Он лишь качает головой.  — Скрывать это не наше право. О, проклятая его честность!  — Что ты творишь?!  — Ничего. Ромео, — обращается он к нему, — Тибальт прислал тебе вызов. Вот и всё. Он сказал… Сейчас мне очень хочется собственноручно задушить Бенволио. Между тем Ромео, который, кажется, не особенно нас слушал, задумчиво отзывается.  — Да… Тибальт… Конечно… Но мысли его явно далеко. Я облегчённо вздыхаю. Кажется, я ещё успею всё это предотвратить. Но Бенволио не понимает моих устремлений и упорно продолжает:  — Это важно. И к тому же… К счастью, Ромео уже его не слушает, потому что замечает кого-то с другой стороны площади. Я смотрю по направлению его взгляда. К своему удивлению, я обнаруживаю, что мой друг уже успел вскочить на ноги и бросается к не очень молодой женщине, которая идёт под руку со слугой. Мы с Бенволио непонимающе переглядываемся и тоже подходим к ним.  — Кто это? — спрашиваю я, но мой вопрос остаётся без ответа, потому что всем не до меня.  — Вы сеньор Ромео Монтекки, так ведь? — спрашивает она.  — Да, — нетерпеливо кивает он.  — Я от госпожи Джульетты, — объясняет она. Лицо нашего друга тотчас проясняется, глаза загораются огнём. Речь идёт о Капулетти. Судя по всему, это кормилица возлюбленной Ромео. Я не знаю, что она должна ему передать, но в душе моей зарождаются плохие предчувствия. Уже второй раз за день мне становится страшно за друга. Так страшно, что хочется по-детски заткнуть уши, кричать, топать ногами. Всё, чтобы остановить это. Дыхание моё становится прерывистым. Нужно что-нибудь сделать! Внешне я остаюсь совершенно спокойной, стою с насмешливым выражением лица, но внутри бушует буря страха.  — А это ещё что за сводня?! — громко фыркаю я, привлекая внимание. Ничего лучше я не придумала, поэтому буду, как обычно сыпать язвительными и саркастичными фразами. Вдруг поможет?  — Что?! — не понимает женщина, — кто это сказал? Она во все глаза смотрит на меня.  — Ну я, — развязно отвечаю. Кормилица Джульетты хлопает глазами.  — Ты вообще кто? Мальчишка или барышня? Я начинаю хохотать. Мда… Подобные вопросы у людей возникают нечасто.  — Да уж барышня побольше твоего, — смеюсь я.  — Что-то не видно, — оскорблённо отвечает она.  — Да? Но это потому, что ты прикрываешь лицо веером. Это подправляет дело. Хотя тебе уж, честно говоря, поздновато пытаться что-то исправить. Я сама точно не знаю, что за околесицу несу. Главное сейчас заговорить ей зубы, не дать сказать ей свою новость.  — Да откуда ты взялась такая дерзкая?! — возмущается она, — вы поглядите на неё! Бесстыдница! Во что обрядилась?! Да ещё и ужас этот нацепила! — она указывает на мою шпагу, — и, главное, так спокойно оскорбляет женщину, которая тебя старше! Вот какие девицы то нынче пошли! Я все еще продолжаю хохотать, запрокинув голову.  — А сама то сводня! Ату её! Ату! Но все мои усилия тщетны. Ромео возмущённо толкает меня в плечо, кидает строгий взгляд, а затем поспешно отводит женщину в сторону, чтобы всё-таки поговорить с ней. Слуга семенит за ними, а меня удерживает Бенволио.  — Да что на тебя нашло? — шипит он.  — Отпусти, больно, — мгновенно посерьёзнев, скидываю я его руку со своего локтя, — разве ты не видишь?  — Что я должен видеть?  — Это от Джульетты. От Капулетти, от кузины Тибальта!  — И что с того?  — Да эти собаки и без того взбешены! Я просто чувствую, что что бы там эта женщина Ромео не сообщила, для него это обернётся бедой! Бенволио задумчиво смотрит на друга, который говорит с кормилицей.  — Возможно, ты права. У меня тоже нехорошие предчувствия, — произносит он. В этот момент Ромео заканчивает разговор. Лицо его сияет счастьем, и он наскоро с нами прощается.  — Постой, куда же ты? — не понимаю я.  — Потом всё узнаете. Извините меня, мне нужно спешить!  — А как же Тибальт? — обеспокоенно взывает к нему Бенволио.  — Потом. Всё потом! Пускай весь мир подождёт! — отвечает Ромео и с этими словами поспешно уходит прочь. Мы смотрим ему вслед. Что ж, по крайней мере, надеюсь, он будет в недосягаемости Крысолова. Увидев состояние друга, я полностью уверяюсь в том, что сейчас он не боец, поэтому его встречи с Капулетти допустить никак нельзя. «От этого никуда не денешься, не убежишь. Если только с Тибальтом ничего не произойдёт», — вспоминаю я свои же слова. Сейчас я особенно ненавижу Крысолова. Он бросил вызов моему другу, который слабее его самого. Можно надеяться сколько угодно, но в этом бою Ромео может помочь лишь чудо. Проклятый Капулетти в сражении никогда не допускает ошибок и ни на секунду не теряет бдительности. Он неуязвим. Убийца! Уже профессионал своего дела. Действительно, от настоящего убийцы его отличает только то, что в его душе ещё есть место понятиям о чести. Это удивительно, но честь для него превыше всего. Тем не менее, моему другу это никоим образом не поможет. Я точно не знаю, чем он там разозлил нашего врага, но, скорее всего, дело это касается Джульетты. В таком случае, Тибальт имеет полное право бросить ему вызов, чтобы отстоять честь кузины и семьи. Я невольно вспоминаю, как он смотрел на неё на балу во время танца, с заботой и любовью. Его чувства братской любви явно истины, значит и месть будет самой истинной. Единственное, что может предотвратить кровавую развязку — это какое-нибудь происшествие с самим Крысоловом. Но что может случиться? Само вряд ли произойдёт что-либо именно в нужное время и в нужном месте. А уповать на кого-то… Да кто осмелится идти против него? Смешно! Капулетти боятся и уважают. О чём здесь может быть речь? И тут, меня посещает одна безумная, но не самая плохая идея. С ним должно что-то произойти, его нужно остановить! И кажется, есть всё-таки один человек, который готов это сделать. Не впервые, в конце концов. Я уж привыкла. К тому же, если вдруг всё пойдёт не по привычному сценарию — мне не страшно. Я никогда не боялась умирать. Ничуть. Я быстро принимаю это решение, возможно, слишком поспешно, но жалеть я о нём точно никогда не буду. В глазах своего друга я видела настоящее счастье, искреннее, светлое. За такое не жаль расстаться с жизнью. Просто я не могу ничего не сделать. Я должна. Не знаю, где сейчас Ромео, благо, он не с нами. Я ещё успею разыскать Капулетти. Пришёл этот час. Я сжимаю кулаки. В сердце моём вскипает ярость, и я чувствую прилив сил, которые сейчас очень даже не помешают. ------------------------------ Дублет — куртка с отстёгивающимися рукавами, не сшитая по бокам. Закрепляется при помощи пояса. Такие носили в Италии в эпоху возрождения.